XVIII: Butterfly Kiss 「Life Will Change When Cherries Blossom」 (1/1)

Классная комната встретила Урсулу пылью и молчанием. Надпись, всё также вырезанная на доске, ряды парт… Она мягко прошла внутрь. Всё та же обычная Урсула, какой её запомнили ученики академии: розовая кофта с короткими рукавами, поверх которой — джинсовый комбинезон с шортиками. И этот фирменный длинный высокий хвост роскошных чёрных волос. Её можно было бы назвать милой, если бы не эта фарфорово-бледная кожа, которая чем-то роднила её с мертвецом. Фиолетовые глаза, казалось, чуть мерцали, пока она водила взглядом по помещению. Смотря на парты, на доску, на эту классную комнату, она нахмурилась и задумалась. Класс не выглядел сколько-нибудь новым, вероятно… вероятно, им не раз пользовались. И, возможно… не с самой хорошей целью. Например — убийство. А ведь и правда, подумала она. Сколько поколений учеников до них видели эти неизменные классные комнаты? Что у них была за судьба? Кто-нибудь… кто-нибудь вообще покидал это место живым?.. Глядя на всё это, она невольно сглотнула. Да, отчасти всё это — её вина. Пусть даже она не могла предусмотреть всё, она, идеальная горничная, созданная для этой роли… Но она всё равно подвела свою Госпожу — Эрику. Она подошла к парте и провела по ней ладонью, ощущая шершавую деревянную поверхность. На её белой руке осел слой пыли. Урсула потёрла пальцами, и пыль скаталась в ком. Она стряхнула его. Ей всегда были интересны они, люди. С их маленькими, но конечными судьбами. Возможно, когда-то, до того, как началась эта смертельная игра, здесь кто-то сидел, познавал науки, жил и смеялся, горевал и чувствовал. Урсула неторопливо подошла к заделанному металлической плитой окну. Постучала пальцами об металл. Крепкий. Её слух уловил тихие шаги и звук закрывшейся двери. Кто-то неторопливо крался к ней, лавируя между партами. Возможно, он бы обманул человеческий слух… но с Амели ему точно не сравниться: когда она хотела, её походка становилась столь же бесшумной, как у бога смерти. — А что это вы ко мне крадётесь, господин Абарай? — резким движением она обернулась. Между партами неподалёку замер Бариста, чьё имя никак не хотело задерживаться в её голове. Урсула старалась, честно: выходило плохо. Парень мрачно буравил её взглядом. Всё те же взлохмаченные волосы, очки, школьный пиджак и брюки… а также рука, которая лежала на пиджаке, точно бы готовясь что-то выхватить. На его лице появилась улыбка — совсем не искренняя, а льстивая, которая более присуща Дегустатору блинчиков… Ататакаю? — У вас хороший слух, — улыбаясь, бросил он. Кошачьей походкой сместился вправо. Ближе. Ближе. — Господин Асай, зря вы это делаете, — покачала она головой. — Я, может быть, не такая умная, как Амели, но понять, что вы задумали на меня напасть, даже я могу, — она улыбнулась. — У вас был очень разгорячённый вид, когда вы настаивали на этой встрече здесь. Бариста нахмурился. Улыбка с его губ пропала. Он снова сделал шаг и сместился вправо — теперь их разделяло всего несколько парт. — Значит вы понимали, зачем я вас сюда позвал, но всё равно пришли? — раздался его тихий и гулкий голос. Урсула кивнула. — Да, именно так. — Не знал, что вы настолько самонадеянны, — он покачал головой и медленно стянул очки с носа. Убрал их в карман. Его глаза были закрыты. Она улыбнулась. — Дело не в самонадеянности, господин Акарай! — склонила голову набок. — Я просто не думаю, что вы человек, который способен на убийство! — И почему же это? Та нахмурилась. Начала рассеянно водить пальцами друг вокруг друга. — Мне это сложно объяснить. Просто… — она поджала губы. На её лице возникло озарение. Она хлопнула в ладоши, заставив Бариста вздрогнуть. — Вы всегда заботитесь обо всех, всегда стремитесь всех поддержать и всем помочь! — она положила кулак на сердце и отвела взгляд. — И поэтому я не верю, что кто-то настолько заботливый и понимающий навроде вас способен кому-то причинить боль или даже… убить. Ваши руки… — Руки? — он