XVII: Regret (1/1)

Если всё, что было до этого, можно назвать напряжением — то теперь это был взрыв ядерной боеголовки. Множество эмоций: возмущение, страх, изумление, ужас — это и многое другое ворвалось в зал суда подобно урагану. Акихико даже пришёл в себя и выпрямился, отчего Джен чуть не грохнулась с постамента. — Что?.. — неверяще пробормотал Акечи, уставившись на Актёра. — Моришиге-сан, я не ослышался?.. — несмотря на все попытки держать лицо, принц-детектив выглядел, как пропустивший чувствительный удар боксёр: то же изумление, боль, которая медленно осознаётся… Хитаги нахмурилась и сложила руки на груди. Склонила голову набок, смотря то на Акечи, то на Моришиге. Эрика моргнула. — Моришиге-сан, если это так, вы должны прямо сейчас предоставить доказательства виновности Акечи-куна, а то иначе… — она провела большим пальцем по шее. — Я ещё больше уверюсь, что эта жалкая попытка ?продать? своего босса, не что иное, как… — Верно-верно говорите, Фурудо-сан! — раздался звенящий голос Мами — как раз между принцем-детективом и Актёром. — А то знаем таких. Как прижмут к ногтю, так сразу поют о своей невиновности! Минато прикрыл глаза. — Если вы не ?преступник?, как вы говорите, то кто? Вы могли не подсыпа… — Легко вам говорить, Арисато-сан! Вы не находились с этим психопатом в одной комнате под угрозой смерти! Мами сглотнула и сделала шаг назад. Кишинума ахнул. — Подожди, Моришиге! Что-что? Легавый — психопат?! На лице Акечи появилось что-то решительное и мрачное. — Вот как вы решили оправдать моё доверие к вам, Моришиге-сан? — он горько усмехнулся. — Польщён вашим предательством в последний момент, польщён. — Предательством?! — Моришиге хлопнул ладонями по кафедре. — Я спасал свою жизнь! — Так, подождите, брейк! — Марти поднял руки. — Кто, что, как? — он прищурил глаза. — Приговорить Блина мы всегда успеем. Но для начала выслушаем обоих, а то вы не менее подозрительны, мистер экс-секретарь Моришиге. Ренко кивнула и поправила шляпку. — Верно. Пусть сначала скажет один, потом скажет другой. Вас устроит такая форма? Акечи хмыкнул. Физик покосилась на него. — Что-то вы не сильно пытаетесь оправдаться, Акечи-сан. — А какой смысл? — принц-детектив поморщился. — Всё и так уже ясно. И если я сейчас начну оправдываться… — он сжал кулак. — Все мои оправдания сыграют против меня. Я вам только скажу, господа… — Акечи по-змеиному прищурил глаза и обвёл всех взглядом. — Пусть победит истина. — У меня вопрос к Тау-сан, если позволите, — Марибель держала руку. Дождавшись кивка, посмотрела на куклу. — Тау-сан, если преступник, как в нашем случае, использовал… подневольного человека, чтобы убить, — Мечтательница помассировала виски, — кто технически будет признан виновным? Тау, до того с интересом наблюдавшая за судом из положения лёжа на животе, подскочила. — Нет, ну это уже наглость просто! — почему-то, несмотря на возмущённый тон, Тау выглядела… донельзя довольной и счастливой. — Сколько ни работаю — но таких безалаберных учеников встречаю впервые! Так! Слушайте! — она хлопнула в ладоши. — Мы уже договорились, да, что мне нужен настоящий преступник. Вот его и найдите! — А вы сами-то его знаете? — хмыкнул Марти. За что удостоился внимания куклы. Та захихикала. Её хихиканье… оно напоминало очень злобное хихиканье маленькой девочки, которая сделала какую-то пакость, а родители её не поймали. Что в сочетании с атмосферой, на самом деле, смотрелось вдвойне жутко. — Я даже вам больше скажу. Я его знаю, я его понимаю, и я могу объяснить его поведение от и до. Хе-хе… — снова хихиканье. Тау ткнула пальчиком в Акечи. — И если наш злобный-злобный психопат, в миру известный как супер поеда… Дегустатор, да, Дегустатор блинчиков, действительно заставил Актёра-сана подсыпать яд, то, я приму его как мастермайнда в этом невероятном жарком деле. — Кукла нахмурилась. — А вы не такие бесполезные, как те, кто обычно. Там вся движуха начиналась не сразу. А вы прямо… отожгли! — она подняла кулачок. — Так держать! Радуйте вашего директора больше! Заставьте её бедное сердечко стучать от восторга и азарта! Акечи помассировал переносицу. Вздохнул. — Благодарим за ваше высокое