Глава третья, в которой гости прогуливаются по городу. (1/1)

Сквозь неплотно задёрнутые шторы забрезжил свет. Сёма, проснувшийся раньше своего соседа, первым делом взглянул на зеркало. К его облегчению оно всё так же было закрыто покрывалом. Но комната всё же носила следы ночного вторжения: на тумбочках лежало два аккуратно сложенных костюма-тройки с белой сорочкой и галстуками, а на кофейном столике блестел серебристый поднос с бумажным конвертом. Семён недолго думая взял конверт и сломал печать из красного сургуча. Письмо было написано аккуратнейшим почерком и не содержало подписи:Дорогие гости! Надеемся, ваши наряды придутся вам по душе. После наведения утреннего туалета просим вас проследовать в большой зал. На звук бумажного хруста в ответ из другого конца комнаты послышалось недовольное кряхтение. ?— Что пишут? —?Алемар нехотя повернулся к соседу. ?— Просят одеться и спуститься в какой-то большой зал. Кстати, чур, мой костюм?— зелёный. Саша только одобрительно махнул рукой. Зелёный цвет в одежде он почему-то очень не любил. Позже, к их общему удивлению оказалось, что зеленый костюм был сшит как раз по меркам Сёмы, а синий сел на Саше как влитой. ?— Они что же? Нас ночью мерили что ли? Или это опять их ?технологии?? ?— Не знаю,?— безразлично отозвался Семён, застёгивая манжеты. —?Главное, что галстуки разные дали. ?— Кстати об этом,?— Алемар неловко помялся на месте, вцепившись в повисшую на шее ленту. Стыдно было признать, что, хоть он галстуки он и любил, но завязывала ему их мама. Учиться этому делу сам он как-то не находил времени. Его друг усмехнулся и помог неумёхе. Правда, на вкус Алемара Сёма вязал слишком узкие узлы, но привередничать сейчас не имело смысла. Вышло всё же хорошо, хотя накрахмаленный стоячий воротник непривычно царапал шею. В коридоре им встретились их подруги, одетые по фасону ?серая мышь? из какого-нибудь романа Джейн Остин. И если скромное клетчатое платье с плотным кружевным воротником смотрелось миловидно, то Анжи с пышным турнюром а-ля полонез смотрелась просто убийственно. И, судя по её лицу, она вполне догадывалась о своем внешнем виде. ?— Они еще мне и корсет положили! —?Ангелина мощным движением турнюра впечатала не закрывшуюся дверь в косяк. —?Посмотрела бы я на того умника, что сумел бы меня в него утянуть! До большого зала друзей проводили очень удачно расставленные по коридору лакеи. Помещение действительно оказалось большим, а одна его стена была сплошь изрезана огромными окнами с видом на море, отчего всё кругом было залито светом. Вдоль окон раскинулся узкий стол со множеством мест для сидения, вдоль которого мерно прошагивались все те же лакеи, сервирующие стол к завтраку. Странно, что они не успели этого сделать раньше. ?— О, как замечательно, что вы так рано проснулись, наши дорогие гости! —?медоточиво раздалось позади. —?Наш уважаемый Правитель очень ценит это качество в людях, потому что это помогает сделать очень много важных дел! Все четверо охнули, когда к ним спешно подлетел Мажордом, часто цокая каблуками и церемониальным жезлом по гладкому полу. Дворецкий достал из многочисленных складок своего наряда пузырек духов и смочил свой кружевной платок. Разнёсся удушающий приторный запах розового масла. ?— Господин Мажордом, а почему мы завтракаем здесь? —?робко спросила Катя, отстраняясь от летающего чуть ли не у самого её носа платка. ?— Всё очень просто: Правитель каждое утро проводит смотр придворных и заодно желает вас с ними познакомить! Прошу потерпите, осталось совсем… Ещё одно едва заметное движение и на его руке уже были раскрыты карманные часы, наигрывающие что-то тоже слащавенькое вроде ?