склонил голову набок и моргнул. Поднял свои руки и посмотрел на них. Прищурился и поднёс их вплотную к глазам. — Что у меня с руками? — Ваши руки — это не руки убийцы. Они помнят и знают, как держать оружие. Они знают, как его использовать. Но… — Урсула подняла глаза и улыбнулась. — Ваши руки — это руки кого-то, кто хочет защищать тех, кто ему дорог. — Вы ничего обо мне не знаете… — он отвёл взгляд в сторону. — Кто я. Что я. И… — А мне и не надо о вас знать много, господин… — Урсула напрягла свою память. Свою не такую идеальную на имена память. Изъян, который ей достался не по своей вине и воле. — Акира, верно? Бариста вздрогнул. Уставился на Урсулу — всё ещё щурясь. — Мне не надо о вас знать — за то время, что мы провели вместе на кухне, я успела понять, насколько вы добрый и ответственный человек. И… — она упрямо посмотрела ему прямо в глаза. Сделала шаг вперёд. — Даже сейчас, задумав убить меня, вы это делаете, господин Акира, только лишь потому, что вам есть кого терять и кого спасать. Это ваши друзья в родном мире, верно? Бариста поражённо раскрыл рот. — Урсула… сан… — только и смог поражённо пролепетать он. — Я… — она опустила взгляд. — Я не знаю, что вас так сподвигло. Возможно, это действия директора… — Да, диск с мотивом. — Диск? — она склонила голову набок. — Диск… — поморщила лоб. — Диск… Кажется, господин Мартин про это что-то рассказывал… Акира тем временем шумно выдохнул, после чего резко выхватил что-то из-за пазухи и одним рывком очутился возле Урсулы. — Прошу про… На его руке, в которой блестело лезвие изогнутого ножа, сомкнулась хватка Горничной. Маленькая, хрупкая белая рука. Но эта хватка — хватка, от которой, казалось бы, даже кости хрустнули. — А… — Бариста выпятил глаза, скрючившись от боли. — А… — нож сам собой выпал из ослабевших пальцев с громким звоном. Урсула моргнула. — Господин Арай! — она выпустила руку и замахала перед собой. — Простите, я!.. Акира осел на пол, тяжело дыша. — У вас… сильные руки… — пробормотал он. Растерянная Горничная заохала и взяла руку Акиры. Подула на неё и погладила. — Простите пожалуйста! Я не рассчитала силы! Я немного нажала ведь… — рассыпалась в извинениях она — казалось, что она сейчас расплачется. Или доведёт Бариста до смущения. — Как вы… как это… — левой рукой он нашарил свои очки и нацепил на нос. Встал с колен и выпрямился. Урсула наклонилась и подняла нож. С интересом изучила его. Постучала по нему пальцами. — Не похож на кухонный. Это ваш личный? — она с интересом посмотрела на Бариста. Тот тем временем изучил запястье, закатав рукав — там отчётливо виднелся синяк в виде отпечатков пальцев Горничной. — Да. Мой… личный… Урсула провела пальцем по лезвию. — Осторожно, он!.. — вскинулся было Акира. — Это хороший нож, и у него хороший хозяин. — Э? — Вещи… — она погрустнела. — У вещей тоже есть чувства, господин Асай. И они тоже помнят, когда о них заботятся и когда их любят. Этот нож… — она протянула его Бариста. — По нему видно, что ему есть за что быть вам благодарным, господин Арагаки. Акира взял нож дрожащей рукой. С круглыми глазами посмотрел на него, как на незнакомца. Медленно убрал за пазуху. — И что же было на этом диске, что вы решили на меня напасть? — Урсула заглянула в глаза Акиры — точно бы пытаясь своими увидеть его самое сердце. — Это ведь что-то важное, да? Кто-то, кто… — Это мои друзья. Там, дома. Она покивала. — И что с ними случилось? — Случится. Они… — его голос дрогнул. — Они будут в беде, если я и дальше останусь здесь. Урсула прикрыла глаза. — Тогда убейте меня, господин Акира. — Чт… — Бариста попятился назад. — Что вы… — Ваши друзья очень важны ведь, правда? — она грустно улыбнулась. — Они на самом деле для вас многое значат, если вы готовы ради них поступиться своими же принципами. Вы сильный человек, господин Акира. Убейте меня. И вырвитесь на волю. Закрыв глаза, она выставила руки вперёд, и просто склонила голову, молчаливо ожидая своей судьбы. Акира сглотнул. И… просто