мнение о нас и наших способностях, Директор-сан. Сарказм в его голосе не заметил бы только ленивый. Размял шею. — В общем, господа. Слово предоставляется моему бывшему секретарю, Моришиге-сану. Что ж, Моришиге-сан, ответьте нам, как именно я, Акечи Горо, заставил вас убить Урсулу Октавиан-сан. — Акечи-сан, а вы не боитесь, что можете умереть? — дёрнулся глаз у Дэймона. — Если вы на самом деле сделали это… Акечи только загадочно промолчал и прикрыл глаза. Общий фокус внимания снова сместился на Актёра. Он же зло сверлил своего бывшего босса взглядом. — Вы хотите правду, да? Правду? — Не тяните время, Моришиге-сан, — сквозь зубы процедила Эрика. Моришиге снова сглотнул. Выдохнул. — Тогда слушайте. План с отравлением рулеткой принадлежит Акечи-са… этому ублюдку, — Моришиге сжал кулаки. — Это было где-то после вашего допроса, Хицугири Хитаги-сан. Когда мы сидели вдвоём, наедине… — Моришиге смолк. — Вы ведь помните, Хицугири-сан, Карасу-сан, — вы ведь помните, что было на его диске?! Акира, не сводя взгляда с Акечи, медленно кивнул. Его рука лежала на бедре алой Кёко, и Бариста прижал девушку к себе. Судя по всему, это произошло как-то самом собой, и теперь Кёко, смущённая, даже дышала как-то через раз. — Ма-а… — протянул Акечи, смотря на ноутбук. — Знаете, Моришиге-сан, я тут подумал… — он зловеще улыбнулся и скрестил пальцы. — А что вы скажите, Моришиге-сан, если мы немного… поиграем по правилам нашего директора? — Что?! — Моришиге, сидя в кресле-качалке, так и поперхнулся воздухом. Принц-детектив медленно поднялся с места. — Моришиге-сан. Будем откровенны: мы заперты. Мы заперты в этом пространстве… — он обвёл комнату ладонью. — Без всякой надежды на дальнейшее существование. Зоны для исследования давно закончились. Всё, что могли, мы уже сделали для комфортной жизни. — На… на что вы намекаете?! Акечи подошёл к нему. Наклонился. — Как вы смотрите на то, Моришиге-сан… — он перешёл на интимный шёпот. — Чтобы немного освежить обстановку и убить кого-нибудь? — Ублюдок! — кулак Боксёра со свистом воткнулся в его кафедру. Раздался жуткий треск. Жалобно скрипнув, постамент Акихико… едва-едва, на каких-то соплях, удержался и не развалился. Но треснул прямо по центру… — Боксёр-сан, прекратите портить мебель! — посреди всего раздался крик Тау. — Вы прерываете мне просмотр сериала! Между делом, история Моришиге подняла новую бурю в зале суда. Если до этого слова Актёра воспринимались с долей скепсиса, то теперь градус ненависти к Акечи взлетел до новых отметок термометра. Кишинума, Акихико, Марти, Марибель, Ренко… — Так, так! — вскинулась Тау. — Попрошу! До конца голосования и суда — никаких действий против подозреваемого! Потому что ученики начали сходить со своих кафедр и окружать… а, вот, вернулись по своим местам. Акечи выглядел бледным, на его лицо так и застыло… изумление. Он помотал головой, но снова промолчал. Хитаги, хмурясь, смотрела то на Актёра, то на принца-детектива. Эрика тоже была очень мрачной и задумчивой. Наконец она подняла руку. — Если позволите, Моришиге-сан. Актёр, весь вспотевший, тяжело дышащий… по степени усталости он чем-то отдалённо напоминал Боксёра. А тот же напротив — словно бы собрался, пришёл в себя и теперь едва-едва сдерживался, чтобы не спрыгнуть с постамента, сократить дистанцию с Акечи и… впрочем, рядом с Боксёром по-прежнему стояла рядом Дженнифер. Только вот она тоже была злой, красной и хотела возмездия. Моришиге вздрогнул, перевёл замыленный взгляд на Детектива и кивнул. — Да, Фурудо-сан? Эрика подложила кулак под щёку. — Меня в этой ситуации напрягает одно. Больно вы легко согласились на предложение нашего преступного Дегустатора-куна. Звучит… — её глаза прищурились, — a bit farfetched, Morishige-san. У Марти дёрнулся глаз. — А вот я не согласен, мисс Фурудо. Этот Блин, знаете ли… — он криво улыбнулся и отвёл взгляд в сторону. — Тот ещё son of a bitch. Да, мистер Акечи? — Подтверждаю! Подтверждаю! — вскинулась со своего места Мами. — Этот человек… во время моего допроса, он… он силой выбил из меня признание! Новая волна ахов и ненависти прокатилась по зале. Акечи положил руку на лицо. Вздохнул. — Ками-сама, какой