Ах, мой милый Августин?. Похоже, у этого обвешанного, как ёлка, служки есть вообще всё, что угодно во всяких потайных кармашках. Не успел он договорить, как откуда-то раздались звуки фанфар. Мажордом тут же захлопнул часы и спешно стал приглаживать свои завитые щипцами кудри. С двух сторон в зале распахнулись двери, через которые стали так же спешно входить и кланяться друг другу те самые придворные. Когда музыка отгремела, Мажордом звонко отцокал на месте своими тощими ножками пару финтов, будто играл в классики, и, пристукнув жезлом об пол, продекламировал: ?— Его Светлость и Почтенность, совсем-совсем не тиран, а просвещённый Правитель Тургурии! Седьмой от четырнадцатого, четырнадцатый от двадцать восьмого! Спешите засвидетельствовать своё почтение! ?— Пс, так он дворецкий или церемониймейстер? ?— Тихо ты! Мажордом метнулся в сторону и замер в поклоне, далеко отставив ногу. Его примеру последовали и все остальные придворные. То же собирались сделать и гости, но на такой парадный выход Правителя всем очень хотелось посмотреть. Двери отворили лакеи и в проёме показался знакомый всем розовощёкий душка в чёрном фраке с белыми жилетом, бабочкой и дурацкой пышной бутоньеркой гротескных размеров. Вообще, весь внешний вид жителей Тургурии походил не то на плохо смонтированный учебник истории костюма, не то на цыганский табор, проходивший мимо театра. Правитель широко улыбнулся и коротко кивнул всем присутствующим: ?— Ах, как всегда необоснованно пышно, не люблю я этого. Доброе утро, присаживайтесь! ?— Не сядем,?— хором раздалось отовсюду. ?— Присаживайтесь. ?— Не смеем! ?— Присаживайтесь, господа,?— всё так же радостно настаивал Правитель. ?— Ну так уж и быть,?— идеально слаженно ответствовали придворные и направились к своим местам за столом. Понаблюдав за этим процессом, Правитель обернулся к своим гостям, оправляя лацканы фрака: ?— Друзья, как я рад, что вы пожаловали вовремя! Прошу садиться, занимайте любые свободные места, какие вам нравятся. Должен сказать, что вы все чудесно выглядите! Договорив, он бодрым пружинящим шагом пошёл к столу и плюхнулся в своё кресло. Когда все наконец уселись и прислуга стала подававть завтрак, Правитель заложил за воротник салфетку и самым жизнерадостным тоном обратился к сидящему рядом мужчине в красном мундире, шитом золотом, у которого на груди болтался ключ, подвязанный шёлковым бантом: ?— Господин Камергер,?— сказал он, намазывая на кусок хлеба прилчиную порцию варенья. —?Я почему-то сегодня впервые не обнаружил возле своей кровати любимых туфель с серебряными пряжками! Не могли бы Вы мне дать разъяснения? Камергер, собиравшийся было разбить яйцо ножом, так и замер с занесённым прибором в чуть дрогнувшей руке. Свободной рукой он поправил монокль в левом глазу: ?— Кхм. Господин Правитель, я не могу знать. Когда я приносил вам утреннюю корреспонденцию, туфли были на своём месте, слева от постели?— он нервно пошевелил усами и окинул взглядом весь стол. —?За горничными следит госпожа Экономка! В соседнем конце зала икнула полноватая пожилая дама в кружевах и сиреневом чепце. Она вскинула лорнет и, поджимая тонкие губы, с усилием остановила взгляд в одной точке и стала прожигать им стрелочника в мундире. Она морщила лоб, подбирая слова для ответа, но тут вмешалась Анжи: ?— Ну так поглядите справа от кровати, Господи. Она с недовольным видом мяла ложкой овсянку на молоке и всё искала, чего бы туда положить, чтобы эта пресная дрянь стала более съедобной. Все вокруг затихли, отчего слышно было только шкрябанье серебра о фарфор. Первой опомнилась экономка: встрепенувшись, она дала какой-то знак прислуге и буквально через две минуты лакеи вернулись с горничной. Девушка абсолютно бесцветной внешности тихо заговорила, пререминаясь с носка на пятку: ?— Я… Я натирала паркет и перепутала с какой стороны должна стоять обувь господина Правителя. Туфли теперь на своём месте. Виновата… Она залилась краской и вжала голову в плечи. Снова повисла тишина. Вдруг раздался гулкий удар ладони по столу, от которого лязгнула вся посуда, и Правитель громко расхохотался, откинувшись на спинку стула: ?— Ну вы только подумайте! —?он едва мог говорить между приступами смеха,?