Глава 13 - Буря чудес (1/2)

Британнская Империя состояла из семнадцати Зон, из бывших наций, что пали перед мощью имперского военного зверя, беспощадного, неутомимого, безжалостного монстра со множеством щупалец, раскинутых по всей планете. Сплочая ресурсы со всех уголков земного шара, тот одновременно наступал на спины побежденных. Рассматривая их как насекомых, лишенных достоинства и основных человеческих прав. Подавая ложь о потенциальном продвижении, одновременно пиная под самые ребра. Во всех Зонах было одно и то же. Коррупция была широко распространена, народ вкалывал, и большинство британцев не знали, либо даже не заботились о глубинах жестокости своей Империи. Сопротивление было неизбежно. Любая Империя должна ожидать этого, независимо от того, насколько великодушной она себя считает, и стоит лучше признать, что Британния никогда не будет описывать себя таким термином. Почти во всех Зонах сопротивление будет подавлено с безжалостной эффективностью. Будут проанализированы часто применяемые тактики, разработаны методы их подавления, а затем вынесенные уроки будут переданы правителям остальных Зон, где они смогут подправить и исказить правление, поскольку различия в территории и обществе требуют различные виды мышления и тактики. А еще была Одиннадцатая Зона, которая держала рекорд по самому продолжительному и успешному движению сопротивления. Это произошло не из-за некомпетентности Кловиса или его подчиненных, впрочем вполне вероятно, что другие люди, такие как Корнелия в том же положении, несомненно, покончили бы с этим намного раньше. Дайте им еще пять лет или около того, и сопротивление в Японии свелось бы к отдельным дезорганизованным ячейкам, которые по отдельности практически не представляли никакой угрозы. Их будет легко зачистить, сделать из них пример. А жизнь будет продолжаться. Причина же была проста и в некотором смысле несла в себе небольшую долю справедливости из кармы. Видите ли, основная сила сопротивления внутри Японии исходила от Японского Освободительного Фронта, в народе известного как ЯОФ. Они были сформированы из остатков вооруженных сил Японии после ее капитуляции. Это вполне обычное явление для любой недавно завоеванной Зоны. В конце концов, человек редко достигает заметного положения в армии без большого патриотизма, а также различных других качеств, которые менее важны прямо сейчас. Вполне естественно, что такого рода менталитет будет смотреть на результат происходящего, на потрепанную и побитую нацию и желать возвращения к тому, что было раньше. Вполне естественно, что они увидят умаление своей культуры и народа, а затем почувствуют желание наброситься на них любым доступным им способом. Хитрость заключалось в том, что Япония сдалась гораздо охотнее и быстрее, чем можно было бы ожидать, учитывая ее историю. В самом деле, сама мысль о капитуляции была немыслима. До последнего мужчины, женщины и ребенка! Конечно же, таков был ее менталитет, верно? Даже перед лицом чего-то столь ошеломляющего, как найтмэйер, Япония не сдастся! Так ведь? Вот только... так и произошло. Причем очень быстро. Таким образом, такая организация, как ЯОФ, была способна в своей собственной ограниченной манере процветать и совершать триумфы, которые не удавалось ранее ни одному сопротивлению в других Зонах. А все потому, что один парнишка, в отчаянной попытке остановить боевые действия и смерть, лишил жизни своего собственного отца. Смерть была отложена, разрушение было отложено до другого дня. ЯОФ сделал свою базу внутри Нариты, и глубоко внутри этой базы происходил довольно запутанный разбор полетов. На одной половине комнаты справа от него сидели Татеваки Катасе и несколько его самых доверенных командиров, а также Кёсиро Тодо, человек, известный как Тодо ?Чудотворец? за победу в единственном сражении, которое Япония смогла выиграть во время вторжения. На стене позади них гордо висел флаг Японии, рея сверху вниз на солдат с красным кругом посередине, устремленным на оккупантов, как всевидящее око. Перед ними сидела группа солдат, во главе которой сидел Джосуи Кусакабе. Все сидели по стойке смирно, хотя Кусакабе держался так, как никогда ни Тодо, ни Катасе раньше не видели его. Пристыженным. Провалившемся. Это никому не нравилось, но еще меньше Кусакабе. — Вам было приказано, — начал Катасе, — проникнуть в британнскую школу с намерением изъять ученика. Были ли эти приказы неясными, или у вас, возможно, были какие-то секретные оговорки по поводу них, которые вы не озвучили в то время? — На оба вопроса, сэр, нет, сэр! — Тот же вопрос ко всем остальным! Нет необходимости говорить, если ваш ответ – нет. Вместо этого любой, кто ответит "да", пожалуйста, встаньте. Все молчали и остались на своих местах, некоторые из них пытались заставить себя выглядеть стойко. Пытались, потому что никто не мог действительно выглядеть стойко, когда их уровень стресса был на несколько величин выше, чем обычно. Своей попыткой они скорее создавали впечатление, что съели протухший кусочек курицы. — Каждый из вас хорошо служил делу освобождения Японии, — сказал Катасе, и это было правдой. Он лично сражался бок о бок с двумя из них, прежде чем его повысили, но это было так давно, очень давно. — Особенно ты, Кусакабе! Я помню твою храбрость во время вторжения. Твою горячую решительность, что если понадобится, ты своими собственными руками уничтожишь хотя бы одного найтмэйера. Ты не трус. Ты верен мне и выполняешь все данные тебе приказы. По этой причине ты был выбран для этой миссии, необходимой не только для выживания японских граждан, но и для получения преимущества над нашими... нежелательными гостями. — Так поведай мне, — продолжил Катасе. — По какой причине вы решили покинуть территорию Академии Эшфорд и приказать отступить? Пожалуйста, просвети меня. Мое скромное любопытство требует удовлетворения. Не спеши. Еще больше тишины, и было очень много неудобных мельтешений среди сидевших. И не только потому, что сидеть по стойке смирно было чертовски неудобно с самого начала, о как бы не так. — Мы... не помним, — сказал Кусакабе, не отрывая твердого взгляда от пола.