фарс… — пробормотал он. Убрал руку от лица. — Что ещё вы хотите сказать, Моришиге-сан? Актёр снова зло покосился на принца-детектива. — Именно он, как я уже говорил, предложил этот план с рулеткой, стрихнином и всем остальным! — Вы… вы в своём уме, Акечи-сан?! Рука его стальной хваткой легла на шею Моришиге. — Слушайте сюда, Моришиге-сан… — его ало-карие глаза горели огнём злобы, безумия и превосходства. — Или вы делаете так, как я хочу, или умрёте. Прямо здесь и сейчас. Мне хватит ума соорганизовать всё так, чтобы ваш труп нашли не сразу и у меня появилось кое-какое алиби. Но перед этим… — его губы изогнулись в улыбке. — Вы будете страдать. Очень, очень, очень больно. Хватка ослабла. Акечи подошёл к своему столу, стоя спиной. — Вы знаете, что делать. В медпункте лежит стрихнин, мне нужно, чтобы он оказался в кофейнике. Как вы это сделаете — меня не волнует. — Он обернулся. — Вы меня хорошо поняли, Моришиге-сан? — И какого чёрта ты тогда молчал, Моришиге?! — яростно вскинулся Хулиган. — Да тебе было достаточно всего лишь намекнуть, да… да что угодно сделать, мы бы этого легавого скрутили в два счёта! Моришиге сглотнул и склонил голову. — Я понимаю. Но я боялся. Я боялся, понимаете?! — Трус, — прикрыл глаза Дэймон. — Позорный трус. — Да вы бы мне не поверили, если бы я это кому-то сказал!.. Марти поморщился. — Я бы поверил, допустим. А вот про остальных… — он окинул взглядом толпу. — Предположим, они и правда были бы на стороне Блина. — Подождите-подождите, Моришиге-сан, — снова подняла руку Эрика. — Если я всё правильно поняла с ваших слов… — она чуть подалась вперёд. — То история с петлями, история с медпунктом и всё остальное… должна была произойти… где-то между допросом Хицугири Хитаги-сан и непосредственно ужином. Ну, не считая самого отравления. Я вас правильно понимаю? Моришиге кивнул. Акечи поднял руку. — Возражение, Моришиге-сан. Когда вы бы успели это сделать? — Акечи усмехнулся. — Вы ведь всё это время оставались со мной… — Что, Блин, задница подгорела, начал шевелиться? — хмыкнул Барабанщик. Акечи поморщился. — Мистер Флай, а вам не знакомо понятие презумпции невиновности? — А тебе не знакомо понятие ?жди своей очереди?? — Марти оскалился. — И не забудь: я же настоящий англичанин, а у нас прецендентное право. И с тобой уже был прецедент! — Хватит, — помотал головой Минато. — Мы выслушаем вас, Акечи-сан, после того, как ваш секретарь… — Бывший секретарь, Арисато-сан, — встрял принц-детектив. — Бывший секретарь скажет всё, что хотел сказать. Итак, вы утверждаете, что сделали это после того, как Хицугири Хитаги-сан была допрошена, верно? — Да, — ответил Актёр, сняв очки. Он снова протёр стёклышки. Азартный игрок подняла руку. — Тогда когда именно после моего допроса, Моришиге-сан, вы это сделали? — Хитаги очень внимательно посмотрела на Моришиге. Сложила пальцы вместе. Похлопала их друг о друга. — А то мне очень интересно… Кишинума нахмурился. — И правда. Я не помню, чтобы я видел тебя, Моришиге, возле медпункта. Или когда ты направлялся в медпункт, — он почесал затылок. — Я, может, не был одним из первых… Мами нахмурилась. — Я тоже не помню, чтобы видела там Моришиге-сана. Джен кивнула. — И я не видела. Акихико шумно выдохнул. — И я, — хрипло произнёс Боксёр. — Я… видела, — раздался тихий голос Кёко. Она всё ещё так же стояла подле Акиры, красная… но сейчас в её красных глазах было что-то жутковатое, когда она посмотрела на Моришиге. —…вы были в лингафонном классе, я видела вас входящим туда. Вы были там после Джокера. Моришиге замер на месте. — Что?.. — Что?.. — Акира моргнул и посмотрел на девушку рядом с ним. — Кёко, как ты… Та отвела взгляд в сторону. — Я следила за тобой. Повисла неудобная тишина в зале суда. Марти присвистнул. — Ай да сталкерша!.. — он зааплодировал. — Мистер Карасу, мой совет: не злите вашу знакомую, а то в один день рискуете не проснуться. — Почему?.. — ошарашенно уставился на него Бариста. Барабанщик хмыкнул. — Поверь моему опыту, японки — горячие ревнивые штучки! — поднял палец вверх. Кёко пискнула, натянула шляпку на глаза и спряталась за спиной Акиры. Эрика вздохнула, затем покосилась на