замер. Так они и стояли — он, не в силах принять решение и пошевелиться, и она, полностью покорная его воле. А время шло… шло… — Я не могу, — прошептал наконец Бариста. — Я просто не могу. Урсула медленно раскрыла глаза. Подняла голову. — Почему же, Господин Амай? — Я люблю вас. Урсула примёрзла к месту. Её рот медленно-медленно раскрылся. — Вы… шутите? Тот покачал головой. — Я… — сглотнул. — Я не могу сказать, в какой момент я это понял, осознал… но вы мне нравитесь. И… — на его глазах выступили слёзы. — Я не могу. Я правда не могу. Даже сейчас, осознавая, что я помогу друзьям, помогу… девушке — девушке, которую люблю. Очень сильно люблю… — снова сглотнул. — Я не могу, Урсула-сан. Та медленно склонила голову набок. — Но ведь если вы любите ту девушку — почему вы говорите, что любите меня? Я… — её пальцы задрожали. — Я не понимаю. Он взял её за руки. Она вздрогнула. — Я не очень хороший человек, несмотря на то, что вы говорите обратное. В своём мире я преступник. — Пре… преступник? — её глаза расширились. — Да, преступник. — И… что же за преступление вы совершили? — Это… сложная история… — он заглянул ей в глаза. Тепло обнял её пальцы своими. — Факт в том, что я… я люблю. — Любите?.. — казалось, Горничная даже забыла, как дышать. — Я люблю девушек. Женщин. Я… — он сглотнул. — Я понимаю, что это звучит отвратительно, но я правда чувствую всё то, что я чувствую. И я… люблю вас, Урсула-сан. Он поднёс её пальцы к своим губам и нежно поцеловал. Урсула не знала, что она чувствовала в тот момент. Было ли это смятение? Да, было. Было ли это сомнение? Да, было. Но была ли там страсть, любовь, какая-то ответная нежность — нежность, которая должна была бы почувствовать человеческая девушка, услышав такие слова в свой адрес?.. Не было. Но сердце Урсулы предательски и сладко билось. Это была… иллюзия. Мимолётное желание сказать ?Да, я тоже? и получить взамен… что бы она получила взамен? У неё есть её Госпожа — центр её мира и сердца. Вокруг этого центра могут быть другие существа или люди — но по самому центру, в том особенном месте, где собрано чувство привязанности, не должно быть никого кроме Госпожи. И никого иного там нет, не было и быть не должно. Потому что она вещь. И всё её назначение — служить и играть свою роль ради того, кому она предназначена. Люди другие. Да, наблюдая за ними, она не раз поражалась: у людей много ролей. Они бесконечно надевают и снимают маски, проживают за такую короткую единственную жизнь множество. Люди — странные. У них нету одного центра вселенной, заместо этого они сами выбирают, что делать центром. Они вольны в выборе, вольны поступках… но главное — они вольны в своих чувствах. То, что ей никогда, никогда, никогда, никогда не понять. Против её воли в её глазах появились капли воды. Совсем как у людей. Почему. Почему она не человек? Вернее… Почему она, вещь, нечто, неспособное чувствовать — но лишь отражать, как зеркало, то, что на неё направлено. Она, способная лишь на тени эмоций. Почему… Почему ей больно сейчас? Почему ей больно оттого, что она не может сказать ничего в ответ? Что она… — Господин Амарай. — Да, Урсула-сан? Она сглотнула. — Я вынуждена вам отказать, — в её голосе звучал надрыв. — Вы очень жестокий человек, господин Акамото. — Же… стокий? Она кивнула. — Вы предлагаете вещи то, на что она никогда не сможет ответить взаимностью. — Вещи? Что вы… — он попятился назад и испуганно уставился на неё. — Урсула-сан? — Я вещь. Понимаете? — слёзы всё падали и падали из её глаз. — И я не должна ощущать то, что вы заставили меня почувствовать. На мгновение… — она сглотнула. — Я предала мою Госпожу в сердце. — Но вы не вещь! Вы человек! Вы… — Нет, господин Амото. Нет. Я вещь моей Госпожи. И я… — она прикрыла ладонями лицо. — И я не могу принять ваши чувства. Не могу. Не могу! Урсула сама не поняла как, но вот ноги её уже несли прочь, прочь, прочь от этого рокового класса, от этого рокового места, от этого рокового человека. Он