трахать/страдать ещё больше (1/2)

Сотый поцелуй. Поцелуи с Майком без скобы такие прекрасные... Не могу оторваться. Боюсь, это может сказаться на нашей продуктивности, ха, ведь Майк говорит, что мы работаем как команда.Сто восьмой поцелуй. Давно хотел отметить: Майк почти всегда закрывает глаза. Нет, в этом ничего такого особенного, просто я делаю наоборот и стараюсь не моргать. Не хочу что-то упустить. Ну, это уже его дело... Это ведь не плохо?Сто двадцать третий поцелуй. По-моему, Майки и правда любит меня, хе-хе.Майк почти ничего не замечает или просто не хочет замечать. Не замечает быстроту времени, прошедшие дни, улыбку Салли и его прикосновения к себе, зато замечает то, как Салли хорошо начал ориентироваться в городе. Он обратил внимание на это не сразу: до него только со временем дошло, что Салли уже не спрашивает у него, как дойти до "вооот этого вот здания, ну оно прям в центре Монстрополиса, Майки, не подскажешь?", неплохо разбирается в кварталах и более-менее помнит маршруты.— Как тебе жилось в Сладж Фоллз?— Плохо.Всё чаще Салли самостоятельно хватает Майка за запястье, а если Майк капризничает, то за руку, сплетает пальцы и тащит куда-то. Майку нравилось ощущать себя в роли псевдо-экскурсовода: нравилось рассказывать о каких-то локальных местах и о том, сколько воспоминаний он пережил в этом городе, а теперь, пускай и моментами, ему кажется, что Салли ориентируется лучше, чем он в своём родном городе. Это ему уже не нравится. Совсем.— Почему?— В нём не было тебя.Ещё один рабочий день подошёл к концу. Сменщики только-только начали собираться, а работники первой смены столпились в мужской раздевалке. Майк, быстро переодевшись, уже успел убежать к секретарше, а Салли, дожидаясь его, просто скитался по коридорам, задумчиво разглядывая бумаги, висящие на стенах. Документация, тонна сертификатов, доска почёта, план эвакуации, объявление, на котором написано что-то про открытый конкурс... Майк хватает его за руку так неожиданно, что он вздрагивает, прежде чем повернуться.— Уже успел переспать с секретуткой?— Секретаршей.Салли едва заметно хмурится.— Уже успел переспать с Офелией?— Селией.— То есть успел?Теперь уже хмурится Майк.— Салли, она всего лишь моя знакомая, я ведь должен общаться с кем-то, кроме тебя!— Ну признайся, что влюбился в неё. Знаю же, что влюбился. Как не влюбиться в девушку, имя которой звучит почти так же, как моё? Селия и Салли, Салли и Селия...

Майк закатывает глаза и раздражённо вздыхает, Салли смеётся и хлопает его по плечу, потом показывает пальцем на объявление. Вазовски вчитывается.

КОР-ПО-РА-ЦИ-Я МОН-СТРОВОТ-КРЫ-ТЫЙ КОН-КУРСУ-ЖАС-НИ НАС!Стоит пару секунд, а затем резким движением срывает объявление.

— Да это же наш шанс!Он улыбается во все зубы и впервые счастлив за долгое время, несётся в уже пустую раздевалку и вклеивает объявление в свой ящик, где и без того хватало всяких бумажек. Салли подходит чуть позже.— Слушай, Майк, я узнал, когда конкурс. Говорят, он будет через три недели...— Ну и славно, как раз успеем привести себя в форму.Майк воодушевлён. Безостановочно крутит в голове мысли про то, как снова будет зубрить теорию ночами, часами стоять перед зеркалом, пытаясь скорчить страшное лицо, попутно тренировать Салли и пить дешёвые энергетики, лишь бы не спать и запомнить как можно больше. Он рад внезапно появившейся мотивации и молится кому-то высшему, чтобы эта мотивация так же внезапно не исчезла.

***Все следующие полторы недели Майк ощущает себя живым, настоящим и до сих пор необъяснимо счастливым: полностью погрузился в практику, ходил в городскую библиотеку, нашёл в себе силы познакомиться в ней с кем-то, не выпивал на выходных, если быть точнее, не выпивал вовсе и даже не злился на Салли с его вечным желанием целоваться и обниматься. Он, наконец-то, обрёл малейший смысл заняться хоть чем-то и отдавался в это с головой.

Плевать, что все думают, что он не справится.Плевать, что никто не считает его страшным.

Плевать, что даже Салли не считает его страшным.Плевать...Плевать?Майк, конечно, до сих пор не намерен развлекаться, не смотря на то, что уже пятница: слишком сильно погрузился в бесконечные тренировки, но Джеймс настаивает. Майк оказывается зажатым в раздевалке, его слегка вдавливают и говорят, что не выпустят, пока он не согласится.— Ты совсем меня загонял, Майки, давай расслабимся, выходные ведь...Майк зевает и первое время не хочет соглашаться, пока не ловит себя на мысли, что Салли всё-таки прав: наверное, он мог переборщить с тренировками, но так даже лучше, ведь кто знает, когда снова появится подобный конкурс? Салли хватает его за плечи, клянётся, что может встать на колени, лишь бы Майк дал ему отдохнуть, а он просто смеётся.

— Дурак ты, Салли, — говорит Майк, кратко целуя его в висок, — но уговорил. Возьми что покрепче.

Салли широко улыбается, сдавливает Майка в объятиях, пока он разглядывает большие клыки и тихо смеётся. В этот раз Салли берёт его за руку, не за запястье, переплетает пальцы и уверенно ведёт в излюбленный ими супермаркет. Они говорят всю дорогу про любые вещи, что только приходят на ум: про конкурс, про ребят из университета, про то, что скоро смогут снять квартиру получше, про мыльные оперы, про сотрудников корпорации и не замечают, как быстро пришли. Стоя в супермаркете, Салли замялся, думая, что можно взять. "Возьми что покрепче, возьми что покрепче, возьми..." — он с любопытством разглядывает бутылку с яркой зелёной жидкостью, вспоминает, что это, кажется, называется абсент и вспоминает, что пил его от силы раза два за жизнь и оба раза под утро блевал как проклятый. Переводит взгляд на Майка, задавая немой вопрос, "точно брать что-то покрепче?", а Майк качает головой, соглашаясь.— Ты же хотел расслабиться, даже на колени встать собирался, а теперь передумал?— Просто боюсь, что моя принцесса улетит после двух глотков.— Ну конечно, сам-то после первого сходишь с ума!Он взял две бутылки.

Уже дома, Салли уселся за стол и принялся откручивать крышку с абсента, но чуть вспотевшие пальцы сильно скользили и не давали этого сделать. Он возился так ещё минуту-две, пока, не начав нервничать, просто не впился зубами в крышку и не сорвал её. В нос тут же ударил запах каких-то трав, едкий настолько, что он зажмурился на мгновение.

— Это что, яд? — сказал Майк, зажав нос пальцами, —Отравить меня вздумал?— Это пойло цветом как твои волосы, а ты ещё сомневаешься в том, что это яд.

— Ты только по этому его взял?Прежде чем выдать очередной не менее колкий и глупый ответ, он задумался: и правда, почему он вообще взял абсент? Из-за того, что смутно помнил, что это самый крепкий алкогольный напиток в мире или из-за того, что "бутылочка красивая" и жидкость в ней напоминает цвет волос Майка? Салли повернул бутылку, чтобы рассмотреть этикетку со всех сторон, и тут же проклял себя за то, что не сделал этого раньше, а просто опёрся на туманные воспоминания и цвет выпивки: 70% этанола. Да, наверное не стоило брать выпивку только из-за цвета.

