Ошибка (1/1)

Его трясет, как в лихорадке, от сказанного ранее. И очень хочется сломать гитарный гриф, желательно воткнувши его поглубже в собственное сердце. Но не сейчас. Нужно держать себя в руках.Ведь это лучше, чем потерять Эрну снова.Нет, не сейчас. Глубокий вдох. Спокойствие. И всё идет снова по пизде как в адской колеснице.Ну вот зачем? Зачем он рассказал ему об этом? Превращая вечер, полный приятельской-пьяной атмосферы с шутками и драйвом, в свежий гроб Филипповских надежд и так растаявших когда-то. Женитьба?— скользкое слово, убивающего в музыканте человека свободно-независимого. Не про Тима? Его по-детски наивная любовь к делиться рассказывая о успехах окружающим. Неважно кому.?— Она значит? —?Август говорит это тихо, пытаясь избежать шепчущую злость в голосе, сплетающуюся с наплывающими мыслями в форме слов к новой песне, полной боли и скрытого подтекста.Он все еще влюблён, и возможно, даже преодолев тот факт, что всё кончено в далеком 2016-м, где-то в глубине души рядом с любовью к звездным войнам и енотам хранит эту убитую не до конца веру и преданность в то, что Аспер никогда не остепениться, держа за спиной руку тёмного механика, чье сердце закатано в консервной банке.Артём рассказывал о возлюбленной с вожделением, показывая фотографии. Но Август они мало о чём говорили. Он никогда не виделся с Ней лично. Хорошенькая, на первый взгляд, умная девушка. Нет ничего особенного. Словно тысяча других. До удори сливается со стенами. Сразу и не заметишь.Ум?— вот что Эрна нашёл в своей незамысловатой музе. Начитанность, влечение к науке. Но чем Фил хуже?Ведь при всей своей любви к Нилу Гейману и ядерной физике, так вдохновляющих на новые шестерёнки песен, Август не смог затмить ту самую…Одна ошибка. Критичная. И дело отнюдь не в обиде. Всё гораздо серьёзнее. Безумие… слишком ярко-исходящее от них, разрушающее и одновременно прекрасное.Нельзя. Нельзя быть вместе.Артём снова загремит из-за него в больницу, забудется, нанося неосознанный вред себе и окружающим, и быть может преставится совсем.Общение с такими как Август желанно для него, но так опасно. . .Ходить на грани: ещё чуть-чуть и нить, такая тонкая, держащаяся Эрну над высокой пропастью самообладания порвётся. Им нельзя.

Лучше уж так: под руку с тихой девушкой, крепко зацепившийся за тонкую шею и ступающую тенью за Эрной по пятам. Отнимающей у Филиппа любовь.Переживёт. Забудется. Лишь в песнях оставляя нескрываемую тоску по любимой нежной улыбке, адресованной именно ему, в день их первой встречи.Тогда, когда Филипп увидел его со сцены: пухловатого, в смешной одежде и с длинными черно-красными волосами.В тот день больше не существовало никого. Только он и безумная заинтересованность. Только он и появившаяся привязанность. Только он и отчаянная страсть. Только он и увядающая любовь. Только он и больше никого…Фил склоняется над инструментом, выдавливая из себя жалкое подобие на искреннюю улыбку. Выходит ужасно. И он не знает что делать дальше, потому что высказать всё то многое, накопившееся в душе за последнии полтора года Тиму?— сущая глупость. Тот выслушает и как всегда будет смотреть на Августа своими добрыми, но полными упрёка глазами, верящими:в жизни он не последний человек, за которого стоит так убиваться.