— С другой стороны. А я уж думал, что случилось воровство! Ах-ха-ха-хах, ох, ну вот видите, как важно соблюдать порядок и Доктрину Спокойствия? Она помогает меньше волноваться, и аккуратность в делах бережёт от соблазна совершить более крупное преступление. Хах, уведите бедняжку, она свободна! Девушка торопливо подобрала юбки, сделала книксен и пулей вылетела из зала. За столом ясно ощутилось всеобщее облегчение. Придворные молчали, похоже, стараясь как можно быстрее расправиться с завтраком. Тем временем Катя, что-то пытающаяся отыскать на дне тонкой фарфоровой чашечки, всё же решилась задать очередной вопрос?— её из всех гостей вообще всё интересовало больше других. Анжи, например, была непрошибаемой неунывающей пофигисткой, изредка испытывающей приступы подозрительности, а парни были с напрочь отбитыми мозгами из-за увлечения настолками и прочей дребеденью. Если бы не закалка в кругу друзей-"ролевиков" и фанатов фентези, девушка бы точно решила, что сошла с ума. Вообще всё происходящее вокруг представлялось не то дурным сном, не то игрой-квестом, а потому совсем не пугало, но всё же оставалось совершенно непонятным. ?— Кхм. Простите, а почему с нами нет Министра Просвещения? Правитель, к тому времени уже почти опустошивший пирожковую тарелку и пытавшийся вычистить отовсюду последние капли варенья, оторвался от своего занятия и удивлённо вскинул брови: ?— Ну как же? Он ведь был занят всю ночь важными государственными делами. Я только утром его видел. Трудяга уже позавтракал в своём кабинете и сейчас гуляет в парке, ожидая вас. Вы ведь не збыли, что сегодня у вас намечена прогулка по городу, м? Гости только утвердительно кивнули. Анжи додавилась сдобренной сахаром овсянкой и с чувством победительницы отставила тарелку, Саша же к такой еде вполне привык, Сёма и Катя допивали чай, странно попахивающий каким-то веником. Наверное на Тургурии настоящий чай не растет, вот и приходится черт знает что заваривать. Придворные и Правитель изредка переговаривались, из-за чего хотя бы можно было познакомиться?— Правитель не представил гостей двору. Кроме Экономки, странно покачивающейся на стуле, Камергера и Мажордома, за столом сидела дама, которую легко было описать выражением ?синий чулок?. С крючковатым носом, на котором болталось пенсне, в огромной шляпе и платье грязно-голубого цвета, а также со взглядом жестоко страдающей от презрения ко всему миру козы. Это была госпожа Воспитательница. Судя по всему, она заведовала штатом квартальных воспитателей, а также городской школой. Кроме неё был особенно примечателен господин Прокурор?— человек большого роста, широкой кости и физиономии. Рядом с ним сидел какой-то незаметный плюгавенький служка, судя по беседе?— Секретарь. Кроме них здесь присутствовали и специально приглашенные начальники жандармерии, гвардии и городских заводов. Всё это общество уныло или даже с недовольством переглядывалось, на гостей же старались не обращать внимания и лишь улыбались, если с кем-то из них доводилось пересечься взглядом. С приемом пищи покончили уже все, но из-за стола никто не выходил. Наконец, Правитель утёрся салфеткой и поднялся, а все придворные в один момент последовали за ним. ?— Друзья, советую вам не задерживать господина Министра, он человек очень пунктуальный. Ну, я думаю, вы сами знаете какие они?— интеллигенты! Зал опустел. Друзья переглянулись. ?— Ну и как вам это понравилось? —?спросил Семён, уставившись на мерно бредущих лакеев. Они так походили на роботов, что говорить вслух, казалось, при них можно о чём угодно. ?— Отвратно, как коня овсом меня ещё не кормили,?— отозвалась Анжи. ?— Да нет же. Вы видели, как придворные на всё реагировали? Вам не кажется это странным? ?— Странным? —?Катя фыркнула, вылезая из-за стола. —?Мы попали в какой-то безумный ?конфетный? мир, где ни у кого нет имён, а все придворные?