— Ты хоть раз абсент пил?...— Нет.Ожидаемо. Он медлит, предпринимая попытки вспомнить, как правильно его пить. Так и не вспомнив, резкими движениями выглатывает как можно больше, заливая алкоголь сразу на корень языка, чтобы тут же не вывернуло от мерзкого вкуса. Морщится, но кидает невозмутимый взгляд на Майка и внимательно смотрит. Майк берёт бутылку, крутит её и как-то не решается, увидев содержание спирта. Пахнет отвратительно, а выглядит вообще как яд, но найти причину как-то слиться с этой затеи он не может.— Готов поспорить, больше меня ты не выпьешь, — говорит Салли, ухмыляясь и словно бросая вызов одним только взглядом.

Конечно, Вазовски это злит. Теперь он в замешательстве и найти причину отказаться ищет ещё активнее, пока снова не слышит голос Салли.— Моя принцесса улетела только от одного запаха?Игнорируя здравый смысл, Майк отмеряет пальцами, сколько выпил Салли и делает поспешные глотки. Он проклинает себя, когда чувствует, как абсент больно обжигает пищевод и моментально сушит горло, а затем заходится кашлем, резко отстраняет бутылку и судорожно ловит воздух губами. Под присвистывание Салли, он сверяет, сколько выпил, втягивает воздух носом, сильно жмурит глаза и делает глоток за глотком. Его трясёт и он думает, что даже хлорная кислота или метил на вкус будут приятнее, но отступать не хочет, не смотря на то, что выпил уже значительно больше, чем требовалось. Он бы допил до дна, если бы Салли резко не схватился за бутылку и попытался её вырвать, но тщетно: Майк вцепился в неё так сильно, что пальцы побелели, а ладонь стало неприятно сводить. Салли потребовалось ещё несколько попыток, прежде чем вырвать бутылку из его рук и опустошить большими глотками.Майк трясётся ещё сильнее, не может перевести дыхание, а глаза предательски слезятся. В этот раз опьянение наступало стремительно, от чего-то болезненно, и Майк не понимает, от чего ему больнее, от пересушенного спиртом горла или от ощущения, что его желудок и пищевод что-то разъедает. Салли чувствует себя не лучше: на вкус абсент такой же мерзкий, как и на запах, его ноги уже подкашиваются, хотя не прошло и десяти минут, а сердце колотит так быстро, что он ощущает пульсацию по всему телу. Он ставит бутылку на стол, опирается руками и выдыхает неприятный запах алкоголя, поскрипывая зубами и затуманенным взглядом смотрит на Майка, который, едва успев отдышаться, потянул руку за второй бутылкой; Салли перехватил его запястье, заставив поставить бутылку на стол. Они с трудом добираются до спальни и усаживаются на кровать. Салли накрывает быстрее: через несколько минут он говорит несвязные вещи, много смеётся и снимает с себя футболку, сказав, что ему слишком жарко.

По телу Майка тоже разносится тепло, но он ещё в сознании. Пока что. Пальцы покалывает, дышать становится ещё тяжелее, а тело становится ватным и держать голову поднятой становится едва возможно. Он смотрит на свои пальцы, перед глазами плывёт все настолько сильно, что он долго не может сосчитать их: один, два... один, два... один, два, три, шесть, десять, тринадцать... один, два...Мысли из головы пропадают быстрее, прежде чем он успевает сосчитать пальцы и он проваливается во что-то безмятежное, расплываясь в улыбке. Салли тянет его на себя, дрожащего, со слезящимися глазами и чертовски пьяного, сам не менее напившийся и крепко обнимает, а Майк безразлично прикрывает глаза и спокойно сидит какое-то время. Когда дыхание учащается, а воздуха не хватает, он пихает Салли и, встав, пытается отсесть подальше, но ноги подкашиваются и он почти падает. Салли успевает его подхватить; Майк пристально смотрит на улыбку Салли, такую же идиотскую, какая была пару минут на его лице, зачем-то улыбается в ответ и успокаивается. Они замирают в таком положении, а потом Майк сам усаживается на колени Салли.Джеймс небрежно водит руками по спине Майка, прижимает к себе настолько близко, насколько возможно и устраивает на своих коленях поудобнее. Майк вновь прикрыл глаза, обнял его за шею и подался вперёд, быстро целуя Салли в губы. Он хотел отстраниться, но не смог, ведь руки, недавно находившиеся на его спине, переместились на затылок, не дав этого сделать: Салли тут же толкнулся языком внутрь, сплетая, а Майк со всех сил старался отвечать, не смотря на подвешенное состояние. Целоваться было неприятно из-за сухости во рту, по этому Салли провозился недолго и прижался к шее Майка, начав грубо покрывать поцелуями и ставить смазанные засосы. Стало ещё жарче, и уже через пару минут Майк сам подставлял шею, едва сдерживая стоны, а потом Салли откинулся на кровать. Майк чувствует, как его переворачивают, торопливо стягивают футболку и тут же проводят языком то вдоль яремной вены, то вдоль ключицы, а руками водят по телу, и он неконтролируемо поддаётся. Салли дрожит так же сильно, как Майк, сдавливает его талию и кусает нежную кожу на груди, хрипло дышит, наваливается на него и кусает с большей силой, вырывая из Майка стоны, которые сдерживать он больше не в силах.Вазовски долго не понимает, к чему это всё ведёт, но когда Салли хватается за ремень его штанов и дёргает, пытаясь расстегнуть, отталкивает его и в панике говорит несколько раз, что он не готов и не хочет. Салли это не останавливает: он дёргает ремень грубее, а Майк пихает его в грудь и дрожащим голосом повторяет, что не хочет и это, на его удивление, срабатывает, ведь Салли отстраняется и тут же приподнимается. Майк елозит по одеялу ещё несколько секунд, не сразу понимая, что Салли уже не трогает его, не кусает и вообще находится не рядом. Он и сам приподнимается, испуганно шевелит рукой в воздухе и не видит совсем ничего, только слышит шум, доносящийся из соседней комнаты. Салли, вернувшись в спальню, схватил Майка свободной рукой за голову, а второй подсунул оставшуюся бутылку с абсентом к губам. Даже не предприняв попытку отстранить руку Салли, Майк вцепился в неё пальцами и мгновенно начал делать глотки. Давился, сдерживал рвотные позывы и кашлял, но выпил как можно больше. Салли зарылся пальцами в его волосы, отстранил бутылку и допил всё, что осталось, задыхаясь и кривясь от ощущений. Прежде чем окончательно забыться, он твердит себе, что он не насильник, просто пьяный, не хочет причинять Майку боль и любит его больше всего на свете, а после уже ничего не помнит: как ставит бутылку на пол, как выключает свет и как нависает над Майком.Алкоголь бьёт с двойной силой, они расслабляются и не соображают. Джеймсу наконец удаётся расстегнуть ремень Майка, он рывком стягивает с него штаны с трусами, в спешке раздевается сам и раздвигает ему ноги. Он проводит ладонью по нежной коже на внутренней стороне бедра, заставляя Майка издать несдержанный стон: эрогенная зона. Майк не может найти себе места, то прижимает Салли к себе, то отталкивает, царапая плечи и рёбра когтями. Салли раздвигает его ноги ещё шире, водит руками по бёдрам и со всей силы сжимает, шлёпает, иногда гладит по животу и отвечает на каждый поцелуй. Он возится долго, как-то невыносимо и мучительно пытается растянуть происходящее, хаотично ставит засосы по всему телу и рычит от тупого удовольствия, Майк всхлипывает от не менее тупого и ноющего удовольствия, не знает, чего ждёт и не хочет знать. Майк поддаётся и целует Салли раз за разом, а когда уже не может терпеть, обхватывает его торс ногами и выдыхает что-то в губы, прерываясь на стоны.Салли подтягивает Майка за бёдра и чувствует, как он сильнее сжимает ноги за его спиной. Он пихает ему три пальца в рот, вспоминает их первую попытку заняться сексом и пихает три пальца глубже; Майк, ожидаемо, кусает его за пальцы и это единственное, что помогает Салли отвлечься от неприятных воспоминаний. Он гладит его по животу, вынимает пальцы через некоторое время и наклоняется, чтобы поцеловать Майка в висок. Толкает два пальца внутрь, свободной рукой водит по телу и целует его лицо, надеясь, что это хоть немного успокоит Майка, который качнул бёдрами и сильно сжал пальцы, издав тихий стон. Он правда пытается его растянуть: раздвигает пальцы внутри, двигает ими с максимальной осторожностью в таком-то состоянии и просто старается быть нежным. Салли снова медлит, хочет насладиться моментом и растянуть Майка получше.