Актёра. — Возвращаясь к вам, Моришиге-сан. Вы всё-таки были в лингафонном классе. И если мне не изменяет моя память… — она повернула голову на Бариста. — Вы были самым первым, кто посмотрел диск, верно? Акира покачал головой. — Не совсем так. Акечи-сан посмотрел свой диск первым на своём компьютере. — Но в лингафонный класс вы попали первым, верно? — Вероятно. Эрика покивала. — Благодарю за сотрудничество со следствием! — она снова перевела взгляд на Моришиге. — Вы не можете утверждать, что вы уж настолько невинны, как хотите казаться. У вас был мотив, вы его посмотрели… и поскольку никто больше не видел вас возле медпункта… — Да, я посмотрел свой мотив. Да, да! — Актёр затравленно огляделся по сторонам. — Но я бы никогда, никогда, никогда не… — Моришиге-сан, а у меня тогда один вопрос. Маленький вопросик буквально. Актёр дёрнулся и повернулся на голос. Говорила донельзя улыбчивая Азартный игрок. Она скрестила пальцы, склонила голову набок и прикрыла глаза. — Чем вы занимались в те пятьдесят минут, когда мы с Акечи-саном играли в крестики-нолики? И зачем вам потребовалось пересматривать мотив в присутствии меня и Акечи-сана? Моришиге замер как вкопанный. Его рот медленно открылся. — Я… я… Хитаги приоткрыла свои голубые глаза. По-змеиному прищурила и улыбнулась широко-широко, обнажив зубы. — Потому что сейчас, на голубом глазу, вы врёте, пытаясь выгородить себя и оболгать Акечи-сана, который никакую Урсулу вам не приказывал убивать. Актёр, весь бледный, забыл как дышать. Акечи покосился на Хитаги. — Хицугири-сан, вы поторопили события, я собирался сделать ровно то же самое. Та хихикнула. — Ну, тогда я просто немного облегчила вам задачу, верно? — Что это значит? — раздался холодный голос Минато. Хитаги перевела на него взгляд. — О! Да всё очень просто, Арисато-сан! Вы же помните талант Моришиге-сана? — она приложила руку к подбородку. — Как же там было… ?Супер Актёр?, да? — Это голословное обвинение! — подорвался Моришиге. — На пустом месте, без оснований… — Уж не будете ли вы утверждать, Моришиге-сан… — голос Аззартного игрока перешёл на интимный шёпот. — Что я и Акечи-сан, два злобных психопата, сговорились вместе и заставили вас, несчастного супер Актёра, убить Урсулу-чан? — она поцокала языком и покачала головой. — Это была бы вселенская трагедия, не находите, Акечи-сан? Акечи резко расхохотался. Он приложил руку к лицу, не сдерживая смех. — Не хотел бы я стать вашим противником… — сквозь хохот проговорил он, — Хитаги-сан. — Я ещё отыграюсь за крестики-нолики! — надулась Хитаги. Смех принца-детектива резко оборвался. Невольно он сглотнул. — Как-нибудь в другой раз, Хитаги-сан. — Так, Легавый, Шулер, что это значит? — недоумённо покосился на них Кишинума. — Что за крестики-нолики? Какое это имеет отношение к Моришиге? — А такое, Кишинума-сан… — Ренко сжала кулаки. — Что Моришиге-сан внаглую врёт сейчас, спасая свою шкуру. — Она подняла взгляд. — А я помню ваши руки, Моришиге-сан. — Р-руки? — его голова дёрнулась в сторону Физика. Ренко набрала полную грудь воздуха. Приподняла поля шляпы. — Когда Акечи-сан, тогда, в медпункте, сказал, что поставил ещё одну ловушку на преступника… ваши руки задрожали. Всё это время, всю совместную жизнь, всё расследование, сколько я вас помню — они не дрожали. А когда Акечи-сан сказал, что было что-то, чего вы не знаете… — она подняла сжатый кулак. — Ваши руки задрожали. Это длилось недолго — буквально секунд пять. Но я запомнила. Моришиге замер. Его сердце, которое билось, билось, билось… всё напряжение, до того едва сдерживаемое маской — маской натянутой поверх лица монстра — вырвалось наружу. Его лучшая игра. Его лучшая роль. Его последний спектакль. Его последняя линия обороны. Один, два, три, четыре голодных и алчущих возмездия взгляда встретились на нём. Фурудо Эрика — безжалостная, логичная, последовательная, точно ищейка, которая, почуяв запах крови, никогда не остановится, пока не загонит свою дичь и не растерзает её. Марти Флай — весёлый шут с мрачным чувством юмора, холодным умом и проницательным сердцем. Хотя Моришиге и удалось ввести его в заблуждение… сейчас в его взгляде был отчётливо виден ни