— чистые фрики. Ты ещё не привык? С таким разговором они прошли по коридору. Спор о том, ловушка ли это всё и стоит ли вообще вмешиваться в происходящее, так, наверное, и не кончился бы, если б за поворотом не было слышно отчетливую ругань. Как ни странно, звучал приторный певучий голосок Мажордома: ?— Старая перечница, ты снова взяла моду пить коньяк по утрам?! Вот так новости. Не сговариваясь, все четверо шикнули друг на друга и заглянули за угол. Перед красным Мажордомом стояла невозмутимая, как скала, Экономка. Правда, изредка она вздрагивала от подавляемой икоты. Старушка таращилась на собеседника через лорнет, пытаясь ?собрать глаза в кучку?. ?— Это настойка,?— на вдохе просипела она. —?Для с-сердца! ?— А почему от неё несёт вовсе не спиртом, а?! —?Мажордом с отвращением откупорил фиал духов и шумно потянул носом воздух. —?Из-за тебя мне приходится выяснять где пропавшие бутылки! Ты мне ещё за туфли ответишь, кошёлка! ?— Ах ты, сверчок напомаженный! ?Бабка, изрядно пошатываясь, двинула обидчика бюстом. Тот отхлестал её платком по лицу. Дело переросло в настоящую драку. Вернее, оба зачинщика ссоры медленно перемещались дальше по коридору, одаривая друг друга пинками, шлепками и презабавной руганью. У Саши с Ангелиной одновременно мелькнула нехорошая мысль научить местных земной ругани. ?— Что ты там о конфетном мире говорила?*** В парке, как и вчера было на удивление хорошо. Солнце жарило, но отовсюду исходило такое чудное благоухание, что жары не ощущалось даже в душных старомодных нарядах. У фонтана, разносящего с каждым дуновением ветерка прохладное облачко брызг, их ждал старый знакомый. Министр неловко поправил бант на шее и помахал друзьям рукой. Что интересно, одет он был точно так же, как и вчера. Неужели он спать не ложился? ?— Доброго утра, дорогие гости. Я уже порядком вас заждался, как бы меня тут не протянуло,?— он судророжно полез в карман, похлопал по нему и чихнул. —?Вот досада! Я забыл платки! Прошу, подождите меня на улице, осмотритесь. О, и советую выйти через боковую калитку, а не ворота. Вон по той дорожке. Министр накинул на лицо шарф и спешно поковылял ко дворцу. Дорожка, по которой он отослал друзей на улицу, действительно привела их к небольшой калитке в зарешёченом заборе. Вся заросшая виноградом и даже не запертая на замок. Её ржавые петли страдальчески заскрипели, и гости оказались в городе. Картина в сущности не отличалась ничем. Стрекотали одинокие автомобили, выпускающие белый дым из труб, плавно расхаживали от здания к зданию толстопузые важные господа, самого что ни на есть учёного вида. ?— Долго нам тут этого гайморитного ждать? ?— Фу, Анжи, прекрати уже со своим цитированием справочника по патологии. Хорошо, что мы уже поели. ?— А что, не правда что ли? Этот его ?хронический насморк? меня просто вымораживает. Возмущения Ангелины неожиданно привлекли внимание странного господина, стоявшего неподалеку на небольшой площадочке. Он был одет в какую-то судейскую мантию и длинный напудренный парик, поверх которого трепыхалась широкополая шляпа. Через плечо у него был перекинут ремень, на котором болталась здоровенная папка бумаг, больше похожая на сказочный колдовской фолиант. ?— Барышня! Как вы могли выйти на улицу без головного убора, да ещё и в такой солнцепёк! —?он воздел палец к небу и со всей страстью начал поучать девушку: ?— Да вы тут все без уборов! Это ужасно! Вы так наплевательски относитесь к своему здоровью и гардеробу! А что будет завтра? Вам будет плевать на порядок движения? На правила? Наплевать на Доктрину Спокойствия?! ?— Простите, я ни на кого плевать не собиралась, я не так воспитана. А вот вы меня сейчас забрызжите с вашей проповедью! ?— Что?! —?господин застыл, переваривая сказанные слова. —?Вы меня перебиваете? Дерзите старшим?! Такое нельзя спускать с рук! Сударыня, вашу карточку! Он выудил из нагрудного крамана перьевую ручку, каким-то чудом не заляпавшую его наряд чернилами, с явным намерением сделать ею в этой самой карточке нечто ужасное. Вдруг позади разался скрип калитки и чуть гнусавый голос: ?