Но вот что забавно. В его глазах было странное, почти эфирное кольцо вокруг зрачков. Вещь, о существовании которой можно было бы догадаться только в том случае, если бы ты ее искал. То же самое и с остальными солдатами. Впрочем, никто из присутствующих этого не заметил и не понял бы ничего, если бы даже заметил. — Ах, — произнес очень медленно Катасе тем понимающим тоном, который родители приберегают для своих детей, когда те объясняют, что пытались отогнать паука от печенья в банке. — Разумеется. Как глупо с моей стороны. Конечно же, вы ничего не помните. Спасибо, что прояснили этот вопрос. Каждому из этих солдат казалось, что даже пол косо смотрит на них. Они почти слышали приближающийся приказ убить себя. — Возвращайтесь в Академию Эшфорд, — приказал Катасе. — Живо! Закончите то, что начали! — Сэр, нет, сэр! — отозвалисьсолдаты эхом в унисон, едва не сбив этим самым Катасе с ног.

Его рот двигался очень медленно, но не издавал ни звука. Он был потрясен, услышав, что именно эти люди отказывают ему в приказе. Вместо него заговорил Тодо. Ласково, но со стальным оттенком в голосе.

— Почему? — спросил он. — Почему вы не подчинились этому приказу? Кусакабе несколько раз очень-очень быстро моргнул и посмотрел Тодо прямо в глаза.

— Да как ты смеешь! Я всегда подчиняюсь приказу! Даже ты, Тодо Чудотворец, не имеешь право оскорблять мою–... — Достаточно, — прикрикнул Тодо, и это был редкий случай, когда он позволил себе повысить голос. — Я рекомендую пока отложить эту встречу. Мне кажется, нам есть что еще обсудить. Катасе посмотрел на своего самого доверенного командира и коротко кивнул. Опозоренные солдаты гуськом вышли из комнаты, оставив напоследок все еще сердитого и брызжущего слюной Кусакабе. Одного взгляда на Катасе было достаточно, чтобы тот тоже встал и вышел. — Их поведение только что было неестественным, — сказал Тодо. — Если бы это было предательство, то они, по крайней мере, дали бы повод, чтобы замести свои следы. Кроме того, измена не имеет смысла в этом контексте: она слишком глупа и очевидна, а Британнии ничего не дает. — Могли ли это быть Стенд Аут? — спросил Катасе. — Могли ли они что-то сделать с ними? — Такая возможность имеется, — признал Тодо. — Если на их умы что-то повлияло, то в наших интересах держать их подальше от особо чувствительных мест и постоянно наблюдать за ними в качестве меры предосторожности. Возможно, им были даны другие инструкции, хотя они даже могут не осознавать этого. После нескольких секунд молчания Катасе устало покачал головой.

— Еще несколько дней назад я бы сказал проверить человеку голову, если бы мне рассказали о существовании сверхъестественной причины. После этих сообщений игнорировать их становится просто невозможно. И с этим Тодо вполне мог согласиться. Сверхъестественное. По определению, это то, что не может произойти в природе. По определению, это невозможно. Магии не существует. Чудес на самом деле не бывает. Чудо случается с теми, кто готовится. Чудо подразумевает скорее удачу, чем тяжелую работу, но истина заключается скорее в обратном: те, кто трудится достаточно усердно, могут постоянно творить свои собственные чудеса. — Вполне вероятно, что Стенд Аут предвидели нападение такого рода и стремились защитить свои уязвимые места, — заметил Тодо, мысленно проклиная себя за то, что не предвидел такой возможности заранее. Однако... вскоре появились и некоторые другие наблюдения. — Из чего вытекает, что этот способ защиты должен иметь уязвимый аспект. — Объяснись. — Похоже, эта способность каким-то образом воздействует на разум. Да. В довольно сильной манере. Способность заставить такого упрямого человека, как Кусакабе, вести себя совершенно противоположным образом!

