Эпилог (1/2)

Жаркий полдень в Объединенной Гвиане пропах пылью и был пронизан завываниями ветра, вздымавшего вверх целые волны радиоактивного черного песка. Максимилиан Твоми пробирался сквозь бурю, будто плыл в мутной воде среди черных водорослей, к киностудии ?Los Medanos de Coro?, желто-зеленый логотип которой маячил на горизонте среди ржавых полосатых скал пустыни. Темные очки защищали глаза Макса, однако летящий в лицо песок все равно доставлял уйму неудобств, забиваясь в нос или похрустывая на зубах. Буря заставила Твоми бросить аэрокар – доверять жизнь автопилоту в такую погоду было рискованно, а сам легендарный экстрасенс в последнее время не мог нормально управлять машиной из-за поврежденного запястья. Телепортацию он не использовал – черные песчаные вихри мешали нормально оценить расстояние, да и идти до студии оставалось недолго. Дойдя до скалы, мьюту укрылся за ней от ветра и остановился, чтобы перевести дыхание и немного размять занывшие от усталости плечи. Его позвонки громко хрустнули при попытке выпрямить спину, ремень кобуры, опоясывающий узкую грудь, впился в затекшую трапециевидную мышцу. Максимилиан стиснул зубы и расправил плечи, упершись руками в поясницу, потом несколько раз наклонил голову в одну и другую сторону. С очередным хрустом хрящей пришло ощущение, что кости встали, наконец, на свое место, и можно двигаться дальше. Твоми закутался в темно-серый джинсовый плащ и продолжил путь. Дойдя до съемочных павильонов, раскинутых посреди пустыни, он обратился к охраннику, который должен был проверять пропуски, с просьбой представить его режиссеру как потенциального спонсора. Мужчина доложил о просьбе Макса Твоми по рации своему коллеге, тот передал ее режиссеру Энри Биллману – и вскоре сам Энри Биллман явился на встречу с мьюту. Режиссеру на вид было за сорок. Жаркий сухой климат словно высушил его – у мужчины было тощее лицо с глубокими морщинами, впалыми щеками и смуглой кожей. Брови и глаза его имели темный цвет, а вот волосы, стриженные под площадку, были выкрашены в неестественный желто-горячий оттенок. Точнее, в шафранный… Да, шафранный, как шерсть звероящера! Вряд ли это было простое совпадение. Режиссер носил рубашку такого же ярко-желтого цвета с черным галстуком, расшитым зелено-красным этническим узором, и коричневый деловой костюм. Биллман с улыбкой подал Максу руку, на запястье которой красовалось множество разноцветных нитяных фенечек. Твоми принял рукопожатие, и Энри любезно пригласил его на студию.

- Чем я обязан Вашему визиту? – полюбопытствовал Биллман.

- Я слышал, Вы снимаете фильм об экстрасенсах, - ответил мьюту. – Меня заинтересовал этот проект. Может, я внесу в него свою лепту?

- Это было бы… просто здорово, - режиссер растерянно, по-ребячески расцвел улыбкой. – У нас, правда, все еще сырое, нужна еще как минимум пара лет на съемки. Премьера ожидается в 2099-м, февраль-март. - Вы управитесь за год с монтажом и спецэффектами? – изумился Макс.

- С Вашей помощью, я надеюсь, сможем успеть и раньше. Они вошли в студийный кинозал. Биллман достал пачку сигарилл и, прежде чем закурить, вежливо предложил их Твоми.

- Гвианский табак? – спросил мьюту, загадочно улыбнувшись. Теперь ему хотелось ?пахнуть табаком Гвианы?.

Энри кивнул и протянул гостю зажигалку, потом прикурил сам и уже тогда скомандовал запустить на большом экране отрывок из будущего фильма.

- Это… Хасард? – спросил Макс, указывая на кадабру в ковбойской шляпе, появившегося в кадре. Режиссер кивнул: - Его играет Боно фон Дарн. Это его первая главная роль.