Ему многого стоит сдерживать себя пьяного и запредельно возбуждённого, но когда Майк, не выдерживая, жалобно стонет и умоляет его сделать всё быстрее, с трудом втискивает в него третий палец и уже не просто растягивает, а тупо трахает пальцами, прося потерпеть ещё немного. Майк запрокидывает голову назад и вздрагивает от каждого движения так сильно, что Салли вынужден вжимать его в кровать собственным телом. Когда Майк, почти срывающийся на плач, говорит, что не может так больше, Салли сдаётся. Он вынул пальцы и приставил член, наклонился, давая Майку возможность зацепиться за свои плечи, а ладони предусмотрительно положил на бёдра. Пытается войти, но сразу не получается, ведь не так хорошо его растянул и Майк слишком сильно сжался. Салли шепчет ему успокаивающие вещи на ухо, уговаривая расслабиться, много-много целует, потирается членом между ягодиц и поглаживает внутреннюю сторону бёдер, параллельно упрекая себя в том, что не купил резинки и смазку, без которой сейчас очень тяжко. Со временем, Майк успокаивается, забыв на время про то, чем они собираются заняться и трётся об член, целуя Салли в щеки.Салли возвращает руки на бёдра, сильно сжимает их, чтобы Майк не вырвался и каким-то грубым толчком проталкивается на пол члена, тут же затыкая Майка поцелуем. Майк болезненно стонет и пытается отстраниться, но Салли вдавливает его в кровать и безостановочно целует. Майк скоблит его плечи когтями, захлёбывается от поцелуев, собственных стонов и всхлипывает, ему всё равно больно, даже не смотря на то, что он возбуждён и почти в отключке — это не сгладило ощущения. Салли снова шепчет что-то ему на ухо, но он не может разобрать ни слова. Выждав немного, Салли входит до конца и чуть не кончает, когда Майк сжимает его член, срывается и двигается очень быстро, не дав ему привыкнуть. Он мнёт его тело, шлёпает по бёдрам и покрывает лицо поцелуями в сотый раз, пока Майк закатывает глаза и громко стонет под диким аффектом. Майк вжимает Салли в себя ещё сильнее, делает попытку сжать в объятиях, но слишком ослаблен для этого. Его вырубает на несколько секунд, он не понимает, что чувствует, а сильная боль сменяется ещё сильнейшей эйфорией и когда волны прокатываются по телу, ему кажется, что он не вынесет этого. Салли впивается зубами в его шею: глубоко, резко, сводит клыки и Майк кричит, раздирает кожу на его спине, скидывает ноги с торса, широко раскидывает бёдра, пытаясь устроиться поудобнее и сжимается так сильно, что Салли дрожит от боли и кончает, резко приходя в себя. Майк лихорадочно скулит, снова теряет сознание на несколько секунд, приходит в себя и зачем-то пытается укусить Салли.

Он испуганно отстраняется от его шеи и резко выходит, его тело сковывает дрожь, и он сам готов закричать от непонимания происходящего и моментного страха. Салли держит Майка в своих руках: плачущего, маленького и по мерзкому беззащитного, даёт отдышаться и целует, в этот раз с языком. Он пребывает в этом паническом состоянии не больше пяти минут, и все эти минуты он целует Майка. Целует грубо, импульсивно и животно, давит языком на нёбо, оттягивает то верхнюю, то нижнюю губу, прижимает к себе и заключает в объятия, обводит ряды острых зубов, Майк кусает его и прокусывает губу до крови, и со временем во рту смешивается стойкий привкус металла со спиртом. Салли отстраняется, его накрывает снова и он безостановочно долго клянётся Майку в своей любви. Майк закидывает одну ногу на его бедро, целует и повторяет так же долго, что это взаимно. Когда возбуждение снова доходит до предела, Салли много раз спрашивает Майка о его самочувствии и о том, хочет ли он продолжить, Майк невнятно соглашается, а потом просто кивает головой. Салли скидывает ногу Майка и переворачивает его на живот, ставит на колени и заставляет прогнуться в пояснице. Ослабленный Майк почти валится, хаотично водит ладонями по кровати, цепляется за одеяло и болезненно скулит, когда Салли бесцеремонным рывком входит в него, подхватив за бёдра.

Майк утыкается лицом в одеяло. Ему чертовски больно, невыносимо, но в этом было что-то приятное. Ну, было что-то, отдалённо напоминающее приятные ощущения. Может дело в том, что Салли вошёл под другим углом, но он не в состоянии это осмыслить. Салли натягивает его резко, до упора и небрежно, волнуясь только о своём удовольствии, хватает за волосы и тянет назад, вторую руку перекидывает через шею и наклоняется, чтобы поцеловать. Майк изгибается и стонет в такт толчкам, а потом и вовсе срывается на крик, и Салли целует его лишь ради того, чтобы заткнуть. Он сжимается сильнее, шмыгает носом и едва внятно говорит, что ему больно, а затем стонет. Салли утыкается лицом в шею Майка и двигает бёдрами плавнее, но надолго его не хватает, и через пару минут он снова дико вколачивается в Майка. Когда до него наконец-то доходит, что Майку не очень приятно, он обхватывает его член ладонью и резко надрачивает, снова впивается в шею зубами и необъяснимо наслаждается его стонами. Майк снова не может определиться с тем, что чувствует, и ему страшно, ему кажется, что он умрёт прямо сейчас от чего-то немыслимого, что эта боль никогда не закончится, что...

Он снова отключается на несколько мгновений, трясёт головой, раздирает одеяло когтями и кричит, но не от боли, а от сковывающего страха. Салли тоже страшно, из-за выпитого алкоголя мир обострился, накренился и просто выглядит сюрреалистично, он сам готов потерять сознание из-за перенапряжения и единственное, что его держит, это стонущий и срывающийся на крик Майк. Наклонившись, он в очередной раз перекидывает руку через его шею, зажимает рот ладонью и целует щеки. Майк думает, что это сон и очень хочет в это верить. Он цепляется за руку Салли и давит все свои стоны в его ладони, а потом по телу снова прокатывается что-то приятное и он успокаивается, нежно целует ладонь и прижимается то к одеялу, то к горячему телу Салли. Когда Джеймс убеждается в том, что Майк спокоен настолько, насколько это возможно в его положении, он убирает ладонь с его губ, перекладывает её на талию и сильно насаживает. В его голову снова возвращаются мерзкие мысли о том, что он животное, насильник и самый настоящий монстр. Он с неистовой яростью втрахивает Майка в кровать, отчаянно пытается забыться вновь, всё так же хаотично надрачивает ему, шлёпает по ягодицам и срывается на стоны. Через пару минут Майк прогибается в его руках до невозможности сильно, протяжно стонет и кончает от такого неприятного, но всё же удовольствия. Салли и сам близок к своему пределу: хватает Майка обеими руками за бёдра, проталкивается до конца грубыми толчками и с громким рыком кончает, навалившись на Майка.

