Часть 3 (1/1)
Оседланный гнедой жеребец, довольно крупный для трехлетки, спокойно стоял снаружи.Без привязи, только поводья были закреплены на передней луке, чтобы не наступил и не порвал. Он с любопытством обнюхал лицо и руки чужака.- Не полосатый, - разочарованно протянул Мессала. – Но красивый. Как его зовут?- Гудрат* - Чудо. Я его так назвал, потому что это самый умный конь из всех, с которыми я имел дело. Не считая Алеи, конечно, но таких больше нет, - прибавил Джуда со вздохом. Мессала уже знал, что Алеей звали погибшую на гонках кобылу, его любимицу.
- Ты ошибаешься, от Алеи остался годовалый жеребенок, который ни в чем не уступит матери, - вмешался Ильдерим. Старик принарядился для важной встречи, то есть на нем не было живого места от золота и драгоценных камней. Он не пренебрег ни одной деталью костюма, свидетельствующей о богатстве и высоком положении, и при каждом шаге издавал звон, как мавританская танцовщица. – Он еще в табуне, но через год пойдет в заездку. Останься со мной на этот год, поезжай со мной в Рим, и он твой.- Я просто нарасхват! – Джуда развел руками, по-видимому, не зная, смеяться или сердиться. – При всем уважении, Ильдерим, разве ты недостаточно на мне нажился? Я благодарен тебе, но не проси меня снова выйти на арену. Это же бойня!
- Кто говорит об арене? Ты можешь тренировать двухлеток для продажи и давать уроки езды римским аристократам, они сочтут это за честь. Когда-то я сам этим занимался, но теперь я стар, мои внуки слишком молоды, зятья никуда не годятся, а сын, как ты знаешь, погиб. И, наконец, в моей упряжке теперь недостает одной лошади, кто-то же должен ее объездить!
- Давай обсудим это после? – взмолился Джуда. – Тебя ждут!- Единственный жеребенок Алеи, Джуда Бен-Гур! Я не продам его за всё золото Рима, но обменяю на твое мастерство! – значительно произнес старик и направился к своему коню.- Похоже, он назвал твою цену? – смеясь, спросил Мессала.- Почему бы и нет? Рим так Рим, куда-то же ехать надо! – Джуда тихонько свистнул, и гнедой, точно кланяясь, согнул передние ноги. Молодой человек опустился в седло, оказавшееся на уровне его коленей, и, к удивлению Мессалы, отстегнул правое стремя. Конь встал, повинуясь едва заметному движению поводьев, и рысью двинулся по небольшому кругу между палатками, причем всадник сидел в седле ровно и плотно, не привставая в такт аллюру. Вот он снова чуть шевельнул поводьями, и конь легко и плавно поднялся в кентер: для настоящего галопа места было недостаточно. Мессала смотрел, недоумевая. Прекраснаялошадь, но чем она уникальна? Вдруг его взгляд упал на стремя, лежащее на земле, и молнией блеснула догадка… Нет. Невозможно.- Ну, осенило наконец? – спрыгнув с коня, рассмеялся брат. – Да, он твой. Я целый месяц учил его слушаться только голоса и поводьев, без упора в колено, без шенкелей. Полетал с него, конечно,птичкой, прежде чем парень сообразил, как именно одноногий всадник удерживает равновесие. Обучение не закончено, галопом на нем скакать рановато, но ведь и ты к таким подвигам еще не готов. Но проехать рысью по лагерю можешь прямо сейчас!…Рослый гнедой жеребец бережно нес незнакомого всадника, терпеливо приноравливаяськ его деревянной посадке, к неловкости калеки, заново привыкающего к собственному телу… - Ты поторопился, это опасно! –подбежав, с тревогой воскликнула Эсфирь. – Ну что за безрассудство! Он же только-только учится ходить!- Милая, я знаю, что делаю. Этот конь несет седока, как невесту на руках. Ему можно доверять.
Мессала был бледен и взмок от слабости, но глаза его сияли, как в тот день, когда приемный отец впервые посадил воспитанника на коня.- Беру назад свои слова насчет твоего безрассудства. Ты нашел хороший способ сказать своему брату ?люблю?, - улыбнулась Эсфирь, переплетая пальцы с пальцами мужа. Джуда вздохнул:- Знаешь, мне кажется, до того дня… до арены… я никого не любил. Даже тебя.- Тогда ты был мертв. Жила только твоя ненависть.
*Гудрат (арабск.) - чудо