liberatedliberater (1/1)

Когда она открыла глаза, первым чувством, посетившим её, стал испуг. Вокруг не было совершенно ничего, кроме бесконечной черноты. Она попыталась было раскрыть рот, чтобы позвать кого-нибудь или спросить саму себя, что тут происходит, но в ужасе обнаружила, что собственное тело не слушается её. Ей стоило титанических усилий повернуть голову хотя бы на пару сантиметров. Она словно оказалась на дне глубокого океана: двигаться и дышать было огромным испытанием, со всех сторон на неё что-то давило. "Где я?.." — с нарастающей паникой думала она. Внезапно по её спине пробежали мурашки от странного ощущения. "Наверное, мне кажется..." — попыталась она убедить себя. Но сколько она ни повторяла эти слова, чувство не исчезало, а наоборот усиливалось. Чувство, что кто-то неотрывно смотрит ей в спину. Она не могла повернуть голову и убедиться, но живо представляла, как во тьме открываются миллиарды глаз и каждый из них оценивающе смотрит именно на неё. Они будто чего-то ждали. Хотели ли они, чтобы она всё-таки сама их увидела? Было ли их желанием, чтобы она дрожала от страха под их взглядом? Или же им хотелось большего? В любом случае, с задачей поселить в её сердце ужас они прекрасно справлялись — ей казалось, что оно вот-вот остановится. И самым жутким для неё было то, что она до сих пор не могла ничего сделать. Внезапно послышался мягкий увещевающий голос, принадлежащий какой-то неизвестной женщине. Он был настолько тихим, что невозможно было разобрать слов. И всё-таки от его звука становилось жутко и веяло каким-то пугающим холодком. С каждой минутой голос становился всё отчётливее. Наконец, она поняла, что всё это время произносила женщина. От осознания все внутренности будто рухнули в низ живота, от пальцев отошло всё тепло, и всё тело покрыл холодный пот. — Тебе больше нельзя находиться в этом мире... — тем временем ясно повторила женщина прямо ей в ухо, так что стало возможно почувствовать её холодное дыхание. На плечи легли худые руки в белых перчатках. Ей отчаянно захотелось возразить, привести доказательства того, что она ещё нужна в мире, о котором говорила женщина. Вот только помимо неспособности говорить обнаружилась ещё одна проблема: она совсем не помнила, кто она такая и что это вообще за мир. Отчаянный ужас охватил её, едва она осознала этот факт. В панике она попыталась хоть как-то увеличить расстояние между собой и этой жуткой женщиной, оттолкнуть её от себя, но движения были всё так же скованны, и попытка выглядела откровенно жалко. Послышалась снисходительная усмешка. По щекам покатились слёзы бессилия. Женщина мягко притянула её к себе, и в этот момент ей начало казаться, что она медленно растворяется во тьме. "Я... я не хочу!" — в истерике подумала она, проклиная свою беспомощность. — Тебе не нужно бояться, — ласково проговорила женщина. — Просто прими тот мир, чей покой ты нарушила, и сдайся ему. "Сдаться? Возможно, это и не так уж плохо, как звучит..." — к её собственному удивлению пронеслось в её голове. Вдруг ужасно захотелось спать. Веки потяжелели и стали медленно опускаться... В этот момент перед глазами на короткое мгновенье возник родной образ девушки, протягивающей ей руку. И она всё вспомнила. Вспомнила, что ещё нельзя сдаваться. Веки резко распахнулись. В ужасе от того, как она сама только что едва не опустила руки, она резко дёрнулась. За спиной послышалась какая-то возня. Узнавать, что там происходит, вовсе не хотелось, так что она собрала всё свои силы и отчаянно выкрикнула: — Нет!!! И в этот момент Марибель с криком проснулась. С мокрыми от слёз щеками, покрытая холодным потом, дрожащая от ужаса, но она проснулась. И что-то подсказывало ей, что, не пробудись она сейчас, никто в мире больше не увидел бы Марибель Хан.*** С того дня, как умер Акихико, Минато начал чувствовать безнадёжную пустоту. Супер Боксёр был единственной ниточкой, связывающей его с прошлой жизнью, а теперь эта нить оборвалась. Оборвалась, оставив ощущение покинутости. Минато вдруг начало казаться, что он заброшен на дикий необитаемый остров, где нет никого, кроме него самого. Это чувство одиночества не мог разрушить ни один из его одноклассников. Ёшики изо всех сил старался поддержать Минато, большинство выражали сочувствие, кому-то было всё равно, Тау продолжала насмехаться... Минато понимал всё это, но его не покидало ощущение, что всё происходит не с ним. Пожалуй, именно в этот момент он осознал, насколько важны для него его друзья. Сейчас все люди вокруг, сочувствующие или враждебные, были для него чужими, как он ни пытался воспринять их по-другому. Даже те, с кем он успел сблизиться, не успели выстроить с ним достаточно прочной связи, чтобы он смог считать их друзьями. Минато уже тысячу раз успел проклясть дурацкое решение покинуть Иватодай и оставить там всех близких людей. Сейчас он испытывал как никогда сильную потребность в их присутствии. Ему было бы намного легче, будь, например, Джунпей или Юкари где-нибудь в этом же здании; где-нибудь на более досягаемом расстоянии. Но никого из ставших родными не было. Минато жил словно по привычке. Он что-то говорил, что-то делал, но не слишком задумывался, что именно происходит вокруг него. Он продолжал пытаться найти выход, но не мог достаточно хорошо сконцентрироваться на этом, поэтому попытки не приносили совершенно никаких плодов. Так же незаметно для себя он возобновил общение с Марибель. Она объяснилась, как он и предполагал, и в любом другом состоянии это бы имело для него огромное значение. Но не теперь. Теперь они словно поменялись ролями: девушка как могла поддерживала подавленного Минато после смерти друга. Вот только получалось у неё из рук вон плохо. Она понимала его боль от утраты, но лишь частично — всё-таки, они слишком по-разному воспринимали окружающую действительность и имели слишком непохожие мировоззрения. Именно поэтому большую часть времени, что они проводили вместе, Минато с Марибель просто понимающе молчали. Тот день не обещал ничего особенного. Повелитель персон и мечтательница как обычно сидели в столовой друг напротив друга. Вот только даже в своём подавленном состоянии Минато обратил внимание, что Марибель необычайно встревожена. Он вежливо поинтересовался, всё ли в порядке, но та лишь неопределённо повела плечами и продолжила беспокойно ёрзать на месте. Минато быстро оставил попытки её разговорить, изредка бросая на неё задумчивые взгляды. В какой-то момент Марибель застыла, уставившись в одну точку. — Она сказала, что я должна исчезнуть, — вдруг заявила Супер Мечтательница, словно в трансе. Минато в удивлении вскинул брови, вопросительно воззрившись на неё. В этот момент взгляд Марибель стал осмысленным. Она подняла голову к собеседнику и серьёзно продолжила, уже обращаясь к нему: — Я, кажется, уже упоминала, что вижу сны не как обычные люди. В моих снах я оказываюсь в других мирах. С тех пор как мы с Ренко сюда попали, они перестали мне сниться. Но в последнее время они вернулись, причём явно не с добрыми намерениями... — Марибель криво усмехнулась. Минато внимательно слушал. Тогда она продолжила: — Я попадаю в кошмары. Кто-то настойчиво требует, чтобы я ушла из этого мира, и пытается затянуть меня в какое-то жуткое место, где только тьма и красные глаза. Миллиарды красных глаз, которые смотрят на меня и чего-то ждут... Я чувствую, что это связано с нашими с Ренко прежними исследованиями. — Может, это обычные сны на фоне пережитого стресса? — предположил Минато. Этот разговор заставил его вспомнить собственные кошмары. С самого дня смерти Акихико во снах Супер Повелителю персон являлись образы его товарищей... точнее, их искажённые версии. Иногда они снились ему мёртвыми, истекающими кровью, с искорёженными телами; в другое время он видел их ещё живыми, но сломленными и постепенно сходящими с ума; а однажды подсознание и вовсе представило друзей слившимися с их персонами. Каждый раз после таких снов Минато просыпался в холодном поту от ужаса и больше не смыкал век всю ночь. Вместо этого он до утра мучительно предполагал разные сценарии того, что может происходить с его товарищами, пока он торчит здесь, не в силах найти способ выбраться. Марибель тем временем на его замечание грустно улыбнулась и покачала головой. Она ненадолго задумалась, будто хотела что-то сказать, но в итоге вместо этого неожиданно поднялась с места и, упершись руками в стол, нависла над всё ещё сидящим Минато. Тот слегка опешил и с интересом взглянул ей в лицо, ожидая дальнейших действий. В её глазах было пугающее отчаяние. Из причёски выбилась золотистая прядь, но Марибель не спешила убирать её. — Помните, Арисато-сан, вы сегодня спросили, где я поранила руку? — поинтересовалась она жутковатым тоном. Минато ненадолго задумался, припоминая, а затем медленно кивнул: при встрече он действительно задал такой вопрос, заметив на кисти левой руки девушки крупную царапину, но Марибель ничего не сказала на этот счёт. Невольно он перевёл взгляд на рану. Внезапно он обратил внимание, что Марибель в дрожащих пальцах сжимает какую-то бумажку. Он не успел ничего спросить, потому что она вдруг продолжила: — Когда меня сегодня во сне зазывали покинуть этот мир, что-то схватило меня за руку, что-то с острыми когтями. А наутро я проснулась с этой царапиной, ровно в том месте, где меня держали когти. Я считаю это вернейшим признаком, что тот сон именно из тех, которые связывают меня с другими мирами. Марибель выпрямилась, предварительно незаметно подтолкнув бумажку, которую она держала в руке, ближе к Минато. Тот воспринял это как сигнал и так же незаметно взял листок и быстро убрал его в карман пиджака. Марибель несколько секунд смотрела на Минато, а затем с лёгкой улыбкой развернулась и торопливо покинула столовую.