— Однако. Если она такая мощная, как может показаться вначале, то почему бы не использовать ее в более широком масштабе? Они продемонстрировали, что совершенно безжалостны в достижении своих целей. Если они могут эффективно манипулировать сознанием, то почему бы не использовать ее в масштабе? — Отличное замечание, — сказал Катасе, задумчиво потирая подбородок. — Очень хорошо. Тогда нам нужно изучить это ограничение, и, кроме того, мы должны узнать больше о том, что вообще на самом деле произошло! Тодо! Я оставляю это в твоих руках. При первой же возможности организуй вторую атаку на Академию Эшфорд. Откройте для себя это ограничение, и можем ли сами использовать эту силу для нашей собственной выгоды! Кроме того, если это возможно, захватите девушку для нашего первоначального плана! Эта школа может оказаться поворотным пунктом в истории Японии! Внутри Тодо две стороны находились в противоречии, схватившись за свои клинки и начав дуэль. С одной стороны был солдат, который размахивал мечом и кричал:

"Мы получили приказ! Мы должны подчинится!". С другой был человек в ги[1], который защищался и контратаковал, крича: "Нападение на гражданскую цель – это самый верный способ настроить японское население против нас! Мы могли бы раньше оправдать это тем, что защищали их, но в этот раз–..." "Какое это имеет значение?" — солдат нанес ответный удар, блокируя контратаку, и с жестким парированием вынудил мастера боевых искусств пошатнуться. — "Ты же видел, как опасна эта сила! Следование этим приказам – единственный способ обнаружить ее истинную, порочную природу!" "Но сопутствующий урон..." — начал было мастер боевых искусств, умело защищаясь от шквала ударов, обрушившихся на него подобно дождю. "Будет настолько увеличиваться, насколько мы это позволим!" — закричал солдат, прижимая свой клинок к клинку противника и придавливая его все ближе и ближе к земле. — "Скажи мне! Неужели ты оставишь Кусакабе и тех людей под этим таинственным влиянием? А тех людей, что убьет Стенд Аут, если мы не будем действовать?" И вот сейчас солдат лишь чуть-чуть повернул свой меч, легким движением выдергивая меч противника из его хватки.

"Разве у нас есть выбор?!" Меч мастера боевых искусств был вырван из его рук в яростном взмахе, и он рухнул на землю на четвереньки, в то время как его противник торжествующе стоял.

"Нет", — сдался он со слезами на глазах, точно такими же, какие были в глазах солдата. — "У нас нет выбора. Черт бы побрал эту ситуацию! У нас нет выбора!" И в реальном мире, не проявляя никаких внешних признаков своего внутреннего смятения, Тодо заговорил: — Думаю... что завтра в это же время смогу устроить вам еще одно чудо.*** В каждой из завоеванных Зон Британния проводила политику дискриминации местных жителей. Причина этого была достаточно проста. Куда бы они ни пошли, они встречали людей низшей породы, меньших по разнообразию признаков. В культуре. В гонке. В мышлении. В абсолютной кровавой безжалостности ума. Не отличием "своих преимуществ и недостатков, как и в любой другой когда-либо существовавшей культуре", просто... меньше их собственной. В этом смысле величайшая сила Священной Империи и самая страшная ее слабость была заключенная в одной вещи, в болезни, которая – оставаясь неконтролируемой – в конце концов поглотит ее изнутри, но только после того, как она закончит вести их от победы к победе. Мужчины не равны, и женщины тоже, если уж на то пошло[2]. Из этого убеждения вырастали и процветали все остальные философии Империи, подобно неистовому сорняку. Нет двух одинаковых людей, сказали бы их лидеры. Даже однояйцевые близнецы вырастут и будут вести совершенно разную жизнь, некоторые из них могут развить совершенно разные личности и иметь разные уровни или степени успеха. Затем они начинали собирать солому, заявляя, что это означает, что равенство неправильно. Единственный способ быть действительно равным должен включать в себя поднятие слабых и сдерживание сильных, что, в конечном счете, умоляло общество до простого серого среднего уровня. Что плохого в том, чтобы игнорировать слабых и помогать сильным, если последние могут достичь еще больших высот? Подумайте о достижениях, подумайте о тех улучшениях в обществе в целом, которые они могли бы привнести! А когда они заканчивали валить своего соломенного человека, то высокомерно ухмылялись тому, с кем спорили, пожимали плечами, потягивали вино и заявляли, что это одна из многих причин, по которым Британния была величайшей Империей в истории. Они будут продолжать объяснять, что именно по этой причине они узаконили расизм и дискриминацию в отношении тех мест, которые они завоевали. Эти нумерные должны были понять свое место в мире – прямо у подножия каблука Британнии. Однако. Никто на самом деле не замечал того, что должно было быть очевидным для любого человека, имевшим зачатки политической проницательности или даже отдаленно наблюдающего за человеческой природой и психологией масс. Независимо от политики, будь то левое крыло, правое крыло, что-то посередине – смесь этих двух или, быть может, даже что-то, что не совсем понятное. Независимо от того, что это такое, независимо от веры, всегда будет где-то и кто-то, следующий этой вере и который подумает: "Мы не зашли слишком далеко. Мы должны идти еще дальше!".

