У любого чувства – две крайности (1/2)

No you don't have anything better to doEverything you ever loved has tried to escape youSo why would I want anything to do with youFuck you."Fuck you" Silent Child– Блядь, блядь, блядь!!!Прямо как при реальной жизни, вокруг Джонни все разбивалось. Снова. Предметы, мечты, принципы, люди. Возле Джонни все разлеталось либо на мелкие осколки, либо взрывалось, полыхая адским пламенем. Нужно было уже привыкнуть и смириться с тем, что некоторые вещи, некоторые люди не меняются. А он всё верил, всё надеялся, что сможет измениться, стать лучше, хотя бы ради Ви.Джонни, словно торнадо, носило из одного угла воспроизведенной комнаты в другой. Кошка мотала головой из стороны в сторону, следя за передвижениями Сильверхенда, как будто тот был игрушечным мячиком.

Мужчина тяжело дышал, оттягивал по старой привычке отросшие волосы на голове. Он не мог понять, что с ним происходит, что с ними происходит. С чего это всё началось? Почему они пришли к этому? Как они, блядь, пришли к этому? Джонни ничего не понимал. Он чувствовал, как пульсирует прилившая к щекам кровь и внушал себе мысль, что лицо краснеет от злости, а не от столь не присущего ему смущения. Только вот злиться было не на что, и хотьрокера это никогда не останавливало, сейчас он чётко видел, что в нём нет ни малейшего намека на злость, вечную ярость и привычный гнев.

Здесь, в голове Ви, он чувствовал все слишком чётко, слишком реально для обычной цифровой копии. Электронный конструкт не должен чувствовать опаляющий жар у лица, он не должен дрожать всем телом и ощущать бабочек в животе. Джонни не был великим умом современных технологий, но был абсолютно уверен, что подобного точно не должно быть.– Твою мать, – зло выплюнул он, подходя к зеркалу.

Он опирается руками на раковину, смотрит в стекло зеркала долго, угрюмо. Разочарованно, словно ожидал увидеть там все ответы, Джонни отворачивается.

А в темноволосой голове крутится рой не самых приятных для самолюбия мыслей.

"Смущение. Очень, блядь, смешно, – фыркает про себя Сильверхенд. – Отродясь его не было, а тут, сука, появилось. С какой радости? Столько женщин было, на пальцах хуй пересчитаешь. Ну и пара мужиков, чего уж таить, был грешок. И не один хер не заставлял меня краснеть! И сейчас не заставит".

Он снова подходит к зеркалу и понимает, что врёт себе, слишком бездарно врёт. Стоит моргнуть и в отражении он уже видит наёмника. Его не пугают подобные махинации цифрового пространства: он пробыл здесь слишком долго, чтобы удивляться подобным изменениям текстур.

– Ты не особенный, – шипит он, приближаясь к изображению Ви в зеркале. – Слышишь, Ви? Ты не особенный для меня! Если бы не одно тело, я бы грохнул тебя при первой встрече. Особенно после той выходки с сигаретой, – после упоминания их недопоцелуя у Джонни побежали искры по позвоночнику. – Блядь, – Сильверхенд разбивает зеркало.Осколки не ранят живую руку, не оставляют царапин и ссадин – чертов цифровой мир. Чертово тело – проклятая клетка. Тело было тем, что их объединило, оно является барьером их нормальных отношений, и рано или поздно оно станет тем, что поставит их по разные стороны барикад. Так ведь?Джонни не хотел об этом думать, но разве он мог? Он не был из тех, кто любил лишний раз мысленно загоняться о чем-то, обычно он брал ствол и решал все проблемы весьма действенно. А сейчас – что он мог сделать? От бессилия мужчина заскрежетал зубами.– Ладно, хер с тобой, может быть, ты мне немного дорог. Может быть, но не факт. Вот только это ничего не меняет, ты не особенный, не другой, ты для меня обычное пустое место, которое я боюсь, что кто-то может забрать. И нет, не в том смысле, что тебя кто-то может "увести". Мне поебать, трахайся, с кем хочешь. С Панам, Джуди, Бестией да хоть бы, блядь, с Евродином! Мне нет до этого дела. И, когда ты ебался с этим отельным ублюдком, мне было насрать.Джонни скрипнул зубами. После упоминания мужчины из отеля в груди начало жечь.