*** Когда Минато в сопровождении недоумевающего Ёшики пришёл в раздевалку при большой ванной, Марибель уже сидела на скамейке в ожидании, сложив руки на коленях. Едва завидев Супер Повелителя персон, она смущённо отвернулась и проговорила: — Извините, что пришлось вызывать вас именно так, Арисато-сан. Надеюсь, я вас не сильно встревожила своим странным поведением? — Ничего страшного. — Минато махнул рукой и присел рядом с ней. — Гораздо важнее, зачем ты позвала нас сюда? Ёшики остановился рядом, скрестив руки на груди, и закивал. — Ладно ещё он, но я-то тебе зачем понадобился? — поинтересовался он. — Это как-то связано с твоим рассказом? — уточнил Минато. Марибель повернула к ним голову и серьёзно взглянула поочерёдно на обоих. По её выражению было очевидно, что она хочет поговорить о чём-то важном, так что оба приготовились внимательно слушать. — Нет, с моими странными сновидениями это не связано, — осторожно начала девушка. — Скорее, я позвала вас как представителей тех, кто хочет отсюда выбраться. Оба парня одновременно вздрогнули и удивлённо уставились на неё. Желание поскорее покинуть это проклятое место никуда не делось, напротив, оно с каждым днём лишь усиливалось, но идей, как это сделать, пока не было. Вид Марибель же словно говорил, что у неё есть какой-то план. Ёшики был сильно удивлён: он никогда не замечал за ней такого рвения и уверенности, которые видел сейчас. В сердце закралась надежда: может быть, эта девушка знает, как приблизить долгожданный момент свободы? Минато же не разделял этого чувства. Выражение Марибель напоминало ему выражение человека, готового на безрассудный поступок, отчего возникло предчувствие чего-то нехорошего. — Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовался Супер Повелитель персон. Марибель сделала глубокий вдох, готовясь долго говорить, и начала: — Дело в том, что, пока я мучилась в своей комнате от головных болей, Ренко не сидела сложа руки. Она исследовала это здание в поисках зацепок, чтобы выяснить, что здесь происходит и почему мы тут оказались. Часть своих наблюдений и догадок она высказывала мне, но остальные детали умалчивала. Все результаты её исследований должны быть в её дневнике. Вы, наверное, могли заметить, что она часто ходит с какой-то книгой. Так вот, эта книга и есть тот самый дневник. Ренко называла его "Журнал путешествий" и записывала туда все свои наблюдения с наших приключений. Она так часто в нём писала, что я даже хотела как-нибудь предложить ей написать вместе книгу... — Марибель смущённо усмехнулась. На мгновенье её лицо омрачилось печалью, но она тряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли, а затем серьёзно взглянула на своих собеседников и уверенно заявила: — В общем, я считаю, что в этом дневнике есть ценная информация. Я хочу его добыть. Когда она договорила, она решительно взглянула на собеседников. Те некоторое время просто смотрели на неё в ответ и удивлённо хлопали глазами, пытаясь осознать полученную информацию. Марибель терпеливо ждала их комментариев. Ёшики растерянно чесал затылок: он всё ещё слишком смутно догадывался, чего она от них хочет, но инстинктивно чувствовал, что это точно добром не кончится. До Минато всё дошло быстро. Едва осознав, что она задумала, он весь побледнел. Некоторое время повелитель персон просто в упор смотрел на девушку перед собой, гадая, откуда в ней внезапно возникла такая безрассудная смелость. Наконец, первичный шок прошёл, и к Минато вернулся дар речи. Первым его словами были эмоциональные: — Это безумие... Ты ведь осознаёшь, что с тобой сделает Тау, если поймает на этом? Ёшики озадаченно переводил взгляд с одного на другую. Минато испытующе смотрел на Марибель; её же, казалось, ничуть не смутило замечание повелителя персон. — Осознаю, — спокойно подтвердила она. — Но у меня есть идея, как безопасно попасть в комнату Ренко... Ну, то есть, с меньшим риском, — поправилась Марибель, видя скептицизм Минато. К этому моменту Ёшики полностью осознал ситуацию и был готов встать на сторону Минато. — И каким же образом ты хочешь попасть в закрытую комнату? — поинтересовался Супер Хулиган. — Двери-то заперты, а взлом считается нарушением правил. — О, о правилах не беспокойтесь: я знаю способ отвлечь Тау, — загадочно заявила Марибель. — А что до двери, я надеялась, что с этим мне поможете вы, Кишинума-сан. Как Супер Хулиган, вы ведь умеете взламывать замки? От её невинного выражения лица в сочетании с вопросом у Ёшики глаза на лоб полезли от удивления. Всё ещё полный сомнений в целесообразности этой идеи, он медленно, будто бы нехотя кивнул. Марибель благодарно улыбнулась ему. Затем она перевела взгляд на Минато. Тот сидел в мрачной задумчивости, скрестив руки на груди и напряжённо хмуря брови. Марибель осторожно коснулась его плеча и, когда он скосил на неё глаза, заверила: — Арисато-сан, я прекрасно понимаю всю опасность своей затеи. После путешествия на дикую космическую станцию и в мир ёкаев уж точно. Но ещё я уверена, что то, что мы найдём в дневнике Ренко, сильно продвинет наши поиски выхода. Именно поэтому я просто обязана попробовать. Марибель ободряюще улыбнулась. Минато некоторое время смотрел в её лицо, а затем обречённо вздохнул и устало потёр переносицу. — Я не в праве тебе что-то запрещать, — проговорил он. — И помогу всем, чем смогу. Просто твоя идея действительно очень рискованная. И... — он сделал паузу, во время которой перевёл взгляд в пол, а затем тихо заключил: — Не хотелось бы терять ещё и тебя, после того как умер Санада-семпай. Марибель и Ёшики вздрогнули. В голосе Минато слышалась боль. Мечтательница и хулиган знали, что никакие слова не смогут её умалить, так что просто сочувственно промолчали. И всё-таки решимость Марибель никуда не делась. Даже понимая, что в случае неудачи её ждёт смерть, она хотела продолжать двигаться вперёд. И после этого разговора ей предстоял ещё один.*** — Признаться, я была удивлена вашим приглашением, Хан-сан. Что-то случилось? Марибель неуверенно взглянула на собеседницу: Хитаги выглядела совершенно беззаботной и с интересом глядела на неё в ответ. Две девушки сидели на скамейке в раздевалке друг напротив друга, одна в ожидании дальнейших действий другой, вторая в нерешительности начать разговор. Марибель не покидало ощущение, что Хитаги, выслушав её, просто посмеётся и откажет. И всё-таки Супер Азартный игрок терпеливо ждала, так что Мечтательница, наконец, отодвинула чувство неловкости на задний план и, набравшись смелости, заговорила: — Помните, Хицугири-сан, вы говорили, что я могу на вас положиться, если что? Так вот, настал момент, когда мне понадобилась именно ваша помощь. Пальцы Марибель непроизвольно сжали ткань юбки. Хитаги с интересом склонила голову набок. Супер Мечтательница сделала глубокий вдох и серьёзно попросила: — Не могли бы вы, пожалуйста, отвлечь Тау? Марибель опустила голову, поэтому не видела выражения Хитаги. Та молчала, задумчиво глядя в потолок. Марибель начало казаться, что она просит слишком многого, и она уже приготовилась услышать насмешки. Наконец, Хитаги медленно заговорила. — Ну... Это не невозможно. Раз уж я пообещала вам помогать, я сдержу своё слово. — Марибель подняла на неё глаза, преисполненные благодарности. Хитаги смотрела куда-то в сторону и выглядела сосредоточенной. Вдруг она серьёзно взглянула прямо на Марибель и продолжила: — Но я не смогу этого сделать, если вы не скажите, зачем это. Марибель смущённо опустила голову: она предвидела, что Хитаги обязательно спросит её о целях, но раскрывать детали плана ей не очень хотелось. На это было несколько причин, главной из которых было то, что Хитаги словно не особо рвалась выбраться из плена. Ей как будто нравилось то, что тут происходит, и это не могло не пугать Марибель. А ещё её отказ искать выход со всеми неслабо подорвал доверие окружающих к ней. И всё-таки Марибель знала, что никто не сможет отвлечь Тау так, как может это сделать Хитаги. Тем временем Хитаги не сводила с Марибель оценивающего взгляда. От этого взгляда Марибель было ужасно некомфортно, словно Супер Азартный игрок смотрела в глубины её души и видела все самые сокровенные мысли. Супер Мечтательница в нерешительности молчала. Внезапно Хитаги мягко улыбнулась и заявила: — Если не хотите посвящать меня в детали, я не возражаю. Мне главное знать, от какой зоны держать Тау подальше... и примерное время. Марибель взглянула на неё с искренней благодарностью. Она была на самом деле признательна Хитаги за то, что та избавила её от необходимости раскрывать все карты, но при этом всё равно была готова помочь. В этот момент Супер Азартный игрок в глазах Марибель выглядела практически святой. Хитаги вдруг поднялась с места и, заложив руки за спину, с какой-то внезапно робкой улыбкой взглянула на Марибель. Та