Экстремисты существуют во всех фракциях мира, и Британния ничем от них не отличается. Они распространялись подобно вирусу, самые старшие члены которого вырабатывали яд, капающий в уши молодых и доверчивых людей капля за каплей. Полуправда, правда и откровенная ложь одинаково использовались в качестве эффективных инструментов вербовки, чтобы увеличить их численность, распространяя ненависть и страх перед другими. В таком обществе, как Британния, подобная инфекция имела благодатную почву для размножения. Отсюда вытекали Чистокровные. О да. Чистокровные. Мнения их самых старших членов были простыми и ясными. Их предки и они сами очень много работали, чтобы они оказались там, где сейчас. Так. Как смеют эти побежденные нумерные даже мечтать о том, чтобы иметь шанс возвыситься над своим законным положением в жизни? Как они смеют даже на мгновение подумать, что какой-нибудь покоренный никчемный кустарник из отсталого общества верит, что их дети могут пользоваться благами и привилегиями британнских граждан? Как они смеют думать в подобном ключе? Как они смеют работать ради этого, но прежде всего, как эта система вообще может существовать? Не важно, что подавляющее большинство пожалованных британцев стали наркоманами из-за того, что им мешали такие люди, как Чистокровные. Не важно. В глазах Чистокровных само слово "пожалованный" звучало довольно иронично, и это было заметно по тону, которым они пользовались всякий раз, когда в разговоре мелькало оно. Это была их работа, чтобы поддерживать чистоту в армии, а точнее только британнскую чистоту. Никто другой больше просто не подходил. Именно в такую ловушку Британния загнала себя, и в каком-то смысле Джеремия теперь начал понимать это. Тесты на чистоту никогда не являются хорошим знаком для любой политической фракции, отчасти потому, что разные члены – и это важно помнить, что это жизненно важный момент в британнской и, следовательно, философии чистоты крови – были очень разными людьми. И у разных людей есть разные идеи, то есть разные идеи чистоты, означающие, что как только организация станет достаточно большой и влиятельной, она неизбежно расколется и разделится, что, в свою очередь, может стать судьбой и самой Империи, если они обнаружат, что врагов, которых можно победить, у них больше нет, кроме них самих. — Я сразу перейду к делу, — сказал Кьюэлл, глядя сверху вниз на Джеремию, окружив себя тремя его самыми доверенными союзниками. — Ваше действия с тех пор, как вы стали временным Наместником, были непозволительными. Вы позорите фракцию Чистокровных, и мы решили немедленно снять вас с этой должности. — Мы? — повторил Джеремия, барабаня пальцами по столу.

Он узнал безжалостный блеск в глазах своего подчиненного. Безжалостный блеск, амбициозный. Он пытался взобраться по лестнице, как и подобает любому хорошему британцу. Если он считает своего начальника слабым, то обязан заменить его при первой же возможности. Если ему это удастся, то его оценка действий будет верной. Если он потерпит неудачу, то, очевидно, оценка будет ошибочной, и он заплатит за это своей жизнью. Слабые падают. Сильные процветают.

— Под словом "мы", я полагаю, вы имеете в виду вас четверых, и что следующим временным Наместником, который продержится не более следующей недели, будете вы сами. Мое суждение верно? — Это не игра! — Кьюэлл был очень близок к этому, но все же не закричал.

Очевидно, он сам понимал, что не стоит позволять своему гневу полностью контролировать его действия, а Джеремия было бы так легко побороть его, если бы он не думал ясно. Ладно. У Маркграфа было не так уж много возможностей размять свои мускулы с наглым подчиненным. Джеремия откинулся назад в более расслабленной позе и жестом попросил своего обвинителя продолжать обвинение. В приглашении не было необходимости, и Джеремия даже не был уверен, что видел его. И все же, все это было довольно забавно. — Первая проблема такова! — продолжил Кьюэлл, прислонившись к столу и глядя Джеремии прямо в глаза, чтобы он мог увидеть всю глубину его тщательно сдерживаемого гнева. — Инцидент на телевизионной поминальной службе Кловиса, где под вашим руководством опасный преступник смог взять ситуацию под свой контроль, унизить военных и поставить ультиматум всем жителям Одиннадцатой Зоны! Более того, несмотря на продолжающийся поток неудач, вы настояли на том, чтобы мы не понижали Вилетту Ню в должности, не делали ей выговоров и не наказывали ее никаким образом, хотя мы уже давно миновали тот момент, когда она должна была быть исключена из нашей организации! Эта женщина – сплошное унижение! Быть дважды спасенной ничтожным пожалованным за двадцать четыре часа! — А затем случилась эта катастрофа! — Кьюэлл стукнул кулаком по столу для большей убедительности, а затем, казалось, почти сразу же пожалел о своем поступке, выпрямившись и изменив позу и тон, чтобы казаться более спокойным. — Сколько человек мы потеряли сегодня? Ваш план по выманиванию Стенд Аута обернулся довольно эффектным и публичным образом. Мы потеряли не только людей, но и ресурсы, доверие общественности и единственный шанс, который у нас когда-либо будет, чтобы привлечь к ответственности этих опасных преступников! Вы потерпели неудачу, сэр, во всех своих действиях! Зловоние преследует вас, как старый друг. Ваше руководство дает мне основания полагать, что я не смогу даже выйти из комнаты по вашему приказу, не споткнувшись, не кувыркнувшись и не поскользнувшись на банановой кожуре. Ваше пребывание здесь какая-то шутка, нашу репутацию бьют сильнее, чем боксерскую грушу, и чему, во имя Императора, вы улыбаетесь, высокомерная, глупая ошибка?! — В то время как мы оскорбляем друг друга, я также нахожу ваше отношение довольно раздражающим, — парировал Джеремия, положив подбородок на сжатый кулак, выглядя немного более расслабленным, чем должен быть человек, столкнувшийся с попыткой переворота.