что-то говорил, пытался нагнать её но… Она просто бежала. Она и сбегая от него, она словно бы сбегала от той ужасающей участи, на которую он её почти обрёк. Её маленькое кукольное сердечко почти треснуло в тот момент. Кажется, она пробежала мимо чего-то белого и красного, с кроличьими ушками. Оно дёрнулось от неё, когда она чуть не налетела… В себя Урсула пришла только в тот момент, когда оказалась на кухне. И… след того рокового чувства уже и простыл в ней. Не веря, она коснулась области сердца. Не болит, не волнуется, не… И что же тогда она ощутила?.. — Я же вам говорила, господин Арай… Я всего лишь хотела исправить свою ошибку — свою досадную, вопиющую и ужасную ошибку. Много ли я хотела? Не была ли я слишком самонадеянна? Я знала, что я не проживу долго. Я знала, что бег рулетки рано или поздно остановится именно на мне. Я знала… знала… и всё равно вступила в игру, даже не имея никакого шанса на победу. Простите, Госпожа Эрика. Я, ваша вещь, похоже, и в самом деле… Б Е С П О Л Е З Н А Акечи и Моришиге мирно попивали кофе, который им до того принёс Бариста. Актёр, разумеется, сидел возле ноутбука, где занимался сортировкой и уточнением данных, которые остались с допроса. Принц-детектив же, блаженно раскачиваясь в кресле-качалке, важно рассуждал: — И поэтому, как я вам говорил, удушение — это не выход. Нет, чисто гипотетически… — Акечи выпустил наружу свой полосатый чёрно-белый галстук. — Из этого… — он взял его двумя пальцами. — Могла бы получиться удавка. И даже не самая плохая. Но… — он поднял палец. — Я вам свой галстук не отдам на эксперименты! Моришиге фыркнул. — Мы же с вами всю эту беседу затеяли чисто гипотетически, Акечи-сан, — Актёр приподнял голову, пустив блик очками. — А вы тут устроили сеанс эротического удушения! Принц-детектив разразился звонким хохотом. — Подловили, Моришиге-сан, подловили! Но… — он склонил голову набок и прищурился. — Вы не думаете, что так интереснее? — Интереснее? Простите? — глаза Актёра широко распахнулись. — Да вы чуть его не убили! — Но не убил же. — Каким-то чудом. Акечи покачал головой. — ?Чудом?, говорите. Это, Моришиге-сан, никакое не чудо — это суровая правда жизни, навык и опыт… — Опыт удушений? — ухмыльнулся Актёр. — Милый у вас опыт. Акечи цокнул языком и снова отпил кофе. — Ну, в жизни детектива мне приходилось видеть всякое. И… — тот поджал губы. — В том числе защищать свою жизнь. — Акечи-сан, честно… — Моришиге вздохнул и подложил кулак под щёку. — Вы ведь всех обманули со своим настоящим талантом, верно? — М-м… — неопределённо протянул Акечи. — Обманули. Потому что я не знаю, кем надо быть, чтобы повестись на вашу обманку. — Актёр усмехнулся. — Если только кем-то навроде Кишинумы, но и он не настолько недалёк. — Ма-а… — принц-детектив издал смешок. — Ладно, допустим, вы меня раскусили. И? — он хитро прищурился, скрестил пальцы и искоса посмотрел на своего секретаря. Тот напрягся. — Акечи-сан, вот сейчас это было страшно. Кто вы на самом деле? — Не скажу. — Акечи-сан! — Моришиге стукнул кулаком по столу. — Вы мне не доверяете?! — Да, не доверяю, — принц-детектив снова покивал, а затем потянулся за кофейником. Налил себе новую чашку… вылив остатки. — Мы с вами слишком мало знакомы, чтобы я вам открыл такой секрет. Уж простите, — пожал плечами. — Вы просто имейте в виду: я такой человек. Вот закончим допросы… немного себя покажете, может быть… — он отвёл взгляд в сторону. — Я буду с вами более откровенен. — Это обещание? — Моришиге чуть подался вперёд. Акечи медленно кивнул. — Считайте так, Моришиге-сан. А пока… — Акечи взял в руку кофейник. Потряс его. — Возвращаясь к нашей прошлой теме. Яд, как я вам уже говорил — лучшее и самое страшное оружие убийцы. Недаром же иероглиф ?яд? содержит в себе иероглиф ?