Откровенность. (1/2)

— Почему ты оказался запертым в собственном доме? — Задумчиво спросил Вилле, помогая мне с сумкой.

Мы наконец-то приехали. Коттедж был весьма неплох собой, если, конечно, убрать эти чудовищные фигурки гномов близ крыльца. Гномы, ровно как и клоуны, внушали мне отвращение. Я обожал брать биту и идти в сад Миссис Мюрей, развлекаясь откалыванием их беззаботных голов. Голов этих уродливых созданий.

Странно, что Вилле терпел таких ?соседей?. На одном из них я увидел оттиск ?хартаграммы?. Так её назвал Вилле. Он беспрестанно выводил этот значок повсюду, и по его словам тот имел некий сакральный смысл. Правда, парень не спешил делиться им со мной, уверяя, что это пустая трата времени. Всё равно не пойму. Оставалось жить в неведении, что, к слову, меня не смущало.

Так вот, увидев хартаграмму, я понял: Вилле — правильный человек. Гномов аналогично не любит, но коли от них не избавиться, то поглумиться ведь можно?

В общем, коттедж был двухэтажный. Старенький, но красивый. С башенками подобно замку. Скорее, ему более подходило определение поместья. Веяло от него какой-то несусветной магией, и я начинал понимать его владельцев. Дух дома роднился со мной. Семья звала меня в свои искусные объятья.

Витражи несказанно удивили меня. Они были собраны из кусочков различного стекла и склеены, будто единое целое. Стёкла были разных цветов. Каждое из окон изображало отдельную историю: вот рыцарь несётся на своём коне, вот русалка окунает свои белёсые руки в воду, вот замок сверкает башнями. Дивная крутотень.

Внутри было ещё круче. На стенах висели картины. Вилле скромно махнул рукой, указывая на одну из них.

— Моя. ?Бушующее торнадо над чреслами преисподней, людские силуэты припорошены снегом?. . Я открыл было рот, но беззвучно закрыл после. Даже хвалить отказался, подозревая, что обладатель сам понимает ценность своего творения, вот и скромничает, как боженька. Остальные картины были менее талантливы, но не менее выразительны. Их рисовал Кари в свободное от работы время. Анита всячески поддерживала его в начинаниях, они были идеальной парой в моем понимании.

— А это что? — Я склонился над застеклённой витриной, разглядывая артефакты, увековеченные под ней.

— Мой дядя — диггер. Копатель, — Пояснил Вилле, видя моё непонимание. — Он ездил по странам и занимался раскопками. Естественно, незаконными. Некоторые вещи здесь из Германии, Чехословакии и Румынии. Даже из Венеции. Хотя там гиблое место для такого рода занятий. Все затоплено.

— Можно я украду тебя, твой дом и твою сказку? — Фанатично проговорил я, запрокидывая голову и разглядывая потолок. Он повторял сюжеты с фасада: с четырёх углов свешивались знамёна на тонких серебряных ножках-палочках.

— Прекрати, я начинаю смущаться, — Вилле лукаво улыбнулся и спохватился. — Чего мы тут торчим, пошли в мою комнату. Кстати, ты не ответил на мой вопрос. — Мама, это все она, — С грустью ответил я, проводя рукойпо перилам и собирая с них приличный слой пыли. Мы начали подниматься наверх. Вилле сверкал своим тощим задом в кожаных штанах, а я лишь глотал, испуская иногда томные вздохи. Не забывая при этом говорить как бы между прочим.

— Она сказала, что вы уедете без меня. Вилле фыркнул.

— С чего она так решила? Я вроде не давал повода.

— В том-то и дело. Некоторым людям не нужен повод. Как Гитлеру, например, — Невесело сказал я. — Но-но! — Прикрикнул Вилле. — Он, между прочим, гений. Я вообще промолчу, потому что ты недостоин слушать о его великих подвигах. — Парень расхохотался, снизил голос до приятного мелодичного баритона, коим располагал абсолютно всегда, кроме случаев непредвиденных истерик. — Её можно понять. Она ведь тебе добра желает. В своей манере, конечно — дико изощрённой и глупой.

— Лучше бы она Джимми вернула. Сорвала его со стены и порвала на кусочки, да так, что не склеить.

— Порви что-нибудь из её арсенала. Например, плакат с Мерилин Монро.

— О боже, ты его видел! — Я покрылся краской. — Вообще-то это мой... — Мистер Хайд, меня сейчас стошнит, — Вилле картинно склонился в пролёт.

— Смейся, паскудница, — Обиженно проворчал я, стараясь глядеть на всё отрешённо.

— Я бы хотел нарисовать тебя, — неожиданно сказал Вилле и обернулся.

У меня даже дыхание перехватило. Я опустил глаза.

— Не думаю, что это хорошая идея...

— Ты не нравишься себе? — Удивлённо спросил Вало. — У тебя очень красивые волосы и живые глаза. Думаю, получится отличный портрет.

— Лучше напиши мне стихи, — пробормотал я.

— Хорошо.

— Да я просто так сказал.

— О Господи, — Парень закатил глаза и толкнул дверь в собственную комнату.