Самозванка. Бетти. (1/1)

Ветер несёт корабль прямёхонько туда, куда им нужно, воздух в океане свежеет, и этому можно порадоваться после изнуряющей жары. Правда, к шестому дню пути на горизонте появляются подозрительные тучи. Бетти, собравшая поручения ото всех и сразу, стучит в дверь кают-компании и заглядывает внутрь. Луи смотрит как-то рассеяно и задумчиво и, кажется, едва ли видит карту на столе, над которым стоит.—?Я почтовый голубь,?— улыбается она,?— но могу зайти попозже, если ты занят.Луи качает головой и на секунду устало сжимает переносицу пальцами. Потом машет рукой, приглашая проходить, отворачивается от стола и опирается о него поясницей.—?Я слушаю, заходи.Бетти проходит внутрь, закрывая дверь, и невольно расправляет уставшие за день плечи. Она передаёт незначительные поручения и рассказывает о происшествиях, которые Луи мог пропустить, и он, кажется, отвлекается от того, о чём думал. Бетти оглядывается и начинает раскладывать вещи по местам, потому что кроме неё никто этим не озаботится до второго пришествия. В помещении нет бардака, просто у обитающих здесь созданий нет привычки ставить книги обратно на полки или вытряхивать сломанные перья из общего стакана.—?А ещё на горизонте сильно подозрительная туча,?— говорит она. —?Но не шторм, скорее просто дождь, и мы вымокнем до нитки.Бетти заранее ёжится, а Луи рассеяно выглядывает за окно, как будто вообще не вылезал из кают-компании и неба не видел. А может, и не вылезал? Они же с капитаном постоянно сверяют курс, наверняка и сегодня сидели над картами, как будто там что-то может измениться. Луи переводит взгляд на Бетти и выглядит чуть более осмысленным.—?А теперь твоя очередь рассказывать интересную историю. Что случилось с утра на кубрике?Бетти не удерживает смешка. Ну что там может случиться, обычные попытки быть остроумными и возмущения тех, у кого не вышло.—?Джим опять бормотал, что мы плывём куда-то по велению женщины, но ему напомнили, что он, слава Богу, не капитан, так что может не напрягать свои маленькие мозги,?— Бетти смущённо кашляет, потому что последнее сказала как раз она, и тянется размять затёкшие плечи. —?В общем, ничего смертельного.Луи чуть прищуривается, кивая. Бетти возвращается к перебору содержимого полок, заодно прикидывая, как бы выпросить тут что-нибудь почитать.—?Кроме Джима на мисс ещё кто-то жалуется?Бетти неопределённо качает головой. То, что говорил Джим, просто нытьё, а не жалобы. Да и на что жаловаться, на то, что кто-то предложил уйти от озлобленных опасных англичан и разжиться золотом?Бетти заканчивает с полками и удовлетворённо оглядывается?— всё выглядит по крайней мере прилично. Но Бетти устала, и она кладёт руки на плечи, разминая задубевшие мышцы, и осторожно наклоняет голову на сторону.—?Это ерунда, просто причина что-то сказать. Как только появится новый повод для разговоров, они успокоятся. Да уже успокоились, это так, ворчание.—?Мы будем на острове через неделю самое большее, ветер нам помогает,?— говорит Луи, наблюдая за её действиями. —?Вот и будет повод для новых сплетен.Сейчас ветер помогает, а что будет, когда они поплывут обратно, если этот самый ветер не переменится? Да и ливневые тучи на горизонте?— первые вестники близящихся штормов, но, наверное, они успеют всё до того, как настанет действительно опасное время.У Бетти жутко болят плечи, потому что сегодня её жажда деятельности, кажется, хлестнула через край, и девушка осторожно закидывает голову назад, прикрывая глаза от тянущего облегчения. Она давит пальцами на шею у верхних позвонков, и постепенно начинает казаться, что всё не так и плохо, надо только немного размяться.—?Как думаешь, ещё рано думать о том, когда мы вернёмся на Тортугу? —?Бетти со вздохом опускает голову.И утыкается в Луи, который оказывается прямо перед ней. И ей кажется, у него в глазах под холодной водой взмётывается и опадает что-то страшное, когда он цепко берётся за её подбородок, разворачивая лицо к свету, проводя пальцами по подбородку и вглядываясь так, как будто впервые её увидел.