Про охрененную еду (1/1)

— Что это? Это охрененно! — Трой шаркает пляжными шлепками по деревянному полу гостиной, ковыряясь вилкой в белоснежной плошке.— Это еда, Трой, — объясняю я.— Это охрененная еда!— Да обычная.— Что? — он пытается перекричать орущие колонки плеера; я делаю музыку потише, чтобы слышать, как он нахваливает мой кулинарный шедевр, который не отличается ни оригинальностью, ни… Да ничем он не отличается. Обычные рожки с сыром, от которых все дети нос воротят. Я качаю головой:— Чем ты вообще питаешься?— Ну… — он пожимает плечами, вытягивая длинную струну сыра, так что у меня самого слюнки текут. — Чем захочу, тем и питаюсь.— Как например?— Желе.— Желе?— Фруктовое желе. С кусочками фруктов. Здоровая еда, чо!Трою в самом деле шесть лет, ну правда.— Это охрененно! — повторяет он уже в третий раз, присаживаясь прямо на пол возле балкона, и продолжает с энтузиазмом орудовать вилкой. — Можно мы будем это есть каждый день?Каждый день, вот именно. Дело в том, что мы живем с Троем в одной квартире. С некоторых пор. Я бы хотел нажаловаться, что квартирка — та еще дыра, но она, в самом деле, ничего. Это Трой нашел. После нашего возвращения из «турне» случилось несколько неожиданных вещей. Как например, Майк и Ральф решили вернуться к учебе. Несмотря на то, что эти два гения пропустили пару месяцев, но ничего, как-то восстановились. Живут в своем студенческом городке, как ни в чем не бывало. И вообще, «как ни в чем не бывало» — ключевая фраза.С вами, наверняка, тоже происходило что-нибудь эдакое. Не экстраординарное, но нечто, что должно было обязательно изменить вашу жизнь. Смена обстановки, приключения, путешествия… Я был уверен, что после нашей поездки все станет по-другому, я сам стану другим: взрослее, увереннее, самостоятельнее. Счастливее. И я стал, в самом деле. На какое-то время.В комнате все на своих местах.Мама говорит, что я хорошо выгляжу. Я черт знает сколько не спал по-человечески, из носа еще течет. Принял душ раза три за день, но все еще кажется, что никогда не отмоюсь от этой «дорожной пыли». Но мама все равно с ободряющей улыбкой говорит, что я хорошо выгляжу. Я не слышу от нее ни единого упрека.От Монти я вообще ничего не слышу — он со мной по прежнему не говорит.Потом звонит Трой и приглашает в гости. Мы сидим в его комнате на огромной двуспальной кровати, и Трой хвастается, как наглотался папиного снотворного и проспал двадцать часов. Я обзываю его дебилом, потому что, во-первых, это опасно, во-вторых, потому что я ему завидую. У меня так заложен нос, что я боюсь задохнуться, если усну хоть часа на два.— Хочешь что-нибудь? У папы огромная аптечка, — делится он с восторгом наркодилера.Я снова удостаиваю его звания дебила, он закатывает глаза.— Да сам ты дурак! Я тебе про насморк говорю!Он срывается с места, а потом возвращается с каким-то хитроумным устройством, которое горит красным огоньком, и сует мне его в нос.Конечно, ничего не помогает. Трой удручен. Трой снова убегает и возвращается с целой коробкой всяких капель-порошков и прочих препаратов. Раскладывает вокруг себя инструкции, надевает очки (зрение у него совсем чуть-чуть слабее нормального, но очки в моде) и принимается за чтение. Иными словами, Трой играет в доктора. Иными словами, ему неймется напичкать меня какой-нибудь ерундой.— Зато потом будет лучше, — убеждает он. В руках шелестят бумажки, в окно светит солнце, я не помню, какого хрена мы застряли в комнате Троя, потому что вроде как собирались куда-то пойти… Потом я просыпаюсь несколько часов спустя, когда шторы уже задвинуты. Трой что-то там подкалывается, сует мне пиццу с колой и, не умолкая ни на секунду, болтает о том, какую только что фишку вычитал на каком-то сайте. Я не особо слушаю. Но мне правда лучше.Потом как-то раз Трой звонит и говорит, что нашел нам квартиру.Так что я не против готовить макароны хоть каждый день. Вообще, я поймал себя на том, что мне нравится готовить. Успокаивает нервы. Это забавно, я все же как бы не девчонка.Еще я снова устроился в музыкальный магазин на полставки, а Трой и вовсе не работает, продолжает тратить свои деньги. Черт знает, на сколько их еще хватит. Но он не сидит дома, совсем не сидит. Трой вечно где-то шляется, с кем-то знакомится. Ищет перспективы. Некоторые «знакомые его знакомых» тусуются в около музыкальной среде, Трой притирается, заводит новые связи… А может просто шатается по городу без дела.Короче, мы живем в хорошей квартире, очень хорошо питаемся и бабла хватает сверх меры. Я иду в магазин за давилкой для чеснока и покупаю чайные пары. Трой говорит, что они очень красивые.— Очень красивые, — повторяет он с особой нежностью, после порции истеричных восторгов по поводу этих самых посудин.Мы пьем чай по вечерам. Сидим на балконе в плетенных стульях, чокаемся чашками, как на детском утреннике, и болтаем до глубокой ночи.* * *