Он рычит на его ухо и обвивает обмякшее тело руками, пока Майк пытается отдышаться и шевелит бёдрами, в очередной раз пытаясь устроиться поудобнее. Салли выходит, укладывает Майка на кровать и ложится рядом. Возбуждение даже после разрядки не даёт покоя, но сил на ещё один "раунд" нет ни у Майка, ни у Салли. Майк сильно дрожит и тянется за поцелуем, на который Салли отвечает. Во рту снова появляется отвратительный металлический привкус, отдающий спиртом, он шумно втягивает воздух носом и пару раз всхлипывает. Салли разрывает поцелуй и гладит Майка с такой нежностью и заботой, как никого никогда не гладил. Ему тяжело, до сих пор страшно и в голове держатся мерзкие мысли, но он уверен, что Майк чувствует себя хуже и больше всего на свете он хочет его успокоить. Салли целует его в ухо, слегка оттягивает мочку губами и сбивчиво произносит одно признание в любви за другим. В голове у Майка творятся немыслимые вещи, крутятся миллионы слов, но он не в силах что-то сказать, по этому утыкается лицом в шею Салли и жмурит глаза. Салли водит руками по его спине, целует маленькие рога и продолжает нести успокаивающий бред до момента, пока Майк не засыпает и ещё какое-то время после. Он обнимает его дальше и пытается разглядеть лицо в кромешной тьме, убирает спутанные пряди волос с лица и пару раз целует. Салли не знает, как долго это длится, но он гладил Майка и заваливал поцелуями, пока не отключился сам.

Майк спит всего несколько часов, потом просыпается от нехватки воздуха. Усаживается на край кровати, бьёт себя по шее, пытаясь избавиться от кома в горле и кашляет, трясётся и задыхается ещё больше. Вазовски не помнит, как успевает обернуться в почему-то лежащее на полу одеяло, как добирается до ванной, как валится коленями на кафельный пол, как склоняется над бортиком ванны и как его выворачивает. Он цепляется пальцами за бортик, а из его глаз непроизвольно текут слёзы и его рвёт ещё сильнее. Тело ломит, а все засосы и укусы саднят так неприятно, что Майку хочется содрать с себя кожу. Его мутит точно не дольше пятнадцати минут, но для него это кажется вечностью, отвратительной вечностью, с таким же отвратительным кислотным привкусом желчи, крови и алкоголя во рту.Когда Салли просыпается, то не видит Майка перед собой и не может понять, сколько часов прошло, ведь на улице темно, туманно и пасмурно. Он встаёт с кровати, слышит кашель, судя по всему, доносящийся из ванной, но ему резко закладывает уши, ноги подкашиваются и он цепляется рукой за спинку кровати, чтобы не упасть; простоял непродолжительное время, а затем, когда стало легче, натянул трусы и пошёл в ванную. Мнётся на пороге, но всё-таки решается войти и ни разу не удивлён тому, что Майку нехорошо. Он коснулся его плеча, на что Майк моментально среагировал: вздрогнул, повернул голову и бросил на него тяжёлый взгляд. Повисла плотная, тяжёлая тишина, которую Салли боится нарушить и всё ждёт, пока Майк скажет ему хоть что-то, боязливо отводит взгляд, а затем натыкается на оголённую шею Майка, видит множество засосов, укусов и упрекает себя уже вовсе не в том, что не купил резинки и смазку.— Давно проснулся?— Молчи.Салли напрягся.— Ну извини, Майки, я просто хочу...Майк резко отвернулся, его снова рвёт, он скребёт эмаль ванны когтями и всхлипывает. Салли поправил спавшее с плеч одеяло, а потом провёл пальцем по рогу.— Если хочешь как лучше, — не смотря на дрожащий голос, он пытался говорить максимально серьёзно, — то не доставай меня.Салли напрягся ещё больше и отошёл, решив, что лучше его не тревожить, направился к самой высокой полке в квартире и достал тетрадь.Сто шестидесятый поцелуй. Ладно, я не знаю какой, но пусть будет сто шестидесятый, не хочу сбиваться. Мы потрахались. Это был мой первый раз с ним, мы сильно напились, но мне всё равно понравилось... На меня точно что-то давит, но я не знаю, что именно. Хочу успокоиться и удостовериться в том, что Майк чувствует себя нормально. И да, я писал это уже несколько раз, но я очень люблю его стоны... Очень.Суббота проходит незаметно: Майк блевал и убирался в ванной где-то до середины дня, Салли успел одеться, бережно сложить одежду Майка, убраться в спальне и даже немного успокоиться. Майк, хоть и не ожидал от себя этого, тоже успокоился и они даже спали вместе в эту ночь, так и не решившись обсудить произошедшее. Первая половина воскресенья прошла так же незаметно. Салли казалось, что всё хорошо, и что Майк попросил его не доставать лишь из-за плохого самочувствия, да и вообще, согласился бы Майк спать с ним в тесных объятиях, если бы чувствовал себя хуже чем обычно? Ещё утром Салли поцеловал сонного Майка и спросил несколько раз о его самочувствии, на что Майк просто устало кивнул и не стал ничего отвечать, надеясь, что Салли сочтёт это за "ну да, всё в порядке". Вторая половина воскресенья прошла бы так же незаметно, если бы под вечер Салли не нашёл рыдающего Майка в углу комнаты. Майк рыдал, безумно разглядывал синяки на запястьях, а потом это переросло в истерику и он не замечал совсем ничего, ни стоящего рядом Салли, ни окружающих его вещей, не замечал даже того, как Салли сильно сжимает его плечи и трясёт, пытаясь привести в себя.— Успокойся, Майк, просто успокойся, что произошло?

Майк отталкивает его и зачем-то встаёт, собираясь уйти куда-то, но теряется и просто стоит на месте. Салли встаёт, снова хватает его за плечи и безостановочно, не менее истерично говорит ему что-то, а Майк не может ничего разобрать и трясётся, судорожно дыша.Что произошло, Майк, пожалуйста, ответь, Майк, что не так опять, всё ведь было так хорошо, Майк, я переживаю, сука, приди в себя, Майк, пожалуйста, Майк, Майк, Майк, Мааааааааа...Салли повторяет его имя много раз, но это не помогает. Салли теперь тоже дрожит, готов разрыдаться на месте, впадает в состояние шока и со всей силы бьёт Майка по щеке. Это срабатывает: Майк затихает, тяжело дышит и недоумевающе смотрит.

— Успокойся, Майк, пожалуйста, успокойся, что произошло, у тебя что-то болит?Они долго стоят в тишине, Майк не отвечает и выглядит напуганным. Салли рассматривает изменившую оттенок кожу на его щеке, бережно проводит ладонью. Он думает, что Майк успокоился и собирается уложить его на кровать, но Майк замахивается и ударяет его по лицу. Салли не успевает перехватить запястье, и Майк снова бьёт его; первые несколько секунд Салли думает о том, почему Майк, который в несколько раз слабее и ниже почти на две головы позволяет себе сделать это, в следующие секунды его накрывает ярость. Он валит Майка на пол, с размаху бьёт, даже не разбирая куда, Майк отбивается и бьёт в ответ, пока Салли не начинает вдавливать его в пол. Майк пытается вырваться, снова бьёт его и хочет скинуть с себя, но Салли лишь перехватывает его запястья и умоляет самого себя сдержаться. Майк кусает его за шею, бьёт коленом в живот, Салли вдавливает его в пол ещё сильнее. Когда Майк утихает, Салли с печалью осматривает его лицо: он разбил ему губу, а на щеке проявился едва заметный синяк. Ему совсем плевать на то, что у него разбита бровь, губы, что глаз налит кровью, что на животе появятся синяки, как и под глазом, и плевать на укусы. Джеймс резко встаёт, оставляет Майка лежать на полу дальше, а потом не помнит, как доходит до кухни, достаёт из холодильника первый попавшийся под руку ледяной предмет, возвращается к Майку и прикладывает к его лицу.