—?Напомни, сколько тебе лет? —?резко спрашивает он.—?Восемнадцать.Бетти отвечает почти неуверенно, потому что ошалела от такого перехода, и потому что понимает, что что-то случилось. И надеется, что это всё ей просто кажется.—?И что, в восемнадцать лет тебе до сих пор не нужно бриться?—?Ну, мне и без бороды неплохо.Бетти понимает, что говорит глупости, но она уже отвыкла бояться и опасаться разоблачения, к тому же совсем не ожидала этого сейчас и вот так, поэтому теряется и не может ничего придумать. Пальцы Луи соскальзывают на её шею, двигаются вверх и вниз, не встречая ни подозрительной растительности, ни адамова яблока. Бетти рефлекторно сглатывает, толкая собственное горло навстречу пальцам, которые вот-вот, кажется, готовы сомкнуться на нём.—?Я в отца, он лысый, как коленка,?— выдаёт она последний глупейший аргумент.Луи смотрит, как на идиотку, и Бетти себя именно такой и ощущает. А потом Луи тащит с её головы платок, и из-под ткани падают завитки волос. Остриженные в последний раз у Шерил, они успели отрасти за прошедшее время. Недостаточно для того, чтобы вызывать неудобства под платком, но достаточно для того, чтобы изменить лицо, выдать правду. Луи смотрит на Бетти, скользит взглядом от шеи, по подбородку, к волосам, прослеживает каждую черту, заново собирая картинку. И Бетти видит, как в какой-то жуткий момент мысли у него в голове встают по местам. Ей чудится, она слышит щелчок в наступившей тишине.У Луи расширяются глаза, и Бетти чувствует, как у неё от лица отхлынула кровь. Она запоздало отшатывается. Мир вокруг моргает и пытается исчезнуть.—?Ты девчонка! —?выдыхает Луи.—?Нет! —?возражает Бетти.Чёрта с два. Луи зол и, кажется, совсем не думает, что делает, резко придвигается и кладёт руку туда, куда не следует. Бетти напугана и возмущена и, кажется, не думает тоже, отвешивает ему пощёчину. Удар получается смазанным, но Луи моргает, делая шаг назад и касаясь ладонью щеки.—?Эй!—?Эй, ты! Ты всех между ног хватаешь?—?Похоже, надо завести такой обычай! —?шипит Луи. —?Ты девчонка!Господи святый. Бетти уверена, что слышит шорох опадающих камней её мира, уверена, что если Луи её сейчас не зашибёт, её просто разорвёт колыхнувшаяся буря в собственной груди.Они стоят друг напротив друга, тяжело дышат и, кажется, пытаются осознать положение?— всё изменилось в один миг. В глазах у Луи под водой полыхает адский огонь, и Бетти с трудом осознаёт?— он знает. Знает. Именно он. И Бетти бы что-то сделать или сказать, но она не может, потому что она в каком-то тупом шоке.—?Господи,?— поражённо выдыхает Луи. —?Господи Боже, да ты!..И прибавляет парочку весьма впечатляющих ругательств в адрес ситуации. Бетти видит, что ему сейчас больше всего на свете хочется прихватить её за шею и сжать. И думается, что он скорее ей хребет переломит, чем задушит, просто в одно движение её прикончит. Ему очень хочется, и она очень заслужила. Вместо этого Луи отворачивается, тяжело опирается на столешницу, и его пальцы стискивают край стола так, что белеют костяшки. Бетти уверена, она слышит, как дерево трещит. И на месте столешницы он явно видит её шею.—?Дверь закрой.Его голос звучит глухо, но совсем не спокойно, а у Бетти ни одной связной мысли в голове. Она бросается запирать дверь, пока Луи её не пришиб, и на всякий случай там, около двери, и остаётся. Луи выпрямляется, медленно поворачивается и окидывает её взглядом, и непонятно, чего там больше?— ужаса или гнева. Повисает жутковатая тишина. Бетти собирает все душевные силы и старается стоять прямо. Тайна больше не тайна, и всё, что Бетти остаётся, это с достоинством принять последствия своей самоубийственной глупости или храбрости.—?Начнём с простого. Как тебя зовут?—?Барт.Отвечает, и сама думает, что идиотка. Луи прикрывает глаза, видимо, чтобы не видеть её и так испытывать чуть меньшее желание убить её немедленно. И Бетти не понимает, почему всё ещё, к чёрту, жива.