Рискованные наблюдения. Луи (1/1)

Слова Эйвери внушают куда больше надежды, чем, собственно, то, к чему они относятся. Луи подходит ближе, присматриваясь. Если предположить, что глыба камня это всё же дверь?— с предыдущей-то глыбой это сработало,?— то должен быть замок, вот этот диск. Металлическая пластина в стене не выглядит, как замок, но, очевидно, им является, иначе зачем бы было сооружать такую конструкцию и прикрывать камнем. Это вообще золото? На медь не похоже. Но вмуровывать золото в камень, делая из золота какой-то там замок, это нужно быть индейцем, чтобы такое придумать.—?Так и как открыть этот замок? —?спрашивает Гарри, потому что Эйвери свою мысль продолжить не спешит. —?Как это вообще работало у твоего отца?—?Есть очерёдность нажатия. Дома нужно было повернуть рычаг, и дверь открывалась.Все переглядываются, Найл задумчиво чешет нос, всё ещё полный пыли, недовольно чихает.—?И что же нужно повернуть и как? —?Луи возвращается к созерцанию пластины, подсказок там нет.—?А это наверняка связано с их верой, как и сказал Барт,?— уже менее уверено отвечает Эйвери. —?В солнце.—?Вполне в духе индейцев.И вот это никак не помогает. Верить индейцы могли хоть в солнце, хоть в луну, хоть в великого бога-попугая, Луи куда больше интересует, как добраться до их ценностей.—?Так что делать-то?—?Повторяем движение солнца по небу,?— решает наконец Гарри. —?Где тут восток?Ему тут же указывают в трёх разных направлениях. Гарри закатывает глаза, деликатно теснит свою жену подальше от предполагаемого замка и кладёт на него руку, сам прикидывает, с какой стороны они пришли, и решительно сдвигает внешнюю сторону диска по кругу. С душераздирающим скрипом полоса металла движется, подскакивает, запинаясь за какие-то выступы внутри механизма, замирает в исходном положении и… Ничего.—?Как-то ты не туда повернул,?— озадаченно замечает Лиам.—?Что я, восток от запада не отличу? —?огрызается капитан.Теперь Луи теснит Гарри, осторожно смахивает платком пыль и грязь, будто так понятнее смотреть на невнятные насечки, крестики и хаотичные бугорки. Подсказок всё ещё нет, кроме того, что что-то тут связано с солнцем. Если вот эта восьмиконечная звезда?— солнце, конечно.—?А это что за знаки? —?Гарри пытается снова коснуться диска, но Луи на этот раз перехватывает его руку.—?Я не знаю, как оно должно работать, но знаю, что любой замок можно сломать, если что-то сделать не так. Давай не будем тыкать, пока не знаем, куда жать, а то что-нибудь действительно обвалится. Мне жить охота.Гарри согласно кивает, Луи двигается в сторону, чтобы всем желающим было удобно. Не так чтобы это помогло?— воцаряется тишина, и больше никаких идей нет, даже вертеть диск в обратную сторону никто не предлагает. Никаких царапин и потёртостей, которые объяснили бы, как эта конструкция раньше использовалась, на поверхности пластины не видно.—?Ладно, у меня мыслей нет, я пойду прогуляюсь вокруг,?— говорит Найл. —?Может, что найду или хоть придумаю.Луи отворачивается от пластины, скользит взглядом по стенам, никакого вдохновения не находит. Зато обнаруживает задумавшуюся Мидлтон и такую же озадаченную Эйвери. На Мидлтон хочется злиться, потому что какого чёрта его тянет её защищать от несуществующих опасностей, а у Эйвери хочется спросить, может она всё же знает больше, чем говорит, и им можно не перенапрягаться? Откуда-то же она знала, как открыть проход в это странное место.—?Давайте все прогуляемся,?— предлагает он. —?Не торчать же весь день здесь, когда мы ещё ничего не видели.Храм оказался куда больше, чем им показалось вначале. Обнаружились ещё коридоры, какие-то пустые помещения, комнаты, заваленные сгнившими остатками мебели и тряпок, огромный зал с торжественной дырой в потолке и невнятными рисунками на стенах?