- Хорошее сходство, - отметил Твоми. - Если бы у этого кадабры были красные глаза, я бы и впрямь подумал, что это Хасард собственной персоной. - Если бы Вы видели весь фильм, Вы бы заметили, что это моя личная интерпретация образа Хасарда, - скромно прокомментировал Биллман. – Это не его стиль, и жесты… Зато с другой стороны, в исполнении Боно он ужасен и в образе, и в кадре, иногда даже для режиссуры. Он – гладиатор, готовый зубами выгрызать свободу, сейчас или никогда. Кажется, что на уме у него ужасные вещи, дикие кровавые бури, но при этом он чертовски мнителен. Боится чего угодно: теней, шорохов, пребывания наедине в запертой темной комнате, внезапной смерти во сне, в конце концов, пирамид над городом…

Энри сделал паузу. В центре сцены теперь была алаказам с усами, подкрашенными синей краской. В руках она держала эрбока необычной ультрамариновой расцветки. - А она, великая чемпионка, смотрит на Битву Менталистов иначе, - продолжил объяснять Биллман.– Война у нее рождается из побед, она ненасытная хищница… - И, конечно, ассоциирует себя с этой ядовитой змеей? – разгадал идею режиссера Макс Твоми.

- О, я не пожалел потратить кругленькую сумму на этого черно-синего эрбока, - гордо ответил Энри. - Да-да, это не спецэффект – он самый настоящий. Правда, Джилл не очень понравилась эта идея… - Джилл?! – Макс так неподдельно изобразил удивление, может, потому что как раз в этот момент с непривычки сорвался на кашель из-за дыма.

- Именно! Джильда Бишоп, она же теперь Джилл Биоскоп – оператор и монтажер от бога! Ее способность выбирать ракурсы удивительна, - Биллман остановил фильм и резко ткнул пальцем в сторону экрана: -Вот! Вглядитесь в этот кадр – такой точный и напряженный! Я тоже начинал карьеру как оператор и могу с уверенностью сказать: этому не научит ни одна киношкола – это надо чувствовать. Она чувствует, и мне плевать, что у нее нет образования. Она пришла на студию с единственной записью, снятой непрофессиональной камерой, и сразу меня сделала! Режиссер достал портмоне и показал Максу хранившееся там свое старое фото. Со снимка восторженно улыбался во все зубы молодой круглолицый оператор. Да, в двадцать лет Энри был совсем другим человеком – мягкие черты юного лица с редкой щетиной, темные волнистые волосы, белая кожа, цветастая одежда спортивного стиля. Кажется, нынешний Биллман и сам с трудом узнавал себя в том юноше с камерой.

- Знаете ли, я до сих пор не смог закончить ни один свой фильм, - погрустнев, признался Энри, - все время случались войны, голод, экономический кризис, самоубийство какой-нибудь актрисы или брак пленки. Но в то же время я чувствую, что этот фильм я смогу доснять. Я закончу его… ради Джилл.

Твоми подумал, что, несмотря на истинную цель своего визита в ?Los Medanos de Coro?,готов помочь Биллману успешно завершить работу над фильмом. - Вы, наверное, уже догадались, что я хотел бы видеть саму Джилл в этом кадре… - проговорился Энри. – Или в любом другом фильме, если она так против играть саму себя! Такой типаж… Я уговорил ее сделать несколько кинопроб, ради ?спортивного интереса?, так сказать. Она может быть неплохой актрисой. Я не теряю надежду на это. Если настанет день, когда я уговорю ее сыграть, я прекращу красить волосы в шафранный цвет.

