XVI: Blooming Villain (1/1)

Хитаги насмешливо окинула учеников взглядом. Ей было забавно видеть это застывшее напряжение на лицах товарищей. Вероятно, точно так же чувствовал бы себя фокусник, готовясь достать кролика из шляпы. — Вы уверены в том, что вы говорите, Хицугири-сан? — донёсся тихий голос Моришиге. Хитаги скосила на него взгляд. Моришиге Сакутаро… в её личном зачёте подозреваемых он занимал далеко не последнее место. Почему не первое? Он был бы слишком удобным преступником. Лёгкий доступ к яду, к информации… всё складывалось слишком просто, словно бы кто-то заранее сложил всё в очевидный (для неё) порядок. И такую же позицию занимал Блинчик — вот уж для кого такое дело было бы плёвым делом. Вопрос был лишь в том, зачем он решил так рискнуть, если рискнул, конечно. Если Хитаги что-то и поняла про его натуру — он был как раз из той породы, что любят азарт и ставки. Чем-то он даже походил на неё, Хицугири Хитаги. В чём была разница? Он не играл просто так, ради удовольствия. Ему было нужно что-то большее, какой-то стоящий приз на той стороне, чтобы скинуть маску улыбающегося Будды и показать своё настоящее лицо. Какой же приз мог заставить Акечи пойти на преступление?.. Это как-то связано с тем видео? Против воли Хитаги ощутила слюну — Блинчик, поедающий какой-то алый суп, выглядел слишком аппетитно. Она сглотнула. Первое место в зачёте Азартного игрока пока было свободно. Но в любой момент настоящий преступник, заявив о себе, тут же бы переместился туда. И да — как она заметила, между Акечи и Моришиге творилось что-то… странное, если это так можно назвать. Задумчивые взгляды, которыми они иногда обменивались, эти слегка ядовитые улыбки… Словно промеж них пробежала какая-то кошка. Во всяком случае, с утра их отношения не отдавали таким холодом. Интересно, кроме неё это кто-нибудь заметил? В любом случае, да начнётся блеф! Азартный игрок улыбнулась. Медленно начала: — Есть одна улика, которая прямо намекает нам, кто мог бы быть преступником, — её взгляд устремился на Актёра. Он напрягся под её пристальным вниманием. Она прищурила глаза. — И вы, Моришиге-сан, тоже под подозрением. — Что значит ?тоже?, Хицугири-сан? — Акечи покосился на Хитаги. — Вы же нам сказали, что знаете преступника. Хитаги внутренне надулась. Опять этот Блинчик умничает, лезет куда не просят и вообще сейчас ей всю игру портит! Эй, дайте Игроку поблефовать нормально уже! Ей только и оставалось, что дурашливо рассмеяться. — Ну, я же не какая-нибудь там супер Детектив или принцесса детектива… Эрика, не сдержавшись, зафырчала, прикрыв рот ладонью. Акечи поднял брови и недоумённо уставился на Хитаги. Не сдержавшись, Азартный игрок облизнула губы. И взгляды, которыми она обменялась с Эрикой… в льдисто-синих глазах Детектива так и промелькнуло, ?Ну давай, удиви меня!? Хитаги внутренне рассмеялась. И всё-таки, несмотря на все прочие обстоятельства, Эрика… Для Азартного игрока она напоминала книгу с вырванными страницами. Да, ты не можешь прочитать её до конца и составить полную картину. Но даже те страницы, что есть — они позволяли просчитывать её на несколько шагов вперёд. Несмотря на весь свой интеллект и высоко задранный нос (по делу, судя по всему)... Иногда она была настолько очевидной. Как маленькая надутая капризная девочка, которая очень хорошо играет в детектива. Не в обиду Эрике, но Блинчик и то бывал не настолько очевидным. — Но у меня есть теория, есть подозреваемый и есть даже обоснования, почему я так считаю. Марти зевнул и похлопал в ладоши. — Браво, мисс Хицугири, вы заинтриговали нас всех. Так что за улика? Хитаги нашла показания Эрики — порядок, в котором ученики заходили на кухню после того, как дверь выбили. Та самая улика, которую Детектив просила придержать. Быстренько разослала её для всех. У всех на экранах возникло… — Хо-о, — протянул Барабанщик. — Чем это вы таким подкупили мисс Фурудо, что она поделилась своими знаниями? — Всего лишь немного доброго слова и ласки, Флай-сан! — наставительно подняла палец Хитаги. И, наблюдая как дёрнулся глаз у Эрики, Хитаги ощутила гордость. Дразнить Детектива было слишком весело. Тем временем Кишинума фыркнул. — А что, так можно с ней было? А то меня она послала, — он покосился на Эрику. Та зло оскалилась. — Ну, учитывая, как вы это сделали, Кишинума-сан… С стороны Акихико раздалось рычание. Он, продолжая лежать на кафедре, тяжело дыша, поднял свой мутный, но невероятно злой взгляд. Хитаги терпеливо подождала, пока все ознакомятся с уликой. И да — выражение изумления на лице Акечи того стоило. Он выглядел так, словно бы по нему ударили пыльным мешком. Он подарил Азартному игроку донельзя вдумчивый взгляд. Хитаги даже не дёрнулась, оставаясь всё такой же улыбчивой — улыбайтесь, и людей это будет бесить. Хм, а откуда она знает, что это может так действовать? Кем она всё-таки была до