Правильные люди (1/1)

— Ральф.— Ммм?— Ральф, я тебя не достал?— Да…— Да? Значит, достал?— Нет, Трой. Ты меня не достал.— А теперь?* * *

Том вечно повторяет, что главное: надо знать, с кем бухать.— Пить надо с правильными людьми, — поучает Том. — Главное, потом не проснуться поутру в постели с людьми неправильными.Трой понимает, о чем речь, но крутит головой по сторонам и не видит ни одного «правильного» человека. Возможно, он еще не научился их различать. Иначе давно выцепил бы уже кого-нибудь, околачивался рядом. Штаты — его территория, там у него глаз наметан. Наверное, английские правильные люди придерживаются другой маскировки.— Это такой бизнес, знаешь, никто не воспринимает тебя всерьез, пока ты трезвый, — говорит Том, и Трой прилежно делает глоток убийственного коктейля. Вообще, ему нравятся коктейли: с трубочками, зонтиками, разноцветные и пряные. Просто сейчас он не чувствует вкуса, да и вид радужных кусочков льда не вызывают буйного восторга.— Ну ты знаешь, — повторяет Том, а он не знает. Это правда не его территория, и он послушно позволяет таскать себя за локоть от одного собеседника к другому, слушает, как Том что-то рассказывает не ему, да и сам, наверняка, болтает какие-то глупости, которые наутро сотрутся из памяти. Он смутно помнит, как Том посыпает его комплиментами перед какой-то крайне рыжей особой, они бесконечно обсуждают «Пласибо», Трой теребит край футболки с названием нелюбимой группы и вещает о том, что верит в позитивно настроенную музыку… Он даже не знает, почему ему так важно ей доказать.— Мне надо совершить звонок другу, — заключает он важным тоном и с шатким реверансом удаляется подальше от грохочущих колонок.— Сай, Сай… расскажи, почему ты любишь «Пласибо»?— Какого хрена.?— Это же девчачья группа…— Трой…— …и футболка тоже…— Трой!— А?— Ты где и с кем?— Мы с Томом… Там… и Майк.— Вы в порядке?— Да, мы тут говорим про «Пласибо», и я обещал Майку доказать…— Трой!— А?— Спокойной ночи, Трой.* * *

— Потому что, Саймон, ты такой прекрасный, Саймон! Черт бы тебя побрал!Конечно, сам Саймон этого не слышит, а вся эта ерунда залетает в уши этой самой рыжей особы, которая, прижав к стене, яростно сдирает с него одежду, впиваясь губами в разгоряченную кожу.— Осторожно с футболкой, — мямлит он.Ей, наверное, побольше тридцати в ближайшем рассмотрении, гораздо побольше: накладные ресницы, лакированная челка и весь подбородок красный от собственной помады и его колючей щетины.— Он тебя возбуждает, твой Саймон? — она думает, что голос ее звучит игриво с придыханием. — Можешь думать о нем, если он тебя возбуждает.Она возится с его замысловатым ремнем и совсем без придыхания ворчит что-то насчет пояса верности.— Ты на педиков западаешь что ли?Острые ногти нетерпеливо царапают поясницу. Он запрокидывает голову, хохочет в потолок, тушь мокрыми дорожками стекает по щекам:— О Господи Иисусе! Правильные люди!Она уже совсем-совсем готова, когда он, сквозь смех, отбивается — неловко, по-кошачьи:— Нет, погоди… погоди! — он сгибается пополам от смеха, когда она делает шаг назад. — Серьезно, нет, серьезно! Я же угадал? Я как раз обещал Майку доказать, что я не педик! Это правда смешно, ну сама подумай! Хотя, нет, не смешно… тебе сколько, сорок?Щеки горят от пощечин. Он еще долго стоит, подпирая стенку, когда она уходит, а потом пытается не запнуться на ровном месте, когда поднимает с пола футболку с названием нелюбимой группы.* * *