растерянно смотрела на неё снизу вверх. Хитаги слегка заломила пальцы и вдруг смущённо проговорила: — Да, я готова помочь... Но не могли бы и вы, Хан-сан, сделать для меня кое-что? Марибель удивлённо вскинула брови. Ей ещё не приходилось видеть Хитаги настолько робкой, разве что в самом начале заключения, до того, как она начала осваиваться в академии. Видя её недоумение, Супер Азартный игрок с лёгкой улыбкой многозначительно покосилась в сторону ванной. Марибель удивлённо моргнула. — То есть, вы хотите, чтобы я сходила с вами в ванную, Хицугири-сан? — осторожно уточнила она. Хитаги медленно кивнула. Некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. Когда первая волна удивления прошла, до Марибель постепенно стала доходить двусмысленность предложения Хитаги, и вскоре по лицу Супер Мечтательницы пошли красные пятна. От этого Хитаги немного стушевалась и неловко принялась объяснять: — Ну, понимаете, для Тау наверняка немного странно выглядят постоянные походы учеников в ванную... и то, что выходят они оттуда сухими... Почему бы хоть раз не воспользоваться ей по назначению? К тому же... — Хитаги понизила голос и смущённо призналась: — Я уже давно хотела попробовать... ну, то есть... одной как-то не то, понимаете, а если я пойду с кем-то из своей обычной компании, то это неправильно расценят... Мне-то, в принципе, всё равно, но Дей будет ругаться, так что... Хитаги замолчала и нервно облизнула губы. Вид смущённой Супер Азартного игрока даже в какой-то степени умилял Марибель. Это смотрелось так необычно на фоне её будничной беззаботности, что Марибель растаяла. Она также поднялась со скамейки и, взяв руку Хитаги, с ободряющей улыбкой произнесла: — Если для вас это столько значит, я выполню вашу просьбу, Хицугири-сан. Мне не сложно. В этот момент на лице Хитаги расцвела благодарная улыбка, а глаза заблестели поистине детской радостью. Марибель даже усмехнулась, видя такое искреннее выражение. А Хитаги крепче стиснула её ладонь и счастливо воскликнула: — Хан-сан, да я вам за это готова не только Тау отвлечь! Я могу попробовать организовать всё так, что в нужном вам месте вообще не будет лишних людей!*** Дверь медленно открылась. Хитаги осторожно просунула голову в проём и огляделась. "Пусто..." — подумала она и разочарованно вздохнула. И всё-таки она решила не бегать по всей школе, а подождать тут. "Он обычно здесь в это время, наверняка просто отошёл", — предположила она. Именно поэтому Хитаги распахнула дверь и вошла в музыкальную комнату. Конечно же, при ближайшем осмотре объект поисков не обнаружился. Обычно он занимал вполне заметное место за барабанными установками, да и вообще не строил из себя мастера конспирации — слишком любил внимание к собственной персоне. Тогда Хитаги решила просто ждать. Она присела на ближайший стул и, подперев руками голову, ещё раз лениво обвела помещение взглядом. Чуть больше недели прошло с того дня, как Супер Повелитель персон и Супер Мечтательница обнаружили здесь обезглавленного Ууджиму Сатоши, и больше ничто не напоминало о присутствии трупа. Вообще, все следы пребывания убитых испарялись с места преступления, едва расследование было завершено. Как ни старались выжившие найти после суда хоть что-то, трупы их близких словно стирались из истории академии. Единственным, что напоминало о том, что когда-то их было восемнадцать, были опустевшие комнаты с именами жертв на дверях да оставшиеся в живых товарищи убитых. Вдруг вспомнились те, кто умер, не оставив своего компаньона из мира в одиночестве. В памяти Хитаги вспылил образы вроде бы забытых товарищей по несчастью. Совсем недавно умершие Ууджима и Ирису, возможно, смогли бы поладить, если бы попытались хоть раз просто поговорить друг с другом. Может быть, если бы они объяснились, история с кроликом Кёко прояснилась бы. Был шанс, что это была не просто детская жестокость, и тогда Сатоши мог бы заслужить прощение. В ином случае Ирису могла бы излить свою ненависть как-нибудь по-другому, не прибегая к убийству... хотя бы просто поругаться. Кано и Шинтаро. Похоже, оба были сильно привязаны к сестре Шуи. Может, им также стоило откровенно обсудить свои чувства к этой девушке? Нередко люди, которые ценят одного и того же умершего человека, сближаются на почве общего горя и общих светлых воспоминаний. Шансы преодолеть боль от утраты выше, когда есть с кем её разделить. Наверняка убийство не было единственно верным решением. Джессика действительно боялась ограничений. Всю жизнь она боролась за свободу, бунтовала против рамок. Но её страх точно не стоил жизни Урсулы. Этого глупого убийства легко можно было избежать, поговори Джессика со всеми по душам, объяснись в своих чувствах. Урсула просто оказалась неудачной персоной для такого разговора. Единственными, для кого Хитаги не смогла придумать способа предотвратить становление убийцей, стали Амели и Моришиге. Кукла считалась лишь с тем, что могло быть хорошо для её госпожи, так что никакие аргументы не смогли бы поколебать её решимость. К сожалению, она посчитала убийство хорошей возможностью воскресить близкого госпожи. Хитаги не могла обвинить её в том, что она предпочла одноклассникам счастье дорогого человека. Для Сакутаро же была действительно важна та девочка, ради которой он убил Дженнифер. Никто из пленников академии не смог бы ему помочь, потому что все находились в той же неизвестности, что и он. Слова утешения, что она в безопасности и это просто уловка Тау, совершенно справедливо были бы для него пустым звуком. Воспоминания о первом убийстве постепенно привели Хитаги к настоящему, в котором она долго и упорно ждёт кузена первой жертвы академии в музыкальном классе, в то время как он гуляет непонятно где. Хитаги раздражённо хмыкнула и поднялась с места. Уходить она не собиралась, но принялась нетерпеливо мерить шагами музыкальную комнату, мысленно награждая Марти несколькими "ласковыми" эпитетами. Таким образом, Хитаги незаметно для себя оказалась напротив святой святых — барабанных установок. Ударные внезапно поглотили внимание скучающей девушки, и она обошла их, с интересом оглядывая со всех сторон. "Интересно, почему Марти-сан решил научиться играть именно на барабанах?" — подумалось ей. Внезапно Хитаги обуяло острое желание сесть за них, что она и сделала. Хитаги с интересом вертела головой, оглядывая музыкальную комнату и инструменты с новой позиции. Ей даже немного захотелось потрогать барабан, но она отказала себе в таком удовольствии, предчувствуя, что это точно не понравится Марти, особенно если она что-нибудь испортит. "Наверное, хуже будет только чайник сломать..." — с кривой ухмылкой подумала Хитаги. Внезапно её внимание привлекла маленькая картинка, закреплённая на инструменте. Приглядевшись, Хитаги легко определила её как фотографию. Любопытство обуяло девушку, и она осторожно вытащила снимок двумя пальцами, а затем взяла его в руки и принялась рассматривать. На фотографии были запечатлены трое ребят, старший из которых казался ровесником самой Хитаги, два парня и девушка. По схожим чертам лиц, особенно у мальчиков, в них угадывались близкие родственники. Но эти сходства становились заметны лишь при ближайшем рассмотрении; издалека подростки выглядели совершенно непохожими друг на друга. Троицу сняли на фоне парка аттракционов. В центре композиции расположилась стройная девушка с длинными прямыми волосами, блестящими серыми глазами и немного робкой, но при этом совершенно довольной улыбкой. Парень справа от неё также улыбался, но на его лице с правильными чертами это выражение выглядело устало, словно родственники его совсем замучили и загоняли. Хотя, возможно, он действительно просто устал: парочка худеньких младших ребят рядом с ним казалась энергичной, а он был в два раза полнее каждого из них. Наконец, последний, самый младший мальчишка, единственный не-брюнет на снимке. Его Хитаги узнала сразу: несмотря на то, что её знакомый сейчас был на пять-шесть лет старше, худоба Марти и растрёпанность его причёски остались прежними. Единственным, что было непривычным помимо возраста, была его улыбка, широкая и преисполненная искреннего счастья. Похоже, своих родственников он действительно любил. В этот момент двери музыкальной комнаты распахнулись, и тот, кого Хитаги всё это время ждала, явил себя. Девушка подняла на него глаза, а затем и вовсе встала и сделала шаг в его сторону. Заметив её, он подошёл ближе, чтобы поприветствовать, но в паре шагов вдруг остановился, увидев снимок в её руках и с непонятным выражением глядя на него. Хитаги обратила внимание на то, куда он смотрит, и с тёплой улыбкой проговорила: — Это твоя семья на фото? Очень милые. Внезапно, к её удивлению, лицо Марти исказилось гневом. Его брови сошлись на переносице, плотно сжатые губы скривились. Он резко подошёл к Хитаги, буквально вырвал фотографию из её рук и, с холодной яростью глядя ей в глаза, процедил: — Никогда не говори о моей семье. Хитаги в растерянности моргнула. Марти резко развернулся и, торопливо сложив снимок и убрав его в нагрудный карман рубашки, большими шагами поспешил вон из комнаты. Уже в дверях он вдруг остановился, видимо, поняв, что был чересчур резок. Он тяжело вздохнул, устало потёр переносицу, а затем, не оборачиваясь, тихо спросил: — Ты ведь что-то хотела? Хитаги хмыкнула. Она прошла всё расстояние, разделяющие их, и остановилась прямо рядом с Марти. Заглянув ему в лицо, она заметила: — Ну, вообще-то да. У меня к тебе серьёзная просьба, исполнить которую здесь можешь только ты... ну, ещё могла бы я, но я в этот момент буду занята. Марти скосил на неё глаза и удивлённо вскинул одну бровь. Хитаги заговорчески поманила его рукой, Марти послушно нагнул голову ближе. Хитаги встала на мысочки и горячо зашептала ему свою просьбу прямо в ухо. Пока он слушал, его выражение лица менялось с сдержанно заинтересованного на лукавое, и, когда она договорила и отстранилась, чтобы взглянуть на него, на его губах уже играла лисья ухмылка, а в глазах блестели задорные огоньки. — Что ж, с удовольствием выполню твою просьбу, — довольно оскалился он. Хитаги удовлетворённо улыбнулась в ответ.