академии? — Хицугири-сан, а каким образом из этой улики вы собираетесь выводить преступника? — поднял руку Моришиге Сакутаро. Хитаги скосила на него взгляд. Внешне Актёр, опять же, никак не изменился. Хм. Может он невинный?.. Моришиге тут же потерял пару очков в зачёте Хитаги. Впрочем не настолько, чтобы из него выпасть до самого конца. Даже она сама в этом соревновании участвовала. А что? Вдруг у неё есть какое-нибудь раздвоение личности, о котором она не знает! Отсюда и амнезия! …почему у неё такие интересные мысли, буквально из ниоткуда? Голова отдалась пульсацией, довольно неприятной. На мгновение Хитаги поморщилась — но тут же вернула на губы улыбку. Нужно было развивать успех. — Ну смотрите! Предположим, наш подозреваемый хорошо понимал, что он собирается делать и как. Марибель кивнула. — Да, хорошо. — Соответственно, преступнику нужно было придумать оправдание, чтобы попасть на кухню. Ну, повод. И тогда ему и пришло в голову заклинить дверь — ну действительно, лучшего повода и не придумать! Кишинума фыркнул. — Тоже мне повод! Ренко посмотрела на потолок. — Вообще-то да. Допустим, — она посмотрела в сторону Хитаги, — он заклинил дверь, ту выбили, но что ему это бы дало? Ведь на кухне побывали практически все, и… Эрика покашляла. — Могу предположить, господа, что идея и, собственно, решение у господина преступника родились мгновенно, как он получил свою пилюлю мотивации. — Она обвела взглядом присутствующих. — Смотрите. У него сложился стихийный план: попасть на кухню, подсыпать яд, после чего дождаться, чтобы он попал к кому-нибудь в чашку. Труп готов. У всего этого была только одна уязвимая часть — на самом деле попасть на кухню в промежуток, когда этого бы никто и никак не увидел. И вот тут… — Эрика выдержала паузу, улыбаясь. — Скорее всего, изначально преступник просто планировал, чтобы дверь заела. Её бы открыли, он бы поохал вместе со всеми и, может быть… незаметно подобрался к кофейникам. Минато нахмурился. — Но что-то пошло не так. Детектив покивала. — Да всё пошло не так. Дверь выбили, все были настороже… — И это значит, что яд подсыпали после того, как дверь выбили. Вы намекаете на это, Фурудо-сан? Та улыбнулась шире. — О, вы наконец-то это поняли, браво. А значит… ?А значит, прекратите умничать и говорить очевидные вещи, Эрика-сан!? — в очередной раз надулась Хитаги. Нет, сама бы она, может быть, настолько хорошо бы и не сказала эту мысль, которая уже некоторое время болталась в её голове. С другой стороны, иногда нужно давать и другим поработать, верно? Моришиге положил руку на подбородок, изучая список. — Практически все под подозрением, Фурудо-сан? Та прикрыла глаза и промолчала. Акечи хотел тоже поднести руку к подбородку… но, заметив, что Актёр его опередил, вместо этого скрестил пальцы и улыбнулся. — Вообще-то я могу снять сразу четырёх подозреваемых. Я гарантирую, гарантирую, господа… — Акечи осушил остатки чая. — Что все, кто вместе со мной проверял кухню, не сделали ничего противозаконного. Эрика фыркнула. — Если, конечно, вы сами не были ?тем самым? подозрительным. А то видите ли… — она развела руками. — Пока что моя дедукция указывает на вас как на наиболее вероятного преступника. Акечи замер. Поднял взгляд, льдисто улыбнувшись. — И что же вам на это так указывает? — Разумеется, волос и ваша так называемая ?ловушка на преступника?, — она с самым серьёзным видом сцепила пальцы в замок. — Второсортный трюк: преступник прикидывается детективом и в процессе ?как бы? находит несколько улик, которые должны его оправдать. — Верно, легавый, — Кишинума ткнул пальцем. — А то вдруг ты нам всем тут заливаешь, что, мол, невиновный, невиновный… а сам-то! О, а и правда! Азартный игрок покивала своим мыслям. Действительно, это бы многое объяснило. За исключением того, пожалуй… А когда он попал на кухню и отравил кофейник? Хитаги вздрогнула, когда заметила серьёзный взгляд от Дея. Тот ничего не говорил, но… он словно бы на что-то намекал. Или напоминал? А, да, она же обещала выиграть! Надо постараться! Акечи тяжело вздохнул и закатил глаза к потолку. — Тогда кто-нибудь мне объяснит, каким образом из банки пропал стрихнин? Потому что для меня… Хитаги подняла руку, внутренне усмехаясь. — Я знаю, как преступник это сделал. Я только не знаю, что он насыпал вместо. Помните улику про капсулу на кухне? Джен изучила справочник. — И… что это нам даёт?.. — Ну как, Брайтон-сан! — Азартный игрок хлопнула в ладоши. — Смотрите. Мусор выкидывается каждый день. В магазине валяется целая упаковка из-под жвачки. На кухне — пустая капсула, да ещё и мытая, судя по всему. Акира моргнул. В его глазах появилось осознание. — Преступник выиграл капсулу, выкинул содержимое, пересыпал туда яд… — пробормотал Бариста. — А вместо яда насыпал что-то похожее по виду… — покивала Эрика. — И, с капсулой, полной яда, он пробрался на