Поэтому Фил молча продолжает, закусив губу, мозолистыми пальцами, полными ожогов, играть злосчастный аккорд, то и дело ошибаясь в том же месте.—?Филипп. —?раздаётся где-то над ухом. Резко заставляющим вынырнуть из наплыва монотонных мыслей.—?Да?..—?Ты слишком зациклен на этом,?— настойчиво произносит Эрна,?— давай немного отдохнём и продолжим. Хочешь сходить покурить? Или быть может кофе?Курить хотелось зверски и не от того, что последняя затяжка была минут 30 назад. Всё из-за нервов и тугой боли, отдающейся синтезом в сердце. Но сейчас альтернатива с кофе намного приятнее. На улице минус и Филу не хочется видеть зябкие пухлые ручонки и протестующую против любых шапок, смешно покрасневшую от мороза, недовольную голову Тима, снигерём вжимающегося в совсем не греющий капюшон. Борясь с желанием подойти, наплевав на все моральные устои окружающих людей, и согреть его пальцы, судорожно сжимающие сигарету от промозглого мороза.Зима?— не скончаемая, мерзкая, местами мокрая до воробьиных слез, время, что окутало Замоскворечье.Филу нравится как курит музыкант. Ему кажется это чем-то интимным, незримым для других и откровенным. Только для них. Для двоих.Он любит наблюдать за тем, как Эрна медленно затягивает, пуская сладкий дым в довзблёва серое от хмурых туч,с пафосной грацией отодвигая мундштук от лица. И в этих движениях есть что-то апатичное, завораживающее и такое далёкое от всех реалий.Августу кажется, что вот подует ветерок и Тим исчезнет вместе с тонким запахом ванили и вечно грустными глазами, устремляющимися ввысь.Но Тим здесь. Перед ним. Мягко улыбающийся, с растрёпанной причёской, в кои-то веки не идеально-уложенной, сбившейся на бок. Прям как в, казалось бы, давно минувшем проклятом 2016-м. Только намного короче и совершенно в другом окрасе.От него больше не пахнет психозом, открытым, уничтожающим себя и своих близких. Остался лишь баюкающий аромат звёздной пыли, так упорно не желающий отбелить свой желтый цвет и кофеина с сладким дымом сигарет.Фил выбирает кофе, с неохотой наблюдая, как любимые руки отточенными движениями перебирают стаканчики, запускают шумную машину… А ведь когда-то с таким же трепетом они наливали ему коньяк, ободряюще похлопывая по плечу со словами ?Всё наладиться?, а затем с тем же трепетом и силой отучал пить вовсе.И сейчас, видя всё это, Фил не может скрыть улыбки, полной иронии и явной боли. Ведь Тим знает и никогда не говорит вслух, предпочитая помогать поступками или игнорировать вовсе.Ещё пол-сотни манипуляций, и шутливое ?Ваш кофе готов, мой тёмный лорд!? совсем сбивают с толку и без того истерзанный рассудок. Хочется пошутить как-то тупо и колко, но слова остаются где-то не услышанными в горле.—?Блять! —?неловкое движение и протянутый кофе стремиться в объятье пола, разлившись им на руки. Эрна испуганно вскакивает, извиняясь чуть ли не всеми ему известными эпитетами, нервно вцепившись в салфетки.—?Да не беспокойся ты! С кем не бывает? —?немного ошарашено, но с привычной ноткой юмора в голоса роняет Август, стряхивая капли с запястья. Они Неприятно жгут, оставляя липкий след, но Филиппу плевать на себя. С тревогой он обхватывает чужую ладонь, принимаясь вытереть её, игнорируя недовольные упрёки и просьбу отпустить.Фила сводит с ума контраст запаха разлитого кофе и прикосновений рук. Он забывается в вечно приглушенном желании, теряя последние частицы самообладания. Шершавые губы касаются тёплой кожи, с нежностью проводя языком вдоль слипшихся пальцев, сгребая остатки кофейных следов.—?Филипп… какого чёрта… —?Артём пытается отдёрнуть руку, но хватка человека, наконец добравшегося до желанного наркотика после многолетней ломки, смыкается намертво и не желает отпускать.?Нельзя терять контроль??— глухо шепчет остаток трезвго рассудка, тут же заглушённый тихим стоном, предательски вырвавшимся из груди.Тим Эрна?— человек, который был влюблён для творчества, увядший в чувствах больше, чем в собственной вселенной, теряющий самообладание при каждом прикосновение и отдающий всё. Тим?— человек, отпустивший всё, ступающий по смертному одру, разочарованный в собственной любви, задушенный предательством. И наконец, он -человек, способный пережить, нашедший новое, ступивший дальше.Сейчас рушит к чертям всё, что построил без него. Чем жил в надежде не пойти по кругу.

Филипп срывается от осознания того, что смог найти ту грань, которая вернет его из многолетней безысходности вновь к свету. Он отстраняется, проворными пальцами танцуя под чужой футболкой.—?Н-нельзя… —?шепчет блондин, не в силах остановить поглаживание вдоль так напрягшейся груди,?— пожалуйста…Ещё чуть-чуть и он сойдёт с ума, не представляя, как в последствии смотреть в глаза любимой.Шершавое касание губчужой ключицы стирает остатки здравомыслия. Митяев победил.—?Тим, я… —?пытается выдавить из себя Филипп, сорвавшимся на шёпот и хрипоту, слова.—?Ничего…?— Эрна касается пальцем рта Августа, пресекая застрявшую где-то по пути речь,?— не говори.Медленный поцелуй в губы и они сливаются воедино, накрывая друг друга волной так давно позабытого вкуса и боли, напоминающей о себе где-то в районе сердца.