— Господин Квартальный Воспитатель, эти господа со мной. Квартальный Воспитатель чуть осел, перевёл взгляд с Министра на обвиняемых и расплылся в улыбке, приподнимая шляпу. ?— Ах, дорогие гости, отчего же вы сразу не сказали, что вы тоже настоящие люди? Приезжие, конечно, не знают наших обычаев! Удивительно, что вы пока что не известны?— у нас так не принято, но не волнуйтесь, это исправится. Прошу простить, барышни и господа, моя служба не ждёт! Он цокнул каблуками и снова отправился на свою площадку, с которой наблюдал за жизнью вокруг. Министр Просвещения подошел к гостям на полусогнутых ногах и зябко повёл плечами: ?— Ах, вот ведь как бывает. Только вышли, и сразу такая неприятность. ?— А что он имел в виду, когда сказал, что мы настоящие люди? —?неуверенно поинтересовалась Катя. ?— Ну как же. Настоящие люди?— это мы: артисты, деятели культуры, чиновники, придворные, журналисты, писатели, министры. В общем те, кто имеет приличное занятие, лишены предрассудков и понимают всё. Этот круг людей имеет ценность,?— он на секунду замолчал, и уже менее веселым тоном добавил:?— вернее сказать, так считается. Всю прогулку гости большей частью молчали, лишь изредка задавая вопросы словоохотливому Министру. Каждый был погружен в свои мысли. Катя всё больше убеждала себя в том, что происходящее похоже на философскую или бредовую сказку, что по её мнению было суть одно и то же. Семён, окрылённый идеей о том, что принадлежит к кругу настоящих людей, размышлял как бы вывернуть себе всё на пользу. Может, вообще стоит остаться здесь и устроиться каким-нибудь министром? Завести в Тургурии армию, к примеру? Саша подмечал наряды горожан, цветочные клумбы и приятную архитектуру, среди которой попадались старые руины вроде развалин акведуков и каких-то циклопических остовов колонн. По словам Министра они остались после последнего разрушения города Зверем. Ангелина же теперь сканировала едва ли не каждого встречного на предмет возможного шпионажа. Этот Квартальный ей решительно не понравился. ?— Господин Министр, а почему на улицах только дети и зрелые взрослые? Где молодёжь вроде нас? ?— О, дело в том, что пора юности?— очень важный период в жизни, и с молодыми людьми после окончания школы у нас денно и нощно занимается штат воспитателей. Там им помогают стать настоящими людьми и избрать себе наиболее подходящее и полезное дело по характеру! Всем на ум пришла госпожа Воспитательница. Такой беспечной, тихой и спокойной, можно сказать, умиротворяющей злобы в глазах никто не помнил со школы. Такое ощущение, что такого рода дам высиживают в специальных инкубаторах, минуя стадию детства и юности, специально для методичного морального уничтожения детей. По спине даже пробежал холодок: это как же тут у них воспитывают, если все встреченные до этого люди такие странные? Во время спуска на нижний ярус прогуливающиеся обратили внимание на странного газетчика в ярком наряде, скачущего по улице вприпрыжку, размахивающего руками и вопящего на всю округу на одном дыхании с безумным энтузиазмом: ?— Да здравствует Доктрина Спокойствия, дорогие горожане! Приветствуйте новое счастливое утро Тургурии, потому что только такое утро и может быть на нашем замечательном и любимом острове! Разбирайте газеты! Свежие новости! Умер господин Продавец Красок! Мы погорюем о нём положенное время, а потом снова вернёмся к нашему неомрачимому счастью, ведь только такая жизнь возможна на нашем любимом острове! ?— Боже, что это? ?— Это? Это наш Крикунчик-Газетчик,?— Министр улыбнулся, явно гордый впечатлениями гостей. —?Раньше у нас газет не печатали и новости сообщали крикунчики. Сейчас они разносят горожанам бесплатную газету, но ещё и зачитывают новости. Это ещё одна наша традиция. Он особенно подчеркнул последнее слово. Крикунчик не унимался, рассовывая газеты всем прохожим. ?— Дорогие горожане! Сегодня вечером состоится премьера пьесы ?