— Я запаниковал, я... Прости, — Майк хватается за его руку, держащую лёд у щеки и впивается ногтями, — Майк, прости меня, я растерялся.Салли разглядывает трещину на его губе и не замечает, как из его глаз начинают течь слёзы. Майк шокирован и даже слегка отходит от аффекта, он никогда не видел Салли... таким.

— Я ведь люблю тебя, Майк. Больше всего на свете...Майк хочет сказать, что это взаимно, но не может. Он разглядывает плачущего, дрожащего и побитого Салли и чувствует себя очень некомфортно. Ненависть, которая до этого была направлена на Салли, вернулась к нему и Вазовски даже слегка рад этому: как оказалось, ненавидеть самого себя проще, чем ненавидеть того, кто любит тебя больше всего на свете. Ненавидеть самого себя в разы проще, чем ненавидеть того, кого ты любишь больше всего на свете. В очередной раз сидят в давящей тишине, но Майк не выдерживает, тянет Салли к себе и небрежно целует. Салли растерян настолько, что не может ответить, просто гладит Майка по телу и жмурит глаза, желая ничего не видеть.

В эту ночь они тоже спали вместе.И на следующую.И ещё несколько ночей.И...Они почти не общаются: перекидываются фразами только по работе, уходят и выходят в разное время, перестали готовиться к конкурсу и единственное, что они делают вместе, это спят. Кажется, все сотрудники догадывались о произошедшем. Тяжело не догадаться, ведь лицо Салли покрыто гематомами, в левом глазу полопались капилляры, а на шее Майка остались глубокие укусы и засосы. Салли рад тому, что вовремя приложил лёд к его лицу, ведь синяки не проявились до конца или не проявились вовсе.

— В чём твоя проблема, Майки... Ведь всё было обоюдно. Ты ведь упрашивал меня сделать это, клялся в любви...— А бутылка? Её ты тоже подсунул по обоюдному?Салли впервые за жизнь проникся тотальной ненавистью к себе. Он не мог спокойно есть, разговаривать, думать, особенно спать: разглядывал спящего Майка часами, нежно целовал заживающую на губе ссадину и укусы на шее, гладил по телу и сжимал в объятиях как можно дольше, ведь знал — бодрствующий Майк не разрешит. Каждый день молчания давался ему всё тяжелее, ведь голова лопалась от избытка тошнотворно-неизменных мыслей о том, что он насильник, что Майку плохо и что лучше бы они готовились к конкурсу. Ещё тяжелее было ловить себя на мыслях про то, что теперь Майк точно уйдёт от него. С каждой ночью он обнимал его всё крепче.

Самый отвратительный день выдался ровно тогда, когда ему приснился самый прекрасный сон за эти дни: в тот день Майк, предупредив Водонога, ушёл среди рабочего дня. Салли это не напрягало, пока он не вернулся домой и не увидел, как Майк собирает вещи. Если быть точнее, уже почти собрал и даже не взглянул на него.— Я ведь люблю тебя, Майк... Пожалуйста, останься, Майк, я не протяну, я... Я буду скучать, знаешь? Не оставляй меня...— Мы будем видеться на работе.— Это не то. Хотя бы поспи со мной напоследок...Майк не согласился. Собрал вещи, даже не стал проверять их, просто вызвал такси и уехал.В тот день Салли приснилось, как Майк нежно целует его в висок и шепчет на ухо спонтанные признания в любви.Они исправно виделись на работе, не пропустили ни одного рабочего дня, но дома Майк, по крайней мере, во время присутствия Салли, больше не появлялся. Смазанные побои с лица исчезли, как и засосы Майка, а вот укусы на его шее так и не зажили за это время, чему Салли был рад. Работать вдвоём было тяжело, Салли постоянно хотелось заговорить с Майком, Майку постоянно хотелось забыть обо всём и бездумно кинуться на его шею. Пару раз Салли всё-таки решался завести диалог, но все разы, за небольшим исключением, Майк отвечал односложно или избегал общения.

Как твои дела? Как ты? Может вернёшься домой? Мне так хочется обнять тебя, Майк, я очень сильно соскучился. Уже готов к конкурсу? Прогуляемся после работы? Хочешь, чтобы я заткнулся? Может выслушаешь меня, узнаешь, как мне плохо, как я схожу с ума и как меня ранит то, что ты держишь меня за монстра или просто заткнёшь меня поцелуем? Выпьем кофе во время обеда? Майки, я люблю тебя, Майки, Майки, Мааайкиии...Салли копался в вещах, потеряв единственную фотографию, на которой он был запечатлён вместе с Майком, её сделали ещё ребята из ОК, но нашёл кое-что другое: маленького Майки. Любимая плюшевая игрушка Майка, которая до сих пор пахнет его шампунем... Салли удивило, что Майк не спросил у него ничего в духе "ты не находил эту игрушку?", даже не вернулся за эти дни и не забрал, но так даже лучше. Теперь он спал, зажимая в руках этого маленького плюшевого циклопа, утыкался носом, втягивал до боли родной запах и спать стало чуть менее, чем одиноко.Они не пропустили даже конкурс, к которому изначально так усердно готовились. Майк пришёл раньше, догадывался, что соберётся слишком много работников и как бы невзначай занял второй стул, положив на него руку и энциклопедию, а всем, кто спрашивал, свободно ли место рядом, говорил, что занято. Салли пришёл чуть позже, но среди толпы всё же смог разглядеть два маленьких рога, кислотно-зелёные волосы и то, что место рядом свободно. Разумеется, Майк не возражал, когда Салли сел рядом, тут же взялся за энциклопедию и нервозно начал листать страницы. Всё это время, как только ушёл из дома, Майк вновь готовился к конкурсу: без энтузиазма, искреннего желания, а так, по инерции и потому что иначе не может. Салли схватился за книгу и вытянул её из рук.

— Что, захотел на пол сбросить?

— Нет, Майки, захотел напомнить, что знать теорию недостаточно.— Конечно, — Майк выхватил книгу, — ты же не сможешь сорвать пломбу и поменять сложность на этом страхосимуляторе.

Салли, не менее напряжённый, молчит пару секунд, а в голове у него всплывает ночь перед заключительным этапом страшильных игр. Вначале говорит Майку о том, как важно выпустить из себя монстра и страшить, не зацикливаясь на одних лишь знаниях, потолок прожигает глазами, себя прожигает паническим страхом опозориться и проиграть, утратив единственный шанс на возвращение, а затем достаёт лом из подвала, который приметил ещё за несколько дней до этого, в панике бежит на стадион, постоянно оглядываясь, срывает пломбу на симуляторе и меняет сложность. Тогда он растерялся, сейчас — тоже.— А жаль, так не хочется работать страшилой в одиночестве.Он говорит это на эмоциях, хоть и подавленных, не вкладывает в эти слова ничего, ему просто хотелось съязвить и ничего более, Майк воспринимает всё слишком остро и в его голове тоже всплывает ночь, но уже после победы в страшильных играх. Он пытался забыть это всеми силами, но другой мир до сих пор снится ему в самых кошмарных снах, слишком красочным осталось воспоминание с тем, как он не смог никого напугать в детском лагере, а выражения детских лиц и вовсе врезались в подкорку мозга кислотным пятном. Майк отдал книгу Салли и вышел из зала, дошёл до туалета и уставился на своё отражение в зеркале. Хмурится, широко открывает рот, разглядывает острые зубы и рычит, но ничего его не избавляет от мыслей о том, что он не страшный. Да, он может строить жуткое выражение лица, резко выскакивать, теорию отлично знает... Объективно, есть много монстров, куда менее страшных и маленьких, а он со всем хорошо справится... Не может ведь быть Дон Карлтон страшнее... Майк В. — жуткий тип, и страшит ничем не хуже Салли... Салли. Есть ли смысл пытаться, если даже Салли не считает его страшным и не верит в него?