князь?, а? — Это всё опять же теории. Теории, Акечи-сан, — Моришиге откинулся на стуле. — Нет, это не теории. Хотя… — на лице Акечи появилось зловещее предвкушение. — Хотите я вам предложу свой идеальный способ убийства? Моришиге выпрямился. Моргнул. Прищурился. — Акечи-сан, что же вы творите, ай-яй-яй… — он покачал головой. — Вы точно детектив, а не какой-нибудь… не знаю, убийца? Улыбка на устах принца-детектива стала только шире. — А вот проведём допросы — узнаете! Ну так что? Актёр вздохнул. — Выкладывайте. Вы ведь всё равно не успокоитесь, пока не скажете? Акечи хихикнул. — Вы меня хорошо изучили. Так вот! — он потряс кофейником в руках. — Итак, метод называется ?Ядовитая рулетка смерти?… — Запатентованная великим Акечи Горо, разумеется? — хмыкнул Актёр. Принц-детектив важно покивал. — Ну разумеется, Моришиге-сан! Итак, суть такова… — он выдержал драматическую паузу. Перешёл на шёпот: — Есть Бариста, который каждый приём пищи готовит кофе. Я бы поставил на вечерний приём, он более… — Акечи отложил кофейник в сторону, а потом сложил пальцы веером. — Он более важный и общий. На него меньше опаздывают. Итак, экс-кун — наш преступник — должен совершить следующее: пробраться на кухню, не быть обнаруженным, быстро-быстро всыпать яд в один из кофейников, которые он приготовил под это дело, а потом также легко и быстро удалиться с кухни и ждать эффекта. Разумеется, яд должен быть смертельным. Цианистый калий, например. Моришиге нахмурился. — И в чём же здесь, как вы говорите, ?идеальное? преступление? Достаточно всего лишь убедиться, что кто-то заходил на кухню — всё, где здесь идеал? Акечи поднял палец. — Идеал здесь в том, что, если часть с проникновением совершить очень грамотно, никто никогда не догадается, кто подсыпал яд, как он это сделал. Да и… — его глаза нехорошо прищурились. — Если яд попадёт к преступнику в кружку, это будет даже лишним бонусом — ну кто в здравом уме додумается отравить сам себя? Моришиге фыркнул и покачал головой. — Безумие. Мало того, что вся затея может всплыть наружу из-за кучи мелочей, вы ещё предлагаете рискнуть самому быть отравленным. — Потому если преступник и будет жертвой — это на самом деле будет идеальное преступление. Акечи одним глотком осушил свою чашку с кофе. — Вот так. Повисло молчание. Актёр сложил руки на груди и нахмурил брови, задумавшись. — Знаете, не считая общей сложности и лёгкого безумия, я согласен с тем, что ваш замысел неплох. Разве что я бы добавил какую-нибудь опозновательную примету навроде… — он скосил глаза. — Навроде вот этого отбитого носика. Акечи скосил взгляд и изучил кофейник повнимательнее. — О! А вы наблюдательны, и правда отбитый. Хм, интересно, а он один такой или нет на кухне… — Но я всё равно не согласен, что способ идеален, как вы говорите. Принц-детектив усмехнулся и прикрыл глаза. — Тогда предложите ваш способ, который будет не менее хорош, чем этот. Фактическая сложность — алиби. Грамотное алиби. Исполнение максимально простое. Вам даже не придётся… как это. — Акечи приложил руку к подбородку. — Вам даже не придётся нажимать на курок. Яд всё сделает максимально быстро, просто и исключит вероятность осечки. В текущих условиях… — он покивал. — Я бы назвал это воистину идеальным убийством. Лицо Моришиге передёрнулось. — Вы ужасны, честно. — Думаете, Фурудо-сан настолько от меня отличается? — хихикнул Акечи. — Вы просто не понимаете, что людей нашей профессии… всегда отличал некоторый цинизм. Детективы… — он смолк и постучал пальцами по подлокотнику. — Нам ведь приходится залезать в самую гущу человеческих страстей. Волей-неволей начинаешь рассматривать всех в разрезе… профессионального интереса. Вот вы, например. — Я? — Актёр моргнул. — А что я-то? — Я бы сказал, вы вполне могли бы убить. Не только как я сказал — ядом — но и… руками. Моришиге сглотнул. Помотал головой. — Нет, это бред. Я бы ни за что… — Вам лишь нужен хороший мотив. Знаете, железобетонный. И тогда вы, не очень сомневаясь… — Акечи качнулся на кресле. — Примените всё, чему я вас сейчас научил, на практике. В вас, — он захихикал, — есть то, что я бы назвал кровью настоящего злодея. Или преступника. — Вы псих. Акечи пожал