Тем временем в кинозал вошла сама Джилл – сильно изменившаяся Стальная Леди в рваной светлой футболке и плетеной шляпе. В ее глазах за круглыми темно-синими стеклами солнцезащитных очков читался холод, но не такой, как когда-то, когда она была боевой чемпионкой. То был холод бесчувственной души, проживающей пустую жизнь, а теперь это была некая командирская твердость, взгляд руководителя, знающего свое дело. Сразу чувствовалось, что Джилл вошла во вкус в новой среде, и на площадке не стоило с ней пререкаться. Алаказам ничего не сказала Биллману – его слова, даже если они были услышаны, вряд ли стали для нее открытием, а вот визит Твоми удивил и заинтересовал Джильду.

- Привет, Макс! Какими судьбами тебя занесло в нашу дыру в такую бурю? – спросила она. - Я сегодня покидаю Гвиану, - ответил мьюту, - и, возможно, надолго. Но, как понимаешь, не смог уехать, не заглянув к тебе. - Ну, теперь ты, похоже, застрял здесь, у нас, - усмехнулась Джилл. – На чем ты сюда добрался? - До Экватор-Сити – челноком, а сюда планировал добраться на аэрокаре, но в итоге сделал это на своих двоих. - Я могу подкинуть тебя до Экватор-Сити, - предложила алаказам, - а по пути мы перетрем обо всем, о чем надо. Идет? - И на чем? – изумился Твоми. - В такую-то погоду. Джильда улыбнулась: - Трейлер выдержит, - и, не дожидаясь, когда Макс подберет слова, чтобы выразить удивление, тут же спросила: - Как тебе эта идея? Настоящее ретро! Твоми и впрямь не знал, что старвагены до сих пор в ходу в таком виде, в каком были еще в прошлом веке. Трейлер – дом на колесах – был пережитком прошлого, но для некоторых личностей в среде кинопроизводства он был неким символом, создающим ностальгическое настроение, или просто показателем неординарности. Чем трейлер приглянулся именно Джильде – это была загадка. На ее старвагене под логотипом ?Los Medanos de Coro? была привинчена металлическая табличка с выбитым псевдонимом ?Джилл Биоскоп?. Снаружи кабину трейлера украшал череп тауроса без нижней челюсти, под которым крепились два скрещенных стилета. Внутри на зеркале заднего вида висели четки из темно-синего агата, брелок в виде черного ферзя и согнутая ложка на цепочке.

- Ну, рассказывай, - обратилась к Максу Джилл, когда они сели в кабину. - Где ты пропадал весь год? Отдыхал на океанском побережье?

- Нет, сидел в лаборатории, - невесело ответил Твоми.

- Что изучал? - Последствия рекомбинации генов.

- То есть ты, после всего, что с тобой было, экспериментируешь с генной инженерией?! – удивленно переспросила алаказам.

- Я заложник быстротечного времени, - задумчиво промолвил мьюту, глядя на тлеющий кончик сигариллы. - Я стремительно повзрослел – и теперь так же стремительно старею, – он закатил рукав, показывая перетянутое эластичным бинтом запястье: - У меня проблемы с суставами и скоро начнут разрушаться кости. Последние исследования подтвердили мои опасения – при использовании генетического материала взрослой особи возраст клеток донора сохраняется, они имеют укороченные теломеры. - Кого? – не поняла ни слова из последнего предложения Джилл.

Твоми сделал еще одну затяжку и, выдохнув дым, попытался объяснить: - Теломеры – концевые участки хромосом. Они укорачиваются при каждом делении клетки – и это причина старения. Джованни Лучано было за сорок, когда началась разработка проекта N0254М-150-02. Криксу – тридцать. Не знаю, сколько лет было моей биологической матери, но если у меня есть брат, то минимум пару десятков… В общем, это значит, что мои клетки с момента моего рождения уже были старыми, понимаешь? Но, ко всему прочему, после всех этих рекомбинаций ДНК эрозия теломер ускорилась в десятки, а, может, сотни раз! Сейчас мне не четырнадцать, и не тридцать четыре, а около пятидесяти… может, и больше. Я не хочу уточнять. Я не хочу знать, сколько мне осталось – может, десять лет, а может, год. Полноценная жизнь начинается тогда, когда осознаешь, что каждый день может стать последним. А Тиис, сукин сын, похоже, знал…