—?Просто будь,?— чуть отклонившись тихо добавляет Эрна, щекоча чужой нос светлыми прядями.Цепкими прикосновениями они ощупывают друг друга, словно проверяя что изменилось за столь длительный срок, судорожно чувствуя каждую изломанную мышцу и проверяя любимые места.Руки Фила жадно движутся наверх, чтобы стянуть одежду, ровно до половины, лишь чуть приоткрывая чужой сосок. Но спёртое дыхание ?Выключи чёртов свет?, недовольно произнесённое Тимом, отрезвляет.Щелчок и тьма окутывает студию так же внезапно, как нависающее возбуждённое тело блондина, до хруста придавливающее к стене замкнутые в кольца запястья, оставляя синяки. И в этот момент Фила посещает идиотская мысль о том, что снова придётся ходить в водолазке, скрывая изъяны, оставленные этой ночью.Но от этого он лишь улыбаться, впервые за многие месяцы не надломленно. Живо впитывая каждой частичкой своего существования происходящие, видя в любимом взгляде искру неутолимой похоти, страсти и до садизма эксцентрического обожания, так долго скрытым под скопом работы.Тёплое дыхание с каждым миллиметром ощутимое всё ближе, нежно касается шеи в унисон движениям острого носа Эрны, томно впивающегося губами в кадык, оставляющего дорожку засосов. Маленькую и четкую, вплоть до мочки уха, заставляющую таять Филиппа от осознания количества меток, только что оставленных на его теле.Ещё немного рваных ласк и руки синхронно срывают, небрежно летящие в сторону, чёрные футболки, адаптируя тела к холоду, пробирающегося змейкой.И страстное слияние губ, плавно переходящие в след поцелуев от подбородка к шее, до пупка и ниже, заставляет скорее желать конца долгим прелюдиям.Филипп спускается на колени, утягивая за собой чужие штаны, неуверенно смотря снизу вверх скользящим взглядом подчёркивая как прекрасен партнёр в этой тьме.И Тиму кажется это всё таким иронично-знакомым. Ведь когда-то будучи ещё совсем молодым, он так же склонялся, похотливо заигрывая с музыкантом, а затем в перерывах на фестивалях между их выступлениями, целовался неуклюже, нежно и с трепетом, так, что потом на песнях еле мог изобразить свою злость, притворно маскирующую наплыв чувств, бесконечность любви.Эрна с тревогой смотрит в сторону, тут же успокоенный движением рук с лаской поглаживающих его проступающее достоинство через серую ткань трусов.Едва заметный кивок и бельё быстро скатывается на пол к штанам, оголяя всё сокровенное.Август целует головку, ещё не до конца отвердевшего члена, а затем, проводя языком по всей длине, словно кошка, вылизывает взбухшие вены от разлившегося возбуждения.—?Филипп… чёрт тебя дери,?— устав от прелюдии стонет блондин,?— давай… Но конец фразы тонет в их совместном стоне, от того, что Фил берёт во всю длину резко заглатывая в себя. И Тим словно срываться с катушек, распуская чужой хвостик и вцепляясь с силой в русые пряди рукой, начинает двигать бёдрами постепенно увеличивая темп настолько, что подступает пик разрядки. Вовремя останавливаясь и вынимая член изо рта, вместе с брызгами горячей слюны, следом нагибаясь к лицу и целуя в засос, даже не дав отдышаться.—?Мой сладкий берёт во всю длину,?— разрывая поцелуй, с издёвкой произносит Эрна,?— я так им горжу…Но Август не даёт договорить, со злостью увлекая любовника обратно в поцелуй, тем самым затыкая.И сидя на холодном полу, что-то твёрдое упирается в нагую кожу Тима, заставляя ощутить сумасшедший стояк, прорывающийся через штаны.Музыкант без прелюдий нагло стягивает с чужих бёдер остатки одежды и насаживается сразу во всю длину, прилегая холодной спиной к любимому телу.—?Не только ты способен,?— шепчет Артём, через боль, сковавшую с непривычки, прикусывая мочку уха,?— вобрать в себя всё…И Фил медленно двигается, переплетая его пальцы со своими, целуя этот единый кулак, с каждым плавным толчком, разливая теплоту по чужому телу, забываясь в нежности и страсти одновременно, рвано ускоряясь и сбиваясь под обрывистые стоны.Смотря в эти прекрасные голубые глаза, обрамлённые светлыми ресницами, и наконец сливаясь в целый комок, находя тот самый темп, что в музыке зовется ровным ритмом, накрываемый жаркой волной.Они изливаются синхронно, тая от наплыва чувств, и оседают расслабленно обнявшись на полу. Тим лениво тянется за чужой пачкой, удачно оставленной с зажигалкой на столе. Хочется курить, и он чувствует: им обоим следует выпустить пар. Заботливо вкладывая сигарету Филиппу в рот, он прикуривает, растлевая папиросы обоих.И плавно выдыхая дым, Августу хочется поцеловать пепельными губами этого невообразимого человека, так давно въевшегося в его уставшее сердце.Но терпкое осознание случившегося больно кусает мыслями одного ?как жить с этим дальше?, а другого ?как жить без этого?, и они молча пускают дым в потолок, не смотря друг на друга. Ведь рано или поздно настанет утро и эта ночь забудется в наспех одетых одеждах, неловких отшучиваний на тему плохого музыканта, и специальной загруженности скопом студийной работы, потому что выбор был сделан. Так давно…И они докуривают эту ночь в тишине, поглотившей слова, безнадёжно замолчанные и не в силах исправить эту ужасную старую боль.