— видимо там индейцы и наблюдали за своим обожаемым солнцем. В дальнем конце нашлось даже помещение с коллекцией трупов в украшениях. Туда тут же набежала целая толпа, пираты вообще не слишком щепетильны в этом отношении?— помер, дай другим поносить свои цацки, им нужнее. Естественно, бравые матросы без особых затей начали разбирать скелеты и всё окружающее на составляющие, чтобы отковырять всё ценное. На украшение своих трупов индейцы не поскупились, там было и золото, и камни. Всё это снималось и тащилось в центр общего помещения в храме для демонстрации команде. И золота получалась внушительная горка, но пока на такие уж сокровища это не тянуло, увы.Эйвери выглядела до крайности впечатлённой такими изысканными манерами и слишком уж близким знакомством с мертвецами и поспешила уйти подальше, доверив Мидлтон её развлекать. Гарри проводил её взглядом, нахмурившись раздражённо потёр переносицу.—?Без неё мы бы сюда не попали, но ей здесь не место,?— тихо бормочет он, чтобы его слышал только Луи. —?Ей, знаешь, вообще здесь,?— он взмахивает ладонью, подразумевая и корабль, и море, и себя, и эту часть света,?— не место.И Луи понимает, о чём он: о месте в обществе, о неравенстве и прочей ерунде. Но ещё Луи точно знает, что жизнь?— штука странная и разворачивается, как захочет. Взять хоть его самого: от благородных предков Томлинсон взял лучшее, что у них было?— манеры, чувство собственного достоинства. Всё остальное он оставил без внимания?— имя он сделал себе сам, средства раздобыл тоже сам, и какая разница, был его прадед виконтом или крестьянином, если Луи от него не досталось ни реальной знатности, ни денег, ни земли, и всё для себя и сестёр он выцарапывал сам. Эйвери тоже ничего особенно-то не досталось, получается. Её жизнью, похоже, во всём распоряжалась мать, и распоряжалась не слишком разумно, раз потащила дочку чёрт-те куда к чёрт-те кому. Из полезного наследства только медальон и карта.—?Она сама может решить, где её место,?— примирительно говорит Луи. У него, конечно, есть, что сказать ещё, но он сомневается, что это нужно. Да и момент не подходящий для нравоучений. —?Ты же знаешь, что она не дура, понимает, что делает.—?Иногда мне кажется, она ищет себе проблем.Луи хмыкает. Значит, правду говорят, что муж и жена?— один Сатана. Гарри тоже спокойная жизнь разве что в кошмарах снится.—?Пока твоя жена находит только путь к золоту.Эйвери будто чувствует, что разговор о ней, оборачивается, вопросительно смотрит на мужа. А Луи не может не посмотреть на Мидлтон, которой тут тоже ни черта не место, но которая решила, что сама может решать за себя. Как и Эйвери, в общем-то. И Луи не думает, что они сознательно ищут себе проблем, просто та жизнь, в которой за них не принимают решения другие и их не направляют, естественно полна проблем.Эйвери что-то говорит, Элизабет что-то отвечает и улыбается, а улыбка у неё просто очаровательная. Безобразие просто, ну как она может быть матросом и как, ради всего святого, она пробыла матросом так долго. А потом Луи взглядом скользит по её фигуре вниз, в который раз с недоумением отмечая, насколько невнимательным бывает. Мидлтон вроде как портниха и за каких-то полчаса соорудила Эйвери выходной костюмчик, а сама при этом всё время носила огромную рубашку, будто чужую, на кого-то гораздо крупнее. И теперь-то очевидно, что в рубашке она просто пряталась и шила её явно сама и для себя?— рукава Элизабет как раз, хотя линия плеча спущена. И штаны ей по размеру. И вот тут все мысли в голове у Луи останавливаются, а потом разом начинают шевелиться и принимают непредсказуемый и нежелательный оборот. Потому что штаны Элизабет по размеру и прекрасно рисуют фигуру: совсем не мальчишечьи, а вполне женские круглые бёдра и стройные ноги. В животе резко и болезненно тянет.