Мьюту не собирался распространяться о том, что на самом деле провел несколько месяцев в депрессии. Он почти поверил, что стал частью мира – и тут этот диагноз, как знак: мир отторгает его… Твоми понимал, что все опыты, проведенные над ним ?Р-инкарнацией?, последующее длительное лечение и жизнь в постоянном стрессе точно не сделали его здоровее. Теперь Максу стало совершенно ясно содержание кошмарного сна, увиденного под утро в постели Сабрины Андерс – это была встреча с его истинным страхом. Страхом перед собой. Но не перед своим вероятным поведением, а перед собственным телом. Искусственно созданное, не похожее ни на одно другое - как знать, когда и что в этом теле может отказать, сломаться? Макс Твоми знал лишь одно - его время сгорает, как сигарилла в его пальцах.

- Если я правильно понимаю, ты экспериментировал сам на себе, пытаясь спастись? – уточнила Джилл. - Когда ?каждый день может стать последним?, ты выбрал провести последние дни в одиночестве в лаборатории?! - Ну, самое время встретиться со своим самым большим страхом, чтобы одолеть его. Вроде последнего шанса… - естественно, Твоми кривил душой, но Джильда могла бы и не задавать вопрос, ответ на который был очевиден: мьюту просто хотел жить.

- Ну, я надеюсь, пистолет ты носишь не для того, чтобы, если что, быстро покончить с этим? – нерешительно спросила она, покосившись на кобуру под плащом Твоми.

- Нет, - легко и без лукавства ответил Макс, - просто так проще. Меня до сих пор считают ходячим оружием, но когда видят у меня ?Кольт?, понимают, что я тоже чего-то боюсь, тоже имею слабости, тоже… живой. А еще я постоянно дезинфицирую руки, как истинный параноик, хотя, наверное, эту слабость я не выдумал. Джилл молча кивнула в знак понимания. До этого дня она имела возможность лишь раз пообщаться с мьюту, но уже тогда ей стало ясно, что на самом деле он был ранимым и напуганным. У него имелись слабости, и он мог признать их. Но поведать о них миру, публично вывернуть душу – такое позволять себе ему явно не стоило.

- Кстати, по поводу Джованни и ?Р-инкарнации?, - решила сменить тему алаказам, - ты действительно такой правильный, что взял это на себя? - Ну да, как и обещал Фанталлену. Людям нужно хоть какое-то объяснение всего, что произошло, - Макс Твоми отвел взгляд: - Тем более что за это мне ничего не было: это ведь революция, и победителей не судят. - Держу пари, это сказала тебе Сабрина Андерс, - подмигнула ему Джилл. - Но я, в общем-то, здесь согласна с ней. Судить того, кто исключительно за свой счет спасал пострадавших революционеров, пациентов и освобожденных подопытных ?Р-инкарнации?, прислал своих специалистов и медикаменты, в рекордные сроки возвел несколько передвижных госпиталей… Это было бы преступление, мать его! Ты можешь и дальше везде говорить, что исправляешь вред, который сам ненамеренно причинил, но мы-то знаем правду - ты на самом деле герой, Макс.

- А тебя не судили за твоего тренера? – оставил ее замечание без ответа мьюту.

- Год условно. Я чиста – это была самооборона, хоть и превышенная, - Джильда сделала рукой жест, имитирующий выстрел из револьвера. – Но, как говорится, пусть лучше двенадцать судят, чем шестеро несут. - Не поспоришь. Надо будет это запомнить.