– Ревность? Влюблённость? Я, блядь, похож на пятнадцатилетку? Или на нежную пизду? Да пошел ты!– Ты никогда не изменишься, Джонни, – услвшал он голос Бестии, еще молодой, прямиком из двадцатых. Кажется, она говорила это, когда он снова изменил ей. – Я люблю тебя, но ты неисправим. Думаешь, твоя Альт понимает, что у тебя на душе? Даже я не понимаю, а мы с тобой одного поля ягоды. Ты не изменишься. Один за другим люди тянутся к тебе как к анархисту, как к мессии, как к кумиру или просто красивому мужику, но, как бы они тобой ни дорожили, как бы ни любили тебя, ты всех посылаешь нахер. Чего ты так боишься, Джонни? Хотела бы я сказать, что война тебя изменила, да вот только пиздеж это. Ты всегда был озлобленным ублюдком.

Джонни закрывает глаза, сжимает веки сильнее, хочет отделаться от воспоминаний.– Еще одна такая выходка и ты пойдешь нахуй из группы, Джонни! – голос Керри. – Я понимаю твою ненависть к корпоратам, но одно дело петь об этом, а другое, завалить пиджака во время концерта! Ты подставляешь нас всех! Ты не один в этой ебучей группе! Ты, что, опять обдолбанный?! Открой, блядь, свои глаза! Ты не центр Вселенной, а, в пизду, я трачу время. До тебя все равно не достучишься, ты неисправим.Джонни хочется кричать, но все, что он может, это сдавленно рычать, сжимаясь всем телом.– Опять с гитарой, – от этого хриплого голоса внутри все сворачивается, руки дрожат. – Ублюдок, твоя мать на двух работах корчится, чтобы ты опять все просрал на струны. Сколько ты уже играешь? А звучишь все так же хуево, брось это дело, не твоё это. Да и писанина твоя нахуй никому не сдалась.

– B?ё, хв?тит! – голос сквозит помехами.– Я не понимаю тебя, – прошептала Альт. – Никогда не понимала. Сначала это было забавно, – Джонни все еще чувствует прикосновения ее рук к своим щекам, – я словно приручила бешеного зверя, обуздала адское пламя. Но потом я поняла: я даже рядом с этим не стояла. Чем больше пытаешься взять тебя в узду, тем более неконтролируемым ты становишься. Приручить Сильверхенда сможет лишь тот, кто буквально побудет в его шкуре, тот, кто увидит его мысли и почувствует все то, что Сильверхенд чувствует. Но это невозможно. Жаль, ведь это значит, что никто не сможет тебя приручить, Джонни, никто не сможет понять тебя.Джонни замер, последние слова Альт продолжали прокручиваться в его голове.

"Приручить Сильверхенда сможет лишь тот, кто буквально побывает в его шкуре".

– Неважно, что я хочу думать, – выдыхает Джонни. – Ты единственный, кто все чувствовал, кто видел, что я представляю из себя внутри. И ты, правда, запал на это?..Джонни трёт щетину, странная уверенность начинала просыпаться в нём.– Ви, да ты грёбаный псих.Тем временем в реальном мире...– Реджина, блядь! – Ви вдавливает педаль газа в пол, варируя между черными грузовиками.– Кто знал, что они возят в сумочке устройство, способное отслеживать сигнал взрывчатки?! Твою мать, Ви, главное выживи!!!– Дружки из "Кан-тао" не просто мне в затылок дышат! Блядь! – Ви рефлекторно пригнулся, когда пуля пролетела у его уха. – Пиздец, в жопу такие заказы, Реджина! Если я выберусь живым, не звони мне больше! Никогда!– Главное выберись, Ви!После этого наёмник сбросил вызов.