*** Идея Марибель была до безобразия проста: пока Хитаги отвлекает Тау, она ищет дневник в комнате Ренко. На случай, если что-то пойдёт не так, Ёшики и Минато занимали наблюдательные посты: хулиган — в школьной зоне на первом этаже, повелитель персон — возле лестницы на третьем, как раз неподалёку от игровой комнаты, где Хитаги должна была всеми силами задерживать Тау. На случай ухода куклы оттуда или какого-нибудь другого обстоятельства они разработали простую систему сигналов, и Марибель не успокоилась до тех пор, пока Ёшики, от внимательности которого буквально зависела её жизнь, не повторил их все без ошибок несколько раз подряд. "Как будто на экзамене..." — усмехнулся он тогда. Но когда дошло до дела, ему стало не до смеха. Хоть Марибель и настояла на том, что идти на поиски должна именно она как единственный человек, который точно знает, что именно нужно искать, первым возле комнаты оказался Ёшики. Ему была поручена ответственная миссия как можно аккуратнее взломать замок. Вооружившись подходящими подручными инструментами, он пришёл к двери комнаты, где ещё меньше месяца назад жила Супер Физик Усами Ренко. Ёшики действительно имел опыт взламывания дверей: когда-то он ради простого хулиганства пробирался в кабинет директора. Но в этот раз всё было совсем иначе — в этот раз на кону была их свобода. Наверное, именно от осознания этого факта у него как никогда дрожали руки. Свою роль сыграло и чувство опасности: если его поймают за этим занятием, наказание не ограничится вышвыриванием из школы. Пока он возился с замком, его охватило не испытанное прежде волнение. Чем дольше не поддавался замок, тем больше нервничал Ёшики. По его виску стекла крупная капля пота, когда раздался заветный щелчок. За последнее время Ёшики ни разу не радовался так сильно, как в этот момент. Он облегчённо выдохнул, и будто гора упала с его плеч. Оставив дверь приоткрытой, он направился на свой пост. Дальше дело за Марибель. Из предосторожности Супер Мечтательница ждала возле столовой. Заметив Ёшики, она с трудом выждала несколько секунд и поспешила в сторону заветной комнаты. Они прошли мимо друг друга, будто бы ничего не произошло. Но так казалось лишь со стороны. Оказавшись в паре сантиметров от Марибель, Ёшики ободряюще шепнул: — Удачи. Девушка даже не остановилась, лишь коротко незаметно кивнула, и на мгновенье на её губах возникла благодарная улыбка. Всего одно пожелание удачи подействовало на неё ободряюще. Бешено колотящееся от волнения сердце слегка успокоилось от мысли, что она не одна. Марибель прошла мимо своей комнаты, и на короткий миг возникла мысль всё бросить и запереться, но, вспомнив, что от неё зависят другие люди, Супер Мечтательница тут же её отбросила. Нет, она не позволит трудам пропасть даром; ни своим, ни трудам Ренко. Марибель остановилась напротив двери комнаты подруги, сделала глубокий вдох, решительно взялась за ручку, осторожно открыла и вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой, оставив маленькую щёлочку, чтобы в случае чего услышать сигнал. Оказавшись внутри, она огляделась. Из-за заколоченных окон в помещении царил густой мрак, напоминающий кошмары Марибель, и не было видно ни зги. Девушка прикрыла глаза и втянула ноздрями воздух — едва уловимый аромат бывшей хозяйки всё ещё остался в комнате, хотя сама она уже почти месяц была мертва. От ощущения чего-то родного в груди защемило, и Марибель, прикусив губу, мысленно велела себе приступать к делу, чтобы не задерживать людей. Марибель включила маленький карманный фонарик, который она предусмотрительно добыла в игровом автомате на первом этаже и который всё это время прятала в складках юбки за неимением карманов, и посветила в сторону постели (пользоваться выключателем казалось слишком рискованным). На прикроватной тумбочке лежала обложкой вверх раскрытая книга. Очевидно, Ренко планировала закончить чтение позже. Вот только этой книге было не суждено быть дочитанной, и обложка уже покрылась изрядным слоем пыли. "Нет, он должен быть где-то в более неприметном месте; Ренко не могла оставить его лежать просто на виду", — подумала Марибель, в то время как в душе что-то кольнуло от вида сиротливо лежащей книги. "Она всегда клала книги именно так..." — с болью отметила Супер Мечтательница. С трудом затолкав чувства поглубже, она сделала шаг в сторону тумбочек. Самым сложным испытанием для неё был не поиск дневника — гораздо тяжелее было своими руками бередить ещё не зажившие душевные раны.*** Хитаги бросила короткий взгляд на дверь: в окошке промелькнул силуэт Минато. Заметив знакомые очертания, она немного успокоилась, а затем перевела глаза на соперницу. Уже несколько минут Тау, сидящая спиной к двери напротив Супер Азартного игрока, обдумывала свой следующий ход, смотря то на беспорядочно лежащие на столе рубашками вверх карты, то на веер в собственных руках. На лице куклы застыло нарочито безразличное выражение, лишь едва заметная складка между бровей выдавала её сосредоточенность. Хитаги подумалось, что Тау скорее отдельная личность, а не управляемая кем-то игрушка; максимум, чей-то аватар. Вид куклы разительно отличался от прежнего беззаботного, когда они играли в карты ранее. Пожалуй, главной причиной этого стало то, что теперь на кону был её секрет. Вызвав Тау на игру, Хитаги предложила сделать сражение острее: победитель мог задать проигравшему любой вопрос, а тот не имел права отказать в ответе. Она сделала это с расчётом на то, что кукла не сможет отказаться от такой интересной игры, и не прогадала. Похоже, Тау действительно хотелось узнать что-то от неё, а чувство риска лишь раззадоривало её. Выбор игры остановился на простой и немного детской "Правде или лжи". "Довольно символично", — прокомментировала Хитаги. Суть игры заключалась в следующем: карты раздавались поровну между игроками, и перед началом игры сбрасывались комбинации из четырёх карт одинакового достоинства, за исключением тузов. Начинающий партию клал на стол рубашкой вверх несколько карт и заявлял, что все они имеют одинаковый ранг, даже если такое физически невозможно (например, девять дам). У соперника был выбор поверить или не поверить. В первом случае он должен был подложить ещё таких же карт рубашкой вверх, и ход переходил к следующему игроку. Если же он выбирал не верить, он должен был перевернуть одну из карт, выложенных соперником. Если карта оказывалась заявленного достоинства или тузом, ему приходилось забирать все лежащие на столе карты; в противном случае их забирал соперник. Четвёрки карт с одинаковым достоинством сбрасывались в процессе. Игра продолжалась до тех пор, пока у кого-то не заканчивались карты — этот игрок становился победителем. В последний ход игрока его соперник был вынужден проверять его. Победа во многом зависела от умения блефовать и хитрить. Они решили играть до пяти побед. Пока была ничья — два против двух. Хитаги постаралась растягивать партии как можно сильнее, чтобы дать Марибель как можно больше времени на исполнение её плана, детали которого в целях безопасности остались для азартного игрока тайной. И чем дольше они играли, тем чаще Хитаги с беспокойством поглядывала на Тау: ей начинало казаться, что та что-то подозревает, слишком уж странно блестели голубые глаза. Вот и сейчас долгая задержка куклы перед ходом вызвала волнение у Супер Азартного игрока. Внезапно Тау усмехнулась и подняла глаза прямо на Хитаги. Супер Азартный игрок едва не вздрогнула: холодный проницательный взгляд пронизывал до костей. Обмахиваясь картами, словно веером, кукла расслабленно откинулась на стуле и растянула губы в широкой снисходительной ухмылке. — Игрок-сан, — насмешливо начала она, — я тут подумала об одной вещи: вы так старательно обдумываете каждый свой ход, будто нарочно тянете время. Уж не стараетесь ли вы меня задержать здесь, пока что-то происходит? Хитаги нервно сглотнула, стараясь не смотреть ей в глаза. От ужаса и нарастающей паники она буквально оцепенела. Внутри всё похолодело от мысли, что она может поставить под удар тех, кто решил ей довериться. В голове настойчиво звенела задача: "Надо её как-то удержать!" Мозг услужливо подбрасывал какие-то обрывки мыслей, идей, и Хитаги лихорадочно цеплялась за них, как за спасательный круг, но чувствовала, что чем дольше она молчит под испытующим взглядом Тау, тем безнадёжнее тонет в этом океане. Она ощущала себя как никогда потерянной, и в панике пыталась сообразить, за какую же