- Запомни-запомни. Мне судимость, как видишь, не доставила особых проблем. - Вижу, - кивнул Твоми, - и это правильно, что истинный талант ценится превыше прочего. Ты планируешь сама сниматься или разочаруешь старину Биллмана? - Увы, второе, - ответила алаказам. - Мой следующий шаг – режиссура. Я покажу Энри, как нужно снимать фильмы об экстрасенсах. Хочешь, и тебя сниму? – усмехнулась она. - В фильме на реальных событиях сыграешь самого себя. - А сценарий у тебя есть? – в той же несколько шутливой манере поинтересовался Макс.

Джилл Биоскоп рассмеялась: - Крикс Никополидис напишет его. - Вы с ним не сошлись? – полюбопытствовал Твоми.

- Эх, старина Нико, - Джильда тепло улыбнулась, вспомнив о нем. – Почему же? Просто у каждого полно своих дел. Мы иногда общаемся. Он дико счастлив, что я сделала такую карьеру с его подачи. - Может, я могу что-то передать ему от тебя? – предложил мьюту.

Внезапно Джилл, не сбавляя скорость и бросив руль трейлера, схватила Твоми за шею и принялась страстно целовать. Машина съехала с колеи, прыгая на мелких камнях, стилеты под черепом тауроса задребезжали, ударяя лезвиями в лобовое стекло. Но ни алаказам, ни мьюту этого не заметили – ей было все равно, а он был в шоке. Страсть, вложенная в этот поцелуй, была просто дикой – Максу казалось, что Джилл так увлеклась, что не заметит, если вдруг случайно свернет ему шею. Наконец, отпустив его, Стальная Леди быстро вернула старваген на дорогу. Мьюту потрогал свою челюсть, чуть было не вывихнутую в порыве чувств, пытаясь осознать, что же это значило.

- Увы, ЭТО ты вряд ли сможешь передать Нико, так что оставь себе! – махнула рукой Джилл, иронично улыбаясь. – А для него у меня будет другой сюрприз. И тут она, снова оставив руль, сняла шляпу и принялась стягивать футболку. Макс, взбудоражено вытаращив глаза, сглотнул ком в горле. Она просто без тормозов! Теперь и он смог представить Джилл в кадре, но только не в современном кино, а в старых приключенческих фильмах. Биллман прав, это типаж – Джилл типичная искательница приключений, еще одна женщина из огня и стали. Оставшись в одних лишь брюках, она кинула футболку Максу и, надев шляпу, снова взялась за руль и вернула машину на прежний курс. - Этому Нико будет рад, насколько я его знаю, - пояснила алаказам. - Я включу музыку? Думаю, ?Dream On? будет как раз в тему. Твоми поддержал ее. Остаток пути он провел в расслабленном состоянии, просто тихо подпевая Стиву Тайлеру: Sing with me, sing for the years! Sing for the laughter and sing for the tears! Sing with me, if it's just for today, Maybe tomorrow the good Lord will take you away… В Нью-Йорке в Научном Центре Исследования Экстрасенсорных Способностей вице-президент Крикс Никополидис проводил автограф-сессию. Он презентовал автобиографическую книгу, которую назвал ?Ad Vitam?, потому как в ней он обращался к живым и призывал к жизни. Нико сумел отойти от сухого и весьма путаного пересказа событий и сделать такой посыл – наличие некоторого опыта в области журналистики помогло ему в деле писательства. Сейчас его книга расходилась с сумасбродным ажиотажем, как среди экстрасенсов, так и среди людей. Пауза в кажущемся бесконечным потоке подписей на форзацах стала приятной неожиданностью для Крикса, однако его пробрала дрожь, когда он увидел, что сам мьюту явился на автограф-сессию.

- Мистер Твоми, - заставил себя улыбнуться Нико, пожимая руку Макса.

