У любого чувства – две крайности (2/2)

"Мы едем домой?", – от одного этого вопроса Ви хотел в приступе неконтролируемой нежности наброситься на Сильверхенда с объятиями.

– Угу, – все, что он сказал вслух.Остаток дороги они провели в абсолютном молчании, оба, видимо, думали о том, что буду говорить друг другу. Что говорить, как говорить, чем этот разговор обернется для них.Ви заходит в квартиру. Дверь закрывается за ним, отрезая помещение от всех посторонних звуков. Тихо, даже слишком тихо. Джонни появляется не сразу: он как будто выходит у Ви из-за спины, проходит в глубь квартиры и садится на диван, закидывая ноги на стол.– Чего как чужой? В своей же квартире, – Джонни старается не выглядеть взволнованным, но Ви знает, Ви чувствует, как переживает энграмма. И наёмник тоже волновался, в сумме их беспокойство могло привести сердце Ви в херовое состояние, но здоровье мужчины и без этого не было замечательным, так что он побыстрее постарался успокоиться.Ви все еще мнётся у порога и Джонни его не торопит. Оба хороши: оттягивают момент, который в любом случае наступит. Должен наступить.

– Ну, – Ви пытается успокоить дрожь в пальцах и сердце, что колотилось со скоростью мотора нового "Арча". – Что скажешь?Джонни медленно вздыхает, чуть прикрывая глаза. Он не знает, что говорить, у него не было и мысли о том, как начать разговор. Все-таки душевные откровения это не его.– Я слышал твои воспоминания, – вдруг говорит Винсент. – Бестия, Керри, Альт.Джонни щурится, и Ви начинает казаться, что он зря затронул эту тему, что сейчас Сильверхенд пошлет его и замкнётся. Но он молчит, и Ви решается:– В конце – тот мужчина... это был твой отец?

Джонни как-то болезненно кривится.

– С чего ты это взял?

– Не знаю. Почувствовал?

– Я никогда его так не называл, – Джонни раскуривает сигарету.

– Вы не ладили.

– Да нет, были лучшими подружками, бои подушками каждую субботу, кафе по средам, – язвит Джонни, но Ви отчетливо видит разбитость за этой токсичной иронией. – Почему ты спросил про это?– Надо было с чего-то начать, – врет Ви.– Ви. Спроси уже.– Почему ты вернулся? Как ты относишься к тому, что я сделал? Ты в бешенстве, да? Теперь мы никогда не сможем общаться, как раньше? Я всё проебал, да?– Спокойней, Ви, – поднимает руки вверх Джонни, останавливая поток нескончаемых вопросов. – По одному.

– Ты вернулся, почему?

– Мы сидим в одной башке, рано или поздно пришлось бы. Вопрос ведь не совсем в этом, так? Кхм, ну, – Джонни опять начинает чувствоватьжар на лице. – Просто я всё обдумал. И да та выходка, в жопу ее себе засунь, но, не смотря на то, что я, вроде как, чувствую то, что ты чувствуешь, не мог бы ты мне сам об этом рассказать? Я имею ввиду, я хочу услышать, что ты об этом думаешь.– Хочешь унизить меня, да? – смеется с горечью Ви. – Ладно. Хорошо. Погнали. Ты ебнутый на всю голову, Джонни, ты эгоцентричный, самовлюбленный, наглый уебок, который поначалу пытался меня убить. И чем больше я о тебе узнавал, тем больше во всём этом убеждался. Я тебе уже говорил это: иногда ты само обаяние, но чаще всего просто напыщенный мудак. Но стоило попасть в твои воспоминания, примерить твою шкуру, как все показывалось под совершенно другим углом. Не самовлюбенная легенда, а разбитый человек, надежда которого трещала по швам от страха, выливавшегося в вечную агрессию. Я видел человека, который не позволял себе привязаться к кому-то, чтобы не разбить им сердца, чтобы не разбить себе. Не террориста, а идиота, который не знал, куда выбросить всю ту боль и ненависть, что были внутри. Не рокера-анархиста, а музыканта, что почти опустил руки, потому что люди не слышали того, что он вкладывал.