кухню, — заключил Минато. Акечи вдумчиво приложил руку к подбородку. — Ну тогда это объясняет, господа, почему он выбрал кофейник с отбитым носиком, — выдержал паузу и скосил взгляд в сторону Моришиге. Его губы поджались. Хитаги внутренне закатила глаза. Нет, она сама не против некоторой драмы и театра, но иногда Блинчик откровенно перебарщивал. Когда все взгляды собрались на Акечи, он продолжил: — Преступник не знал, к кому и как мог попасть этот яд. И ему нужна была какая-то… примета, чтобы узнать, что кофейник отравлен. Бариста-сан, у нас ведь всего один такой кофейник, верно? Акира кивнул. — Да, он такой один. — Уж не хотите ли вы сказать… — глаза Ренко расширились. — Что убийца подсыпал яд, понимая, что он может убить… Её недосказанная фраза зловещим призраком облетела весь зал суда. А преступник — отчаянный парень, однако. Уж больно рискованный план, слишком много элементов полагаются на голый случай и число, которое выпадет на рулетке. И да — по какой-то причине одна мысль о том, что убийство (план) — это практически азартная игра… Хитаги ощутила дрожь в пальцах. Это была ровно та игра, которая ей была нужна. И эта мысль… пугала. Акечи снова кивнул. Сжал кулак. — Да. Убийца понимал, что жертв может оказаться… больше одной. Намного больше одной. Верно, Брайтон-сан? Дженнифер вздрогнула и покосилась на принца-детектива. — На что вы намекаете? — В вашей чашке тоже был яд. И только чудо… Её глаза расширились. Её смуглая, смуглая, смуглая кожа становилась бело-пергаментной по мере того, как ужас и осознание появлялись на её лице. Её дыхание мгновенно участилось, глаза расширились… и этот взгляд, этот загнанный взгляд… Акечи ободряюще улыбнулся. — И это чудо, господа, что сегодня, здесь и сейчас, умер только один человек… — И умрёт ещё один, — оборвал его Ууджима. Он продолжал водить карандашом по блокноту. Поднял взгляд. — Мы же должны выбрать кого-то ещё, кто умрёт. Или умрём сами. Нет, ну что это такое, опять настроение ?Мы все умрём!?. Нет, Хитаги тоже не хотела умирать — это было бы слишком скучным концом её приключения. Но зачем так нервничать? Разве им уже не сказали, к чему это всё идёт? Да, сейчас они все товарищи — семнадцать товарищей по несчастью. Но скоро им придётся делать выбор — и им, а не кому-то ещё, предстоит казнить преступника. Сама Хитаги… честно, идея казни не вызывала восторга. Учитывая, как выглядело наказание от Тау, когда Боксёра ударили молнией — можно предположить, что это будет что-то схожего порядка. Но лёгкий интерес был, просто потому… что это будет впервые? Но она не хотела бы, чтобы преступник умер так просто. Это будет концом — плохим концом для того, кто предал их доверие. Но, по мнению Хитаги, лучшая казнь… Это жить и искупать свои грехи Почему эта мысль опять возникла точно бы из ниоткуда? Словно бы… чужой голос в её голове озвучил эту идею. Стало жутко. В комнате нарастало возбуждение и напряжение. Внимательные взгляды, которыми друг друга одаривали все — эти глаза волчьей стаи, выбирающей жертву кровавого пира. Хитаги пришла ассоциация с русской рулеткой — только правила немного другие. Умрут все или умрёт один. И какой бы вариант они ни выбрали… Нельзя сказать, что они все стали друзьями, что они преодолели своё изначальное недоверие друг к другу, что они смогли полностью отказаться от желания выйти наружу любой ценой. Но даже и так — среди них был кто-то… кто готов пожертвовать всеми ради того, чтобы выбраться наружу. Минато расправил плечи и покачал головой. Его тихий, но пробирающий голос донёсся с кафедры: — Я не знаю, кто ты, убийца. Его слова привлекли общее внимание. Хитаги посмотрела на Повелителя персон, который как раз набирал воздуха в грудь. — Я не знаю, какие у тебя причины, что ты пошёл на что-то настолько ужасное. И я не могу сказать, что не понимаю их. Но. Минато до хруста сжал кулаки. На его лице, обычно таком спокойном, даже умиротворённом, впервые за долгое время (впрочем, если считать случай с Акихико…), появилось что-то напоминающее ярость и злость. — Но ты был обманут так же, как и все мы. Суд, который ни с того ни сего объявила директор. Бесчеловечные, грязные условия… — Попрошу! — вскинулась Тау. — Это то, что называется честной игрой! — И я понимаю. Ты запутался, — лицо Минато вновь стало умиротворённым. Он прикрыл глаза и слабо улыбнулся. — Ты запутался и боишься. Понимаешь, что предал всех, понимаешь, что поставил всех в условия пан или пропал. Понимаешь, боишься, ненавидишь себя за то, на что обрёк себя и других. И я прошу тебя признаться. Окончить этот цирк и… Хитаги замерла. Этот голос… что-то глубоко внутри неё шелохнулось. Минато обещал… прощение. Всем и каждому. Азартный игрок не знала, почему, но от этого голоса становилось больно. Сердце замирало и ныло, точно бы в него воткнули рой иголок. Арисато-сан… неужели это его талант — всего лишь