Ты не страшный, зато ты бесстрашный.Ты не страшный, зато ты...Ты не страшный.Майк умывает лицо холодной водой, возвращается в зал и усаживается на своё место. Чувствует, как Салли пилит его взглядом, а потом кладёт ладонь на его колено и осторожно гладит. Он поворачивает голову и непонимающе на него смотрит: Салли выглядит отрешённо, и Майк кладёт свою руку поверх его. Салли чуть наклоняется, проводит большим пальцем по его руке, а затем переплетает пальцы, всё сильнее сжимая ладонь и подсаживаясь ближе. Они сидят молча, просто смотрят друг на друга, но когда Салли снова гладит Майка по бедру, он не выдерживает, резко встаёт и идёт к симулятору. Его клинит от апатии и нежелания делать что-то до возбуждения и желания доказать всем, что из него выйдет хороший страшила; он проводит не очень забавную аналогию между своими ощущениями во время первого секса и ощущениями в данный момент — тоже хочется всё сделать побыстрее и не мучиться. Он так и делает: за считанные секунды вспоминает подходящий приём, резко выпрыгивает и громко кричит, а подобие ребёнка соскакивает с таким же звонким криком.Теряясь в ощущениях, Майк тут же уходит с площадки и собирается вернуться домой как можно быстрее, но Салли хватает его за плечо, останавливает, отдаёт книгу и просит посмотреть на то, как он пугает. Майк зачем-то соглашается. Он ни разу не сомневался в том, что Салли отлично выступит, и ему хотелось порадоваться хотя бы за него. Салли мнётся, не сразу вспоминает нужный приём, но стоит ему выпрыгнуть, как тут же все изумительные и восхищённые взгляды стали прикованы к нему: Салли громко, раскатисто, гортанно рычит и выглядит настолько жутко, что даже Майку становится не по себе. Майк ждёт, пока Джеймс натянет свою коронную самодовольную улыбку, но этого не происходит, он всего лишь подходит к нему и молча разглядывает. Салли хочет сказать хоть что-то стоящему рядом Майку, но его отвлекает подбежавший фотограф, который просит их двоих попозировать для фото в газету. На это Майк тоже зачем-то соглашается. Фотограф делает несколько снимков, Майк изо всех сил пытается выглядеть счастливым, а затем Салли просит у фотографа хотя бы один снимок, но Майк не придаёт этому значения и уходит из зала, ощущая себя второстепенным героем дешёвого камерного кино. Салли так и не успевает сказать Майку что-то, зато фотограф отдаёт ему два снимка и это его слегка утешает.

Результаты сообщают только вечером, после выходных, а день тянется невыносимо. Майк приходит на работу, на посту его встречает Салли, с улыбкой на лице и с газетой в руке: показывает пальцем на заголовок, они снова на первой газетной полосе, но Майк даже не радуется, просто спрашивает, может ли вырезать заголовок, ведь остальные газеты уже разобрали, Салли соглашается, а через некоторое время эта вырезка из газеты уже висит в его ящике. Салли пару раз касается его руки, Салли зовёт его выпить кофе, Салли хочет поговорить с ним, а Майк даже не поднимает взгляд и игнорирует его, почти избегает, и единственное, чего он хочет — дождаться вечера. Салли хватает его за плечи, Салли лезет с постоянными вопросами про работу, Салли ведёт себя слишком нервно из-за томительного ожидания результатов и эта нервозность захватывает Майка. Вечер-таки наступает, а в коридоре их перехватывают Водоног с фотографом, пожимает руки и поздравляет их с тем, что теперь они точно одна команда.

— Ха, в смысле, хотите сказать, теперь я ассистент Салли?Майк растерянно смотрит по сторонам и криво улыбается. Ожидаемо. Салли слабо пихает его в бок, а затем жмёт ладонь Водонога ещё раз.— Он просто шокирован тем, что нас приняли, Генри Джей Водоног! Мы очень рады.Подсознание течёт при понимании того, что теперь ему точно не отделаться от работы с Салли, разговор между Джеймсом и Водоногом кажется абстрактным набором слов. Их снова просят попозировать для фотографий, а когда Водоног и фотограф уходят, Майк прислоняется спиной к серой стене и вцепляется руками в лицо. Салли отстраняет его руки от лица, убирает чёлку в сторону и обхватывает подбородок своими ладонями, долго вглядывается. Напуганный, растерянный или плачущий Майк всегда выглядит завораживающе и невыразимо эстетично. Салли смотрит на его искусанные, подрагивающие в кривом выражении губы, на такие красивые, бледноватые веснушки, на плохо заживающие укусы на шее, на длинные ресницы, а затем смотрит в его, словно стеклянные, глаза и сильнее вдавливает в стену. В пол голоса называет Майка красивым и очень хочет сказать что-то ещё, но не может. Держит зрительный контакт, вглядывается в разноцветную оболочку глаз, потом Майк отталкивает его.— Я не хочу с тобой работать, Джеймс, — Салли машинально вскидывает брови, ведь по имени Майк его называет очень редко, — я не хочу...— Майки...— ...я не хочу общаться с тобой. Хватит ко мне лезть, Джеймс, всё кончено. Ты добился того, чего хотел, так что ещё тебе нужно?

