7. Hot - Раскалённые (1/1)

Микки не собирался уходить. Он молча принял миску с хлопьями, так же молча преследовал Йена наверх в комнату после завтрака, невозмутимо наблюдал, как он засобирался на выход. Галлагер догадывался, что мог начать вить верёвки с такого покладистого Милковича, что бы там на него ни нашло. Но это было неинтересно. Всё, от чего бежал Йен,?– безответная инициатива, и он не мог отказать себе в удовольствии предоставить Микки возможность потребовать то, за чем тот, собственно, пришёл. Не просить, нет. Йен не был наивным.–?Так мы теперь что, будем делать вид, что ничего не было? –?наконец выдавил Микки, почёсывая кончик носа. Как если бы спросил о погоде в Уганде, чисто для приличия.Йен застегнул ремень на джинсах и поднял на него взгляд.–?Было. Я знаю, ты знаешь. Хочешь это обсудить? –?легкомысленно ответил Йен, пожав плечами.Сердце взволнованно вздрагивало и требовало больше кислорода, почуяв что-то своё, движущее и мощное. Йена тянуло к Микки, и в то же время ему нравилась та дистанция, которую он, Йен, установил. Раньше для воссоединения им требовались секунды, может, поэтому всё и шло изначально наперекосяк…Микки закатил глаза, недовольно выпятив губу.–?Я не… я не хочу обсуждать. Ты типа не заинтересован больше?–?В тебе или сексе с тобой?Ух, как Микки впился в него убийственным взглядом. Йен всем видом пытался показать: ?А что такого? Закономерный вопрос?.Он не мучил Милковича пристальным вниманием, надел часы, проверил бумажник, взлохматил пятернёй волосы, переросшие от военного ?бокса? до густого ёжика. Для полноты образа Мистера Беззаботность не хватало лишь напевания под нос. Настолько малодушным Йен, к счастью, не был.– Хоть как.Ответ такой тихий, что Йену показалось, что он его придумал. Все сомнения отпали сами собой, когда он увидел лицо Милковича, которое иначе, как застенчивое, не опишешь. Застенчивый Микки Милкович. С ума сойти.Галлагер не выдержал, его лицо-кирпич-в-крапинку дало трещину, превращая нахальную улыбочку в искреннюю улыбку.–?Я по тебе скучал, Мик.Он заметил мыслительную борьбу меж чёрных бровей Микки. Хочет уточнить, по чему конкретно? Передумал. Выжидает.–?Давай потусим сегодня, как в старые-добрые, а потом разберёмся?–?Лады,?– согласился Микки, похожий сейчас на висельника, над которым порвалась злосчастная верёвка.Вполне себе счастливый висельник.Микки вызвался за Йеном даже по неизвестному ему маршруту. По пути они делились смешными историями из жизни, жаловались на жару, зажали два бакса на мороженое из уличной точки. Общение не было натянутым, но осторожничали оба.Йен с удовольствием слушал, как семейка Милковичей попадала за решётку самыми традиционными способами, отмечая, что гордости за их выходки у Микки поубавилось, как и за свои собственные.Милкович шёл с ним рядом и пытался связать время, пока Йена не было, с временем, когда он появился.?За неделю как ты свалил, Тони попался на ганже?. ?На следующий день как ты свалил, наша тётка откинулась, оставила дом самому младшему пиздюку?… и прочее, и прочее.Галлагер не мог быть довольнее, чем сейчас. Компания Микки никогда не была такой нормальной. Два человека пытаются произвести приятное впечатление друг на друга.Это был здоровский день. Несмотря на то, что Йен вернулся в Чикаго не совсем добровольно, он соскучился по своей семье, как ни странно, по своей жизни, где ему никто не был указом, и по Микки, конечно. Больше всего. Конечно.Он убил много времени на то, чтобы убедить себя, что человек, которого он полюбит взаимно, ещё ему не повстречался и нужно просто подождать. Но ждать в месте, где тебя могут прикончить из дрона или гранатой внезапно и за считанные секунды, было чревато такой тоской, что Йену пришлось вернуться в исходную точку и признать: сейчас его сердце принадлежит одному человеку. Это помогало справиться с унынием и, главное, страхом. Полгода ушло на то, чтобы изобрести этот простенький велосипед. И в запасе у Йена оставалось много терпения, не растраченного из-за преждевременного возвращения. Наверное, именно поэтому он не бросился на Микки, как только его увидел.Правда, теперь он жалел, что дал отсрочку выяснению отношений. Неловко было смеяться с возмущений Милковича по поводу интеллекта его родственничков и не иметь возможности даже по-дружески пихнуть его в плечо. Сплошные ограничения.Зато они вышли по знакомым тропам к заброшкам.–?Вот так разъёбанные бомбёжкамигорода и выглядят,?– заметил Йен, впервые затрагивая эту тему.?– Как в киношках, значит,?– многозначительно поддакнул Микки и прикурил Йену сигарету.–?Даже хуже.–?Я б посмотрел, как это дерьмо сносят с лица земли,?– сказал Милкович, кивнув на серый безглазый четырёхэтажный недострой.–?Ты там ещё зависаешь? –?между делом поинтересовался Йен, втайне гордясь тем, что знал, где можно было найти Микки, в отличие от тех, от кого Мик здесь прятался.–?Не особо. Дома почти всегда никого нет, незачем оттуда сваливать, чтоб здесь жопу цементом мять.–?А чем ты её мнёшь тогда? –?игриво спросил Галлагер, приподняв одну бровь. —?Или кем?..– Нах иди,?– огрызнулся Микки, отмахнувшись от назойливых вопросов. Как в старые-добрые. –?Галлагер, я на твою елду рассчитывал, ващет. Но ты тут строишь из себя недотрогу, и хер знает, какие у меня шансы теперь.Йен криво улыбнулся, не в силах устоять перед прямолинейностью Милковича.–?Хочешь узнать? –?оживлённо спросил Йен.Микки кивнул.Галлагер протянул ему ладонь для рукопожатия. И хотя Микки пробурчал под нос что-то о неуместном официозе, свою ладонь он в галлагерскую пятерню всё-таки вложил.Галлагер отбросил недокуренную сигарету в сторону. Уголки его губ предвкушающе дрогнули, и он одним рывком притянул доверчивого Милковича к себе. Как часто он мечтал это сделать раньше, и как легко было попытаться сделать это снова…Йен прижимал к себе Микки, пальцами свободной руки зарываясь в его густую и ухоженную шевелюру на затылке. Ему хотелось облапать и прощупать всего Микки, всё его козлистое, но тем не менее желанное естество. Их губы сомкнулись, повышая и без того высокий градус улицы. Микки не стал причитать, только сильнее сжал ладонь Йена.Галлагер, осмелев, провел языком меж губ Милковича, слизывая привкус кофе и фруктовых колечек. Шумно, с полустоном, выдохнув, Йен, отчаянно жмурясь, смял губы Микки своими. Настоящий поцелуй с ним отличался от гипотетического. Был не такой мягкий, зато мокрый и горячий, и Йен вообразить не мог, что Милкович вздумает ему активно отвечать.Никакого сопротивления.

Он бесстыже лишал Микки Милковича оральной невинности при свете дня, пока под подошвой их кроссовок мягко таял пахучий битум.