несколькими словами заставлять людей переживать такие сильные эмоции? — И просто вот так взять и принять смерть? — голос Акечи, который прервал монолог Минато, прозвучал порывом могильного ветра. Если Минато обещал прощение и принятие тому, кто провинился, Акечи… он звучал как палач, озвучивающий приговор. И он же нарушил очарование момента — Хитаги даже пришла в чувство, снова заулыбавшись. Минато — страшный. — Вы подумайте, что вы говорите, Арисато-сан, — Акечи усмехнулся и оскалился. — Вы просто так сейчас берёте и предлагаете негодяю сдаться? После всего, что он сделал? После всех его усилий… — Каждый имеет право на раскаяние. Это то, во что я верю, — Минато положил руку на грудь. — Даже если он ошибся и запутался, это не значит… — Арисато-сан, вы тот ещё наивный идеалист, вот что я вам скажу… — зевнула Эрика. — И впервые, впервые я в чём-то согласна с нашим Акечи-куном — отступать сейчас было бы глупостью. Так что, преступник-сан! — Эрика весело улыбнулась. — Ты уж там не сдавайся, а? Фурудо Эрика идёт по твоему следу! — Мне объявить голосование, а? — раздался возмущённый голос Тау. — Или ищите его, или я прямо сейчас прекращу эту мелодраму! Кто убил Горничную-сан? Кто?! Акечи поджал губы. — Что ж, господа, похоже, пора переходить к главной части, — его карие глаза с алым отливом прищурились. — Пора найти преступника и назвать его. Ренко подняла руку и покашляла. Акечи медленно повернул на неё голову. — Вообще-то, я уже долгое время думаю над всем, что здесь произошло… Если кто-то придумал целый план, чтобы раздобыть этот стрихнин… — она покосилась на список на кафедре Минато. — Это означает, что он видел ваш список, Акечи-сан. И это значит, под подозрением те, кто точно видел и знал, что этот самый стрихнин — жуткий яд. Например… — она посмотрела прямо на Моришиге. — Ваш секретарь. Вот уж кто-кто видел этот список и мог сто раз у вас поинтересоваться касательно этого яда… Губы принца-детектива едва скривились, а на лице появилась лёгкая задумчивость. Он поднял голову и покачал головой. — Возражаю, Усами-сан, — Акечи улыбнулся. — Моришиге-сан не интересовался у меня свойствами ядов, — он положил руку на подбородок. — Но, если мне память не изменяет, ещё несколько человек тоже видели этот список — не считая тех, кто его составлял. Хотя, один из них совпадает… верно, Октавиан-сан и Хицугири-сан? ?О, решили напасть напрямую, Акечи-сан?? — Хитаги улыбнулась… затем скосила взгляд на неподвижную, точно статуя, Амели.

Серое небо, затянутое облаками. Моросящий противный дождь, который так и падает, так и падает… Амели стояла на плиточной дорожке под этим дождём. Её чёрные густые волосы, убранные ободом, намокли, прилипли к телу, ровно как и одежда… Запрокинув голову назад, она смотрела на тянущийся ввысь зелёный куст, перевязанный верёвкой в плотный пук, почти как букет. Куст, который шелестел и словно бы даже плакал — плакал каплями дождя, которые по нему стекали мелкими потоками и ручейками. Покачиваясь, куст шелестел зелёными листьями и нежными белыми цветами — жасмин. Настоящий, ароматный и совершенный. Он дышал жизнью, он дышал радостью, он дышал любовью — даже несмотря на то, что вокруг него уже была осень. Пожухлая трава, которая склонилась в ямки с водой и грязью, красная и жёлтая листва, ковром лежавшая повсюду… Амели подняла свою руку — свою фарфорово-белую руку, всю влажную от дождя, которой она прикоснулась к манящим цветкам. Вслед за рукой поднялась и белая кайма рукава — части накидки. Платье с накидкой и с подолом чуть ниже колена, с белой полосой по линии груди и живота. Чёрное платье, белая кожа, — и зелёный, коричневый и белый жасмин под серым, безжизненным и мрачным небом. К звукам дождя примешивалось журчание воды — где-то вдалеке, вероятно, бежал бурный-бурный ручей. Солнца не было видно — только серый единый фронт. На лицо Амели брызнуло водой — всё с тех же ветвей куста жасмина, который был выше человеческого роста. Её фиолетовый и красный глаза, не моргая, смотрели на хрупкие листки, на почти что невесомые цветки… и этот дух — этот жасминовый дух, который она вдыхала, примешивался к аромату дождя и сырости… Где-то сзади послышались торопливые шаги. Амели не отреагировала, продолжая касаться пальцами растения. — Амели! — раздалось высокое и суетливое. Амели медленно повернула голову налево, скосив фиолетовый глаз. По дорожке, забавно перебирая ногами, бежала Урсула. Её сосредоточенный вид, её платье горничной, которое развевалось при каждом шаге… и её идеальная белая кожа, которая казалась даже ещё белее обычного из-за освещения. И конечно же чёрный зонтик — который Урсула, борясь с ветром, несла в руке. — Прости меня, пожалуйста, я опоздала! — уже издали запричитала та, приближаясь к Амели. Девушка покачала головой. И снова повернула голову на куст. Прикоснулась пальцами к цветку и осторожно