3. Tattoo - Татуировка (1/1)
Спустя две пинты пива поверх выпитого накануне им пришлось устроить рандеву в зловонном сортире, где раз в месяц кто-то стабильно проблёвывается, грязно и шумно трахается, дрочит, впадает в отключку, а то и вовсе подыхает. Стены всё помнят и легко переносят волшебством человеческого обоняния в любое из минувших и грядущих событий.Йен заметил, как Микки брезгливо поморщился, подступаясь к одному из трёх писсуаров. И давно мы такие нежные?Галлагер не мог избавиться от улыбки, которая с момента вмешательства Микки в их с Липом непринуждённую беседу надёжно прилипла к его лицу. Они всё это время больше пялились друг на друга, чем делились новинками. Оба по природе своей совсем не болтливые, а повидав всякого дерьма в разлуке, ещё и благоразумно не болтливые. Хотя это вовсе не напрягало сейчас. Если Йену вообще заводить шарманку, как всё было в армейке, почему он вернулся... язык отвалится. Лень. Совсем не хотелось делиться этим с кем бы то ни было, не говоря уже о первоисточнике его импульсивных решений.Йен пристроился рядом с Микки, слева, нарушая всякий этикет, который соблюдался даже забулдыгами вроде Фрэнка. Вряд ли причина крылась в благородных началах местных сцыкунов, скорее в страхе попасть в немилость и прослыть членососом – за просто так.–Твои татушки совсем выцвели, –заметил Галлагер, когда его взгляд споткнулся о костяшки с еле-еле заметными буковками. – Зелёнкой, что ли, набивал?Микки прыснул и толкнул его локтем.–Куда ты палишь, изврат? – насмешливо спросил он, не выходя за пределы фаянсовой мишени.– В тюряге обновлю, там всё равно делать нех, а так, если заражение какое – дадут отупляющих колёс. На халяву сойдёт.Йен поднял взгляд на лицо Микки, пытаясь разгадать, сколько в этом было шутки, а сколько предопределённого уныния.
– Дилетант. Обезболом штыриться – ну-ну, – отшутился он, находя это крайне забавным.
Те, кому не надо, мечтают о лишней таблетке. А кому надо – от нужды хотят повеситься.
– Ты сам-то обзавёлся чем? – живо поинтересовался Микки, стряхивая, и смыл за собой.
– Э-э, –протянул Йен, затерявшийся в обычно безвыходной спирали определённых мыслей.– В смысле, чем?Он повторил манипуляции Микки и занял место его тени у умывальника.
– Татухой, – уточнил Милкович, заинтересованно осматривая открытые части тела Галлагера. Ничего, что можно было бы увидеть воочию.
– А-а! Да. Я в первые же недели набил, – кивнул Йен и встряхнул кистями, разбрызгивая холодные капельки воды. – Показать? – предложил он улыбчиво.– Ток если не на хую, – предупредил Микки, отошедший на пару шагов от великовозрастного фонтана.– Блин, тогда не покажу, – наигранно расстроился Йен и пожал плечами.Острый взгляд голубых глаз зажёгся и, надо сказать, отнюдь не упрёком.– Чё, кхм... реально?
–Не, – сжалился Йен и задрал футболку, являя под тусклым освещением толчка свою чернильную обновку.– Орлан? – в голосе Микки нашёлся намёк на разочарованное неодобрение.– Слишком банально? – Йен понимающе скривился. – Сейчас бы набил что-то другое, честно.Милковичу откровенно было наплевать на его оправдания. Всё его внимание было сфокусировано на пташке под его кожей. Йен хотел бы посмотреть на то, что ему уже приелось, его глазами. Как это выглядит для Микки? Тот и раньше добрым словцом не радовал, так что Йену никогда не узнать, как Милковичу нравилось больше.– Бесит, – процедил Микки, хмурясь.
Какой-то обиженный или пьяно обиженный, хрен разберёшь, когда ты пьяный-под-литием.– Чего? – непонимающе спросил Йен, возвращая майку на место.– Всё сказал. Бесит. Я домой пошёл, заебало всё, – Милкович на глазах становился всё мрачнее и мрачнее.
Он толкнул Йена плечом и поспешно вышел, оставляя Галлагера в недоумении.Всю дорогу до Канаривилля, Йен упрекал себя, одиноко вышагивая по знакомым тропам. Для надёжности – в обход, чтобы подольше идти. Подольше подумать.Показал, блин, татуировку...