плечами. Поднялся с кресла и размял шею. — Все детективы не без странностей, Моришиге-сан. Если судьба так сложится, — он помассировал шею, — что вы этим займётесь на постоянной основе, помяните моё слово: вы сами скоро заметите за собой странности. Сначала за другими, понятное дело, но потом… — Хватит. Я вас понял. Вас и вашу теорию. Акечи перевёл взгляд на ноутбук. — Моришиге-сан, а вы не против слегка размяться? Тот подавился воздухом. — Как вы и Карасу-сан? — хрипло произнёс Актёр. Принц-детектив звонко рассмеялся и покачал головой. — Нет, конечно же. Не могли бы вы найти… там, через ?поиск?… — Акечи подождал, пока Моришиге найдёт нужное окошко в ноутбуке. — Наберите мне, пожалуйста, ?Naruto Shippuden OP1?. Нашли? В очках Актёра отразился выскочивший при поиске список. — Hero’s… come back? ?Возвращение героя?? — Да, Моришиге-сан. — Наруто… — Актёр нахмурился. — Это… то аниме про суетливого блондина-идеалиста? — О! Так вы его видели? — Терпеть не могу, — покачал он головой. Принц-детектив нахмурился и сложил руки на груди. — Нравится вам или нет, но это классика, повлиявшая на развитие жанра сёнена на… — Акечи-сан… — Моришиге простонал и стукнул головой об стол. — Хватит насиловать мою голову вашими знаниями. Я хочу отдохнуть. У нас перерыв! — жалобно простонал он. — И вот поскольку у нас перерыв… — Акечи начал расстёгивать пиджак. Скинул его на кресло-качалку, ослабил узел галстука и снял его. — А… — на его лице появилось блаженство. — То давайте немного потанцуем. Не могли бы вы включить, когда я вам скажу? Акечи отодвинул кресло-каталку к стене и убрал столик, освободив пространство по центру. Когда всё было готово, принц-детектив встал там и повернулся лицом к Моришиге. Он улыбался. Улыбался. Его пальцы были широко растопырены, а руки обращены ладонями к себе. Держал он их на уровне лица. — Врубайте, — его пальцы сложились и растопырились обратно и так несколько раз. С первых же секунд по ушам ударила барабанная секция. И буквально спустя несколько секунд… Tooku de kikoeru koe wo hinto ni Hitori mata hitori tachiagaru doushi Акечи начал с движений головы и плеч, удивительно двигая их в такт музыке. Когда же началась собственно песня — рэп или хип-хоп, он резко сделал шаг вперёд, изогнувшись всем телом к полу и вскинув козу. А дальше, Моришиге, пришпиленный к стулу, мог наблюдать как принц-детектив — официальный, холодный, деловой человек — выделывался под музыку. Да, это был танец, он попадал в ритм, он двигался, но… Вот он выгибает тело змеёй, вот он делает движения руками и ногами, точно бы дерётся-фехтует с невидимым противником, вот трясётся, вот делает какие-то движения пальцами. И всё это — подпевая песне. Вернее, даже не подпевая — выкрикивая особенно звучные реплики… Ikuze 3-2-1 make some noise! — Вы точно уверены, что не хотите присоединиться, Моришиге-сан? — не сбавляя темпа, бросил он, пока песня ушла на проигрыш. — В этот момент он сделал поворот вокруг своей оси и тут же перешёл вниз, качая головой. — Нет, спасибо, я… — Ой, да ладно вам… А песня гнала и гнала дальше. В ней почти нет музыки — только ритм секция, под которую звучные голоса начинатывают реп. Моришиге всё ещё не мог поверить тому, что видел. Принц-детектив ни разу не выглядел как человек, хоть как-то неравнодушный к музыке, к танцам, к… к чему-то настолько молодёжному и агрессивному — с поправкой на то, что Наруто — это уже сёнен не первой свежести, разумеется. Но даже и так — этому элегантному интеллектуалу скорее бы подошёл Моцарт, Бах, какая-нибудь европейская симфоническая классика — но никак не бодрый опенинг из Наруто. — Turn it up, turn it up, hey kikoekka! — звучно выкрикнул Акечи, в очередной уходя в присяд и чуть ли не вдарив кулаком в пол. Рэп продолжается, продолжается на два голоса. И всё новые движения, и вот он уже вверху, стоит прямо, а вот уже начинает приплясывать и пританцовывать, чуть ли не подпрыгивать, работая всем корпусом без передышки — хаос, самый что ни на есть хаос без стиля, замысла, но техничный, точный и ритмичный. Вот он крутится вокруг своей оси на мысках и хлопает на каждый полный оборот, а затем меняет направление. Невольно этот заряд энергии повлиял и на Актёра — ему тоже захотелось приплясывать, прихлопывать, подпевать — он ни разу не знает этой песни, он слышит её, возможно, в третий или четвёртый раз в жизни — но эта энергия, которая бьёт с танцпола… Против своей воли Моришиге начал покачивать головой в ритм. А вот Акечи уже своей ?