—?Да ну,?— с угрозой тянет Луи. —?А родители как тебя назвали?—?Бетти.—?Элизабет,?— он произносит имя, как будто примеряет на неё.Бетти гадает, и каков же результат? Она стала больше похожа на девушку, получив правильное имя? Бетти пытается просто сосредоточиться на вопросах и ответах.—?Элизабет Мидлтон. Дочка шкипера Бартоломью Мидлтона и его жены Мэри.—?Взяла отцовское имя, надо полагать? —?Луи вопросительно вскидывает бровь, дожидаясь кивка. —?Я хочу, чтобы ты всё рассказала. Правду.Вот, она жива, потому что Луи даёт ей шанс объясниться. Хотя, скорее, велит объясниться. От его голоса и сурового взгляда становится холодно и откровенно жутко.—?Ты всё знаешь.—?Правду, Элизабет,?— чуть громче с нажимом повторяет Луи.—?Я и не врала. Ну, то есть,?— Бетти вздыхает, бессильно запуская ладони в волосы. —?Ладно. Я расскажу, дай с мыслями собраться.Луи делает повелительно-приглашающий жест и усаживается на столешницу, складывая руки на груди. Приподнимает подбородок, окидывая колким надменным взглядом, от которого хочется сжаться в комочек и просить пощады, но Бетти только поднимает лицо и расправляет плечи. Перед ней эшафот, и она отлично это осознаёт, но в её силах взойти на этот эшафот с достоинством и прощальной исповедью, раз уж Луи достаточно великодушен, чтобы выслушать. Бетти нервно тянет кроткие пряди волос и вздыхает, опускает руки и встряхивает головой. Потом она переводит взгляд с Луи на стены, поджимает губы и старается думать побыстрее.—?Моя история тебе известна. Я лишь поменяла имя,?— Бетти сглатывает, вздыхает и пускается в повествование. —?Я родилась в семье шкипера на Аклинсе, через шесть лет моя мать умерла родами, и мы с отцом остались вдвоём. В детстве он брал меня с собой на корабли, и с тех пор море я люблю куда больше, чем землю, но когда я подросла, сестра отца решила, что девице на корабле делать нечего, и уговорила отца оставить меня с ней, взялась за моё обучение.Луи едва слышно фыркает, словно подтверждая, что девице на корабле не место. Бетти это игнорирует, стараясь удержать в голове дельные мысли. Он ведь правда всё и так знает, Бетти даже не представляет, о чём говорить.—?Тётка научила меня всему, что полагается, и она же научила меня шить. После её смерти я собиралась присоединиться к отцу на Антигуа, он там женился и осел, но по случайности я попала на Тортугу.Бетти замолкает. С одной стороны, её история окончена, с другой стороны, она, кажется, ничего не объясняет.—?И что, на Тортуге ты разум потеряла? —?с сарказмом интересуется Луи. —?И решила, что неплохо бы стать мужчиной?Она прикусывает язык, чтобы не сказать каких-нибудь гадостей, которые пока не придумала. Луи имеет все права так говорить, а она должна ответить. Хотя бы потому, что он до сих пор её не выкинул за борт.—?Нет, на Тортуге я задержалась из-за болезни, как и говорила. Нужны были деньги, а я, слава Богу, хорошая портниха. Шлюхи бы из меня не вышло.Бетти по-идиотски радует вспышка бешенства на лице Луи после этих слов, но она ухитряется не засмеяться. Бетти поворачивается в сторону и даже делает пару шагов по комнате, не приближаясь к боцману. На ходу думается чуть легче и чуть меньше хочется теребить волосы.—?Сложно это объяснить, но на Тортуге я вдруг вспомнила, что в море мне хорошо, и решила рискнуть. Другого шанса в другом месте мне бы не представилось, так что я переоделась, и… И вот. Вы меня взяли.Луи издаёт какой-то невнятный звук, среднее меду стоном и рычанием, и Бетти даже жмурится. Вот сейчас исповедь окончена, и пришло время обвинения. Бетти медленно разворачивается, со всей оставшейся смелостью встречает взгляд Луи. Ищет, боится найти и не находит на лице разочарование, зато других чувств полно?— и непонимание, и неодобрение, и чистая ярость.—?Ты понимаешь, что ты натворила. Всегда понимала.—?Да.Луи качает головой, словно не понимает как раз он. И Бетти очень, очень стыдно. И что-то под рёбрами тянет от понимания, что всё кончено, он знает, он её не простит, и… И от того, что это он.