Прекрасный летний день? в нашем прекрасном театре! Все, кому не хватит места, приглашаются на танцы на городской площади, спешите! Слава нашему великому Зверю! ?— Ах, танцы это чудесно. Боюсь, на пьесу мы не попадём?— там всегда не протолкнуться, когда на премьеру ведут зрителей. А вот танцы?— это очень приятно. ?— Ведут? —?оторопело спросил Саша. ?— А как же, чтобы не разбрелись! Ведь им забронировано место в театре! Как будет обидно актерам, если оно будет пустовать. Мимо прошагали гуськом аккуратно одетые дети с портфелями под мышкой, во главе которых гордо шествовал очередной Квартальный Воспитатель. Похоже, это были школьники. Министр же, периодинчески отвлекаясь на чихание, только и успевал, что рассказывать что-нибудь интересное чуть ли не о каждом встречном: ?— Вот тот очаровательный господин с закрученными усами?— наш Модный Журналист. А? Нет, он модный не из-за популярности статей?— их и так напечатают, он модный потому, что всегда носит модный наряд. Как-то раз в моду вошла лысая голова, так он побрился, а на следующий день стали популярны кудри. Бедняга ради моды остриг гриву своей лошади и соорудил у нашего Парикмахера парик. От этой моды одни только расстройства?— Правитель думает её запретить. А пока он пишет на всех актеров пасквили, каждый раз разные, чтобы им было интересно читать. Для этого надо иметь талант. ?— Вон те гордые господа?— учителя танцев, стихосложения и рисования. Каждый раз они спорят, чье искусство тоньше. Пока что все считают, что проигрывает Поэт, так как его ?Две тысячи сто сорок семь вариаций на тему белого бычка? написаны лишь на одну треть, а уже толще даже альбома Художника. ?— А эта дама?— наша Певица. Она поёт всегда и везде, даже когда представление заканчивается, отчего не всегда понятно, что пора идти по домам спать. Квартальные воспитатели ей не раз делали замечания, но потом перестали. Дело в том, что у неё очень короткая память из-за того, что нужно помнить столько арий и стихов. Бедняжка каждое утро забывает, кто её муж, чем часто пользуются её поклонники. Только помните: это тайна, которую знают все, поэтому о ней не принято говорить. В этой бесконечной чехарде ?настоящих людей?, трудящихся на благо всеобщего спокойствия голова просто шла кругом. Пообедали друзья в одном небольшом кафе в городском дендрарии, где всегда росло строго определенное количество деревьев, так как местный Учёный высчитал, что именно так можно максимально выгодно использовать городское пространство, сохраняя вид парка. Когда же солнце наконец позолотило крыши и наполнило улицы долгожданной прохладой вечерних теней, променад завершился на городской площади. В сопровождении жандармов и духового оркестра разодетые в вечерние платья радостные люди следовали на премьеру пьесы. Судя по всему, от желающих действительно не было отбоя. Для танцующих с небольшой сцены тоже играл оркестр, аккомпонирующий той самой Певице в шикарном вечернем туалете: обтягивающее фигуру платье с рюшами в стиле какого-нибудь ночного варьете, перьевое боа, шляпа с неровными полями, высокие шёлковые перчатки, сияющие кольцами на пальцах. Дама всем своим видом резко отличалась от горожанок-монастырских мышей, даром что наряженых в цветные платья. Настоящая дива. Сейчас она мурлыкала какую-то незатейливую песенку о легкомысленной бабочке, которой не жилось спокойно и пришлось замёрзнуть зимой. Танцующие же неспешно кружились в каком-то медлительном подобии вальса, причем кавалеры выглядели максимально сосредоточенно. И все?— в белых перчатках и шёлковых цилиндрах. Все, как один. Выглядело это развлечение скорее усыпляюще, нежели весело. Потягивая через соломинку предложенный всем танцующим лимонад, Катя задала очередной вопрос: ?— И вот это всё?— благодаря вашему Зверю? ?— Именно так, барышня,?— отвечал Министр протирая очки. —?И так, похоже, будет всегда. Все четверо надолго задумались. На весь оставшийся вечер пропало даже желание разговаривать.