крутой? и штормящей походкой подходит к столу, за которым сидит Моришиге. А песня как раз ушла на припев, который начинается как… Everybody stand up! Agero kyou ichiban no jikan da! — Акечи-сан! Прекратите это… — Да ладно вам, — Акечи сделал зазывающее движение головой. Его потные волосы взметнулись неровным потоком. — Чего вам стоит? Актёра, несмотря на все его попытки вяло сопротивляться, за руку вытащили в центр. — Давайте на пару! Ваша очередь! И как раз начинается новый куплет — грубый мужской голос властно и со смаком рвёт воздух, японские слова, фразы, складывая это в смыслы. Да, смыслы! Во всём этом есть смысл — что-то навроде ?Да, герой вернулся, и он готов рвать легионы врагов перед собой, и его верные товарищи ему помогут!? Моришиге ничего не оставалось, кроме как влиться в ритм. Сначала неопытно, неумело, просто движения ногами, немного руками, потрясти головой, поизгибаться, повторяя движения за одним недодегустатором. — Мой ход! — резко Акечи даёт ?пять? Моришиге, и начинает своё соло, вслед за сменой ведущего голоса — молодой, более звонкий и бойкий, но не менее наглый. Моришиге, усмехнувшись, принял правила игры и позволил Акечи снова посолировать, поотплясывать в своё удовольствие. Они ходят кругами — хотя основные движения, разумеется, делает принц-детектив. Он уходит в натуральный брейк — падает на пол и начинает там крутиться и выделываться, и… И снова припев. Прыжком Акечи оказывается на ногах, подбегает к Актёру и прижимается спина к спине. Они даже слегка стукаются макушками. — Что вы… — Так надо! Припев третий раз звучит как-то по-особенному. А! Это просто прервалась бас-секция и голоса звучат практически без музыкальной подложки, но вскоре это сменяется особенно оглушительным повтором. И ещё, и… Они снова танцуют. На этот раз — вместе, периодически обмениваются хлопками, крутятся друг вокруг друга, зеркалят движения головой, руками, ногами… И резко песня заканчивается. А они просто стоят, взмокшие, потные… — Ну, как вам, Моришиге-сан? — тяжело дыша, произнёс Акечи. Шумно выдохнул. Моришиге кивнул, жадно глотая воздух, потными руками поправил очки. — Круто. — Ещё по одной? — улыбнулся Акечи. Актёр замер, уставившись на своего начальника. Медленно и стеклянно кивнул. Акечи рванул к ноутбуку и, поставив песню на бесконечный повтор, рванул обратно. Они встали друг напротив друга, смотря глаза в глаза, зеркальные положения тел. — Я вам не проиграю, — сглотнул Актёр. — Хо, а это мы посмотрим! Дальнейшие минут двадцать два подростка — два необычных, но всё-таки подростка — занимались тем, что до иступления оттачивали движения в этом странном совместном танце. По мере того, как они репетировали и входили в раж, их техника нарастала, а совместные элементы получались всё лучше и лучше — как, например, это стояние затылок в затылок на последний рефрен. Everybody stand up! Agero kyou ichiban no jikan da! Моришиге никогда не любил ?Наруто?. Главный герой по его мнению был слишком вычурный, слишком выделяющийся, слишком… ?