— В каком смысле, плохо себя чувствует? — не понимает Трой.— В том, что недостаточно хорошо, чтобы выступать, — лаконично разъясняет Майк.— Не может быть настолько плохо?— Я тебе говорю, может.— Охренеть… и что мы будем делать без басиста?Вечеринки не всегда заканчиваются хаппи эндом. По крайней мере, не для всех.— Ну, ты там чего-то учился вроде, давай… — предлагает Майк, видя, как в глазах солиста зарождается паника.— Сдурел? Будто я знаю эти хрени ко всем нашим песням?— Ну давай играть те, к которым помнишь.— Да ладно, это всего бас, никто не заметит, — очередной коллега явно невовремя прибегает к тактике «позитивного мышления».— Саймон, вот не смешно…Барабанщик пожимает плечами:— Угу, ну, сам дурак, будете в следующий раз думать перед тем, как квасить накануне.— А что квасить? Квасили все вместе, но я же готов выступать, Майк готов выступать! И вообще… От похмелья еще никто не умирал.— Да ладно, слабачок просто Томми-бой, — вступается Майк, а Саймон подхватывает:— Да ладно, не парься, это всего лишь одно выступление.— Всего одно выступление? — Трой смотрит на него с таким возмущением, будто парень выжил из ума.— Ну да, а чем оно такое особенное? Вряд ли мы станем менее популярны, если его пропустим.— Блядь, Саймон! — Трой закрывает лицо руками, проводит пальцами по волосам с усталым вздохом. — Саймон, почему ты иногда такой мудак?* * *

— «Отлично!», — доносится механический голос из ПСП. Трой сосредоточенно перебирает пальцами клавиши — его новый музыкальный инструмент. Пилик-пилик-пилик… «Молодец!».Голос не выражает никакой радости, но улыбка невольно щекочет губы.— Что у тебя там? — не выдерживает Майк.— Он говорит, что я — молодец, — объясняет Трой.— А что за игрушка-то? — Майк заглядывает через плечо. — Да ну, скучно, в чем смысл-то? Двигать кубики?— Угу.— Скучно.Они сидят бок о бок: Трой двигает кубики, кубики исчезают со звонким «пилик», а если двигает особенно удачно, они делают «бум!» и загадочный металлический голос говорит, что Трой — молодец. А Майк смотрит.— Скучно, — повторяет он минут десять спустя. — Для дебилов игра.Том вроде как очухался от своей «профессиональной травмы» и ведет себя, как ни в чем ни бывало. Они обмениваются парой фраз, Трой и Том. Из вежливости, по большей части. Они оба чертовски вежливы — как в первый день знакомства.А Саймон — у него темные очки и плеер. Они до сих пор не говорят, Трой и Саймон — не говорят весь день и даже не смотрят друг на друга.Поэтому Трой болтает глупости, а Майк над ним посмеивается; критикует его ПСП, мол, зачем таскать с собой кучу техники: телефон, фотоаппарат, ПСП, когда можно взять один айфон.-…с сенсорным экраном круче, — добавляет он.— Да ну, — не соглашается Трой. — ПСП — олд скул. Олд скул всегда в моде. И вообще, какая разница, какой брэнд?— При чем тут брэнды? Я говорю, сенсорный уматнее, — фыркает Майк, и с его айфона разносится синхронное «пилик-пилик-пилик… Молодец!».— Слышал? Я — молодец!Трой откладывает ПСП и чувствует себя преданным.* * *