потянула всю ветку на себя, приблизив к лицу. На неё снова брызнуло водой, несколько капель блеснули в волосах жемчугом. — Любишь же ты этот жасмин! — шаги раздались совсем близко, а голос — уже из-за спины. Подняла над ними двумя зонтик. — Ва-ай, какой же он всё-таки красивый! Губ Амели коснулась лёгкая улыбка — почти что невесомая, одними лишь уголками. — Миледи любит его и заботится о нём. Урсула покивала. — Она очень похожа на тебя! Девушка замерла. Затем скосила взгляд, молчаливо уставившись на сестру. Та нелепо засмеялась. — Ну, ты такая же заботливая и преданная, как и она, Амели! Амели снова посмотрела на жасмин. — Я сомневаюсь. Мы ведь… Урсула прижалась плечом к плечу Амели. — Вещи. И так они обе и стояли, под тенью куста жасмина, шелестевшего своими ветвями и качавшего белыми цветками. Но если жасмин всё ещё цвёл, всё ещё дышал жизнью и радовал глаз, то стоило всего лишь отвести от него взгляд, как, куда ни глянь, повсюду царило увядание, сырость и осень. Апельсин, который когда-то красовался яркими плодами, а теперь стоял совершенно сухой и нелюдимый. Дуб, который скинул всю листву и грустными голыми ветками теперь мог только грозить небу. Ручей, тихий, весёлый, добрый ручей, который из-за дождей превратился в бушующий поток грязи и глины. Но жасмин, словно смеясь над всеми, всё ещё стоял и пах, цвёл и тянул ввысь свои ветви. Вода с него капала на круг камней, которые лежали под ним у земли. — Ты уверена? — раздался тихий голос Амели. Урсула вздрогнула и покосилась на Амели. — Ты уверена, Урсула? Если смотреть в разноцветные глаза — казалось, в них словно бы, где-то за слоем стекла, колебалась, билась и цвела маленькая тихая жизнь. Но именно там, за стеклом, снаружи же — вся та же идеальная собранная Амели — которая, даже промокнув насквозь, по-прежнему сохраняла своё такое идеальное достоинство. — Место, куда мы отправимся… — Я знаю, Амели. Урсула выдохнула и встала напротив Амели. Сделала серьёзное лицо — насколько в принципе она могла такое сделать, потому что даже серьёзность в её исполнении отдавала чем-то детским и невинным. По её зонтику колотили капли воды. Казалось, дождь стал только сильнее, превратившись уже в ливень. — Я знаю, что я могу умереть. Нет, — она помотала головой, — я уверена, что умру. Но… — она сглотнула и сжала кулаки. — Я не хочу сидеть и быть бесполезной. Я не хочу сидеть и ждать. Я знаю, что я умру, возможно, умру очень быстро, но… Амели кивнула. — Это из-за леди Эрики? Урсула снова решительно помотала головой. — Я хочу пойти туда по своей воле. Зная, что я умру. Зная… — она опустила взгляд. — Что я бесполезная вещь. Бесполезная, глупая, ненужная вещь. Но я!.. Амели повернула голову на жасмин. Сделала к нему шаг. Положила руку на ствол — множество стволов, сбитых вместе при помощи верёвки. — Урсула. Если уж кто и бесполезен… — в голосе Амели, ровном и спокойном впервые появились… ноты. Ноты, ноты, отблески каких-то эмоций. В данном случае — горечи. — То это я. — Амели… Девушка отошла от куста и снова ступила на плиточную дорожку. Молчаливо, не оборачиваясь, пошла по ней, разбрызгивая воду из луж Урсула, подхватив подол платья, поспешила за Амели, продолжая сжимать зонт. Жасмин, словно бы на прощание, качнул своими ветвями под порывом ветра, веером разбросав воду на землю. И лицо Амели, её белое, нейтральное, собранное лицо…

И её белое, нейтральное, собранное лицо, её разноцветные глаза холодно смотрели на Акечи Горо. Её идеальная фарфорово-белая кожа блестела — только блестела, потому на неё попадали лучи луны, всё так же зловеще плавающей под потолком. И хотя сам лес, само изображение на стене — ничего из этого не двигалось, кроме собственно луны… но вся картина дышала угрозой. Что-то очень чёрное, очень злое, очень опасное так и сочилось оттуда. Впрочем, Амели ли бояться зловещей магии, ведьм и колдовства? Ей… вещи её миледи Юджины. Конечно, она могла умереть. Здесь и сейчас, если её решат казнить, если её решат убить… Но это не пугало её. Нет. Её в принципе ничего не волновало. И даже смерть Урсулы, которая знала, предвидела и предощущала… но всё равно пошла на это, пошла сюда, взошла на эшафот… даже это не вызывало ничего. Да, совершенно, совершенно, совершенно… За исключением лёгкого холодка, который коснулся пальцев. — Что это значит, Акечи-сан? — сложила руки на груди Хитаги. — Я тут, значит, стараюсь, расследованию помогаю… Акечи пожал плечами. — Вы видели список, пусть и по чистой случайности, но видели. Ровным счётом как и присутствующая здесь Октавиан-сан… Амели продолжила молчаливо стоять. — Я знаю, что вы не можете говорить… Октавиан-сан, — Акечи сцепил руки в замок. — Но вы один из подозреваемых. Вы можете чем-то доказать свою невиновность, Октавиан-сан? — он склонил голову набок. — Учитывая ваши особенности, вы можете написать ваши показания. Через тот же справочник