—?Я не хотела лгать,?— тихо говорит она. —?Я хотела в команду, и это был единственный путь. Я соврала, но лишь в одном.—?Зато в чём!—?В том единственном, что никогда не было в моей власти. Как мне доказать,?— она беспомощно взмахивает руками. Ей, конечно, стыдно, но ещё немного обидно. —?Разве я не достаточно уже доказала и преданность, и надёжность, и Бог его знает, что ещё? Как мне тебя убедить? И почему я должна тебя убеждать, ты и сам можешь вспомнить, что не смотря на моё имя, всегда был мной доволен.—?Если бы я знал твоё имя, тебя здесь бы не было,?— отрезает Луи.—?Да. И я всю жизнь мучилась бы, не находя себе места. А может, нанялась бы на другой корабль. Какой смысл гадать, я уже здесь, и я этим чертовски довольна. Даже сейчас.—?Ты ополоумела.—?Наверное.Луи накрывает лицо руками и с силой трёт. Бетти осторожно подходит к нему, понятия не имея, что делать и что хочет сделать, но её просто уже раздражает и пугает расстояние между ними, хочется протянуть руку, чтобы коснуться его плеча или уткнуться в него макушкой и попросить прощения, но она ничего не делает, просто стоит рядом. Луи, наконец, снова смотрит на неё, как-то бесконечно устало, что-то в ней ищет.—?Ты понимаешь, что я должен с тобой что-то сделать?—?И даже знаю, что. Я знала, на что иду.И вот сейчас он должен объявить приговор. Если ей повезёт, обойдётся без церемоний, и он сам её выкинет за борт. Но выкинет, других вариантов нет. Умирать так рано в планы Бетти не входило, но такова, видимо, её судьба.Но Луи медлит, и они молчат. Бетти поднимает со стола свой платок, но Луи вдруг перехватывает это движение, вырывает у неё ткань и отбрасывает в сторону. И тут же его рука вскидывается к её горлу, но останавливается, уже практически сомкнувшись на шее, и Луи выглядит так, как будто сам не знает, чего хочет, и не может понять, как к ней относится. Бетти не дышит и сама не знает, как к себе относится, если честно. Луи тяжело вздыхает, его пальцы преодолевают последнее расстояние до её шеи, неожиданно мягко обхватывают, и большой палец снова скользит вверх и вниз, как будто Луи недоумевает, как мог столько времени смотреть на эту шею и не видеть очевидного. Бетти тоже не понимает, смотрит на его шею и думает, что она идиотка, и все вокруг слепые идиоты.—?Я не хочу тебя наказывать,?— говорит вдруг Луи. —?Тем более казнить.Он отнимает руку, и Бетти чувствует глупое желание качнутся вперёд, чтобы это прикосновение не исчезало, потому что оно?— как мостик между ними, как свидетельство того, что он не ненавидит её совсем уж сильно.—?Не представляю, что с тобой делать.Слова только через несколько секунд добираются до её сознания. Не хочет? Не знает, что делать? И что это значит?—?Тебе ведь не сейчас решать,?— тихо говорит она.Он рассматривает её, а она рассматривает его, и думает, что это в последний раз, возможно. Во всяком случае, когда он решит, что с ней делать, вряд ли у неё будет возможность. Луи кивает и снова прикрывает глаза.—?А ты не собираешься меня уговаривать?—?Как? Я тебя достаточно знаю, ты поступишь, как сам решишь. Конечно, я не хочу, чтобы ты меня… Конечно, я хочу остаться в команде, и чтобы всё было по-прежнему, но ведь не будет?Её самое страшное наказание стоит перед ней?— бесконечно далёкий, злой на неё Луи. Ей кажется, всё уже рухнуло, так чего ей ещё трястись? Да и какой смысл трястись, если кара неизбежна?—?Нет, конечно. Не верю, что говорю это, но мне нужно подумать. Уходи, Ба… Элизабет.И почему у неё нет ощущения, что он её прогоняет? Почему ей кажется, что ему так же тошно ото всего этого? Почему ей не хочется бежать сломя голову в надежде на то, что он просто всё это забудет? Почему ей хочется остаться и всё объяснить?— как будто есть, что ещё объяснять,?— и просить прощения, и… И почему хочется утешить Луи, убедить что она не хотела лгать лично ему, что она была честна во всём, кроме имени? Возможно, она ополоумела. Возможно, давно.