Это привело четверых людей перед ним в состояние явного беспокойства. Конечно, все, что им нужно было сделать, это смягчить свое обвинение, лишить его должности, а затем утащить куда-нибудь подальше, в тихое местечко. Они не ожидали наткнуться на стену самоуверенности, и это заставило их задуматься: "Что он знает такого, чего не знаю я?". Это заставило их усомниться в том, что делать дальше. Хорошо. Это было правильное состояние для них, и довольно скоро он покажет им, почему. Сейчас же он прислонился к столу и заглянул им прямо в душу. — Мне очень любопытно, Кьюэлл. Что бы вы сделали иначе на моем месте. Простой вопрос, и Кьюэллу почти захотелось закатить глаза. — Ну, начнем с того, что на поминальной службе Кловиса я бы отказался от найтмэйеров в пользу контингента из людей. — И зачем вам вообще делать что-то подобное? Чтобы предотвратить попытку захвата P2F? Ну и ну! — Джеремия рассмеялся. — Неужели вы никогда не слышали о Заблуждении Историка[3]? — Это не оправдывает вашего отказа сделать дисциплинарное взыскание с Вилетту Ню после–... — После чего? — перебил его Джеремия. — Кроме двух определенных неудачных инцидентов, она проделала образцовую работу, даже освободив вас – вас, не меньше! – от влияния вражеской способности. Разве вы этого не заметили? Все, что она делала до сих пор, было попыткой компенсировать свои предыдущие неудачи. Она жаждет успеха и учится на своих ошибках, что гораздо лучше того, чего я могу сказать о вас. Кроме того. Я не вижу причин наказывать ее, когда она справляется гораздо лучше, чем я когда-либо смог бы. Очевидно, этого было недостаточно, чтобы удовлетворить Кьюэлла или любого другого человека, который считал, что она нуждается в наказании просто за то, что оказалась в неподходящем месте в неподходящее время или столкнулась с слишком могущественным врагом. Тем не менее. Напоминание Кьюэллу о его... одержимости, казалось, настолько потрясло его, что он бросил эту тему, хотя и с явной неохотой. Нужно быть осторожным, обвиняя других в некомпетентности, чтобы они не напомнили вам о ваших же собственных ошибках, которые вы также совершили. — Ничто из этого даже на капельку не оправдывает ваш так называемый идеальный план! Вы даже не можете начать защищать этот рискованный план! Это унижение, которым вы дали публике еще больше поводов бояться Стенд Аут, и я не могу себе представить, что они нам вообще теперь доверяют! Что вы скажете об этом полном провале?! — Полном провале? — Джеремия очень медленно встал и повернулся, чтобы посмотреть в окно. — Очень... жаль, что эти люди погибли при исполнении служебных обязанностей. Очень жаль, что Стенд Аут все еще находится на свободе. Но даже в этом случае я бы все равно не назвал этот план полным провалом. — В то время как сегодня я намеревался схватить или убить этих преступников, я осознал один важный факт, который делал маловероятным, что мы сможем добиться успеха. Этот же факт будет препятствовать нашему пути к победе, как бы мы ни шагали в будущее, и поэтому риск был абсолютно необходим! Знание, господа! Мы знали, на что способен P2F, и мы можем подозревать, на что способна CotN! Но что насчет остальных? Что с ними? Что могут сделать эти двое на поле боя? До тех пор, пока они оставались за укрытием, было невозможно строить догадки! Но что же теперь? Теперь мы узнали очень много о том, что они могут делать! Это была второстепенная цель нашего плана! Чтобы раскрыть больше информации о враге до нашего настоящего противостояния с ним! — Как по мне, это довольно слабое оправдание, — фыркнул Кьюэлл. Не так-то легко убедить, а? Ну что ж! Может быть, кое-какие улики заставят тебя передумать? Джеремия сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда конверт. Он был брошен на стол без единого слова. Кьюэлл долго-долго смотрел на него, а потом любопытство наконец взяло верх. Он поднял его, открыл и уставился на две фотографии, лежавшие внутри. — Я не понимаю, — сказал Кьюэлл. — Что означают эти две фотографии? Я вижу, что есть несколько отличий, отмеченных красными чернилами, но–... — Ответ на этот вопрос очень прост! — перебил его Джеремия. — P2F взломал камеры, чтобы показать нам то, что он хотел показать нам, однако... мы также разместили несколько скрытых камер на вертолетах. Только очень немногие избранные знали, что они вообще присутствовали. Я вижу, вы все еще в замешательстве, но разве не ясно, что он делал? Он использовал свою силу, чтобы запутать видео-доказательства типов телосложения своих союзников! Чтобы мы не смогли легко использовать эту видеозапись для сужения круга подозреваемых! Все очевидные камеры показывают одно изображение, в то время как все скрытые камеры – совершенно