капли не весёлый приговор. Акечи Горо — его бывший босс и начальник. Вещь в себе, которая едва ли допускает людей до своего сердца и настоящих мыслей. Он… догадывался, да? Вот уж кто актёр так актёр: столь ловко водить за нос всех вокруг, убеждая в своей почти незапятнанной невинности… И, наконец, Хицугири Хитаги — ещё один безжалостный шут в их компании. Но если Марти имел хоть какое-то чувство такта и меры — в нём было хоть что-то человеческое, то Хитаги… какое-то неуловимое сходство имелось между ней и Директором академии. Эта любовь к мрачному и даже садисткому юмору, эта тяга устраивать шоу и противостояние по поводу и без… И её глаза. Её голубые глаза. Эта ангельская внешность. Но всё это — обман. Ибо за ней стоит сам Дьявол. Сам Яма, готовый взвесить грехи и вину, сам Эмма, готовый сожрать души тех, кому не повезло. Четыре разных взгляда — и все на него и для него. Четыре судьи, что почти вынесли ему приговор. И тринадцать присяжных — включая его, ирония, — которым предстояло здесь и сейчас сделать выбор. Выбор, который… — Фурудо-сан, — Акечи перевёл взгляд на Эрику. — Если позволите… Детектив фыркнула. — Что ж, я думаю, вы заслужили право самолично покарать предателя. Я разрешаю. Хитаги кивнула. — Сделай своё пафосное дело, Блинчик! У Акечи дёрнулась бровь. — Благодарю за напутствие, Хитаги-сан, — он перевёл взгляд на Марти. Тот положил руки в карманы. — Burn the witch. Минато поднял руку. — Господа детективы, не поясните, что это сейчас было? Акечи улыбнулся. И от его улыбки хотелось поёжиться. — Всего лишь навсего решали, кто будет проводить coup de grace, Арисато-сан. Он стянул перчатку с левой руки. Затем ловким движением швырнул её в лицо Актёра. Тот вздрогнул и недоумённо покосился на прилетевшую перчатку. — Моришиге-сан, прошу вас подготовиться, ибо сейчас я расскажу про вас всё. Вернее про то, как вы убили Урсулу-сан. Итак! Акечи переменился. На его лице появились азарт, лёгкое безумие, даже весёлость… ловким движением он повернулся к Моришиге и положил правую руку без перчатки на лицо — точно также, как когда-то он сделал перед Хицугири Хитаги. Невольно все окружающие, включая самого Моришиге, затаили дыхание — происходило что-то совсем из ряда вон выходящее. Принц-детектив, вероятно, решил наконец-то показать, почему его звали именно так, а не иначе. Акечи оскалился. — Итак, убийство произошло на почве мотива, который любезно предоставила нам Директор-сан, — элегантный кивок в сторону Тау. Та всхлипнула и пустила слезу. — Моя гордость! — выхватила платочек и начала им протирать глаза. — Всё началось тогда, когда… — Акечи смолк. — Наш Экс-кун воспользовался моментом, когда я и Хицугири-сан играли в крестики-нолики до пяти побед. Вероятно, он вернулся в свою комнату в тот момент, наш Экс. Дверь раскрывается со скрипом — привычная комната, которая за четыре дня успела тебе осточертеть. И небольшая коробка, перевязанная ленточкой, точно подарок… — Он не смог удержать любопытства, наш Экс. Он направился в лингафонный класс — наш преступник не хотел делиться чем-то настолько личным, как мотив, с остальными. Лингафонный класс встречает тебя пылью и запахом пластика. Ты косишься на осколки, во множестве рассыпанные на полу. Неужели кто-то здесь был… Акечи перевёл дыхание. — Наш Экс посмотрел видео и ужаснулся тому, что ему показали. Он не стал повторять ошибок нашего недалёкого Карасу-сана, который остановился на полпути, и вместо того решил, что лучший выход — убийство! — Акечи-сан! — возмутился Акира. — Вы перевираете! — А ну цыц! — поднесла палец к губам Хитаги. Её слегка потряхивало. — Вон, тут Блинчик развлекается! Не прерывайте! Акечи отвесил театральный поклон Азартному игроку. — План созрел мгновенно, но был слегка стихийным — ворваться в медпункт, раздобыть стрихнин, а потом подсыпать его в чайник. Но перед этим наш Экс-кун вошёл в магазин, где раздобыл капсулу, которую он планировал использовать под яд… Твоё дыхание сбивается, а по лбу течёт пот. Проклятый автомат сожрал уже одиннадцатую монету вхолостую. — Да уже выдай хоть что-нибудь, чёрт тебя побери! — ты со всего размаха впечатываешь ладонью по автомату. Внезапно