ниточку потянуть. Тем временем Тау склонила голову набок, безразлично глядя в напряжённое лицо Хитаги. Некоторое время она не отрывала взгляда, ожидая ответа. Наконец, ей надоело ждать. Внутренности Хитаги будто рухнули в живот, когда она осознала, что Тау пододвигается к краю стула с явным намерением уйти. Всё будто происходило в замедленной съёмке. Действия Тау, собственные лихорадочные мысли, от которых зависело всё, силуэт побледневшего Минато в окне... И когда до рокового прыжка Тау со своего места оставался какой-то миг, Хитаги вдруг усмехнулась. Тау застыла в паре миллиметров от края стула и с интересом взглянула на Супер Азартного игрока: на лице девушки было насмешливое выражение. — Уже бежите, Директор-сан? — с издёвкой поинтересовалась Хитаги, подавшись вперёд и подперев лицо рукой. Затем она с притворным разочарованием вздохнула и, покачав головой, протянула: — Какая жалость! Я-то думала, что вы тоже игрок и понимаете, что такое честь игрока, но-о... Похоже, я в вас ошибалась. — Что ты имеешь в виду? — насторожилась Тау, вся обратившись в слух. Хитаги надменно улыбнулась и заявила: — Только трус покидает игру, не доведя её до конца. Неужели, у вас нет ни капли гордости, чтобы завершить начатое? Неужели, вы готовы сбежать, жалко поджав хвостик, и признать своё поражение? Разве вам так страшно, что я выиграю вашу тайну, Та-ау-са-а-ан? — Хитаги оскалила зубы в издевательской улыбке. На самом деле, ей стоило огромного труда изобразить насмешку и разочарование после пережитой паники, но она всеми силами постаралась скрыть настоящие эмоции — благо, опыт шулерства научил её этому. Теперь, после того как она закинула удочку, оставалось лишь ждать. Хитаги с напряжением буравила куклу взглядом. На лице Тау застыло непроницаемое выражение. "Клюнет на эту уловку или нет?" — лихорадочно думала Супер Азартный игрок, затаив дыхание и с трудом сдерживая нервную дрожь. Наконец, Тау ухмыльнулась и отодвинулась к спинке стула. Хитаги едва не выдохнула с облегчением, но вовремя удержалась, понимая, что это выдаст её с головой. Зато это беспрепятственно смог сделать Минато, который всё время этой сцены наблюдал за ними из-за звуконепроницаемой двери и, хоть и не мог точно знать, что там происходит, прекрасно понимал, что Тау на самом деле собиралась уйти, чуть не угробив весь их план, а Хитаги буквально спасла их. Тем временем Тау поудобнее взяла карты в руки и с широкой улыбкой заявила: — И правда, Игрок-сан. Уважающий себя азартный игрок никогда не бросит партию. Благодарю, что напомнили мне об этом, а то я со своей паранойей... — она посмеялась. Хитаги выдавила вежливую улыбку. Внезапно выражение лица Тау сменилось с жизнелюбивого на безумное и она, маниакально блестя глазами, гробовым тоном произнесла: — Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть об этом, Хицугири-сан. Тау склонила голову набок и с вновь возникшей на её лице невинной улыбкой сделала ход. Хитаги нервно сглотнула. В сознание чётко сформировалась мысль, что она только что вступила в непроходимое болото.*** Чем дольше Марти размышлял о своём поведении в момент согласия выполнить просьбу Хитаги, тем большим мазохистом он начинал себе казаться. Вовлечь Эрику в долгий разговор было несложно — гораздо труднее было этот разговор вытерпеть. Вначале Марти было даже весело дразнить Супер Детектива, но с каждой минутой энтузиазм барабанщика медленно и бесповоротно угасал. На самом деле, "общение" с Эрикой было для Марти своеобразным экстремальным развлечением. Каждый их диалог, каждое словесное противостояние здорово раздражало его нервы, иногда доводя до бешенства. Нередко уже на середине разговора ему хотелось выбить этой надоедливой особе пару зубов, но он сдерживал себя. Показать всё своё истинное раздражение? Нет, такого удовольствия он ей не окажет. Пожалуй, всё это стало для него чем-то вроде привычных репетиций, только упражнялся он не в умении попадать точно в ритм, а в остроумии и выдержке. Вместо идеального звука в качестве результата — вид разозлённой, униженной, разъярённой, ненавидящей соперницы. Если бы Марти кто-нибудь спросил, почему ему настолько не нравится Эрика, он бы вряд ли быстро додумался до ответа. Его неприязнь к ней образовалась где-то на подсознательном уровне, так что задача облачить её в слова вызывала затруднения. Он и не осознавал, что больше всего его раздражают в ней те же пороки, которыми он обладает сам: повышенное самомнение и себялюбие, желание быть идеальной во всём и полное неприятие факта, что кто-то может быть лучше, сознательное решение закрывать глаза на чувства других людей... Единственным объективным плюсом такого общения было то, что эти мелкие но яркие негативные эмоции хорошо затмевали собой более крупные. На этот раз предметом жаркого спора далеко не в первый раз стали горячо любимые обоими детективы. Уже добрых полчаса Марти, благодаря просьбе Хитаги, удерживал Эрику в библиотеке, защищая позицию. В данный момент он отстаивал права детективных фильмов и сериалов против литературы. — Но у кинолент есть несомненное преимущество перед книгами: в них есть ваша любимая визуальность, благодаря которой вы видите всё и можете остановить внимание на том, что кажется подозрительным именно вам, — заявил Марти и вызывающе добавил: — Разве не в этом заключается мастерство настоящего детектива — увидеть среди вороха деталей нужную улику? — Хороший, не третьесортный писатель детективов может умело замешать улику и в ворохе пустышек, — с видимым спокойствием возразила Эрика, хотя Марти с удовлетворением успел заметить, как у неё на мгновенье дрогнули губы и изломилась бровь: это служило лишним подтверждением того, что собеседница теряет хладнокровие. А Эрика продолжила: — Нет, даже такое достоинство меркнет перед шаблонностью и предсказуемостью большинства сюжетов. — Просто режиссёрам, сценаристам и остальным не повезло родиться уже после того, как тот или иной трюк был использован в литературе, — хмыкнул Марти. — Они даже не пытаются сделать из загадки что-то интересное, надеясь, что все будут увлечены наблюдением за якобы "колоритными" героями, — вынесла вердикт Эрика. Со стороны их спор выглядел довольно мирно, да и предмет дискуссии не сильно располагал к жарким скандалам. Но стоило чуть приглядеться, чтобы увидеть в глазах спорящих неприкрытую ненависть друг к другу и упрямое желание доказать собственную правоту. Они буквально метали взглядами молнии, а между ними висело практически физически ощутимое облако взаимного презрения и враждебности. Даже такая невинная тема являлась для них поводом излить желчь и как-нибудь поддеть друг друга. После слов Эрики ненадолго воцарилась тишина. Соперники сидели друг напротив друга за противоположными концами длинного стола, периодически бросая в сторону собеседника оценивающие взгляды. От их улыбок, вежливой и расслабленной, веяло фальшью. Марти редко барабанил пальцами по деревянной поверхности стола, обдумывая свой следующий аргумент. Эрика терпеливо ждала, сложив руки на коленях и косясь на Супер Барабанщика. Если бы он внимательнее пригляделся к ней, то наверняка обратил бы внимание на странное выражение Супер Детектива. Но Марти был слишком увлечён для этого. Именно поэтому, когда он раскрыл было рот для своего следующего хода, он был удивлён внезапным обращением Эрики. — Марти-сан, от чего вы пытаетесь меня отвлечь? Вопросительно вскинув бровь, Марти с интересом взглянул на неё: на губах Эрики была всё та же расслабленная улыбка, но в глазах играла насмешка. "Поняла, значит..." — пронеслось в голове Марти, и несколько секунд он будто оценивающе глядел на Супер Детектива, соображая, какую манеру поведения лучше держать перед ней на данный момент. Наконец, он остановился на том, что было ему привычнее. Издевательски усмехнувшись, Марти подался вперёд, чтобы опереться локтями на стол, а подбородком — на сцепленные в замок руки, и сочувственно поинтересовался: — Нелегко, наверное, жить с паранойей, мисс Эрика? Эрика на это лишь снисходительно покачала головой. Затем она с усмешкой склонила голову набок и с хищным выражением глаз взглянула на Марти. — Паранойя? Не думаю, — заявила Супер Детектив, поднимаясь с места. Марти следил глазами за тем, как она, заложив руки за спину, неторопливо обходит стол, пока Эрика продолжала: — Дело в том, Марти-сан, что вы слишком подозрительно себя ведёте. Начнём с того, что, когда вы полчаса назад увидели меня здесь, в библиотеке, на мгновенье на вашем лице невольно появилось довольное выражение. Рады ли вы были видеть меня? Wrong. Скорее, этот блеск в глазах выдавал в вас человека, нашедшего что-то, что он некоторое время искал. Далее, — Эрика остановилась возле середины стола и беззаботно покачнулась, перенося свой вес с носков на пятки, а затем продолжила путь, — вы слишком явно искали повода со мной заговорить. Сначала ищете меня, затем пытаетесь вовлечь в разговор... Может показаться, что это проявление симпатии или чего-то подобного, но, опять же, that's far from the truth. Во время нашей маленькой дискуссии я перебрала варианты причин вашего странного поведения и пришла к наиболее вероятному: ваши действия — попытка отвлечь меня от чего-то важного, происходящего в данный момент. В этот момент Эрика обогнула край стола и оказалась