Майк отстраняет его руки и уходит, даже не обернувшись. Салли потряхивает, он переодевается, чуть не теряет сознание на улице от избытка свежего воздуха, быстро идёт в ненавистный им супермаркет, берёт выпивку покрепче, открывает бутылку ещё на улице, а дома напивается в одиночестве. Ему нет дела до того, что завтра первый день на должности страшилы, и тем более нет дела до того, что в одиночестве пьют только алкоголики. Прежде чем провалиться в безмятежие, он считает себя идиотом, проваливаясь в безмятежие, он считает себя одиноким, провалившись в безмятежие, он никем себя не считает и просто хочет увидеть Майка перед собой. Медленно прикрывает глаза, будто засыпая, и пытается представить сидящего рядом Майка: улыбающегося, счастливого, родного и самого любимого, но ничего не выходит, когда он вспоминает его слова. Чуть более, чем за час, он выпивает вообще всё, что купил и планировал растянуть хотя бы на три дня, и теперь просто хочет знать, где Майк, с кем Майк и как себя чувствует. Зажимает маленького Майки в объятиях, очень расстраивается из-за того, что он почти не пахнет шампунем Майка, и через ещё один час ему становится наплевать.Майк живёт у одного из сотрудников, с которым успел завести довольно-таки дружеские отношения за время работы в корпорации. Ему было без разницы, с кем и где жить, лишь бы не с Салли и не в квартире, которую они снимают, а сотруднику, Джорджу, просто нужен кто-то, с кем он может поговорить, иногда выпить, да и снимать квартиру вдвоём легче, чем одному. Джордж, конечно, был удивлён такому предложению, ведь знал про отношения Салли и Майка, более того, несколько раз видел, как они бесцеремонно лижутся в туалете или где-то ещё, но согласился и даже пожалел Майка, когда тот высказал ему некоторые наболевшие вещи. Джордж Сандерсон — приятный собеседник, да и квартира, которую теперь Майк будет снимать вместе с ним, лучше той, в которой он жил с Салли, но он неизменно плохо себя чувствует. Салли не выходит из головы, не проходит и нескольких часов, чтобы он не вспоминал про него, а обыденные вещи превратились в жутчайшие триггеры. Его можно было избегать на работе, ведь их должность не требовала постоянного присутствия вместе, но теперь, когда Вазовски стал его помощником, избегать его не получится. Майк разглядывает множество подработок в газетах ежедневно, всё чаще думая о том, как было бы неплохо уволиться или взять отпуск на длительное время, но боится.Первый день команды страшил проходит как-то неправильно, волнительно и спонтанно. Майк приходит, а через две минуты приходит Салли, едва стоящий на ногах и с покрасневшими глазами; Майк смотрит на него несколько секунд, сразу понимает, что Салли пьяный, ему не нужен даже запах перегара чтобы убедиться в этом и он глухо матерится, подтягивает Салли к себе и ругается, но быстро понимает, что это бессмысленно и прекращает. Их снова фотографируют. Джеймс подходит к фотографу, трясёт за плечи и почти кричит, что если его заставят фоткаться с Майком хотя бы ещё один ебаный раз, то он кого-нибудь убьёт. Вообще, Майк согласен с ним, хоть ему и стыдно за Салли. Одну из фотографий он забрал и вклеил в ящик. В первый день никто не стал их заваливать, от Майка требовалось только переставлять баллоны и заполнять документы, от Салли — пугать детей, да и объясняли всё достаточно внятно, но с каждым днём работы становилось всё больше, а Салли становился всё более мерзким и невыносимым для восприятия. Майк не выдерживает на середине второй недели, втайне ото всех, кроме Джорджа, пишет огромное заявление на тему того, как ему жизненно необходим отпуск на самое продолжительное время, даже не рассчитывает на то, что Водоног пойдёт на встречу, но он идёт: оформляет договор, согласовывает ему неоплачиваемый отпуск на два с половиной месяца и говорит, что если он опоздает хоть на пять минут в первый день после отпуска, то будет уволен. Вазовски благодарит его и готов разрыдаться от счастья, кинуться ему на шею и благодарить ещё несколько часов. Остаток дня проходит незаметно, а вечером Майк звонит в одну компанию, чтобы устроиться на подработку и договаривается на завтра.Он спал как убитый и впервые выспался за последние полтора месяца. Ничего не могло испортить ему настроение, ведь осознание того, что ему не придётся терпеть присутствие Салли ближайшие десять недель, радовало, как ничто другое. Как минимум, он пытался верить в то, что это правда его радует. Сандерсон обратил на это внимание, подколов его утром на тему того, что он впервые за долгое время не выглядит как полумёртвый, на что Майк просто усмехнулся, собрался и уехал. День у Салли проходил не настолько красочно. Угрюмое утро, начинающееся с головной боли и желания опохмелиться, скомканные мысли, беспорядок в квартире: бутылки, две кружки с водой, бычки, бычки, бычки, мятая пачка сигарет, полотенце, табурет среди комнаты, наволочки, бинты, непонятные осколки, снова бычки... Утром нет времени на уборку, а вечером нет желания. Когда он жил вместе с Майком, то в квартире всегда был приятный порядок и сейчас ему очень этого не хватало. Впрочем, самого Майка не хватало намного больше. Салли "жил" лишь за счёт того, что мог видеть его на работе, обмениваться словами, пристально разглядывать, любуясь, а иногда даже получалось прикоснуться к нему. Когда он пришёл на работу, начал дожидаться Майка, но Майк так и не пришёл. Он тут же напрягся, ведь такое произошло впервые, никто из них ни разу не пропустил работу до этого. Джеймс утешал себя мыслями о том, что он просто проспал и вот-вот придёт, но потом к его посту подошёл какой-то парень с ночной смены, и он тут же всё понял.

— Меня перевели с ночной смены, потому что с твоим помощником что-то случилось и он не сможет выйти.Салли злится и хочет накинуться на стоящего рядом парня, но вместо этого сжимает руки в кулаки и любезно улыбается.— И надолго?— Не знаю... Я попросил перевести меня на как можно дольше. Водоног ничего тебе не сказал? — Салли отрицательно качает головой, — А твой напарник? Вот я дружу со всеми, кто на ночной, с напарником особенно... Так устал работать на той смене, это так изнуряет...

Его временный ассистент говорит без остановки, и Салли от этого тошнит. Он не может смотреть на него спокойно, раздражается и заводится лишь от одного его присутствия рядом и ходит на нервах до первого перерыва. Во время перерыва, несётся в кабинет Водонога, но встречает его в коридоре и с ходу заваливает его вопросами.

— Где Майк? Он заболел?— Мне казалось, что вы живёте вместе и ты должен знать все подробности лучше, чем я, Джеймс. Он взял отпуск.— И надолго?— А это уже конфиденциально. Спроси у самого Майка, раз у тебя столько вопросов, а ещё лучше — не забивай себе голову чушью.Салли благодарит его, возвращается на пост и понимает, что такое ему не приснилось бы даже в самом кошмарном сне. Он не знает, где Майк находится, не знает адрес его родителей, домашний номер телефона, не знает ни одного его друга или знакомого вне корпорации и университета, и он понимает, что свихнётся, если никогда не увидит Майка больше. Он говорит про это с Селией, она не в курсе и напугана не меньше, но Салли нет дела до её состояния, и он просто спрашивает всех тех, с кем Майк пересекался на работе, и никто, совсем никто не в курсе. Конечно, Майк попросил Джорджа ничего не рассказывать Салли в том случае, если он начнёт устраивать допросы, и Джордж его не подвёл. Под вечер Салли покупает несколько пачек сигарет и крепкий алкоголь, напивается снова, игнорируя ноющую от боли голову и игнорируя своё отвратное состояние в принципе. Он в отчаянии. Салли пытается убедить себя в том, что у Майка правда что-то случилось, хоть от этого ему и не легче, но не получается: он понимает, что Майк его избегает и не может это принять. Он оглядывается по сторонам и ему кажется, что квартира в ещё более плохом состоянии, чем была, когда он сняли её с Майком. Ему становится не по себе от того, что за достаточно короткое время это место стало выглядеть отвратительно. Стоило Майку исчезнуть, и жизнь превратилась во что-то ужасное, чудовищное и нереалистичное. Будто это просто плохой сон, а потом он проснётся, увидит лежащего рядом Майка и всё станет прежним. Салли жмурит, царапает и мнёт подушку, жмурит глаза сильнее, открывает их, но Майк рядом так и не появляется.

Он в очередной раз напивается до того, что ему отшибает память.

И на следующий день.

И на выходных.И всю следующую неделю...