тот пищит и выбрасывает тебе капсулу. Дрожащими руками ты открываешь её содержимое. Жевательная резинка — ну и пусть, главное… — Следующей остановкой был медпункт, где Экс-кун пересыпал стрихнин в капсулу, её забил чем-то безобидным, а также переустановил волос — зная, зная, что я подготовил этот трюк как раз на случай особо умных, как он. Проклятый волос ни в какую не хочет засовываться обратно, но ты наконец-то его запихиваешь под дверь и закрываешь медпункт. Чёртов Дегустатор в жизни не догадается, что произошло! — Следующей остановкой нашего преступника, я так подозреваю, была кухня… Амели-сан, вам есть что добавить? Акечи перевёл взгляд на Метательницу ножей. Та кивнула. — Я выходила с кухни, да. Я искала сестру. — Très bien! — фыркнул Акечи. — И именно в этот период наш Экс-кун умудрился пробраться на кухню — он решил поместить лёд в петли, чтобы заклинить дверь! Лёд так и норовит выскользнуть из твоих рук. Он обжигает. Обжигает… Но гораздо больше жжёт капсула в кармане. Она словно бы невидимый дьяволёнок, так и шепчет, так и шепчет… Наконец, лёд оказывается в петлях. Торопливо оглядевшись, ты удаляешься с кухни. — Потом преступник вернулся в допросную и как ни в чём не бывало посмотрел видео при мне — это должно было усыпить мои подозрения и сделать его невидимым на время расследования и суда. Акечи выдохнул и набрал воздуха в грудь. — Следующая остановка в этом деле — роковой ужин. После того, как дверь была выбита, преступник долгое время не мог решиться на дело. Ему нужен был повод — хоть самый маленький повод попасть на кухню… — Акечи смолк и опустил взгляд. — И такой повод дал ему я. — ***-сан, не сходите ли на кухню? Наберёте мне термос, а? Эти слова, которых ты ждал — ты едва сдерживаешься, чтобы не закричать от восторга, но твой талант… скорее, твой опыт — на твоём лице и теле адреналин никак не сказывается. — Конечно, Акечи-сан, сейчас-сейчас! — Наш Экс-кун удачно пробрался на кухню, где выбрал кофейник с отбитым носиком, уже почти готовый к использованию, и всыпал в него стрихнин. Капсулу он вымыл и выкинул в мусорку. Руки дрожат — чёртовы руки так и дрожат, когда ты вспыпаешь яд в кофе. Чёрт, самому бы не вдохнуть его частицы. Судорожно перемешиваешь кофе какой-то ложкой, потом моешь и ложку, и капсулу — последнюю, после недолгих раздумий, ты выбрасываешь в мусорку. Взяв в руки термос и выдохнув, ты успокаиваешь дрожь в руках и идёшь наружу. — Остальное в этом деле было всего лишь случаем. Урсула-сан, наша Супер Горничная, сама того не подозревая, добровольно выпила свой яд. Когда Горничная сказала ?Горько!?, ты снова сдерживаешься, чтобы не выдать себя хоть какой-то реакцией. Да, да, есть! Ну что ж, назад пути больше нет, да? — И в дальнейшем преступник просто притворялся ни в чём не виноватым — ну разумеется, плёвое дело для человека вашего таланта. Не так ли, Моришиге-сан? Акечи приложил руку без перчатки ребром к груди, а другую наставил прямо на Моришиге. — И потому что мой единственный интерес здесь — стоять на страже истины, я объявляю: убийца в этом деле — Моришиге Сакутаро, супер Актёр! —…Fuck… — донеслось короткое резюме из губ Марти. Впрочем, остальные ученики были не меньше поражены… представлением… да, представлением. Тау зевнула, потянулась, а потом подскочила на ноги. — Ну, думаю, вы закончили, да? — Нет, не закончили, мы... — начал было Актёр. Кукла заткнула уши. — Ничего не знаю, ничего не слышу, время голосования! Перед учениками прямо из кафедр выступило небольшое табло — оно чем-то напоминало экран игрального автомата. На экране зажглась цветная надпись: ?