другое! — Теперь мы знаем какие есть ограничение у силы P2F. Это так очевидно! Он может воздействовать только на устройство, о существовании которого знает! Он не может обнаружить присутствие устройства с его силой! Это факт, который мы можем использовать против него! Кьюэлл довольно глупо уставился на фотографии. Приглядевшись повнимательнее, можно было почти увидеть мышь, бегущую в колесе у него в голове. Вот! Пока он отходит от этого, почему бы не нанести ему еще один или два удара. — Более того, — продолжил Джеремия, хватая фотографии и запихивая их обратно в конверт, — я нанял нескольких психологов-криминалистов, независимых друг от друга, чтобы они провели анализ вчерашних кадров. Они обещали мне доложить об этом с первыми лучами солнца. Кроме того, в свете вашей одержимости на днях и появления скелета ранее, кажется разумным, чтобы некоторые эксперты исследовали других классических монстров из ужастиков. Вряд ли мне доставит удовольствие встретиться лицом к лицу с вампиром или оборотнем на поле боя неподготовленным, вы согласны со мной? — Я... Я полагаю в этом есть смысл, — пробормотал Кьюэлл, и пламя в нем погасло там, где оно было раньше. Когда-то это был бушующий ад, а теперь его едва хватало, чтобы зажечь спичку. — Вы полностью намерены сразить их? — Разумеется, — ухмыльнулся Джеремия. — Видите ли, все так, как я уже говорил. Поистине величайшие британцы способны найти победу даже в поражении! Ваши опасения понятны, но излишни. Все уже схвачено. Я поведу вас к победе, господа, и все, что я прошу у вас – единственную вещь! Выдержку вашей верности! Время удара молнии казалось подходящим в том, как она осветила комнату. Казалось, что он действительно зажег в них огонь. Может быть, теперь слухи и домыслы о Вилетте Ню утихнут. Возможно, теперь он сможет повернуть ход событий против своих врагов. Возможно, он сумеет показать всему миру, что кто бы ни скрывался под этими масками, они определенно не те, за кого себя выдают. Ни на небесах, ни на Земле, ни в аду не было ни единого шанса, что они когда-нибудь станут чистокровными британцами.*** Большинство людей не особенно интересны и не особенно важны в общем плане вещей. Но не заблуждайтесь, каждый человек оказывает влияние на поворот мира, но беда в том, что разницу между ними почти невозможно различить. Большие люди, известные и влиятельные люди – легко увидеть, как они формируют и меняют события. Те, что поменьше? Не настолько. В каком-то смысле это даже хуже, чем думать о смерти. Думая о том, как все это бессмысленно. Что как бы ты ни старался, через сто лет никто даже не узнает, что ты вообще жил. Возможно, именно поэтому она и не могла уснуть, хотя и старалась изо всех сил. Это было правда забавно. У Софи были хорошие оценки, довольно хорошие друзья, на которых она могла положиться, твердое место в мире... и все же... перед холодным жестоким лицом реальности ей вдруг показалось, что она совершенно никчемна. Она вообще ничего не могла сделать. Ничего, кроме беспокойства. И это, это было отвратительное чувство. Она позволила забрать свою подругу... этому... этому невидимому преследующему ее существу, которое медленно, но верно сводило ее с ума. Она должна была заметить это раньше. Надо было пойти искать ее, а не ждать в общежитии, пока она объявится. Оставить записку или еще что-то. Позвони мне, когда прочтешь это. Что-то в этом роде. Что же с ней произошло? Куда оно ее забрало? Она не рассказала о духе остальным, потому что это звучало умалишенно. Вряд ли это самый научный термин, но тем не менее точный. Ей казалось, что она погружается в мир, слишком большой для ее понимания, и теперь, когда она взглянула на него, ее разум не мог сосредоточиться ни на чем другом. Она была винтиком в этой машине, и самой машиной тоже. Просто. Двигайся. Дальше. Вот, что проскрежетало у нее в голове. Затем ее сердце почти остановилось, когда она услышала шум у двери. Это был звук того, как кто-то пытается быть тихим, но безуспешно, потому что любой шум вообще абсолютно громче любой настоящей тишины. Она осторожно слезла с кровати, но при первом же взгляде на эти длинные рыжие волосы чуть не сбила свою подругу с ног от облегчения. — Больше не пугай меня так, — сказала она, обнимаю свою подругу и соседку по комнате, как будто боялась, что она просто возьмет и исчезнет, что, учитывая недавние событие, вполне могло произойти в любой момент. — С тобой все в хорошо? Ты ведь не пострадала, правда? Пожалуйста, просто скажи хоть что-нибудь, чтобы я знала, что ты в порядке. Звук кашля привлек ее внимание к третьему присутствующему, стоящему прямо за спиной Ширли, и внезапно перспектива разговора сделала ситуацию еще более неловкой, чем минуту назад.