Бетти тихонько тащит платок со стола, разворачивается и идёт прочь. Чувствует между лопаток тяжёлый взгляд, чувствует, как на плечи давит воздух этой комнаты и груз нерешённой ссоры. Чувствует, что что-то сломалось в ней. И в Луи? И между ними? Ей казалось, они просто живут на одном корабле и вместе работают, а сейчас выясняется, что между ними что-то было, какая-то связь, вроде золотой нити?— доверие, взаимное расположение, почти дружба. И она ненавидит себя за то, что от одного только её имени эта связь, от этого имени, кажется, независящая, загорается и опадает пеплом в небытие. И она думает, что она глупая и романтичная.Выйти сейчас из этой комнаты, и дверь закроет не только помещение, но отрежет всю жизнь, и что останется? Она будет побитой собачонкой, а он никогда не простит. Бетти замирает у двери. Оборачивается и почти робко смотрит на Луи.—?Луи?Он не делает ни движения, но ей кажется, что что-то неуловимо меняется в его лице, и воздух меньше давит ей на плечи. И что-то толкает её в спину, она преодолевает расстояние в несколько широких шагов и останавливается прямо перед боцманом, куда ближе, чем это было бы разумно и вежливо сейчас, куда ближе, чем они стояли когда-либо прежде.—?Я не жалею.Говорит тихо, как будто выталкивает слова из груди, но в этой комнате, на этом расстоянии слова будто отдаются канонадой. И эти слова?— откровение и признание, и самое важное, что вообще может быть сказано.—?О чём? —?так же тихо спрашивает Луи.—?Ни о чём,?— она качает головой и решается сказать всё разом. —?О том, что я девчонка, и мне пришлось взять отцовское имя, может быть, немного жалею. Но не о том, что я нанялась на корабль, что стала частью команды, что научилась тому, чему научилась, и делала то, что делала. Я не жалею о том, что оказалась именно на ?Леди Энн?, что попала именно к капитану Гарри, что была полезна вам всем, встретила тебя, и… И вот.Кое на что решимости всё-таки не хватает, и, может, к лучшему. Луи приподнимает брови.—?Прекратишь ты заикаться или нет? —?спрашивает устало и вполовину не так зло, как должен был бы.—?Мне хочется сказать слишком много, но смысла в этом слишком мало. Единственное, о чём я жалею, это о том, что мне пришлось соврать о своём имени, и о том, что я врала именно тебе. Больше ни о чём не жалею и не хочу. Я согрешила, но против обычая, не против Бога, людей или самой себя.—?Ты ополоумела.И звучит это тоскливо, как будто он её ни капли не осуждает. Хотя он чертовски на неё зол, но, кажется, не ненавидит? И у неё нет объяснения этому чуду.—?Наверное,?— вздыхает Бетти. —?Прости меня за это, если сможешь, но, кажется, это сумасшествие?— причина, по которой я была в последние полгода счастлива, как никогда.Она заглядывает ему в глаза, в последний раз. И с головой окунается в водоворот ледяной воды, и гнева, и непонимания. Они так и стоят, что-то друг в друге ищут и молчат. Не потому что нечего сказать, а потому, что не понятно, как это всё сказать. И Бетти уходит, так же молча.На следующий день приблизились тучи, низкие и серые, как будто пытались задушить Бетти. Они растеряли ливень где-то по дороге, и теперь дождь мокрой взвесью метался в воздухе, словно не падал с неба, а просто висел?— и так до самого вечера, отхлынув только к закату.Бетти всё ещё жива, и от этого её выворачивает наизнанку, потому что всё это тяжело, и грустно, и непонятно, потому что она не знает, чего ожидать, и не знает, чего ждёт. Шарахается от Луи и вообще старается слиться со стеной, потому что ей и стыдно, и страшно, и кажется, что она умрёт от болевого шока, прежде чем дождётся решения Луи. Но ещё Бетти понимает, что думать ему об этом не дольше нескольких дней, потому что цель их путешествия неотвратимо приближается, и если сбрасывать её за борт, то поскорее?— потом будет не до этого. Она только не понимает, зачем затягивать, и зачем Луи вообще об этом думать. Видимо ей всё-таки удалось убедить его в своей полезности, но это слабое утешение.