в виде улики. Но так что, Октавиан-сан? Убийство Урсулы… Амели молча открыла справочник и пробежалась глазами. Затем подняла взгляд. Возможно, будь убитым кто-то ещё, она бы проигнорировала выпад. И, в общем-то, она почти и собиралась это сделать. Но… что-то, что-то, зашевелилось в ней, когда её холодный разум осознал всю картину. Было ли то возмущение, намёки на него, обида, какой-то зародыш этого чувства… Факт остаётся фактом: её серые губы пришли в движение. — Я не убийца. Её слова, её нежный тихий голос прорезал зал суда подобно разряду молнии. Равнодушных не осталось: даже Эрика и Акечи, даже Минато и… немного, немного Марти уставились на неё. Акечи медленно моргнул. — Простите? Амели сложила руки перед собой. Покосилась на портрет Урсулы, закрашенный красным крестом. — Возможно, вы не поверите, господин Горо, леди Эрика и остальные. Но миледи всегда учила меня быть милосердной. Я бы никогда не позволила себе выбрать оружием для убийства что-то настолько немилосердное как яд. — Немилосердное? — скривила лицо Эрика. — Яд, чтобы вы знали, это ещё… Амели проигнорировала её и продолжила: — Я бы никогда не позволила себе впутать в дело невинных и непричастных. Я бы никогда не позволила выбору жертвы полагаться на случай. Я бы никогда не оскорбила трапезу чем-то навроде убийства. Каждая её новая реплика, пусть и была произнесена с той же нейтральной и ровной интонацией, словно бы обретала новые оттенки и набирала силу, прежде чем она подошла к… — И я бы никогда не убила Урсулу. Верить мне или нет — ваше дело. Её слова отозвались раскатом грома в ушах и сердцах учеников. До того просто удивлённые и поражённые её голосом ученики. В их головах зазвучало признание, идущее, казалось бы, от самого сердца. Один за другим здесь, в суде, рождались понимание, сопереживание… солидарность. Если до этого на неё в основном смотрели как на постороннего человека, чужака, просто… что-то неживое, противоестественное. Теперь же что-то — какая-то незримая связь возникла между Амели и ученикам. Впрочем, не все были так же очарованы её красноречием. Например — Хитаги. Она изучающе смотрела на Амели — точно также, как смотрела бы на своего противника по карточной игре, в попытках отыскать блеф. И если он тут был — Амели была бы самым опасным игроком на свете. Потому что за исключением голоса — её тело не подало ни единого знака. Между тем события пошли дальше. — Но это лишь только в том случае, Октавиан-сан… — начал было Акечи. Но его тут же заткнул хор-многоголосье: — А я ей верю, — подняла руку Марибель. — Я тоже, — к ней присоединился Акира. — Я тоже, — Минато. — И я! — стукнул кулаком Кишинума. Деймон поклонился Амели. — Я тоже вам верю, Амели-сан. У Акечи дёрнулся глаз, а его лицо, так и застывшее в кривой мине… —…если вы человек чести и держите слово, — наконец закончил он фразу. Положил руку на лицо. Вздохнул и растопырил пальцы. — Общим решением Амели Октавиан-сан считается вне подозрений? Дождался кивков и одобрительного гула (к неудовольствию самого Акечи и Эрики). Хитаги тоже внутренне надулась. Блин, если Амели убийца — она только что выиграла дело! И да — так пользоваться голосом нечестно! Это шулерство! Эта мысль заставила её замереть. В её голове всплыли несколько карточных обманов. Так, хорошо, она знает, что она Азартный игрок, но к чему ей столько трюков именно сейчас? — Вопрос участия Амели Октавиан в этом деле почти единогласно признан решённым, — дёрнулся глаз у Акечи. — Остаётся ещё ваша кандидатура, Хицугири-сан… — его губы расплылись в улыбке, а сам он повернулся на Азартного игрока. О, да, теперь осталась она — беззащитная Хицугири Хитаги. Что ж, Акечи-сан, вы же не думаете, что она лыком шита? — Акечи-сан, это уже неприлично! — подняла она палец. Шаловливо похлопала ресницами. — Мне тоже сказать длинную вдохновенную речь, чтобы все поверили, что я вне подозрений? — Мне бы хватило, если бы вы объяснили… зачем вы были на кухне, что там забыли… — Акечи сделал неопределённый жест пальцами. Вообще-то ей просто хотелось изучить выбитую дверь. Дей как раз её отговаривал от этой идеи. Ну и заодно подрядить брата варить чай — тот, оказывается, очень даже неплохо справлялся с этим. — А! Ну мы зашли с Деем взять себе чаю и сладкого! — она покивала. — Да, кофе это не наше с ним. Ну и вы понимаете — мне было жутко интересно посмотреть на дверь вблизи! — она мечтательно закатила глаза. — Это же такое приключение! Принц-детектив фыркнул. — Вы же понимаете, что ваш брат вам не алиби, верно? — он скосил взгляд на Мечника, который сначала замер, но теперь медленно алел по мере того, как осознавал выпад. — Брат спокойно может вас покрывать, с учётом… — Да как вы смеете! Да чтобы я!.. — рыжий и алый Дэймон однозначно был зол. — А может, лучше оправдаете свою идиотскую затею с волосами?! — Дэймон сжал кулаки. В его голосе так и