***Салли не понимал, как докатился до такого образа жизни. Казалось бы, он и правда добился всего того, чего хотел, начал зарабатывать, живёт отдельно от родителей, стал страшилой и переспал с Майком, но сидя в прокуренной спальне, он думал: а стоило ли это того? Стоит ли хоть что-то из этого нескончаемой душевной боли? Этого он тоже не понимал. Нервозно скуривает сигарету за сигаретой и напивается изо дня в день, по инерции ходит на работу и закрывается в себе, когда перестаёт видеть сны. Раньше он видел Майка дома, на работе и в своих приторных снах, потом он перестал видеть его дома, через некоторое время на работе, и Майк, которого он видел в сладко-розовых снах — всё, что у него оставалось. Потом пропало и это. Салли думал, что это символичный знак, что никогда он больше не увидит Майка и эта мысль сводила его с ума, заставляя напиваться и скуривать всё больше сигарет.Стоя у самой высокой полки в квартире, Салли достал тетрадь. Он не прикасался к ней после сто шестидесятого поцелуя, и она успела запылиться за это время. Усаживается за стол, перечитывает все записи, прикусив губу и не верит в то, что всё это правда происходило. Один поцелуй, самый последний, он так и не записал. Сжимает ручку как можно сильнее, руки сводит жутчайший тремор, а мысли и воспоминания едва получается связать в одно целое, но он пишет.Сто шестьдесят первый поцелуй. Он был очень давно, его начал Майк (!), а я не смог ответить и очень жалею об этом. Мне больно думать про это, мы подрались, Майки впал в истерику, а я, ну, я не смог сдержаться и тоже запаниковал... Я его ударил... А он ударил меня, мне жаль... Его нет дома. Я не знаю где он, на работу он тоже не ходит, Водоног сказал, что он взял отпуск, но не сказал насколько, и никто не знает, где он... Скучаю. Я соскучился, очень сильно и мне тяжело. Знаю, ему, наверное, тоже, но я так хочу верить в то, что ему хорошо. Без меня. С кем-то другим. С кем он счастлив.........Салли вдавливает ручку в тетрадь с такой силой, что страница рвётся, а затем он швыряет тетрадь с ручкой в стену и кричит. Бьёт себя по лицу, тянет волосы на голове, утыкается лицом в стол и царапает рога. Он не может зажечь зажигалку из-за усилившегося тремора. Зажимает глаза руками до цветных пятен и представляет Майка, надеясь, что это его успокоит, но это выводит его ещё больше и он снова кричит.Майк работает до изнеможения, в несколько смен и валится с ног от устали, когда приходит домой. Каждый день ждёт выходного или просто момента, когда вернётся домой, а когда выходной наступает или он возвращается домой, ждёт следующий рабочий день, потому что не может сидеть спокойно. Он спит не больше пяти часов, ест через день и выглядит как никогда плохо. Он мог бы работать в разы меньше, ведь дело даже не в зарплате, а в том, что только работа могла его отвлечь. Иногда он выглядит настолько ужасно, что сам работодатель отправляет его домой, со словами вроде "ты и без этого работаешь достаточно", а Вазовски уверяет его в том, что всё хорошо и он чувствует себя отлично, но во все разы — тщетно. Никакая усталость не идёт в сравнение с тем, что он чувствует, когда остаётся в одиночестве. Он смог избавиться от присутствия Салли, но от присутствия Салли в своей голове не смог. Ему тяжело, когда он один: тут же думает о том, что Салли его использовал, что он ему не нужен и что Салли без него лучше. Майк уверен, Салли уже успел найти себе другую игрушку для времяпровождения, до последнего не хочет принимать это и пытается оправдать Салли в своей голове, но тревожные мысли захватывают его, вгоняя в панику. Моментами ему плохо настолько, что он бьёт себя и сжимает зубы до тупой боли, чтобы отвлечься.Безостановочно убирается, ходит по комнате, снова убирается, а затем валится на диван и смотрит в потолок. Майк быстро засыпает, ведь снова измотался за день, и ему снится сон.Салли обхватывает его тело руками, подтягивает к себе и наклоняется за поцелуем. Майк не медлит, зарывается пальцами в разноцветные волосы, а второй рукой обнимает за шею и нежно целует. В груди появляется чувство лёгкости, он целует его увереннее, а потом Салли отстраняется и расплывается в улыбке. Майк разглядывает его лицо, такое счастливое, шепчет, как он сильно его любит и улыбается в ответ. Салли бьёт его по лицу.Вцепляется когтями в диван, открывает глаза, вцепляется сильнее, а затем понимает, что это сон. Майк быстро просыпается, ведь подобные сны видит далеко не в первый раз, и пытается успокоиться.В отличие от Салли, Майк каждый день видит сны, сны про Салли и про то, как ему хорошо с ним. Большая часть этих снов имеет плохой конец: побои, ссоры или что-то страшное, но иногда ему везёт немного больше и он видит сны с хорошим концом.Время не лечит.Салли разглядывает кольца дыма. В какой-то момент, он перестал замечать течение времени и различать дни. Дни, как ему кажется, стали одним целым и проходили одинаково плохо: утро, работа, вечер, страдания, сон, утро, работа... Ничего больше. Он пытался отвлечься далеко не один раз, но всё напоминало про Майка. Абсолютно каждый вечер он покупал любимое пиво Майка, брал любимую игрушку Майка и включал на DVD-плеере любимые фильмы Майка. Для него перестало существовать что-то, кроме вещей, связанных с Майком, перестали существовать те, кто не напоминали Майка, даже сам Майк перестал существовать, окончательно превратившись в образ в голове Салли, образ чего-то недостижимого, хрупкого и запредельно идеализированного. Нужно развеяться, но сил на это не хватает. Салли много курит, ещё больше пьёт, не волнуясь о последствиях для своего здоровья и пару раз думает, что было бы неплохо затянуть петлю на шее, а затем столкнуть под собственными ногами табуретку, но дальше мыслей это не заходит. Салли втягивает дым в лёгкие. Он смотрит одни и те же фильмы на повторе, знает каждый диалог наизусть, напивается до бессознательности. Когда на душе паршиво, он разглядывает фотографии с Майком и надрачивает, чтобы разрядиться и успокоиться, а когда на душе совсем паршиво, бьёт стены.Придя на работу, здоровается со всеми и собирается пройти в корпус, но его останавливает Селия.— Привет, Офелия...— Ага, Салли, и тебе привет, — надменно говорит она, а затем вручает листовку, — Водоног собирается устроить корпоратив для страшил, там информация.

Салли мнёт листовку, засовывает в карман. До сих пор чувствует себя ужасно, но кто-то заикается о том, что там будет выпивка. Какая разница, где напиваться? Он ведь хотел развеяться. Достаёт листовку, разглядывает число, время, адрес, и решает прийти.

Майк скучает. Прошло чуть больше двух месяцев с момента, как он в последний раз видел Салли, но он почти не ведёт счёт времени. Вкалывает, спит одну ночь на трое суток, скрипит зубами при виде собственного отражения и хочет чего-то, не зная, чего. Присутствия Салли? А нужен ли он Салли теперь? Майк считает это риторическим вопросом, предпочитает игнорировать себя и свои мысли, давить любые чувства, но не всегда получается; во все разы он успокаивает себя тем, что ничего особого не случилось. Нет ничего странного в том, что он сбежал из дома, начал избегать Салли, вообще, что может быть плохого или странного в том, чтобы избегать того, кто не протянет без тебя и сойдёт с ума? Ничего ведь не изменилось, он просто ушёл из дома, и если Салли страдает без него, а Майк уверен, что Салли страдает, хоть и убеждает себя в том, что это не так, то это уже не его проблемы. Его проблемы заключаются в том, что он и сам страдает. Первый месяц он находил утешение в работе, во второй что-то пошло не так. Майк не плачет, считает это чем-то постыдным и не мужским, но впадает в едва контролируемые истерики пару раз в неделю. Царапает лицо, кусает щеки изнутри, грызёт ногти, рвёт волосы и ненавидит себя за то, что способен чувствовать. Принцип "не можешь решить проблему — избегай" работал безотказно, просто это не тот случай, и просто Салли стал неотъемлемо-всепоглощающей частью жизни. Спит как можно реже, боясь увидеть сны с ним, избегает раздражающих вещей, изматывает себя физическими нагрузками. К концу отпуска, Майк понимает, что боится выходить на работу. Боится увидеть Салли. Если быть откровенным с самим собой, боится того, что Салли нашёл себе другую подстилку.Джордж возвращается вечером и засовывает в руки Майка цветную листовку.— Корпоратив, и ты обязан сходить на него.

— Я не обязан.— Тебе всё равно нужен отдых, Майк. Ты весь в работе и сидишь дома, ты вообще выходил куда-то, кроме как на работу? Ну вот, а я о чём? Остальные будут рады увидеть тебя, куча бухла, они снимут дом под корпоратив и будет весело.

Майк подпирает рукой подбородок и зевает.