part 4. sinе ira et studio (1/2)
Когда Минги покинул кабинет, короли смогли наконец спокойно поговорить. Оба чувствовали некоторую тревогу. Пака же беспокойство кольнуло еще давно. Ровно в тот момент, когда с губ Минги слетело "Королевство огня отправляет к вам Чхве Сана". Сонхва потерял всякую надежду на то, чтобы найти его еще три века назад, и сейчас едва мог совладать с собой: радость и предвкушение встречи бились в нем с неистовой силой. Потерять для оракула свою половинку ровным счетом означало потерять самого себя. Пак буквально терял светлую часть своей души с каждым днем, когда Чхве бесследно пропал. Осколки погибшей идеальной и имеющей когда-то смысл вселенной с искрами распадались на его глазах. Горечь и тоска поселились тогда в сердце Пака и отравляли его вместе с разумом, отчего спокойствие в глазах Сонхва сменилось холодным безразличием. Отец его, заметив тогда едва живой взгляд сына, каждое утро приглашал к нему учителей для музицирования и чтобы те "настроили струны его души". Но струны были порваны, настраивать было нечего. Пак в тот момент просто дожидался, пока раскаты от прогремевшего взрыва стихнут и клетки его сердца заполнит искрящийся пепел равнодушия, чтобы он снова мог вернуться к государственным делам.
Сонхва не любил показывать свои слезы другим - признак слабости, считал он. Однако мать, однажды увидев, как Пак подписывал какую-то бумагу, а слезы беззвучно на нее капали и превращали написанное в кляксы, провела с ним разъяснительную беседу о важности его эмоций и о том, что если их заглушать и притуплять, они в конечном итоге огненными змеями обовьют сердце и не дадут спокойно дышать, опаляя своими языками пламени все вокруг. И Сонхва учился. Учился чувствовать эту боль, рыдать навзрыд до боли в горле, до пересохших губ и зудящих от соли щек. Это было ему необходимо.
И вот, спустя два века, оказавшись на престоле и имея корону на голове, Пак смирился с этой потерей. Просто потому что у него не было другого выбора. Ему необходимо было восстановить ранее потерянные душевное равновесие и тепло, иначе душа бы попросту окоченела, а обладатель ее превратился в беспокойный дух моря, пугающий задремавших на палубе моряков. Паку совершенно не хотелось закончить так свое существование, особенно когда цель его жизни была исключительная помощь живущим людям в его королевстве.Более того, Сонхва нашел свое утешение в Хонджуне, который для него стал фактически младшим братом. И все время, которые они провели вместе: за разговорами, попивая одуванчиковый чай, решая государственные вопросы и летними вечерами болтая босыми ступнями в теплой морской воде, оракул невероятно ценил. Каждый такой момент стал для него исцеляющей пилюлей.Сейчас, сидя за столом со жнецом, Сонхва волновало два вопроса:"Как я смогу спокойно отпустить Кима, этого хрупкого василиска, в чужое королевство, не нарушив при этом вековое соглашение о визите дипломатов?""Советник Сон Минги?"И на оба он не находил ответов.
— Сонхва, ты ведь уже знаешь о наших советниках? — голос Чона вырвал оракула из мысленных блужданий.— Д...да... Перед сном мне было донесено об этом. Их истинность проявилась, и Хонджун понял это, когда они оба оказались за дверью. Вероятно, кое-что произошло. Чувствую сердечные метания Кима. Мне необходимо с ним поговорить, иначе он вгрызется в прибрежные камни зубами и тут уже только магия сможет помочь.
— Я думаю, ты все прекрасно знаешь сам, поэтому доверяю твоему опыту.
— Благодарю.Юнхо встал из-за стола, поклонился и покинул кабинет, оставив Пака одного. Сонхва, собрав со стола бумаги и убрав разлитые чернила, вышел и направился в комнату к Киму.***
— Судьба, ты невероятно слепа! Ты не знаешьНи егоНи меня!От силы, с которой Ким захлопнул дверь, создавая сквозняк, распахнулось окно, и советник полной грудью вдохнул порцию свежего воздуха. Слезы от шока уже подсохли, зато губы от поцелуя продолжало больно печь и Хонджун несколько раз обтер их рукавом рубашки, чтобы избавиться от этого ощущения. Юноша прошел к окну, вдруг случайно встретившись со своим испуганным отражением в зеркале и вдруг поняв, как же комично он сейчас выглядит: слегка растрепанные волосы, скомканная в районе груди рубашка и припухшие губы. Ким уселся на подоконник, облокотившись спиной о каменную стену, вмиг ощутив ее прохладу. Ему хотелось раствориться в морской пене. Ему не хотелось знать Сона. Не хотелось ощущать и его широких горячих ладоней на своей талии и, вероятно, того самого трепета в сердце, который не появляется просто так.
Хонджун сбросил с себя тяжелые ботинки и меховую накидку с жилетом, оставшись в рубашке. Советника пробивало жаром при одной мысли о Соне. Волны огня накатывали вновь и вновь от одних только воспоминаний о том, как Ким реагировал на все провокации Минги и советнику стало вдруг невероятно стыдно.— Поведение, достойное мальчишки, Ким Хонджун, а не государственного советника! — Ким хлопнул себя ладонью по лбу, и в один момент с этим в дверь тихо постучали.
"Сонхва..." Ким отвернулся.
— Хонджун...— начал было Пак, когда Ким вдруг неожиданно повернулся к нему с самым раздраженным лицом. Брови юноши были сведены настолько сильно к друг другу, что когда-то мягкие полудуги стали гораздо острее, отчего взгляд становился намного жестче.— Что "Хонджун"?! Я знаю, что ты сейчас скажешь. Мол, от судьбы никуда не деться, поможет только смирение, а государственный долг все равно надо исполнять. Не принимаю. Отказываюсь! Мэрлин, чаю! — порыв ветра колыхнул колокольчик на стене, отозвавшись звоном на кухне. Через пару минут в комнату зашла девушка с подносом с чайником и двумя фарфоровыми чашками. Она молча поставила его на столик рядом с окном и тихо вышла.— Хоть какая-то радость в жизни, — складки на лбу у советника слегка распрямились, когда он разлил горячий напиток по пиалам и вдохнул так им обожаемый аромат.
— Хонджун, ты ведь понимаешь прекрасно сам, что у нас нет выбора. Подумай о том, что, возможно, твои мысли по отношению к Минги ошибочны ввиду вашей не тесной связи. Ты ведь едва его знаешь... Да и к тому же, есть такая прекрасная возможность побывать в неизвестной стране, узнать и изучить их мир и их народ. Ты ведь всегда тянулся к знаниям, почему же сейчас отказываешься от этого шанса - изучать?Слова Сонхва что-то встрепенули внутри советника, кольнув одновременно его самолюбие. Когда дело касалось науки и учебы, Ким был готов идти на все, лишь бы не стоять в развитии на одном месте.