слышались яд и злость. — А то изображаете из себя здесь великого детектива! Подозреваете меня и мою сестру в преступлении! Может на самом деле вы и ваш секретарь сговорились, а теперь здесь покрываете друг друга, а?! Хитаги внутренне присвистнула. Да, Дей, оказывается, ты и так умеешь? Она хихикнула, ощущая гордость за своего боевого брата. Переведя дыхание, Дэймон сглотнул. Повисла зловещая тишина, в которой напряжённые взгляды сошлись на Акечи и Моришиге. Раздался кашель. Эрика зловеще улыбнулась. — Что ж, именно поэтому позвольте мне объявить мой финальный вердикт, — она сделала книксен. — Преступником в этом несомненно запутанном, сложном и интересном деле… — улыбка на её лице увяла, — впрочем, были у меня дела поинтереснее. Так вот! — снова улыбнулась. — Преступник или Акечи-кун, или его секретарь Моришиге-сан. Все остальные кандидатуры слишком маловероятны, чтобы их рассматривать. Итак, кто же из вас убил Октавиан Урсулу-сан, а? Хитаги сложила руки на груди и задумалась. Итак, с доски подозреваемых можно снять саму Урсулу — вот уж кто точно не смог бы никого убить, так это она. И тем больнее, что эта светлая девушка, которая пыталась вселить в них надежду, умерла первой. Дальше отпадают те, кто на кухне не был — Дженнифер, которая опоздала к основным событиям, сама Эрика, проявившая… предусмотрительность, а также нелюдимый Художник и Кёко. Это сужает круг до четырнадцати человек. Также можно исключить тех, кто курсировал между столами, навроде Амели или Акиры — они оба оправдались в суде, включая убедительную речь Амели или нелепые извинения Акиры. Дальше можно сузить круг за счёт лиц, которые не знали о яде или его существовании — то есть практически все, исключая самого Акечи. И не забыть выкинуть Флая — тот, пусть и помогал составлять список, как выяснилось, не умеет в достаточной мере читать кандзи. И это не считая того, что он не похож на человека, который мог бы так очевидно попасться. И, разумеется, Хитаги исключила себя и Дея — потому что, ну… они главные герои! И главные герои не занимаются убийствами!.. Интересная мысль, откуда она появилась? Бедный Боксёр на отравителя не похож. Да и… само убийство какое-то больно хитрое для него. Можно ещё долго заниматься интеллектуальной гимнастикой, но ответ один: только два человека обладали в равной степени положением и знанием, чтобы провернуть отравление. И поэтому Эрика права — других кандидатур на убийство просто нет. Все остальные варианты приходятся на что-то настолько же вероятное, как падение метеорита. А что такое метеорит, и почему он редко падает?.. Кажется, это что-то связанное с космосом. Большего Хитаги вспомнить не смогла. Важно то, что он редко падает! В любом случае — в этом деле было что-то странное. Хитаги… она чувствовала какой-то подвох. Будто бы здесь были два преступника вместо одного. Логически, опять же, логически, она понимала, что убил кто-то один. Но почему ей тогда хочется подозревать и Блинчика, и Актёра? Хитаги решила подождать ещё до окончательного вердикта, взяв этих обоих на карандаш. — Фурудо-сан, такое голословное заявление… — отзеркалил принц-детектив улыбку Эрики. — Несомненно… — Оно не голословное, Блин, вот не надо тут! — похлопал ладонью по кафедре Марти. — Ты тут у нас всю дорогу ведёшь себя так, как будто тебе больше всех надо! Ты тут у нас установил какие-то ловушки, которые непонятно как сработали. Так что, Блин… — он пожал плечами. — Ты уж извини, но ты и мистер Моришиге прямо супер подозрительные здесь. Ну вот банально! — он щёлкнул пальцами. — Вот кто кроме вас двоих знал про этот волос, а? — Я знала, — подняла руку Марибель. Она подняла голову. Поморщилась. — Я была в медпункте с Акечи-саном. И он при мне проверял обе ловушки. Это было вчера вечером. Но сказал он мне, правда, только об одной. Вторая… — она сглотнула. — Я только сегодня поняла, что он там делал. Ого, так Марибель тоже знала о волосе? Мечтательница резко переместилась вверх в личном зачёте Хитаги. Впрочем, до Акечи и Моришиге ей было ещё далеко. — Мери! А мне ты не сказала об этом! — Ренко надулась и сложила руки на груди. — Сказала только, что ходила в медпункт! Эрика прищурилась. — А что это вы забыли в медпункте, Хан-сан? Марибель тяжело вздохнула и помассировала виски. — Обезболивающее. Правда, оно не сильно помогает. Мигрень. Минато кивнул. — Мы учтём ваши показания, Хан-сан, не перенапрягайтесь. Как и… — он скосил взгляд на Акихико, который остекленевшим взглядом смотрел перед собой. — Санада-семпай, держись. Скоро всё закончится. — Я убью… их… обоих… — донеслось от Боксёра. — Втираться в доверие… твари… Водить за нос… — из его рта потекла слюна. Ой, а Боксёр-то совсем плох, надо помочь. Так, а откуда у Хитаги в руках салфетка? — Помогите Санада-сану, — она услышала шёпот. Скосив глаза, заметила Акиру, который и вложил ей в руку предмет.