По версии Майка, в зале тоже есть свои распорядки, вне зависимости от масштабов выступления. В первых рядах разукрашенные девчонки на каблуках.— Которые извиваются вот так, — говорит он и демонстрирует с таким упоением, что всем смешно и немножко стыдно. Не за Майка, а за этих самых девчонок.Далее следует толпа пьяных подростков в возрасте от 16 до 40 — тех самых, которые слэмятся, прыгают в толпу, пихаются и прыгают по кругу, как стая шаманов.Остальное пространство состоит из людей, которые «просто пришли позырить» или вообще просто выпить.— Незаинтересованная публика — самая потенциальная, — разглагольствует Майк.В этот раз толпа тоже обычная. И когда Трой — в рубашке нараспашку, блестящем галстуке в тон теням — в одной из песен пускается в откровенно неприличные танцы, из вполне обычной толпы летит вполне обычная пивная банка.Все видят, как он отдергивается и запинается. Но прерывается лишь на реплику:— Спасибо, ваше здоровье тоже, — и хлещет остатки пива из этой самой черт-знает-кто-из-нее-пил банки.Макияж — хорошая маска. Майк первым замечает, как из переносицы хлещет кровь. Пожалуй, разбитую физиономию солиста видно с задних рядов, но к толпе он стоит лицом, а не спиной, как к коллегам… Поэтому, Майк замечает первым, но далеко не сразу. Гитара замолкает посреди песни, он подходит к Трою и отбирает микрофон.— Какой дебил это сделал? — он тычет пальцем в разбитый нос солиста, пока тот в недоумении хлопает глазами. — Такой смельчак из толпы мусором бросаться, да? — продолжает Майк обращаться к невидимому обидчику. — После выступления у черного входа, приходи поговорим, ага.Он возвращает микрофон Трою. Четыре песни до конца.— Первая кровь! — шутит Трой за сценой, вытирая нос салфеткой, не глядя в зеркало.Саймон возвращается из бара со стаканом водки и шлепает Троя по руке, когда тот тянется с вопросом: «Дай мне!» Вместо этого он усаживает его на стул, нависает, загораживая свет, смачивает салфетку в алкоголе и протирает ушиб.— Больше крови, больше зрелищ! — Трой улыбается, Саймон хмурится. Порез несерьезный, но ему не нравится кровоподтек по левой стороне, почти у самого глаза.— Возможно, заживать будет долго, — предполагает он вслух таким тоном, будто тот факт, что его дядя — ветеринар, делает его самого специалистом.Трой морщит нос, выдавливая из ссадины новые капли крови.— Перестань, — Саймон не приказывает, просто советует, но слишком часто в последнее время он слышит это слово, и когда оно его останавливало? Трой морщит нос еще раз и тянется вперед.— Мы пошли, — сообщает Майк, застегивая толстовку под вопросительным взглядом Саймона. — Проверим, пришел этот козел или зассал.Том тоже собирается и, судя по виду, настроен решительно.— Не дури, Элиот, — вступает Трой. — Все нормально. Мы эпатировали публику, публика откликнулась! Все оки-док.Он так же говорит, что неразумно ввязываться в драку в чужой стране, тем более, если, не дай бог, она закончится недопустимой для гитариста травмой, и, кажется, что никто не ждал от него такой здравой мысли. Он же Трой Гордон, в конце концов — никто не ждет от него здравых мыслей. А от Майка никто не ожидает подвигов. От Тома тоже, но он хотя бы высокий, врезать может, а Майк мелкий, тощий, да и вообще, с какой стати ему приспичило помахать кулаками?— Да не, не, мы просто поговорим, — обещает он, хмуря лоб. — Если козел не зассал.* * *

У Майка синяки под обоими глазами. Ровные, симметричные, будто нерадивый гример подрисовал, желая добавить абсурда картине.— Ты на панду похож с этим своими… — Трой смеется, прикрыв рот ладонью.— Хули тебе панда, — Майк прячет разбитые костяшки пальцев в карманах. Хотя, выглядит он не так уж плохо. Да и вид у него не столь угрюмый, больше напускает на себя.Они сидят на лавке, ожидая, когда откроется какое-нибудь кафе. Утро раннее, но никто и не ложился.— Серьезно. Мелкая панда, — Трой снова заливается смехом и выглядит слишком радостным для человека, которому накануне расквасили нос.У Тома рассечена бровь, но не сильно — даже швы не пришлось накладывать, а Саймон — единственный целехонький счастливчик, сидит зевает.Трой обычно не скупится на слова, но если он что-то и говорил про «спасибо», Майк пропустил мимо ушей. Это Саймон все слушает: что Майк такой-растакой, храбрее льва и больше самой жизни. И тут же про то, как это глупо и даже опасно.Он рассказывает про это Майку, тот качает головой, мол, Гордон в своем репертуаре, принцесса сахарная.— Ну ты правда за него вступился, вроде как, — напоминает Саймон. — В драку влез.— Влез, ага, — Майк трет свежий синяк.— Правда, почему?— Что почему?— Почему ты это сделал?— Потому что.— Потому что что?— Потому что этого не сделал ты, — Майк резким движением откидывает челку назад и смотрит на него снизу вверх с сердитым разочарованием. — Это же Трой… Пусть он хоть голым по сцене ходит, я не буду спокойно стоять и смотреть, как в него швыряют всякую хуйню! Это наш Трой. Понимаешь? Ты мог бы…Он качает головой, локоны снова сползают на глаза.— Я был о тебе лучшего мнения.* * *

…раз ты не звонишь. Я подумал, что все равно нужно… В общем, похороны в пятницу, в полдень. Я скину смс с адресом, на случай, если…