— Знаешь, что было бы реально уматно? — говорит Трой за неделю до Рождества. Он распахивает дверцу холодильника, захлопывает и открывает обратно. — Было бы уматно сгонять в Вегас.Трой достает банку арахисового масла и зачерпывает содержимое указательным пальцем. Дверца закрывается.— Нет, серьезно. Мы же толком не были в Вегасе, фигня какая-то, а?Дверца открывается, Трой достает джем и намазывает его на средний палец.— Кроме того… — я отворачиваюсь обратно к раковине, но слышу, как он старательно трясет баллончик со сливками, выдавливает их. Пауза затянулась.— Кроме того? — переспрашиваю я.— А? — Трой стоит у открытого холодильника и слизывает все это безобразие с руки.Я говорю, что меня никто не пустит внутрь увеселительного заведения, а тусоваться снаружи удовольствие сомнительное.— А! Кроме того, у меня есть знакомый одного знакомого, он может устроить, чтобы нас впустили. Типа пропуск.— Поддельный?Конечно, Трой не желает ждать, когда мы все достигнем полного совершеннолетия.— Толку-то туда ехать, когда тебе глубоко за 21! Данунах.— Ты закончил? — я наблюдаю, как он с любопытством разглядывает облизанную руку.— А? — он смотрит на меня широко распахнутыми глазами, где черного сейчас больше, чем зеленого.— Закрой холодильник, говорю.— А!Он снова хлопает дверцей, прислоняется к ней спиной, размахивает руками и рассказывает, какой у него сегодня был охрененный ужин. Я, конечно, в курсе — это был мой ужин. Иногда у Троя случаются приступы особенно хорошего аппетита и повышенного словоизлияния. Он разводит руки в стороны, надувает щеки и обещает, что скоро станет «вооооот таким толстым».— И тогда, тогда я наконец-то смогу носить гавайские рубашки. Что, они цветные! всех цветов, знаешь! У меня будет целая коллекция. И о! о! Я займусь сумо! — он топает по полу, ойкает, трясет ушибленной ногой. — Чуть пол не сломал, видишь.Трою, конечно, пока далековато до сумоиста. Может он и набрал пару фунтов, но для окружающего мира это прошло незамеченным. Кроме самого Троя, конечно, потому что его это приводит в неописуемый восторг. Бог знает почему, может, ему важно, что теперь его — Троя Гордона — на пару фунтов больше.— О! Не! Я буду Сантой! Точно! И не только на Рождество, а круглый год! Отращу бороду до пояса, буду лазить по каминам и дарить подарки.Я замечаю, что он в таком случае не пролезет в дымоход. А потом добавляю, что сам был Сантой в прошлом году.— Да ну! — он ржет, запрокидывает голову, стукается затылком о холодильник. — Нет, серьезно! Какой ты Санта! У тебя же ни бороды, ни пуза!Я стряхиваю воду с рук.— И что?— Да врешь!Я до сих пор помню, как было жарко. Но это не самое яркое впечатление. Я помню, с каким восторгом на меня смотрели дети. Вот как Трой сейчас. Он так долго глазеет на меня, раскрыв полурасплывшийся в улыбке рот, что я думаю, у него переклинило мозг, и он завис. Но нет, он чуть подпрыгивает, оживленно моргает и раскидывает руки, будто собрался заключить меня в объятия.— Так это ж охрененно! Саймон П., заявляю тебе, что с каждой минутой ты становишься все уматнее и уматнее! Ты был Сантой! Сантой!— Ну да, ну да, — я и не знаю, чего сказать. Я уже так привык к своеобразным комплиментам Троя, что толком не обращаю на них внимания. А он категорически против.— Да не, ну правда! Я знаю, давай в этом году сделаем так же! Давай на Рождество будем Сантами!— А как же Вегас?— А?— Ты предлагал сгонять в Вегас, — напоминаю я.— А! да ну его нахрен, этот Вегас. Давай лучше будем Сантами. Или Сантой и эльфом, как тебе?Мне смешно вообще-то. В прошлом году все было совсем по-другому. Но я думаю, что он сто раз забудет про эту идею. Я уже привык. Трой немножко рассеянный в последнее время.