Джен, которая тем временем стояла рядом с Акихико, вздрогнула, рванула к Боксёру и взяла его за голову, вытерла лицо салфеткой, которую ей спешно подала Хитаги. Кишинума посмотрел на эту сцену, скривился, а потом и ударил кулаком об ладонь. — Короче. Кто-то из вас двоих нам пиздит, что он белый и пушистый. И я бы поставил на тебя, легавый! — он ткнул в принца-детектива. — Ты слишком гладкий и умный! Хитаги, вернувшись на своё место, решительно покачала головой. Акечи в её зачёте не терял позиций — но, во всяком случае, против его участия говорили улики. — Неправильно, Кишинума-сан, против этой теории есть одна очень серьёзная улика! Я-то думала, Фурудо-сан, вы обратите внимание! Эрика, приподняв бровь, посмотрела на Хитаги. — И какая же? Вместо Азартного игрока ответил Акечи: — О, мы уже решили тот момент, что я бы не смог подсыпать никому яд, когда за мной наблюдали Арисато-сан, Кишинума-сан и другие… — Ты мог это сделать одним махом, легавый! — не унимался Хулиган. — Бац, и подсыпал! — И это тоже невозможно, Кишинума-сан, — развёл руками Акечи. — Это ещё почему?! — Вода, — донеслось гулкое со стороны Акиры. — Капсула была начисто вымыта. Если бы Акечи-сан сделал всё так, как вы говорите… было бы у него время помыть её? Да и… Минато кивнул. — Я подтверждаю, что за всё время нашего совместного осмотра кухни Акечи-сан не делал ничего подозрительного. Все взгляды медленно сошлись на Моришиге. Акечи вдумчиво смотрел на своего секретаря. Его лицо было нейтральным… но что-то так и говорило, что… он не так спокоен, каким хочет казаться. Эти двое встретились взглядами. И хотя это был реальный мир, с его реальными правилами, между ними будто бы физически проскочили разряды молний. Какая-то угроза, которую они друг другу безмолвно адресовали. Хитаги вдумчиво смотрела на Актёра. Он или не он? Он или не он? Девушка напряглась, внимательно следя за его языком тела. Внешне ничего не изменилось, но вот внутренне… она превратилась в детектор блефа — опять же, Хитаги не понимала, как работает её тело или этот пресловутый талант — но стоило появиться цели, стоило захотеть — она превращалась в оружие азарта. — Остальные кандидатуры на основании свидетельства Фурудо-сан мы будем рассматривать? — в голосе принца-детектива звучала сталь. Марти, будучи серьёзным, покачал головой. — За себя могу сказать, что на волос не обратил бы никакого внимания. А на кухне я взял чай. Не могу пить ту бурду, которую мистер Карасу варит. Без обид, — он поднял руки. — Чай — моя вода жизни. И никому, кроме себя, я его не могу доверить. — Подождите! — поднял руки Моришиге. — Вы хотите сказать, что я, Моришиге Сакутаро — главный подозреваемый?! — с неверием в голосе произнёс он. Джен и Мами, как две наиболее близкие соседки Актёра, не сговариваясь, обе сверлили того злобными взглядами. Джен это делала ещё и придерживая Акихико, который был в полуобмороке. — Я бы ни за что, никогда, не при каких обстоятельствах не убил бы Урсулу-сан! — он, поправив очки, начал свою горячо эмоциональную речь. Его голос, обычно тихий, звенел и гремел с кафедры. Эрика зевнула. — Факты, Моришиге-сан, факты. Кто кроме вас имел доступ к ходячей энциклопедии и болтуну имени Акечи Горо? — Попрошу, — покашлял принц-детектив. Эрика его проигнорировала. Постучала пальцами по кафедре. Моришиге затравленно огляделся по сторонам. Сглотнул. — Вы хотите факты, да? И тут он засмеялся. Это был какой-то странный, даже слегка безумный смех. И так же резко оборвал его. На лицах учеников появилось недоумение. Актёр подался вперёд и перешёл на театральный шёпот. — Да, я был на кухне. — Моришиге смолк и выдержал паузу. Затем медленно повернул голову на принца-детектива. Хмыкнул. И резко продолжил: — Но по приказу Акечи Горо! И это именно он приказал мне отравить Урсулу Октавиан! Актёр же перевёл дух, шумно сглотнув, в то время как в зале суда взрывалась эмоциональная бомба. Моришиге медленно поднял дрожащую руку и кое-как наставил указательный палец на Акечи Горо. Оскалился. — И именно этот человек, этот зверь в человеческом облике, угрозами и шантажом заставил меня молчать! В зале наступила гробовая тишина.