Выбери своего преступника!?. Управление было сенсорное. Сами ученики представляли собой карикатурно нарисованную версию себя — притом среди списка была даже Урсула, чьё изображение было в серых тонах. Один за другим ученики осваивались с прибором и выбирали преступника — даже Мами, которая меньше других ориентировалась в технике, смогла кое-как разобраться. А за место Акихико пришлось отдуваться Джен — дрожащая рука Боксёра никак не могла попасть по кнопкам. Наконец, выбор был сделан. На экране загорелась новая надпись. Внимание! Проводится подсчёт голосов! Ожидайте результат и молитесь! Табло начало на самом деле крутиться — крутиться как в слотах. И снова напряжение нарастало, по мере того как вращение то замедлялось, то убыстрялось… Мами сглотнула и сложила руки вместе, молясь. Наконец, слоты остановились. И разумеется… на изображении Моришиге Сакутаро. Вдруг экран замерцал всеми всеми красками, а в нём, как в реальных игральных автоматах, посыпались монетки, вместе с надписью… Вы угадали! Взгляды всех учеников один за другим сошлись на бледном Моришиге, который замер, точно бы статуя, уставившись в свой экран. Впрочем, Кишинума был не менее поражён и растерян. Он рассеяно смотрел на Актёра, а в его глазах был один вопрос… Тау хлопнула в ладоши. — И вы угадали! Моришиге Сакутаро, Супер Актёр, на самом деле сам задумал и осуществил это невероятно дерзкое преступление! — кукла замерла и задумалась. — Да, я давно не припомню таких дерзких отравлений. В любом случае! — она радушно улыбнулась и развела руки в стороны. — Большинством голосов вы выбрали правильного преступника, поздравляю! — Она посмотрела на Хулигана. — А вот вам стоило бы прислушаться к мнению тех, кто умнее вас, Хулиган-сан! В следующий раз ваша нерешительность и недалёкость может сыграть против вас! — Заткнись! — кулак Кишинумы со всего размаху впечатался в кафедру и оставил вмятину. — Моришиге, это ведь не правда, да, ты ведь… Моришиге поднял взгляд. Горько рассмеялся. — Ты ведь знаешь, ради кого я это сделал, Киши. Или… — он медленно стянул очки с носа. — Или в твоём видео не было твоей принцессы? Глаза Хулигана расширились. — Но… но… Актёр покосился на Акечи. — Я хочу, чтобы вы знали напоследок, Акечи-сан. Акечи приподнял бровь. — Я презираю вас. И уважаю. И мне было приятно работать под вашим началом. — Он медленно поклонился. — Но такова жизнь. — Моришиге-сан! — Хитаги встала на цыпочки. — Что это за принцесса, из-за которой… Актёр посмотрел на Хитаги. Поджал губы, а затем… Перед Тау появилась большая красная кнопка, а в её руках — молоточек, навроде судейского. — Кхем! — она прочистила горло. — И именем великой меня, я объявляю время казни! — Тау со всего размаху вмазала молотком по кнопке. Лес на стене, который до этого был всего лишь декорацией, пришёл в движение. Он ожил, ветви его зашевелились, расступаясь и открывая вид на европейское кладбище посреди деревьев. И не успел Моришиге или все остальные даже удивиться, как прямо на изображении появилась цепь — которая вышла за пределы, обмоталась змеёй вокруг Актёра и утащила его внутрь. Быть или не быть (Phantom edition) (Nightcore — The Phantom of the Opera METAL VERSION) Ряды могил, серая земля и скрюченные деревья, на которых в достатке сидело вороньё. И небо, чёрное-чёрное беззвёздное небо, мёртвое и насквозь фальшивое… точно бы плохая декорация. Моришиге стоял перед свежевырытой могилой, держа в руках человеческий череп. На могильной плите же красовалось…

Morishige Sakutaro Актёр сам не успел понять когда, но его даже переодели: чёрный камзол, шляпа… всего лишь одного взгляда хватило, чтобы понять, что он… Гамлет. Типичный Гамлет — каким его так часто изображают театры по всему миру. Включая их, школьный, в котором Моришиге не раз и не два играл эту роль. Судя по всему, он должен был зачитать монолог про ?Быть или не быть?. Вот только сама сцена была перепутана: череп намекает на Йорика и диалог с Горацием, а это… Впрочем, что бы там ни хотел Моришиге сделать, он не мог. К его телу тянулось множество белых нитей — тонких, но когда он попытался дёрнуться и вырваться — они больно впились в кожу. Он потерял власть над собой и своим телом — чем не ирония для того, кто всю жизнь тренировал и развивал эту самую власть каждодневным трудом? Где-то вдалеке виднелось здание, слегка выделяющееся из общего пейзажа. Оно чем-то напоминало школу — старую, покосившуюся школу, которой место в дешёвых фильмах ужасов. Но… Она донельзя напоминало то, что было в том видео. Видео, в котором Маю, его воробушек… Моришиге чувствовал опасность. Опасность просто физически была разлита на этом кладбище. Но эта школа… глядя на неё, хотелось закричать от ужаса — и он не мог. Даже