part 4. sinе ira et studio (2/2)

"Как же я мог действительно забыть о том, что могу отдаться обучению, находясь в королевстве Огня?"

Но сдавать позиции пока было рано, поэтому Ким продолжил крутить свою шарманку.— Я не хочу стать для него очередной потаскухой, раздвигая ноги по его щелчку. Пусть берет себе девок с переулков для этих целей.

— Ты путаешь отношения истинных и отношения между пиратами и портовыми проститутками, советник Ким. Это отнюдь no es lo mismo, — то, как резко Сонхва перешел от дружеского тона к официально-деловому, заставило Кима вцепиться в кружку и стыдливо потупить взгляд. Он знал, что Пак был прав. Знал, в чем не прав он сам. Но гордость была выше этого, — я хочу, чтобы ты повзрослел, мой дражайший советник. В этом королевстве никто не желает тебе зла. Более того, ни Минги, ни король Чон не хотят причинить тебе страдания. Если тебе будет спокойнее, я могу определить тебя под менторство Юнхо. Жнец невероятно умен и мудр. Тебе пригодятся его знания, я уверен.

— Опять пытаешься подцепить меня на крючок с помощью знаний...— А ты против? — Сонхва усмехнулся, усевшись рядом с Кимом и приобняв его за плечи, — Жертвуя, мы обретаем вновь. Вспоминай это всякий раз, когда начнешь тосковать по дому, Ким. Ни одна жертва не является напрасной.

Хонджун грустно вздохнул. Злость сменилась вязкой печалью о неизбежном. Решение было принято.

***Этой ночью советник не спал из-за бившихся раненными птицами мыслей в голове. Когда время близилось к полуночи, Ким вытащил из крепко задвинутого от любопытных рук ящика стола свой дневник в изумрудной обложке, который перешел к нему от матери — единственное воспоминание о ней, и сел на кровать, поджав ноги и упершись спиной о железные прутья изголовья. Хонджун какое-то время завороженно рассматривал обложку, провел затем подушечкой пальца по древообразным золотым узорам и раскрыл дневник прямо на середине. На колени к нему упал и тут же скатился плотный листок бумаги — как оказалось, рисунок матери, изображавший улыбающуюся пару на берегу моря. На обратной стороне острым почерком было написано: 01.05.1... Чернила смазались. То ли от времени, то ли по иронии судьбы, дабы оставить загадочную дату в тайне.

"Они выглядят счастливыми... А молодой мужчина слева уж слишком напоминает отца..." — Хонджуну стало почему-то грустно от этой мысли. Мать он не видел ни разу, поэтому и молодая женщина справа не казалась ему знакомой. Однако разрез глаз ее уж больно напоминал его собственный. Ким пропихнул рисунок между последними страницами и вернулся в самое начало, к своим записям, открыв чистую страницу.Хотелось что-то написать, однако советник совершенно не мог выудить ни одной толковой мысли из хаотичного ряда бессмыслицы. Ким чувствовал, как становился заложником собственного разума, игравшего с ним в злые игры. После долгого выцарапывания острым карандашом на полях для заметок хвостатых змеев и морских волн, Ким все-таки написал:"Мой мир перестает быть прежним.""И мне от этого страшно."Ким еще долго всматривался в написанное, словно ожидая, что буквы от его пристального взгляда резко оживут, однако те, не подчиняясь магии его глаз, аккуратными завитушками оставались на своем месте.

Хонджун пересел к окну и оставил дневник у своих ног на подоконнике. Воздух августовскими ночами был прохладен и чист, и, вдохнув его, Ким на какое-то мгновение почувствовал умиротворение, начав дышать спокойно и ровно. Юноша жадно смотрел на пейзажи родной бухты, пытаясь запечатлеть их на пленку собственного сознания, предвкушая скорую с ними разлуку. Казалось, будто все это он видит в последний раз, поэтому хотелось рассмотреть все до мельчайших деталей, запечатать где-нибудь на подкорке, и просматривать в особо тяжелые времена, словно сон.

Ким сладко зевнул и потянулся, еще раз наполнив легкие свежим воздухом.Оставив окно открытым, советник лениво переоделся в плотную льняную рубашку и шерстяные носки, которые Сонхва наказал ему надевать каждую ночь, дабы держать ноги в тепле.

Время близилось к половине второго, когда Ким наконец заснул.