Луи клянёт собственное воображение и благословляет темноту в зале, которая хоть как-то скрывает его наверняка пылающее лицо. Отворачивается, бурчит, что пойдёт всё проверит, и позорнейшим образом ретируется. То, что рубашка у него до сих пор распахнута, охладиться как-то не помогает.Замечательно. Луи в жизни не видел Мидлтон в платье, зато прекрасно может представить, что под ним. Чёрт бы всё побрал, мозг буксует, в груди воздуха нет, и Луи будто наотмашь бьёт горячей волной безумных эмоций. Нет, Луи определённо не безгрешный младенец, но чем он так согрешил, что заслужил такое наказание? Надо, наверное, было молиться каждую ночь ?пошли мне, Господи, женщину?— красивую, умную, добрую, чуткую… А ещё послушную и в платье?. Сейчас уже поздно молиться или ещё можно?В странной комнате со скелетами Луи грозным взглядом встречает покосившееся изображение какого-то идола или, может, кого-то из этих мёртвых индейцев, и Томлинсон понимает, что здесь молиться бесполезно. А может и вообще бесполезно, потому что чёртова Мидлтон никуда не денется. И не так чтобы ему хотелось, чтобы она куда-то делась, ни в коем случае, просто Луи сам себя пугает.Разумеется, всему есть объяснения. Это Гарри у них теперь успешно женат, а вот у Луи как-то женщин в последнее время не было, вот и мерещится всякое. Почему его не вводит в ступор очевидное наличие груди, платьев и предполагаемые бёдра у двух вполне себе официально женщин на корабле, Луи не знает, но это наверняка случайность. Он мог бы, конечно, сказать, что просто привык к Мидлтон и его интересуют все изменения в ней, но голос в голове, интонациями подозрительно напоминающий его сестру Лотти, говорит, что он врёт сам себе, притом не слишком хорошо и не слишком уверено.Ну и к чёрту. Он просто не будет об этом думать. Может, будет, но потом?— у них тут ещё дверь не вскрытая. Так что Луи ответственно включается в работу по исследованию всего подряд в поисках подсказок. А их всё не было, кроме тех очевидных подсказок, что золота у местных племён было полно, и что золото куда-то делось. Ну, ещё стало понятно, что индейцы любили украшать все доступные поверхности выбитыми в камне запутанными узорами и теми самыми восьмиконечными звёздами, если присмотреться куда больше походившими на солнце. Ещё стало понятно, что полезных идей ни у кого нет, а день идёт. Большинство пиратов шатались по храму с совсем неодухотворёнными лицами, но это пока не было поводом для беспокойства.—?Как вообще открыть сраную дверь? —?слышится недовольный голос Билли. —?Если это дверь, разумеется.—?Мог бы ты, пожалуйста, проявить больше веры, а?Луи заглядывает внутрь большого помещения: повсюду какой-то хлам, радостно подсвечиваемый солнечными лучами, льющимися прямо в пробитую в потолке дырку. Тео и Билли трагично уселись на горки мусора, пока Элизабет рассматривает стену и пытается учить их вере в лучшее.—?А что ты вечно впрягаешься? —?бормочет Тео.—?А что ты вечно помирать собираешься? —?фырчит Мидлтон.Луи смотрит в её узкую спину, ниже старается не смотреть. Не так чтобы он ждал каких-то результатов осматривания стены, но зачем-то же Элизабет туда смотрит. Она проводит ладонью по стене, собирает грязь и пыль, недовольно трясёт ладонью. Тео хмыкает.—?Что, решил и тут прибраться?Элизабет пожимает плечами и без особых затей проводит ему грязной рукой по лицу под хохот Билли.—?Самый умный что ли? —?возмущается Тео.—?Ты мне скажи.Луи входит в комнату прежде, чем Тео подрывается встать и что-нибудь грозное изобразить, подходит ближе. Ему кажется, он влипает в чувство присутствия Мидлтон, но это всё из-за его рискованных наблюдений о её бёдрах. Тео ворчит и протирает лицо рукавом.