в полуметре напротив Марти. Тот с непроницаемым лицом наблюдал за её действиями. Эрика невинно усмехнулась. — И лишь по наблюдениям за вашим поведением, такой уровень рассуждений доступен для Фурудо Эрики. Что скажете... — Эрика сделала паузу, во время которой оперлась рукой на край стола и слегка нагнула корпус, так что теперь она буквально нависала над Марти, и с издёвкой протянула: — Ма-а-арти-са-а-ан? — Вот что я вам скажу, мисс Эрика: your accent makes me cry, — не стушевался Марти, глядя в её безумно блестящие глаза. Затем он неторопливо закинул левую ногу на правую, обхватил левое колено обеими руками, откинулся на стуле и, бессовестно улыбаясь, невозмутимо признал: — And yes, I am trying to distract your attention. Всего лишь небольшая помощь другу. Какие-то проблемы? Эрика несколько секунд смотрела на него расширившимися от удивления глазами. Внезапно она прыснула со смеху, прикрыв рот свободной рукой. Марти недоумённо вскинул бровь. — Марти-сан, — насмешливо заговорила Эрика, глядя на него сверху вниз, — называя Хицугири-сан другом, кого вы пытаетесь обмануть: меня, её или себя? Пальцы Марти едва заметно, но вполне ощутимо сжались на колене. Комментарий Эрики его явно задел. Чтобы не остаться в долгу, он съязвил: — А вы остры на язычок. Ваш парень, похоже, совсем не умел с вами обращаться. Его слова задели уже Эрику. Она скрипнула зубами от злости и слегка царапнула ногтями поверхность стола. Эрика оттолкнулась от столешницы и, выпрямившись, холодно заявила: — Моя личная жизнь вас не касается, Марти-сан. — А мои межличностные отношения не касаются вас, мисс Эрика, — полунасмешливо-полугневно заметил барабанщик. Эрика лишь хмыкнула. Больше задерживаться она была явно не намерена. Ничего не говоря, она развернулась на каблуках и зашагала в сторону выхода. Марти проводил её долгим взглядом. Едва двери библиотеки хлопнули за ней, он подумал: "Надеюсь, эта мадам не ворвётся в дела Хитаги в самый неподходящий момент".*** Нигде нет. Марибель уже долго рылась в вещах Ренко: в ящиках тумбочек, на полках шкафов, в ворохе книг, в зеркальном шкафчике в ванной — но дневника нигде не было. Сколько бы книг она ни проверила, сколько бы предметов ни отодвинула, луч фонарика не выхватывал из темноты тот самый журнал приключений. С каждой неудачей её всё больше охватывала паника. А что, если ей придётся уйти с пустыми руками? А что, если она не успеет вовремя и её поймают в комнате убитой? А что, если дневник уже давно у Тау и она тихонько посмеивается, наблюдая за её бесплодными попытками?.. "Нет, мне нельзя сдаваться. От меня зависят другие люди", — повторяла про себя Марибель, в десятый раз открывая ящик прикроватной тумбочки и глупо надеясь, что дневник мистическим образом окажется там, где его ещё пять минут назад не было, или что в ящике окажется двойное дно. Но надежды не оправдывались, и с каждой минутой решимость Марибель таяла, как мороженое на жаре. Постепенно на смену сосредоточенности приходило отчаянное исступление. Если в начале поиска Марибель спокойно, насколько это вообще возможно в такой ситуации, проверяла каждое подозрительное местечко, то сейчас она уже лихорадочно металась из одной части комнаты в другую, часто даже не заканчивая осмотр (нередко повторный), не в состоянии на чём-нибудь остановиться. Супер Мечтательница превратилась в ходячий комок нервов. Она уже не могла удерживать предметы в дрожащих руках, отчего луч фонарика трясло. Не помогало ситуации и то, что единственный источник света выскальзывал из вспотевших ладоней. Нормально дышать было уже просто невозможно: она то часто жадно глотала воздух ртом, словно у неё случилось кислородное голодание, то совсем затаивала дыхание. Было невыносимо жарко. Пот стекал по лицу, шее и спине градом. Напряжение отдавалось внутри тянущим ощущением, постепенно превращающимся в настоящую боль в животе. В какой-то момент Марибель остановилась на месте, как вкопанная, и огляделась, словно видела комнату в первый раз. Вдруг её губы скривились, она бессильно осела на пол и горько заплакала. Столько нервного напряжения было слишком много для неё. Срыв длился всего пару минут. Выпустив эмоции на волю, Марибель слегка успокоилась и торопливо утёрла слёзы. Несколько секунд на восстановление дыхания — и она поднялась на ноги с твёрдым намерением продолжить поиски. Она сделала шаг вперёд, но внезапно остановилась как вкопанная. Дело в том, что тишину комнаты пронзило два коротких свиста — сигнал приближения нежелательного гостя. Марибель затаила дыхание и прислушалась. В ближней части коридора послышалась какая-то возня — очевидно, Ёшики, как и было оговорено заранее, скрылся в своей комнате. Затем — короткое мгновенье тишины и приглушённый стук каблуков о пол вдалеке. Едва заслышав последний звук, Марибель побледнела — только один человек в этом месте мог быть его источником. Ещё мгновенье назад ей было нестерпимо жарко — теперь же, несмотря на то, что всё тело покрывал горячий пот, её забил озноб и всё внутри похолодело. Марибель в панике огляделась в поисках укрытия на случай, если незваный гость решит заглянуть в комнату. Взгляд остановился на постели. Недолго думая, Марибель быстро выключила фонарик, залезла под кровать (покрывало свисало низко, пряча за собой Супер Мечтательницу) и затаила дыхание. "Только бы она пошла к себе и ничего не заметила!" — мысленно взмолилась Марибель. Шаги в коридоре ненадолго затихли. Марибель ждала. Вдруг цокот каблуков послышался вновь, причём он явно приближался. "Её комната в самом начале коридора..." — пронеслось в голове Марибель. От ужаса она забыла, как дышать. Страх быть раскрытой полностью сковал её, словно железные цепи. Чем громче был звук шагов, тем больше Марибель охватывала паника. Представлять последствия своей неудачи ей совсем не хотелось, но они живо рисовались в её голове. Ей вспомнились слова, которые она как-то случайно услышала от Акихико в его разговоре с Минато: "Очень возможно, что Фурудо заодно с организатором". Тем временем Эрика медленными но уверенными шагами приближалась к комнате с чуть-чуть приоткрытой дверью. "Она наверняка заметит, с её-то хвалёной фотографической памятью", — с досадой подумала Марибель, впиваясь ногтями в ладони. И вот, когда шаги прозвучали совсем близко, Эрика вдруг остановилась. Марибель задрожала, почти физически ощущая её присутствие. Закрыв глаза, она ясно представила, как Супер Детектив зорким взглядом замечает в дальней части коридора приоткрытую дверь, как медленно приближается к ней, предвкушая добычу, как хищнически улыбается, берясь за ручку и открывая комнату, как нарочито неторопливо исследует каждый уголок помещения... как заливается безумным смехом, поймав беззащитную жертву. Поймав её. Марибель крепче зажмурилась и сжала кулаки. "Только бы пронесло, только бы пронесло!" — беззвучно повторяла она одними губами, как мантру. Тем временем за дверью, где явно стояла Эрика, было по-прежнему тихо. Марибель была готова к тому, что в любой момент послышится скрип открывающейся двери. Но его не последовало. Вместо этого, раздался звук шагов, удаляющихся обратно к комнате Супер Детектива. Уже глухо захлопнулась дверь в дальнем конце коридора, а Марибель всё лежала под кроватью, не веря своему счастью. Постепенно страх понемногу отпустил её, и она наконец-то смогла откинуться прямо здесь, на пыльном полу, и вздохнуть спокойно. Марибель открыла глаза. Некоторое время она просто лежала, сложив руки на животе и глядя перед собой, приходя в себя. Когда её глаза чуть привыкли к темноте, она вдруг заметила, что между досок под матрацем что-то темнеет. Марибель прищурилась, пытаясь разглядеть предмет, а затем вспомнила про свой фонарик и посветила им на это непонятное выделяющееся нечто. Против воли на её лице расползлась счастливая улыбка, когда она увидела кажущийся знакомым книжный переплёт. Марибель торопливо выбралась из-под кровати, наспех отряхнулась, дрожащими пальцами кое-как подняла матрац и достала вожделенную книгу. "Пожалуйста, пусть это окажется он!" — мысленно взмолилась она, села на пол и в волнении открыла книгу на случайной странице, согнувшись над ней. Луч фонарика мигнул, а затем тускло осветил лист, исписанный знакомыми мелкими иероглифами. Услышанные прежде слова окончательно убедили Марибель, что она наконец-то нашла "Журнал путешествий". Дрожа от радости и с трудом сдерживая порыв счастливо засмеяться, она крепко прижала дневник подруги к груди. От мысли, что частичка Ренко теперь всегда будет с ней, по щекам Марибель покатились дорожки горячих слёз. "Теперь я уж точно не дам твоим наблюдениям пропасть зря, Ренко!" — подумала Супер Мечтательница. Марибель ещё некоторое время сидела так, наслаждаясь ощущением счастья. Затем он торопливо стёрла слёзы, поднялась на ноги и поспешила прочь из комнаты. Миссия найти дневник Ренко была успешно выполнена.