его рот ему не подчинялся. Нити дёрнулись. Тело его, подобно марионетке, развернулось спиной к могиле. Подняло череп — который, точно бы скалясь, смотрел пустыми глазницами на Актёра. Его рот раскрылся. Быть или не быть, вот в чем вопрос. Голос Моришиге звучал громко и возвышенно — точно бы его высокомерие смеялось над смертью, опасностью, кладбищем и могилой. Вороньё, до того мирно сидевшее на деревьях, сверкая своими глазами-пуговками, заволновалось. Достойно ль Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Нити впивались — больно, но не до крови. Мучали — но не смертельно. А Актёр, почувствовав знакомую колею, привычную роль, уже и без помощи кукольных нитей сам отдался игре. Его лицо, его эмоции, его игра… Всё было на высшем уровне. Вороньё стаей взвилось вверх и начало кружиться над его одинокой фигурой, мелькая тенями в ночном небе. И только луна — та зловещая луна светила и била своим сероватым лучом на кладбище. Точно бы… прожектор? Тогда это… сцена? Умереть. Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Это ли не цель Желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ. Первый ворон спикировал с высоты и сел на плечо к Моришиге. Чёрный, гладкий, с умными глазами… Его тяжесть заставила нити впиться сильнее… Но в этот момент ворон клюнул Актёра в ключицу… и вырвал кусок мяса. Когти ворона до боли, до крови вонзились в кожу. Хотелось закричать — это было невыносимо, плечо горело… но нити — нити не дали прервать игру. А значит… Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят? Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет Несчастьям нашим жизнь на столько лет. Вороньё уже целой стаей облепило Моришиге — они клевали, рвали когтями, точно бы слегка играясь, и жрали его мясо, его внутренности… кровь била ручьём, а всё тело превратилось в один бьющийся комок боли. Но даже будучи разрываемым, пожираемым, терзаемым, Моришиге не мог остановить монолог. А то кто снес бы униженья века, Неправду угнетателей, вельмож Заносчивость, отринутое чувство, Нескорый суд и более всего Насмешки недостойных над достойным, Когда так просто сводит все концы Удар кинжала! Одежда Моришиге, его костюм Гамлета, медленно превращалась в кучу лохмотий. Его тело — в обглоданный истёрзанный до кости скелет. Один из воронов уселся Моришиге прямо на макушку. Прицелился клювом к глазу… Раздался гулкий звук рвущейся плоти. В груди Моришиге родился уже не крик — вопль, вопль невыносимой боли… Но спектакль продолжался несмотря ни на что. Кто бы согласился, Кряхтя, под ношей жизненной плестись, Когда бы неизвестность после смерти, Боязнь страны, откуда ни один Не возвращался, не склоняла воли Мириться лучше со знакомым злом, Чем бегством к незнакомому стремиться! Язык, щёки, горло, ливер, печень, мясо, жир — вороны с удовольствием пожирали такого вкусного и сочного Моришиге. Для них он был точно бы накрытый шведский стол. Неведомо почему, неведомо как, неведомо каким чёрным колдовством, но Моришиге продолжал свой монолог. Даже будучи съеденным больше чем на половину — он всё также сжимал череп, над макушкой которого светила луна, держал руку… И его голос… который не терял силы… Так всех нас в трусов превращает мысль, И вянет, как цветок, решимость наша В бесплодье умственного тупика, Так погибают замыслы с размахом, В начале обещавшие успех, От долгих отлагательств. Но довольно! От Моришиге остался голый скелет. Скелет, держащий череп. Вороны чёрной тенью взвились в небеса, оглушительно каркая. Рука скелета безвольно опала, выронив череп. О Маю-сан! О радость! Помяни Мои грехи в своих молитвах… То, что когда-то было Актёром, начало заваливаться в могилу. Воробей. Его скелет исчез в глубинах могилы. Повисла тишина. Где-то из-за края горизонта появилось что-то красное. Оно приближалось, приближалось… и вот, натуральным образом выехал занавес — багряная бархатная ткань, которое медленно обволокла кладбище и укрыла его за собой. Последовали оглушительные аплодисменты. — Encore! Encore! — била ногами в экстазе Тау, хлопая в ладоши. — Вот что я называю настоящим искусством, не думаете? — она весело повернулась на учеников. Тишина была звенящей.