—?Ну и что ты тут ищешь? —?интересуется Луи. За несколько дней он её совсем-совсем простил, даже обидно. Но если уж Гарри и Эйвери договорились, они-то уж как-то должны. Правда, дело в том, что Гарри и Эйвери договорились тогда, когда поняли, как они друг к другу относятся, а Луи почему-то не может относиться к Элизабет, как прежде. И не знает, как сейчас относится. Как-то явно не так же, как раньше, но хорошо.—?Я просто смотрю,?— Мидлтон неопределённо пожимает плечами, будто не уверена, что хочет отвечать, потом указывает на узоры. —?Это же не просто рисунки.По скептическому хмыканью с пола понятно, что она одна так считает. Луи присматривается, протягивает Элизабет свой многострадальный платок, и та смахивает им оставшуюся грязь. Картина чуть проясняется, и Луи наконец-то понимает, что да, это не просто рисунки, а что-то, имеющее смысл.—?Похоже на созвездия,?— он чуть склоняет голову. —?Только кривые. А вот это очень отдалённо напоминает фазы луны,?— Элизабет молча указывает на рисунки с восходом и закатом солнца, и Луи улыбается. —?А вот это напоминает наши попытки вскрыть дверь.Элизабет искоса смотрит на него, улыбается тоже, но потом вспоминает, что они тут не одни, и отводит глаза. Соскальзывает взглядом по голой груди Луи, как-то сдавлено вздыхает, резко отворачиваясь к стене. До Луи доходит не сразу, но когда доходит, откуда у неё на щеках краска, он чувствует себя отомщённым и польщённым одновременно. И не так чтобы у него были внятные объяснения, почему его так радует девичье смущение.—?Эти рисунки повторяются,?— замечает Элизабет. Рисунки правда повторялись, и кое-где в других комнатах Луи, кажется, видел то же самое. Хотелось бы верить, что это подсказка. Ещё больше хотелось бы понять, как и что использовать. —?Может, это как-то связано с замком? Созвездия вряд ли, но вот эти фазы луны, например.Иногда Луи кажется, что Элизабет можно не говорить половину того, что он говорит, она и так в курсе, что у него в голове. А иногда она обижается за то, что он зовёт её по фамилии, да.—?Может быть, но мне кажется, на замке не было ничего похожего.—?Может, его надо повернуть? —?подаёт голос Билли, внезапно включаясь в мыслительный процесс. —?Не по кругу, а как-то на себя потянуть?Луи отрицательно качает головой, ему кажется, это слишком сложно. Мидлтон задумывается, ведёт пальцем по круглым изображениям предполагаемой луны, очерчивает соседнее изображение, похожее на скособоченную вытянутую восьмёрку.—?А что это? Я такое видела,?— Элизабет снова поворачивается, смотрит вопросительно, будто у него есть все ответы. —?Ну и не может же быть, что оно тут просто так.Луи тоже такое видел где-то. Он даже думает, что знает, что это, но не помнит. Томлинсон оглядывается, отмечая всё те же изображения кривых восьмёрок, смутные потёки старой краски в другой части помещения, смотрит на пол, где валяется всякий хлам и по странным буграм ползут солнечные лучи. Вскидывает голову к потолку, снова смотрит на пол, быстро, пока не потерял мысль, обходит комнату, носками сапог расшвыривает мусор по сторонам.—?Ты это видела на карте неба,?— Луи широко улыбается Элизабет, поймав наконец мысль за хвост,?— это путь солнца. Ты молодец. Гарри! Гарри, чёрт тебя дери! —?добавляет он нетерпеливо, когда капитан не оказывается рядом немедленно.—?А почему такой кривой? —?неуверенно переспрашивает Мидлтон.В комнату, наконец, заглядывают Гарри и Эйвери, с ними Лиам, уже что-то жующий Найл и все, кто рядом был.—?Гарри, это аналемма,?— объявляет Луи.—?Или я тупой, или ты умничаешь,?— хмыкнул капитан. Все как-то разом расслабились, поняв, что ничего страшного не случилось, и Луи только глаза на это закатил. —?