На несколько секунд повисает тишина. Мимо окна с шумом пролетают ави, кошка тихо сопит.– Знаешь, – Джонни криво ухмыляется, – я сейчас разрываюсь между тем, чтобы послать тебя и тем, чтобы сделать тебе предложение.Винсент закатывает глаза.– Я не знаю, почему я начал чувствоватьчто-то такое к тебе. Ты меня бесишь.– Я тебе нравлюсь, – Джонни оказывается совсем рядом.– Бесишь настолько, что нравишься?– Нет, – Джонни кладёт ладонина запястья Ви. – Нравлюсь настолько, что бесишься.

Ви бегает взглядом по лицу Сильверхенда пытается понять, что у того в голове. И наконец до него доходит:в голове у Джонни то же, что и у него.

– Так, а что что насчет тебя? – тянет Ви, из последних сил сдерживая порывы собственного тела.

– Лжец, – хрипло смеётся энграмма. – Я же чувствую, что ты всё понял.

Джонни хватается за светлые короткие волосы металлической рукой и притягивает наёмника к себе. Он целуетвластно и напористо, влажно и страстно, без единой мысли о смущении. Ви от этого кружится голова: от сжатых пальцев на собственном затылке, от тёплой руки, скользящей по груди, от контраста мягких губ и колючего подбородка. Биочип выдаёт ошибку и Ви снова чувствует прикосновения рокера больше чем просто реально, они становятся больше, чем просто настоящими. Они словно прожигают кожу, разносятся электроимпульсами по каждому нерву. И Винстент видит, что Джонни тоже это чувствует: все-таки тело у них одно на двоих и любые физические ощущения, искажаясь призмой чужого восприятия, передаются второму.Джонни доводит их до кровати, опрокидывает тело в постель, нависая в поцелуе, который они все никак не могли разорвать.– С-стой, – Ви задыхается, нажимает на чужие плечи, отодвигая Сильверхенда. – Стой, Джонни. Что ты собираешься... то есть как бы понятно что, но... как?

– Буду импровизировать, – Джонни проходится ладонями вверх от коленей по бёдрам Ви. – В процессе разберемся.

И они снова целуются. У обоих от этого момента сносит крышу. Хотя нет, крышу им снесло, как только они оказались в одной шкуре, а сейчас же они просто начали получать удовольствие от того безумия, в котором топили друг друга день за днём.

Ви стаскивает с себя куртку – она летит в корзинку кошки, та, недовольно зашипев, перебежала на компьютерный стол. После мужчина кое-как стащил майку, запутавшись в ней руками на несколько секунд.Чувствительность подлетает до невообразимого, когда руки Сильверхенда очерчивают обнаженную рельефную грудь, а чип снова сбоит. Ви кажется, что еще чуть-чуть и он просто не выдержит всех этих ощущений, и Джонни это чувствует.

– Слишком... чувствительный, – может, Ви кажется, но раньше хрипотца Джонни никогда не достигала такого низкого тембра. – Херово, если мы отключимся.

– Ради такого, – Ви снова притягивает его ближе, – и потерять сознание не жалко.Оптика высвечивает: "Звонок от Бестии Амендиарес".

– Блядь, – одновременно выдыхают наёмник и энграмма.– Сбрось, – фыркает Джонни, кусая за изгиб плеча.– Не думаю, что смогу воскреснуть второй раз, Джонни.Сильверхенд закатывает глаза, отстраняется от Ви, сжимая губы от разочарования, что всё, как всегда, не пошло по его плану.– Да? – Ви старается успокоить собственный голос.

– Я так поняла, тебе теперь нужно личное приглашение, Ви, – по голосу оба понимают, что Бестия недовольна. – Чтобы был в "Посмертии" через пятнадцать минут. Я жду.

Звонок обрывается.– Ладно. Беру слова назад. Беги, Ви, беги.

Винсент смотрит на энграмму с каплей вины, целует Джонни в уголок губ и, подхватив майку и куртку, вылетает из квартиры.