— Я думаю, — сказал Лелуш, — что Ширли только что уснула прямо на ногах. Как мне кажется, она также не спала прошлой ночью. Имелись определенные намеки на то, почему Ширли почти не удавалось поспать, и если бы она была президентом студсовета, то Софи вполне могла бы заняться этим вопросом. Но сейчас было не время и не место для подобных размышлений, тем более что Ширли уже начала пускать слюни ей на плечо. — Давай помогу, — предложил Лелуш, и вдвоем они смогли уложить ее в постель, чтобы она хорошо отдохнула.

Наблюдая за тем, как она сейчас спит, Софи почувствовала огромное облегчение (и чуточку чувство жуткого сталкера, но в основном облегчение) от того, что с ее подругой все в порядке. А почему бы и нет? После всего этого стресса, только посмотрите на нее. Словно малютка ангелочек. — Хр-р-р-п – 'храп'. Ангелочек с бензопилой, но все же ангелочек. Лучше всего было бы дать ей отоспаться на некоторое время, но как раз в этот момент ей пришла в голову еще одна мысль, которая заставила ее утащить Лелуша для небольшой приватной беседы. — Где она была? — прошептала Софи. — В часовне, — прошептал в ответ Лелуш. — Разве это имеет значение? Сейчас она здесь, и ей ничто не угрожает. — А не случилось ли чего-нибудь... странного, когда ты нашел ее? Это был вопрос, заданный шепотом, но было нетрудно увидеть, как крутятся колесики в его голове. Такой умный мальчик. Он что-то знал и не делал из этого никаких секретов.

— Да, — сказал он довольно неохотно. Как будто он признался в тайне, которую не хотел раскрывать. — Да, случилось что-то странное. Ты что-нибудь об этом знаешь? — Она сказала... Ее преследовал какой-то странный дух или что-то в этом роде. Он двигал вещи вокруг нее, давал ей вещи – это как-то связано с этими ужасными людьми из Стенд Аута? Все это так престранно! — Я не знаю, — ответил Лелуш. — Может, и так. Из того, что я могу сказать, она может контролировать дух на подсознательном уровне, но она была настолько напряжена, что он пошел в разнос. Пошел в разнос? Он оставил вмятины на найтмэйере! Он унес ее из школы так быстро, что просто удивительно, как у нее не было за собой воздушного хвоста! Мысль о том, что Ширли делает это на подсознательном уровне, была просто безумной! — Это довольно пугающе, не находишь? — прошептал Лелуш. — Зная, что она может сделать такие вещи в любой момент. Нам повезло, что она не похожа на Стенд Аут, правда? С другой стороны, если бы не они, она бы не вошла в этот цикл стресса с самого начала... — Цикл стресса? — Поразмысли об этом. Все на взводе с тех пор, как они объявили о себе. Так ведь? Ты чувствуешь это, я чувствую это. Все нервничают из-за того, что они могут решить сделать дальше. Таким образом, Ширли немного теряет контроль, и это заставляет странные вещи начать происходить вокруг нее, заставляя ее еще больше нервничать и в свою очередь заставляя ее действовать еще больше. Вчерашнее нападение на школу, должно быть, довело ее до крайности. В его словах был какой-то странный смысл. Подумать только, ее подруга просто потеряла контроль над собой и бессознательно набросилась на все подряд. Это было... страшно, что заставляло ее задуматься, хочет ли она продолжать участвовать в этом или нет, заставляло ее сомневаться, самое ли это безопасное место, потому что кто знает, какие сны могут присниться этой девушке. — Ох, Лулу... Ты не можешь сделать этого... Убери свои руки... — сказала Ширли, довольно четко и громко между храпом, с намеком на игривое хихиканье.

Софи чуть не выпрыгнула из своей кожи, и Лелуш сделал очевидный вид, что пытается игнорировать ее, но довольно сильно потерпел неудачу. — Если ты уронишь бутылку, будет такой беспорядок! И что скажет Милли? Фух, слава Богу, все было совсем не так, как показалось, они в безопасности. Наверно. — Что ей сейчас нужно, так это успокаивающее влияние, — сказал Лелуш. Он смотрел на Ширли с удивительной нежностью для человека, известного в школе как отчужденный, слегка надменный интеллектуал. — Эта правда забавно. Я никогда раньше не замечал, как она ко мне относится. Теперь, когда я знаю, это все, о чем я могу думать. Даже если это может быть опасно... я не могу заставить себя оставить ее одну. Софи ахнула и машинально сглотнула. Это было так романтично! Лелуш всего лишь на мгновение в ее воображении предстал бравым, отважным принцем, спешащим на помощь своей любимой принцессе! Он собирался спасти ее, защитить от ужасного дракона, даже если этот дракон существовал как продукт ее собственного подсознания! Это было так странно мило, что вполне соответствовало совершенно невероятной ситуации, в которой они оказались. Именно такое впечатление Лелуш и хотел произвести на нее. Не то чтобы Софи когда-нибудь осознает этот конкретный факт... — Думаю, что смогу помочь ей держать себя в руках, когда буду рядом... но я не могу быть с ней все время, — продолжил Лелуш. — Вот тут-то и вступаешь в дело ты. — Я? — Софи моргнула, чары совершенной романтической пряжи реальной жизни, распутывающейся у нее на глазах, разрушились настолько, что она была вынуждена снова противостоять реальности. — Я не понимаю. Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Сделай все возможное, чтобы она избегала стресса, — сказал Лелуш. — Ты ее подруга и живешь вместе с ней. Один из нас почти наверняка будет поблизости, чтобы не спускать с нее глаз, верно? Не делай свои действия слишком очевидными, иначе это может возыметь противоположный эффект. Постарайся сделать ее жизнь нормальной. Если она научится правильно управлять духом, то, возможно, вообще больше не возникнет никаких проблем. — Н-но мы наверняка должны найти ей помощь! — Помощь? — Лелуш повернулся к ней, и Софи попятилась. — Такую помощь, из-за которой ее запрут и из-за которой с ней будут обращаться как с диким и опасным преступником? Нет, Софи! Если нам вообще дорога Ширли, то нам самим придется позаботиться о ней! Если кто-нибудь еще узнает, можешь себе представить, что они могут с ней сделать? Пожалуйста... не заставляй меня умолять тебя. Ради нее это должны быть только мы вдвоем. Никто другой не должен знать об этом. Если ты вообще о ней заботишься, то больше никто никогда об этом не узнает. Как это могло ее не тронуть? Как могли ее глаза оставаться сухими перед лицом такой страстной преданности? Софи вытерла слезу со щеки и кивнула. — Хорошо, — сказала она. — Я никому ничего не расскажу. Если ты правда уверен, что это наилучший способ... — Уверен, — решительно сказал Лелуш. — Если извинишь, то вряд ли мне будет уместно оставаться в комнате для девочек, пока ее обитатели спят. — Спят? Как я могу сейчас 'зевок' спать? Я должна... э-э... Хм. Как странно. В ее глазах появились маленькие черные точки, как будто и без того темная комната постепенно исчезала. — Теперь-то понимаешь, что я имею в виду, — сказал Лелуш. — Держу пари, ты так устала, что твое зрение начинает затуманиваться. Это должно быть похоже на то, как если бы вещи вокруг тебя становятся невидимыми, верно? Это классический признак физического и умственного истощения. Правда? Софи с трудом поднялась на ноги. Возможно, теперь, когда она была уверена, что Ширли в безопасности – ну, вроде того – возможно, ей действительно стоит пойти на боковую. Стало так трудно вообще что-либо разглядеть. — Ну, ну. Ты скоро уснешь, и не важно, что ты думаешь на этот счет, — сказал Лелуш, осторожно ведя ее к ее собственной кровати. — Ты была хорошей подругой, и именно это ей сейчас и нужно. Люди вроде нас. Люди, которые заботятся о ней... но также и люди, которые хорошо отдыхают. — Я... 'зевок'... полагаю, что ты... 'зевок' — Ну разумеется я прав, — сказал принц Ширли, когда тени поглотили остальную часть комнаты. — А теперь отдохни. Мне нужно сделать один телефонный звонок... Услышав, как он вышел из комнаты, она погрузилась в сон, чувствуя себя успокоенной тем фактом, что этот маленький винтик, возможно, не так уж и ничтожен. В каком-то смысле у нее была цель. В каком-то смысле это было похоже на судьбу. Цель, которая что-то да значит. Поддерживать свою подругу и ее яркого, сияющего принца. Она так легко могла это увидеть. Они вдвоем, работают вместе... они вдвоем могли бы изменить весь мир.*** Дверь распахнулась, как будто в соседнюю комнату ворвался ураган, заставив Оги вскочить со своего места, но не от испуга, а от желания защитить себя и все еще выздоравливающую женщину, которая, кстати, все еще желала ему смерти. Поэтому он бросился к двери и тут же был встречен школьной сумкой прямо в лицо. — Непостижимо! — крикнула Каллен, освобождаясь от напряжения еще одного веселого дня в Академии Эшфорд, окруженная забывчивыми идиотами, которые служили постоянным напоминанием о том, с чем она боролась. — Из всех безответственных, безрасудных–... ты знаешь, что эти придурки натворили сегодня? — Нет! — крикнул Тамаки с ее кровати. — И я надеюсь ты расскажешь нам! Также как и нашим соседям! — Что произошло в этот раз? — Оги вздохнул и жестом пригласил ее сесть. Каллен предпочла стоять или, точнее, сердито расхаживать по комнате. — Одна из девушек из студсовета пропала во время нападения ЯОФ, — начала Каллен. — Поэтому они заставили нас организовать поисковую группу, прежде чем обратиться к властям. А потом, ни с того ни с сего, эта легкомысленная президентша студсовета звонит мне по телефону, и я цитирую! "О, забудь об этих поисках, Каллен! Наверное, будет лучше, если ты не будешь звонить родителям Ширли, им наверняка не понравится, если нам придется сказать им, что она занята тем, что делает мужчину из дорогого Лулу! Надо бежать, надо поймать их на месте преступления! Чао, крошка!" Оги забарабанил пальцами по столу, а Такоко довольно громко рассмеялась.