слишком? — это была главная характеристика всего, что происходило там. Слишком яркие битвы, герои, эта псевдореалистичность… Но именно здесь, сейчас, в этом месте, с этим партнёром — Акечи Горо — Моришиге почувствовал… наверное то же, что чувствовали миллионы японских подростков каждый раз, когда они с упоением читали новую главу манги или включали телевизор с сериалом. Хотелось просто ворваться вглубь вражеского строя и… устроить там настоящую сечу. С кровищей, с пульсирующей дрожью в теле, со смертью — которая бродит буквально за плечом, вот она перед тобой, вот она взмахивает косой… И джюцу с руки даёшь по лицу, хохочешь и рвёшься дальше, к новому драйву и свершениям! Песня ушла на концовку. Выдохшиеся, они стояли спина к спине, мокрые, как два мыльных поросёнка. Усталые, чуть ли не валящиеся с ног… — Мне кажется… — на выдохе произнёс Акечи. — Нам надо отдохнуть и подсохнуть. Или даже принять душ. — помахав рукой перед собой, он медленно начал расстёгивать пуговицы рубашки, которая намертво прилипла к телу. — Поддерживаю, — гулко ответил Моришиге и опал на колени, уперев руки в пол. Акечи лёгким движением скинул рубашку, оставшись без верха. Его тело блестело от пота под потолочной лампой. Моришиге вздохнул и прикрыл глаза рукой. Принц-детектив, насвистывая какой-то мотивчик, пошёл в сторону душа. Где-то по дороге он скинул и весь низ. Перед Моришиге на мгновенье мелькнула жилистая задница блинного Дегустатора. Актёр просто устало закрыл глаза. Он странный, мой бывший начальник. Иногда холодный, иногда рассудительный, а иногда — нелепый, глупый или… вот как сейчас — живой, яркий, интересный. Странный он, Акечи Горо. Я не могу сказать, что мы стали друзьями — нет, не друзья. Но партнёры — партнёры по интересам. Интеллектуалы, которые внезапно нашли друг друга в этой пустыне серости и смертельной ловушке. Да, ловушке, которая… Я всего лишь хотел вырваться наружу — вырваться наружу любой ценой. Я был готов применить любое оружие, любой яд, любую ложь, предать всех и каждого, лишь бы не дать ей, моему Воробушку — моей драгоценной Маю умереть. То видео… Очки Моришиге вновь отражали экран. На этот раз — экран в лингафонном классе, в который он… зашёл, на самом деле, больше из любопытства и, может быть… страха? Осторожности? Его слегка напрягли осколки у входа. Осколки, оставшиеся от диска. Это добавило ему сомнений — возможно, действительно не стоило, как говорил Акечи, поддаваться на уговоры и смотреть подарок Тау? Но… то ли природное любопытство, то ли страх, то ли… что-то, что-то так и заставило его, озираясь по сторонам, прийти сюда, в этот час и срок. И вот он сидел перед экраном. И вот он уставился на него — на экран, который отображал… фотографии. Жуткие, нереальные фотографии какой-то древней школы. Школы, полной трупов. Трупов. Трупов, трупов, трупов, трупов, костей… Казалось, запах разложения просто бил в ноздри, бил в ноздри сквозь экран. Но важнее всего… один короткий кусок, монтаж видео, под самый конец, в котором… Она. Маю. Его Воробушек. Девушка, которую… он любит?.. Которую… он знает? И которую просто швырнули об стену и превратили в окровавленный шмат мяса. Неизвестно, сколько ему потребовалось сил, чтобы не закричать. Неизвестно, сколько он так сидел, пялясь в экран… Но когда он встал, на его холодном лице была невероятная решимость. Решимость, которая… Я всего лишь хотел спасти её, её, Маю. И ради её спасения я поступился доверием человека. Человека, который… возможно единственный раз в жизни немного кому-то приоткрылся. Я не заслуживаю ничего, кроме желудка Эммы. И поэтому — простите меня, Акечи-сан. Я подвёл вас. ?Жизнь меняется. Это её неизменное свойство. Удивительный сюжет, который постоянно, буквально на ходу, слагается из одной песни в другую, переходит из одной гармонии в другую, от мелодии к мелодии… и даже какофония, дисбаланс в этой связи воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. В конечном счёте, что есть Судьба? Что есть Фатум, который так призывают и который так управляет нашим существованием? Бросок костей? Число, которое выпало на рулетке? Или же… Судьба — это люди. Люди, которые своими действиями, ошибками, словами и желаниями меняют саму ткань реальности. Ответа на этот вопрос нет, не было и не будет. Но в конечном счёте всё это не важно, потому что… Жизнь изменится. Хотим мы того или нет…? Игра с отчаянием, Life Will Change, акт первый: конец.