Мне нужны подробности.—?Вот, смотри,?— Луи указал на рассыпанные по комнате кочки и сам же пошёл вдоль них,?— если наблюдать за солнцем из одного положения весь год, солнце проходит вот этот путь. Индейцы здесь его и отмечали,?— он ткнул в потолок с дырой.Посреди всеобщего недоумения Гарри прищёлкнул пальцами, припоминая. Просветлел лицом.—?Точно, все эти карты звёзд и прочее… Хочешь сказать, эту загогулину нам нужно повторить на замке? —?Луи кивает, хотя Гарри и так знает, что именно это ему и хотят сказать. —?Отлично, как?—?Возможно, нажать. Там были выступы в форме этих восьмиконечных звёзд, помнишь?—?Идём,?— даже если Гарри и не помнил, ему предстояло увидеть на замке. Капитан одобрительно махнул рукой, первым выходя из комнаты.—?Нажимать же нужно в правильном порядке? —?Мидлтон рванула сразу за Луи. —?Скажи, что ты его знаешь.—?Знаю,?— вот когда пригодились уроки старого Тома, который так и не дорисовал свою карту звёздного неба. —?В летнее солнцестояние солнце сверху,?— Луи изобразил в воздухе весь путь солнца.У Мидлтон было такое лицо, как будто он ей заявил, что знает все тайны мира. Луи теперь оставалось только надеяться, что его догадка верна и Мидлтон продолжит так на него смотреть.Гарри первым дошёл до замка и задумчиво его разглядывает, но решил не трогать. Луи встаёт рядом с ним, выискивая те отметки, которые подходили бы под то изображение, которое он видел в зале, и сам же чуть не смеётся. Странные бугорки на плите, разбросанные, казалось бы, хаотично, как раз и повторяли восьмёрку. Луи уверенно нажал их поочерёдно, и через несколько секунд в ответ на последнее касание раздался щелчок. Дверь в конце коридора медленно поползла в сторону.—?Что бы вы без меня делали? —?победно улыбается Луи.—?Камень бы долбили,?— хмыкает Лиам. —?За пару недель, может, управились бы.За футам камнями и хитровывернутым замком оказывается, наконец, вознаграждение. То есть, колоссальных размеров тёмное помещение, как провал куда-то внутрь горы?— и, конечно, никто туда не рвётся. Ровно до того момента, как на свет факелов тускло откликается золото. Вот тогда начинается всеобщий ажиотаж.Луи проходит вдоль стены, поднимающейся куда-то вверх до бесконечности, светит вправо-влево и понемногу понимает, зачем было измудряться. Золота тут хватит на всех желающих, Эйвери откупилась сполна. Сама Эйвери осматривается в немом изумлении, и вряд ли она, не смотря на её происхождение, хоть когда-то в жизни видела столько золота. Да вряд ли хоть кто-то, кроме мёртвых индейцев, видел когда-то столько золота. Тут лежат и самородки, и готовые украшения, и какие-то странные вещи, усыпанные камнями?— всё, что можно сделать из драгоценностей.—?Так красиво,?— Мидлтон рядом легко касается очередной безделушки, очерчивая прихотливый контур, и, честное слово, сама светится как это самое золото.С противоположной стороны зала слышится треск, крики и далёкий звук падения камня. Билли, едва не свалившийся в какой-то колодец, лежит на полу и клянёт на чём свет стоит сраных индейцев. Эрколе опасливо заглядывает в образовавшуюся дыру.—?Тут плиты проваливается,?— хмурится Лиам. —?Это такие ловушки или Билли унаследовал везучесть Джона?—?Да какая разница, придётся простучать пол,?— заключает Гарри и приобнимает Эйвери за плечи, будто ей что-то угрожает. —?Только не ногами, парни.Матросы расходятся, осторожно проверяя все плиты перед собой. Луи поворачивается к Элизабет, та в кои веки никуда не рвётся.—?Стою на месте, не убиваюсь,?— она поднимает ладони вверх. —?Ну и вообще, вдруг там крысы. Я тут чем-нибудь займусь.Если крысы здесь и были, то все успели передохнуть. Но вслух Луи ей этого не скажет. Пускай займётся рассматриванием всякого красивого, он совсем не против.