*** Игра длилась уже долгое время, но истинный смысл слов Тау во время пятой партии дошёл до Хитаги только сейчас, во время последнего раунда. Ситуация выглядела совсем безнадёжно. В её руках не было ни одной парной карты, ни одного туза, и только что она выложила на стол заведомо проигрышную комбинацию. Она и виду не подала, что среди этих трёх карт на самом деле нет девяток. Оставалось лишь молиться, что Тау не захочет их проверять. И всё-таки Тау решила проверить. Хитаги зажмурилась, предчувствуя приближающийся отчаянный проигрыш, практически ощущая его у себя за спиной, словно ужасающую Смерть с косой. Тау нарочито медленно вытянула карту, взглянула на неё, усмехнулась и продемонстрировала Супер Азартному игроку десятку червей. — Какая жалость, — жестоко улыбнулась кукла и бросила карту в ворох на столе. Хитаги беспомощно опустила глаза: перед ней лежало чуть ли не полколоды. Подавляя собирающиеся в горле и в уголках глаз слёзы отчаяния и унижения, она стала собирать карты, под которыми её вот-вот погребёт. Уже некоторое время назад Минато дал сигнал, что миссия окончена. Но Хитаги не могла просто так взять и всё бросить; не после того, как она сама распиналась о чести игрока. Своими руками она захлопнула дверцу ловушки. Теперь ей оставалось лишь с честью принять поражение... или надеяться на чудо. На руках у Тау оставалось пять карт. Хитаги не сомневалась, что именно сейчас, когда она в крайне невыгодном положении, кукла решит сделать финальный ход. И действительно, с притворно радушной улыбкой Тау аккуратно разложила свои карты на столе рубашками вверх и невинно попросила: — Что ж, проверьте меня, Игрок-сан. Пять шестёрок. Хитаги нервно облизнула пересохшие губы и испытующе посмотрела на карты перед собой. Она чувствовала, что от её выбора сейчас зависит её дальнейшая судьба. В случае ошибки её ждал проигрыш и перспектива оказаться игрушкой в руках Тау; если же вытянутая ей карта не окажется шестёркой или тузом, у неё появится шанс развернуть ход партии в свою пользу. Хитаги смотрела на карты непозволительно долго, обдумывая все возможные исходы. "Здесь максимум три шестёрки, — размышляла она, — ведь комбинации из четырёх карт надо сбрасывать. Также тут должен быть туз — когда я собирала карты, я не заметила среди них крестового. Значит, мой шанс выиграть равен одному к пяти. Я просто обязана вытянуть победную карту! Иначе..." — ход мыслей Хитаги приостановился, потому что ей совершенно не хотелось думать о том, что будет с ней в случае поражения. О чём может спросить Тау? О том, от чего она всё это время отвлекала её? Тогда всё, что она делала до этого, будет напрасно. Она подставит не только себя, но и остальных участников операции. Хитаги сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ещё раз хорошенько осмотрела карты. Как назло, они все были совершенно новые и не потрёпанные, так что отличить заветную спасительную от смертоносных было просто невозможно. Все методы жульничества, доступные Хитаги, были бесполезны теперь, когда карты уже на столе, а Тау выжидающе смотрит, не скрывая торжества. Оставалось лишь одно — положиться на удачу. Наконец, Хитаги протянула руку. Кисть ненадолго зависла над ровным рядом карт — Супер Азартный игрок колебалась — а затем медленно опустилась на одну из них. Едва её пальцы коснулись рубашки, она почувствовала нечто вроде лёгкого удара тока. "Что это было?" — нахмурилась Хитаги, медленно потянув карту на себя. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом и перевернуть её. Когда Хитаги увидела изображение на вытянутой ей карте, её глаза расширились от смятения, перерастающего в ужас. Она вытянула туза. Пикового туза. Того самого, которого она пару минут назад точно взяла вместе с кучей других карт. — Как такое возможно?.. — беспомощно пробормотала Хитаги одними губами. Она растерянно подняла глаза на Тау и увидела: та демонически улыбается. — Надо же, я обыграла Супер Азартного игрока! — радостно воскликнула кукла, чуть приподнимая уголки губ в издевательской ухмылке. В этот момент Хитаги ясно осознала: то странное ощущение, которое она испытала, когда брала карту, — не что иное как способ жульничества самопровозглашённого директора. Она не могла объяснить, но точно знала: она сделала верный выбор, но Тау каким-то магическим образом подменила карту прямо у неё в руках. Хитаги затрясло от гнева и чувства бессилия. Она прекрасно понимала, что оспаривать что-то бессмысленно. И всё-таки в её груди закипал гнев, когда она думала о том, что она достала верную карту, а Тау сгубила её удачу. Раздавила, как муравья. "До чего же подлый трюк!" — с отвращением подумала она. Тем временем Тау ликовала. Она радостно смеялась и хлопала в ладоши, нахваливая своё "мастерство". Хитаги не обращала внимания на её празднование победы... ровно до тех пор, пока Тау не подалась вперёд и издевательски протянула: — А теперь, время моей награ-ады, Игрок-сан! Едва заслышав эти слова, Хитаги вздрогнула. На смену раздражению пришёл животный страх, сковывающий движения и заставляющий забыть, как дышать. "Нет... нет-нет-нет!" — в ужасе пронеслось в её голове. Ей хотелось любым способом отсрочить этот роковой момент, но язык прилип к гортани, а в горле пересохло. Она словно разучилась говорить. Единственное, что могла сделать Хитаги, — с трепетом ожидать дальнейших действий Тау. А кукла с удовлетворением наблюдала за реакцией Хитаги. Ей доставляло несравненное удовольствие видеть, как дрожат от страха те, кто прежде не боялся её. Хитаги была как раз из таких людей: в любой ситуации всегда собранная, максимум — лёгкий испуг. Теперь же Супер Азартный игрок была в ужасе, и боялась она не кого иного, как Тау. Тау безжалостно улыбнулась и, подперев лицо руками, певуче начала: — Итак, вот мой вопрос... "Пожалуйста, только не о происходящем вне этой комнаты!" — мысленно взмолилась Хитаги. Она крепко зажмурилась и вся сжалась, словно жертва, над которой палач уже занёс топор. Хитаги морально готовилась к удару. — Кто вы с братом такие? — А? — удивилась Хитаги и подняла глаза на Тау, думая, не ослышалась ли она. Следующей её мыслью было то, что это всё какая-то шутка. Но нет, Тау совершенно серьёзно смотрела на неё, ожидая ответа. Хитаги рассеянно озиралась. Наконец, она растерянно проговорила: — Не знаю, что вы ожидаете услышать, Директор-сан. Вы ведь сами говорили, что наводили справки, и так всё знаете: я Хицугири Хитаги, обычная японская школьница, хорошая в азартных играх, Дэймон... — Ты шутишь? — неожиданно холодно перебила Тау. Хитаги смущённо подняла на неё глаза и встретилась с ледяным испытующим взглядом. Он заставил её окончательно стушеваться. Хитаги совсем не знала, что ей сказать, поэтому просто затихла и опустила голову. Она совершенно не представляла, чего от неё хотят, и могла лишь надеяться, что Тау объяснится. Кукла тяжело вздохнула. Она поднялась на ноги, тем самым встав на стул, а затем легко вскочила на стол. Хитаги вздрогнула и подняла на неё глаза. Тау с тем же холодным выражением стала медленно приближаться к ней. — Да, я действительно навела некоторые справки, — на ходу подтвердила кукла, а затем остановилась прямо напротив Хитаги и продолжила: — Но, говоря, что знаю всё обо всех, я немножко слукавила. На самом деле, о нескольких учениках я добыла чертовски мало сведений. Но вы с братом особенно выделились: про вас нет ничего. Пусто. Словно таких людей вообще не было и не существует, — заключила Тау, пугающе глядя на Хитаги. Та нервно сглотнула, чувствуя, как от пальцев отходит всё тепло. Её охватывал настоящий, пробирающий до костей сильнейший ужас, которого она ещё не испытывала ни разу за пребывание в академии. "Что всё это значит?" — подумала она и задрожала. — Я-я ничего не знаю... — запинаясь, пробормотала Хитаги. Эти слова явно разозлили Тау. Она хищно оскалилась, а затем резко схватила прядь волос из чёлки Хитаги и потянула так, чтобы приподнять голову девушки, и их глаза оказались на одном уровне. Хитаги чуть скрипнула зубами от боли, а затем устремила беспомощный взгляд на Тау, задрожав ещё сильнее и едва сдерживая слёзы. — Не знаешь? Не смеши! — выплюнула Тау, сильнее потянув волосы Хитаги. — Как можно не знать того, кто ты? — Я не... — Из горла Хитаги вырвался хрип. — Не помню... почти ничего о себе... не помню... — Издеваешься? — хмыкнула Тау, приблизив своё лицо к лицу Хитаги. — Н-нет! — вскрикнула та. Её нервы были на пределе. — Я действительно ничего не знаю! Даже если бы я хотела всё рассказать, то не смогла бы! Когда я пытаюсь ухватиться за обрывки воспоминаний, то чувствую адскую головную боль... Я правда не знаю... — с слезами в голосе заключила она. Тау ещё некоторое время испытующе глядела в её напуганное и растерянное лицо. Наконец, она отпустила её волосы и отстранилась. — До чего же ты жалкая! — хмыкнула она, чуть приподняв окрашенный чёрным уголок губ в издевательской ухмылке. Затем она уже нормально самоуверенно улыбнулась и заявила: — Ладно, я ещё найду способ выяснить правду! Что ж, спасибо за интересную игру, — насмешливо заключила она, прежде чем соскочить со стола и раствориться в воздухе. А Хитаги так и осталась сидеть на месте, потерянная и опустошённая, бессмысленно глядя на ворох карт перед собой. "Что значит: не было и не существует? — мысленно спрашивала она себя. — Тогда кто я? Кто этот человек, называющий себя моим братом? И почему мне приходиться выдавать себя за кого-то, кого на самом деле нет?.." Постепенно она пришла к тому, что пыталась убедить себя в том, что Тау лжёт. "Конечно же, лжёт! — уверяла себя Хитаги. — Она наверняка следила за мной через камеры и уже давно догадалась, что у меня амнезия. Вот и решила сыграть