Мьюту не сразу смог ответить. Он смотрел на правую кисть Крикса, точнее, на кибернетический протез кисти. Максимилиан не должен был удивляться – он знал, что алаказаму ампутировали руку в роковой день девятого февраля минувшего года. Когти эрбока раздробили Криксу кости, и яд попал в их полость, что угрожало заболеваниями костного мозга и крови. Твоми сам ставил диагноз и сообщал, что во избежание серьезных последствий ампутацию нужно делать сейчас же. ?Ты сможешь это пережить, - говорил мьюту Никополидису. – Тебе сразу установят кибернетический имплантат со всеми функциями, я ручаюсь за его качество?. ?Только сделайте это под общим наркозом! Обязательно под общим!? - таким был полный мольбы истерический ответ замученного Крикса.

- Мне жаль, что все вышло так, - наконец, сумел сказать Макс Твоми, глядя в глаза Нико. - Ты сможешь простить меня, если я скажу, что план Б был частью плана А? – признался он, - обязательной частью… - Я догадывался, - спокойно ответил алаказам.

Сколько раз за прошедшее время Никополидис прокрутил в мыслях все, что случилось в тот день! Он смог понять и оправдать мьюту, как всегда оправдывал всех. Но это признание Макса, это извинение… почему-то Крикс не ожидал его когда-либо услышать. Нико порадовался, что оправдал его не зря. - В этот план не входил эрбок и ампутация руки, - добавил мьюту. - Я понимаю, для чего тебе это было нужно, - убедил его алаказам. - Я не сужу тебя. Скажи мне вот что: ты оставил у моей кровати рукописи, и на них было пятно. Какая-то синяя грязь. Это… - …синтетический заменитель крови, – кивнул Твоми. - Эусин Фанталлен умер в госпитале. В тот самый день.

- Я в курсе. Он говорил тебе что-то… перед тем… - Только просил передать тебе записи.

Экстрасенсы умолкли. Можно было сказать, что для них прошла негласная минута молчания по детективу Фанталлену и всем погибшим за революцию в Шафран-Айленде.

- Скажи мне как вице-президент, - после паузы переменил тему Твоми, - каковы сейчас научные планы НАСА? - Следить за ?кораблем богов?, - сообщил Никополидис. – Мы обнаружили тот самый объект – эти каменные пирамиды, висевшие тогда над городом. И теперь наблюдаем за ним. Кто знает - вдруг он выведет нас к себе подобным.

- Это интересный проект, но притом и рисковый, - прокомментировал мьюту слова собеседника. - Знаю, о чем еще ты хочешь спросить, - подметил Крикс, - да, мне очень нравится моя работа! Я на своем месте здесь, теперь действительно на своем. И, думаю, ты тоже ощутил, что так намного лучше, когда мы беседуем, как двое ученых, а не как два научных проекта. Макс Твоми вздохнул. Быть может, это было даже забавно, что сейчас беседовали друг с другом шестидесятилетний вечный юнец и четырнадцатилетний молодой старик. Ирония жизни. - Ты уже второй экстрасенс за сегодня, который так вдохновенно говорит о своей новой работе, - сообщил мьюту Никополидису и положил на стол сверток светло-голубой ткани. – Догадываешься, кто мог передать тебе это? Крикс развернул ткань и увидел, что гость передал ему футболку с хаотичными дырками. - Джилл… - горячо прошептал алаказам.

- Подпиши мне две книги, - попросил Твоми, - я передам ей, когда вновь буду в Гвиане.

- Ох, Джилл, наверное, захочет непременно снять по ней фильм, - растерянно улыбаясь, Крикс поставил свою подпись из зенеровских символов на форзацах двух экземпляров книги. – А ты, судя по всему, не хочешь задерживаться в Нью-Йорке? – добавил он, закончив с дарственными надписями. - Мне не очень подходит здешний климат, - ответил мьюту. – Да и мир хочется посмотреть, раз уж теперь можно сделать это, не прячась.

- Но ты, должно быть, хотел бы встретиться с Сабриной здесь? – предположил Крикс. Макс встрепенулся, бодро вскинул голову. - Где я могу увидеть ее? – тут же спросил он. Никополидис дружественно улыбнулся ему: