Глава 5. Отчаянье было названье ему (1/2)

Каждое утро Персефона просыпалась от восторженного повизгивания и умывания тремя шершавыми языками. Цербер с первого дня признал в ней хозяйку и теперь не упускал возможности побегать вокруг, потереться о ноги, а если повезет, и облизать богиню. Девушка шутливо ворчала, но каждый раз с удовольствием тормошила грозного пса, удивляясь, как кто-то такой страшный на вид может быть добрым и ласковым. Даже рядом с Аидом Цербер не бывал таким довольным: помнил, кто его Повелитель и испытывал невольный трепет, вдруг прогонит Врата охранять, а там ведь скука смертная. Нет, лучше с юной богиней возиться, она-то всегда ему рада.

И все же однажды Персефона узнала и другого Цербера, грозного и пугающего, со страшным рыком, вырывающимся из пастей. Случилось это, когда одна из душ вдруг вздумала сбежать. Какой-то мелкий воришка хотел обхитрить пса, тихонько проскользнуть мимо него, пересечь Врата, вернуться на поверхность. Ни Персефона, ни Аид, который показывал девушке эти места, не заметили бледную тень, они лишь услышали, как щелкнули зубы, и свирепый рев огласил окрестности. Богиня в страхе обернулась, боясь представить, кто может так громко рычать. И увидела, что Цербер прижал кого-то к земле сильными лапами, склонил над тенью все три головы с оскаленными клыками и капающей на землю слюной. Хвост бил по земле, а змеиная голова на нем шипела и истекала ядом, от которого плавились камни.

Тогда-то девушка и поняла, что не все в Царстве мертвых имеет лишь одну сторону. Цербер по своей сущности был хищным стражем, но все же что-то заставляло его забывать об этом рядом с Персефоной. Словно она была светлым напоминанием о юности и беззаботности. Со временем богиня заметила, что не только трехголовый пес меняется в ее присутствии. Сад привычно расцветал, когда она шла по дорожкам к полюбившейся жасминовой беседке. Слуги робко улыбались, и словно тень слетала с их бледных лиц. И сам Повелитель мертвых казался живым, когда был рядом. Но все это Персефона поняла далеко не сразу, потребовалось время, чтобы многое узнать.

***Однажды утром, умывшись и одевшись, богиня сидела на скамье, покачивая ногой в изящной сандалии. Раньше она ходила босиком, но здесь камни были слишком острыми и пыльными, а трава слишком жесткой и мертвой, совсем не похожей на густые поля на земле. Служанка, бледная и молчаливая Дана, заплетала волосы девушки в сложную прическу. Из ее немногословных ответов Персефона узнала, что раньше девушка служила в богатом дворце у какого-то царя, но его тщеславная дочь, решившая, что Дана намеревается увести ее жениха, приказала бросить девушку в море со скалы. Добрый и сострадательный Аменофис упросил Аида оставить тихую Дану служить в Подземном дворце, и Повелитель согласился, видимо, был в хорошем настроении.

- Ты бывала за пределами дворца, Дана? – спросила Персефона.- Нет, моя госпожа, - тихо ответила девушка, - только на пути, который проходят все мертвые прежде, чем прибыть в зал суда.

- Зал суда! – Персефона взволнованно вскочила, - я никогда не видела, как проходит суд. Когда же его устраивают? В последние дни Аид много времени пропадал, показывая мне Царство.

- Суд может проходить и без Повелителя, - прошелестела Дана, - он начинается в полдень каждого дня, моя госпожа.

Персефона уже знала, что время в Подземном царстве измеряется по-особому. И слуги, и сам Аид всегда знали, который сейчас час, но богиня еще не научилась его определять. Она знала одно: в полдень распускались цветы в ее комнате. Несколько бутонов в глиняном горшке, что стоял у окна. Кинув взгляд на него, девушка поняла, что суд начнется совсем скоро.

- Я хочу увидеть это, - Персефона в нетерпении ухватилась за дверную ручку, - почему Аид до сих пор не приглашал меня туда?- Повелитель был бы недоволен, если бы вы пришли, - ответила Дана. Как всегда по ее лицу невозможно было определить эмоции, - он не хочет, чтобы вы видели суд.

Богиня недоуменно нахмурилась, но после упрямо сжала губы.

- Я сама в состоянии понять, что мне стоит видеть, а что – нет, - решительно заявила она, - как мне пройти в зал суда?- Пройдите по верхней галерее, госпожа, - вздохнула служанка, - сверху вы все увидите, но вас, вероятно, не заметят.

Коротко поблагодарив служанку, Персефона выскользнула за дверь. Она уже немного изучила расположение комнат и коридоров дворца, поэтому, не мешкая, направилась в галерею, с которой открывался вид на большой зал, в котором она оказалась в самый первый день. Сейчас он казался далеким, будто случился в другой жизни. С тех пор пролетел не один день, наполненный новыми тайнами Подземного царства. Богиня обещала, что позволит Аиду показать ей все владения, и держала обещание, больше не заикаясь о возвращении домой. Но ее все равно тянуло на поверхность, к зеленой траве, высоким деревьям, чистым рекам. К теплу и солнцу, к матери и родному дому. Персефона мечтала, как однажды вернется и расскажет Деметре обо всем, что успела узнать. Вот только, ей придется оставить Аида в одиночестве под землей…

Богиня тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли. Не время думать об этом, она уже пришла на галерею и подошла к бортику, оглядывая изменившийся зал. Сейчас он был полон людей. Нет, не людей даже. Персефона пригляделась. Душ. Внизу толпилось множество душ умерших, которые чего-то ждали. Она перевела взгляд на трон Повелителя и невольно вздрогнула. Аид восседал на нем, великолепный и пугающий, настоящий могучий царь, которого следует бояться и почитать. На его голове вместо привычной короны красовался тяжелый золотой шлем, в руке он сжимал массивный посох, а его плащ клубился, и тени перетекали по нему, пугая мертвецов. Подле трона стояли трое мужчин в придворных одеждах.

Один из них был низковат и худощав, его лицо было гладким, а кожа отливала желтизной. С удивлением Персефона разглядывала его необычный разрез глаз – чересчур узкий для грека, будто он прибыл из тех далеких стран, что лежали на востоке. Впрочем, ничто больше не выдавало в нем чужеземца. Фиолетовые одежды своим изысканным кроем и дорогой тканью говорили, что мужчина знатен и почитаем. В левой руке он держал тяжелые золотые весы.

Стоящий рядом с ним был значительно старше. Его темные волосы уже подернулись сединой, но прямая осанка и пронзительный взгляд внушали уважение и страх. Мужчина был облачен в красно-золотое одеяние, густая борода спускалась на грудь. Было видно, что из всей тройки он самый старший и почитаемый. Третий же носил голубые одежды и шапку золотых кудрей на голове. Он был не молод, но лицо его излучало доброту. Мужчина был спокоен и понравился богине гораздо больше остальных. Весь его вид словно говорил о справедливости и беспристрастности.

Персефона вздрогнула, когда до нее дошло, почему суд мог обходиться без Аида. Повелитель не был судьей, но эти трое – были. Толпа мертвых с испугом взирала на грозного бога, не понимая, что их судьбы зависят вовсе не от его решения. Души издали общий вздох, когда Аид поднялся, тяжело ударив своим посохом по полу. Воцарилась мертвая тишина, в которой его голос прозвучал совсем пугающе. Персефона, не готовая к такой перемене, покрылась мурашками.

- Приветствую вас в Царстве мертвых, - произнес Аид, - да начнется суд, и да будут ваши судьи справедливы. Минос, Эак, Радамант, прошу.

Трое мужчин вышли вперед. Старший, Минос, развернул длинный свиток и назвал первое имя. Мертвец на трясущихся ногах вышел вперед. Радамант поднял свои весы, а Эак, в чьих руках оказался другой свиток, начал громким голосом перечислять все добрые и злые поступки умершего. По мере чтения чаши весов попеременно опускались и поднимались, пока в итоге не замерли на одном уровне.

- Поля Асфоделей, - возвестил Эак, и свиток в его руке вспыхнул и осыпался пеплом.

Минос назвал следующего, а потом еще и еще. Суд потек нескончаемой рекой мертвецов, дрожащих и напуганных. Аид бесстрастно взирал на происходящее со своего трона, на его каменном лице не возникала ни одна эмоция. Персефона же, потрясенная увиденным зрелищем, не могла унять сильно бьющееся сердце. Ее внимание было полностью сосредоточено на судьях, которые со спокойствием и равнодушием отправляли большую часть мертвецов бродить по полям Асфоделей, забыв обо всем. Это не было пыткой в людском понимании, но для богини даже кипящая река казалась лучшим вариантом. Поля Асфоделей были… никакими. В них будто заключалась вся серость и пыль Подземного царства. Не было ничего, что вызывало бы хоть какие-то эмоции. Лишь шепот, тени и невыносимое уныние.