на этом, чтобы внести в наши с Деем отношения раздор..." Ей почти удалось внушить себе, что её мысли — правда. Единственный вопрос, который упорно маячил на периферии сознания и не давал ей покоя: "Почему тогда Дэймон никогда не рассказывает ей об их прошлом сам?" Опираясь на стол, Хитаги с трудом поднялась с места и, пошатываясь, побрела было в сторону выхода, подальше от этого проклятого места. Она едва сделала пару шагов, как вдруг почувствовала резкую головную боль, мешающуюся с внезапным ухудшением зрения. "Опять?!" — в ужасе подумала Хитаги. В следующее мгновенье боль усилилась, стала нестерпимее, начала раздирать черепную коробку изнутри. Хитаги резко покинули все силы, и она буквально упала на колени и схватилась за голову, зарываясь пальцами в волосы. От боли хотелось кричать, но она лишь зажмурилась и закусив нижнюю губу, застонала. Вместо реальной картины мира перед ней предстала расплывчатая картина кажущейся знакомой комнаты. Сама она, похоже, глядела на всё, лежа на кровати на боку. Комната ничем не выделялась: светло-синие обои, окно на одной из стен, книжная полка у другой, шкаф в углу, лёгкий беспорядок... И неожиданно чёткая на фоне всего темноволосая девочка-подросток у компьютерного стола, сидящая спиной к Хитаги, — очевидно, хозяйка комнаты. Внезапно девушка заговорила, явно обращаясь к ней, вот только своего имени Хитаги не расслышала. — М-м? — вопросительно протянула она из прошлого, чуть приподнимаясь на локте. — Я тут подумала, — продолжила девушка, — сложно, наверное, когда у тебя столько сестёр, а? Прошлая Хитаги, похоже, вновь опустилась на постель, и безразлично заявила: — Да нет, мы нормально ладим. Разве что Лири... впрочем, не важно, — оборвала она мысль и, перевернувшись на другой бок, отвернулась к стене. Ненадолго повисла тишина, во время которой она старательно изучала выпуклости на обоях. — А ты никогда не хотела, чтобы у тебя был брат? — вдруг задумчиво поинтересовалась собеседница. Удивлённая вопросом, Хитаги из прошлого резко перевернулась обратно и некоторое время поражённо разглядывала собеседницу, так что нынешняя Хитаги также успела её рассмотреть. Перед ней находилась девушка примерно тринадцати лет европейской внешности с довольно крупными чертами лица, выразительными голубовато-серыми глазами, высоким лбом, тёмными, практически чёрными гладкими волосами чуть ниже плеч, одетая в простую свободную футболку и короткие домашние шорты, сидящая с ногами на офисном стуле. Всё это время она вопросительно смотрела на Хитаги, ожидая ответа. Наконец, Хитаги из прошлого негромко рассмеялась. Девушка обиженно поджала губы и спросила: — Что? — Да нет, ничего, — улыбнулась Хитаги (она почувствовала характерное для этого действия ощущение в уголках рта), — просто вопрос показался мне забавным, учитывая, что я не в силах на это как-либо повлиять. Ведь у меня совершенно никаким образом не может быть братьев. В этот момент воспоминание прервалось, и Хитаги резко распахнула глаза. Ошалелым взглядом она осмотрела игровую комнату, старательно пытаясь привести в порядок участившееся дыхание. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, но одно она поняла точно: вопрос, поднятый Тау, должен быть решён как можно раньше.*** Половину того дня Дэймон провёл, как на иголках. По просьбе Хитаги он не выходил из своей комнаты, и всё это время его мучило состояние неопределённости и неизвестности. Конечно же, сестра умолчала, почему ему нельзя уходить, и это лишь усугубило ситуацию. Дэймон инстинктивно чувствовал, что за стенами происходит что-то очень важное и серьёзное, а он не может ни на что повлиять, и это чувство жутко раздражало его до предела натянутые нервы. Воображение рисовало тысячи вариантов развития событий, от самых нелепых до самых опасных, и Дэймон изнывал, не в состоянии проверить правильность хоть одного из них. Супер Мечник пытался отвлечься, читая один из припасённых романов, но буквы упорно не желали складываться в слова, строчки — в осмысленные предложения, и мыслями он постоянно возвращался к таинственному "нечто" за пределами комнаты. Наконец, он оставил эти бесполезные попытки и принялся расхаживать по помещению, заламывая руки. Когда ему надоело и это, он бессильно опустился в кресло, хмуро соображая, что же такого важного ему нельзя знать. Но что бы он ни делал, Дэймон постоянно поглядывал на дверь в ожидании звонка или стука. Хитаги клятвенно пообещала, что обязательно придёт к нему, когда всё закончится. Состояние ожидания было действительно невыносимо: движения будто становились скованнее от него, в груди ныло и тянуло. Наконец, ухо уловило желанный звон. Дэймон торопливо поднялся с места и дрожащими руками открыл. Как и ожидалось, на пороге стола Хитаги. Он пригласил её, и она вошла. Но что-то было с ней не так. Тревога начала грызть Дэймона, когда он заметил её состояние: она была задумчива, мрачна, несловоохотлива и будто... подозрительна. Радость от прихода сестры быстро сменилась плохим предчувствием. — В чём дело, Хина? Что произошло? — встревоженно спросил Дэймон, заботливо положив ей руку на плечо, когда она отказалась присесть. Хитаги посмотрела на него тяжёлым пронизывающим взглядом, от которого у Дэймона по спине пробежали мурашки, и он торопливо отдёрнул руку. Некоторое время она будто оценивающе разглядывала его, подпитывая его чувство тревоги. Наконец, Хитаги заговорила. Её голос звучал тихо и хрипло от долгого молчания. В нём слышались нотки холодной враждебности, ножом резанувшие по сердцу Дэймона. — Кто ты на самом деле, Дей? — прямо спросила она. Дэймон вздрогнул и побледнел. — О-о чём ты, Хина? — заикаясь, прошептал он. — Я говорю: кто ты на самом деле? — ясно повторила Хитаги. Видя его реакцию, она сухо объяснила: — Дело в том, что я только что играла в карты с Тау, и она спрашивала, кто мы такие. Она не смогла найти никакой информации о Хицугири Дэймоне и Хицугири Хитаги. Таких людей просто не существует. — Тау, значит? — хрипло переспросил Дэймон, глядя в сторону. Его кулаки непроизвольно сжались, а зубы скрипнули от закипающего в нём гнева. — Тау, значит... — уже ясно повторил он, практически прошипев это имя. — Так вот откуда у всего ноги растут... — Если бы только Тау... — невесело усмехнулась Хитаги. Дэймон поднял на неё недоумённый взгляд, и она продолжила: — На самом деле, я почти смогла убедить себя, что Тау просто пытается сломить мой дух или что-то подобное, но-о... Но потом я вспомнила сцену из прошлого. В ней я говорю одну интересную вещь. Не знаю, почему я так в этом уверена, но я не сомневаюсь, что это абсолютная правда... — Хитаги горько усмехнулась и ненадолго замолчала. Тишина действовала на Дэймона угнетающе. Нервно сглотнув, он напряжённо поинтересовался у глядящей в пол с грустной улыбкой Хитаги: — И что же ты сказала?.. Хитаги резко повернула к нему голову и взглянула ему в глаза. На её лице было жуткое выражение, от которого Дэймон сильнее поёжился, сдерживая нарастающий страх. А Хитаги гробовым тоном объявила: — У меня нет и совершенно никаким образом не может быть братьев. Дэймон ощутимо вздрогнул, а затем ещё больше побледнел, глядя в пугающе испытующее лицо Хитаги. Он лихорадочно соображал, что ему сказать на это. А она ждала его ответа, жаждала узнать правду. Дэймон молчал. Хитаги начала терять терпение. Она схватила дрожащими руками его плечи и буквально взмолилась: — Скажи мне, кто ты! Почему ты выдавал себя за моего брата, которого у меня точно нет? Зачем обманывал меня? Скажи!!! — в исступлении воскликнула Хитаги, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. Дэймон с болью смотрел в её глаза. Он видел её смятение, её страх, её отчаяние... но не мог дать ей ответа, которого она хотела. "Прости, Хина... Мне нельзя говорить об этом. К тому же, ты всё равно не поверишь, если услышишь правду сейчас..." Дэймон опустил глаза и прошептал: — Прости, не могу... Хитаги несколько секунд смотрела ему в лицо, словно надеясь, что он передумает или она сможет увидеть ответ в его глазах. Наконец, она разжала пальцы и бессильно опустила руки. Дэймон виновато смотрел в пол. Некоторое время они просто стояли молча друг напротив друга. Наконец, Хитаги нарушила тишину, грустно усмехнувшись. — А я-то доверяла тебе... — с болью произнесла она. — Похоже, напрасно. Очень жаль. Мне так хотелось верить, что я тут не одна, что у меня есть близкий человек, на которого всегда можно положиться... С её губ вновь сорвалась горькая усмешка. Дэймон поднял на неё полные страдания глаза, и их взгляды — виноватый и разочарованный — встретились. Хитаги печально улыбнулась. Затем она развернулась и направилась к выходу. Уже у двери она, не поворачивая головы, болезненно произнесла: — Прощай, Дей. Играть в семью было весело, но я не смогу говорить с тобой до тех пор, пока ты не скажешь мне правду. Хитаги тихо открыла дверь, вышла и мягко закрыла за собой. Послышался щелчок автоматического замка. Дэймон некоторое время задумчиво смотрел на дверь. Наконец, он медленно опустился на кровать и устремил взгляд в пол. Затем он закрыл лицо рукой и полным боли голосом полувопросительно-полуутвердительно произнёс: — Ты ведь знала, что так будет... Роза? Он горько усмехнулся. Его плечи вздрогнули. В тишине комнаты отчётливо прозвучал всхлип.