– Твою мать, Ви, – руки энграммы крепко обнимают за талию. – Я оставил тебя одного на гребаный час! Один, блядь, час!!!– Джонни?! – у мужчины сердце сделало сальто. – Теперь ты видишь, чем это черевато, оставлять меня одного. Я думал ты больше не придёшь, после...– Не сейчас, Ви, – обрывает рокер, следя за малейшим движением корпоратов. – Поговорим об этом позже. Если, блядь, конечно, выживем!

– А если нет?! – Ви еще никогда не проворачивал таких трюков на байке, чем непредсказуемее и резче он будет поворачивать, тем больше шансов скинуть хвост. – Может, другой возможности не будет и сейчас наш последний шанс?!

– Хуй тебе, а не разговоры, если собираешься сдохнуть от пули корпа.– Кто бы говорил, – буркнул Ви, за что получил болючий тычок в в рёбра. – Ладно-ладно, понято-принято.Ви просматривает возможные маршруты, которые простраивает оптика "Кироси": не один из них не помог бы сбросить хвост. Впереди наёмник увидел резкий поворот вправо, который закоулочными путями через дворы вёл к другой трассе. Поворот резкий, проход узкий.

– Джонни, – Ви едва заметно снижает скорость. – Тебе это не понравится!– Не понравится что?..Ви набирает скорость приближается к повороту, так что стенка здания, стоявшего на углу, едва ли не касается его бедра.– Како-о-ого-о хрена-а?! – Джонни прижимается к Ви всей поверхностью тела. – Ви, сворачива-а-ай!!!Секунда до столкновения. Ви сжимает руль левой рукой, из правой руки появляется легендарный клинок богомола. Со всего размаху Ви впечатывает лезвие имплантированного клинка в стену, тянет на себя. Громко взвыв, байк подлетает, разворачивается в воздухе, направляясь ровно по узкой дорожке. Клинок, к сожалению Ви, подобного трюка не оценил и разломился на две части.

– Ха-ха-ха, – Джонни прижался подбородком к чужому (?) плечу. – Мы чуть не сдохли, но это того стоило! Просто охеренно, Ви!!! Ха-ха, эти уёбки даже сообразить не успели!

– Реджи, мы живы! – тут же на радостях позвонил Ви.

– "Мы"? – в голосе очень чётко слышалось непонимание.– Ну и палишься же ты, придурок, – прошептал на ухо Сильверхенд.

– Я, – исправился Ви.

– Мг, – задумчивопротянула Джонс. – Ладно. У фиксеров с наёмниками тут намечается вечеринка в "Посмертии". Я там буду, заскочишь?

– Меня как-то не приглашали, – Ви аккуратно выехал на основную дорогу, ребят из "Кан-тао" и след простыл. – Не знаю, стоит ли мне там появляться.

– Бестия звала тебя, – Реджина сделал паузу. – Ви, с кем ты постоянно вместе? То есть тогда ты сказал "мы" и Бестия сказала: "Знаю, что Ви сейчас работает с тобой, позови их вечером". Кого их и кто мы?– О, да вы с Бестией друг друга стоите, – обреченно простонал Джонни. – А у Реджины мозги на месте, внимательная баба.– Забей, Редж, просто не бери в голову. Скажем так, то, что сидит в моей башке, мало кому нравится, – Ви не видел, но был уверен, что Джонни закатил глаза. – Так, когда приходить?– Едь хоть сейчас. Бестия, я, Эль-капитан уже тут.

– Я подъеду чуть позже, есть незаконченное дело.– Это как-то связанно с твоим "мы"?

– До встречи, Реджина, – Ви поспешно сбросил звонок.– Мастерский игнор, — съязвил Джонни. – Мы едем домой?