- Огненная река, - громко произнес Минос после недолго спора между судьями. Очередной несчастный мертвец затрясся и упал на колени перед троном, умоляя Владыку сжалиться и облегчить наказание. Аид даже не пошевелился, лишь его рука сильнее сжалась на посохе.

- Уведи его, Танатос, - равнодушно произнес он, и тогда только Персефона заметила еще одного бога, которого раньше она просто не видела, словно он слился с тенями за троном Аида.

Сейчас же он выступил вперед, наводя ужас на ряды умерших. Он был неожиданно красив с мягкими кудрями цвета спелой пшеницы и правильными чертами лица. Но от всей его фигуры веяло смертью и холодом в тысячи раз сильнее, чем от самого Аида. Даже наверху галереи Персефона ощутила ледяной взгляд, которым он смерил собравшихся. В руке бог держал потухший факел, на его поясе висел острый меч. Танатос распахнул угольно-черные крылья, и вздох ужаса пронесся над толпой. Схватив обреченного мертвеца, бог взмахнул крыльями и исчез, оставив после себя лишь сковавший каждого страх. Даже по бесстрастному лицу Аида пробежала тень.

- Следующий, - как ни в чем не бывало провозгласил быстро пришедший в себя Минос, но Персефона почувствовала, что не в силах больше смотреть.

Она побежала прочь с галереи, чувствуя во рту привкус металла и пепла.

Аид был прав, когда не брал ее на суд. Она ощутила болезненное удивление, увидев его во главе этого ужаса, такого холодного и безразличного, словно не судьбы тысячи людей решались перед ним. И пусть приговор выносил не он сам, но мог же хоть как-то повлиять на своих судей. Ведь мог? Персефона была растеряна. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этого страшного, наполненного смертью места. Хотелось ощутить лучи солнца на своем лице, ветер, играющий с рыжими волосами. Отчаянно хотелось на поверхность, но за неимением лучшего, богиня выбрала сад.

Она спешила в самый дальний уголок сада, и растения вокруг вытягивались и сплетались стеблями, подчиняясь ее вырвавшейся из-под контроля силе. Богиня была в смятении, почти не обращая внимания на цветочные заросли, распускавшиеся за спиной. Никогда еще Подземное царство не ощущало такой целительной жизненной силы, что срывалась сейчас с кончиков пальцев Персефоны. Она хотела остаться одна, и цветы, покорные ее желаниям, в считанные минуты превратили скромный сад в непроходимые чащобы. Выросли фруктовые деревья, сплелись корнями и ветками, травы и кусты разрослись так, что теперь пробраться сквозь них не представлялось возможным.

Остановилась Персефона у небольшого ручейка, журчащего в траве. Она обессиленно опустилась на землю и обратила внимание на созданный ею беспорядок. Сад преобразился, походя на что-то дикое и буйное, джунгли, растущие на поверхности. Это почти успокаивало, в той же степени, что и бьющаяся в груди сила – глубокая, живая, сносящая все на своем пути. Раньше она ощущалась приятным теплом и искорками на пальцах, сейчас же все изменилось. Персефона с удивлением прислушивалась к себе, осознавая, какое могущество скрывалось внутри ее худенького тела. И совершенно не представляла, что ей теперь с ним делать.

Ее мысли прервал странный звук, словно огромная птица опустилась за спиной, шурша крыльями. Персефона обернулась и вскочила с испуганным возгласом. На миг ей показалось, что рядом стоит сам Танатос, но, приглядевшись, она поняла, что крылья у этого юноши сверкали белизной, и лишь лицо и волосы поразительно напоминали пугающего бога смерти. Юноша улыбнулся и склонился в приветственном поклоне.

- Прошу простить меня за вторжение, - вежливо произнес он, - я Гипнос, бог сновидений и всякое такое.

Персефона неуверенно протянула ему ладонь для пожатия и ответила:- Персефона, я здесь…- О, я прекрасно знаю, кто ты, - перебил Гипнос, - все знают. Невеста нашего Повелителя, богиня весны, жизни и всего цветущего. И как тебе живется в Подземном царстве, Персефона?Гипнос внимательно рассматривал ее теплыми карими глазами, улыбаясь так широко, словно встретил хорошего друга. Персефона ощутила признательность к этому пока малознакомому богу, потому что оставаться наедине со своей новой силой ей было немного страшно.