Пьяный вечер (2/2)

– Это да. Там, откуда я родом, мало кто доживает до моего возраста. В тех условиях, в которых жил я, – Катце задумчиво уставился на столешницу. – Я думал, мы с тобой на равных. Оказалось, что ты... круче, – попытался подобрать слово для сравнения рыжий, получилось криво.

– Мы пока не знаем, – Бентен покачал жидкость в прозрачном бокале. – Я просто боец.

Рыжий хрипло рассмеялся.

– А ты хочешь узнать?

– Если такова судьба, я узнаю, – спокойно сказал Бентен и слегка улыбнулся.

– Мне показалось, что ты в своем деле лучше, чем я в своем. Такую безупречную работу я видел впервые, все больше потасовки да. Наверное, я должен тебя бояться.

– Если мне придется тебя убить, ты этого не заметишь, – успокоил Бентен.

Катце откинулся на спинку дивана и повернул голову, чтобы посмотреть на платину. Фокусировать взгляд уже было затруднительно, тело словно расплавилось и не хотело двигаться. Он пьяно улыбнулся.

– Спасибо, я оценил.

– Но мне бы не хотелось. Ты красив, а в этом мире слишком мало красоты.

– У тебя странные представления о красоте. В юности я был миловидным мальчиком. Сейчас просто взрослый... человек. А ты... с тобой я чувствую себя в безопасности.

– Это взаимно.

Бентен соскользнул с подлокотника на сиденье, вытянул ноги и расслабился. Катце нехотя поднялся, налил себе еще. Его уже пошатывало.

– Не знаю, как ты, а я намерен напиться. Кровать у меня одна, в спальне, – он кивнул на боковую дверь. – И этот диван. Его, в принципе, могу занять и я. Я и на клавиатуре спать могу – многолетняя привычка, – хохотнул он.

– Ты хакер, – заметил Бентен.

Катце пьянел слишком быстро, даже с учетом недавнего шока. Это озадачивало. Бентен решил, что останется. С моря наползал туман, чтобы добраться до дома, надо было пересечь полгорода и спуститься под землю, а звезды не советовали покидать укрытие.

– Не только, я и переговоры предпочитаю проводить через комм – после с логами удобнее работать. Я параноик? – спросил рыжий в пространство. И сам же ответил: – Наверное, да. Но сколько же раз мне это жизнь спасало. Так что ты выберешь? Кровать неширокая, но удобная. Диван не проверял пока.

– Я останусь, – ответил Бентен. – Могу не ложиться. Тебе, наверное, не помешает поесть. Мне тоже.

– Сейчас что-нибудь соображу. Кстати, дверь в ванную на кухне, если надо, – Катце скрылся за аркой. Послышался шум воды, скрип открываемых дверец, бряканье посуды. Потом что-то зажужжало, тренькнула микроволновая печь, а по квартире разнесся приятный запах тушеного мяса и овощей.

– Пока нет, – тихо сказал Бентен. Он не был уверен в том, насколько чисто у Катце в ванной.

Рыжий вернулся с кухни с подносом, на котором красовались две темно-зеленые стеклянные тарелки, наполненные ароматным рагу. Он поставил их на стол, предварительно постелив под них тканевые салфетки, положил у каждой столовые приборы – не пластик, а, как минимум, хромированная сталь. Эти манипуляции он проделал беззвучно и аккуратно, несмотря на то, что его отчаянно штормило. К ним добавились соусница, солонка, перечница и тертый сыр в специальном контейнере. Сервировка была как в ресторане.

– Есть еще фруктовый салат, если хочешь, – обратился рыжий к Бентену, уже присев на диван.

– Спасибо. Очень красиво.

Бентен начал есть, сожалея об отсутствии хаси и размышляя о красивом рыжем мужчине, который сидел рядом. Осознание вертелось почти на кончике языка, и когда Катце аккуратно промокнул губы салфеткой, Бентена наконец осенило.

– Мы с тобой, – начал он, – похожи больше, чем ты думаешь. Подобных нам сильные мира сего не замечают. Мы слишком привычны. Зачастую они не знают даже наших имен. Но мы... – он сыто, почти сладострастно и очень жестоко улыбнулся. – Мы знаем все.

Катце рассмеялся.

– Знаешь, я даже рад тому, что сильные мира сего не склонны меня замечать. В тени тоже есть своя прелесть. Их внимание порой бывает болезненным.

– Твой шрам... – протянул Бентен. – Понимаю.

Катце низко наклонил голову, злясь на сообразительность своего компаньона. Хотя он сам тоже хорош: напился – веди себя прилично. Но вопреки этой мысли, он выдал совсем не то, что хотел.

– Не понимаю, как тебя можно не заметить, – взгляд его, обращенный на Бентена, был восхищенным и пьяным. – Хотя я же не элита...

– В моем мире, – Бентен долил вина в бокал, – ?эта? склонность, хоть и встречается часто, считается пороком, который надо скрывать. Это облегчает мою работу и одновременно усложняет ее. Мужчины, которые считают себя гетеросексуалами, при виде меня теряют лицо, а их женщины не знают, что делать и как себя вести. Только верные могут устоять, но верность так редка.

– Там, откуда я родом, подобное в порядке вещей. Я как раз не об этом. Внешность, конечно, важна, но никто не видит, что скрывается за ней. И зачастую все восторги достаются только оболочке – на этом воспитано не одно поколение. Вообще, я часто замечаю, что функция замещает личность. Но, с другой стороны, не особенно и хочется, чтоб каждый лез в душу. Все так неоднозначно, а я пьян, – Катце улыбнулся и протянул руку к губам платины, дотронулся и недоуменно воззрился на свои пальцы – следа помады не было, хотя эти карминовые губы так блестели, что невозможно было усомниться – они должны были оставлять ярко-алый след.

Бентен рассмеялся.

– Это самовосстанавливающаяся татуировка. Пожизненная. Наномашины синтезируют пигмент из питательных веществ и закрепляются в тех частях тела, где были проставлены специальные маркеры. Губы, соски, ногти... – он постучал твердыми ногтями по стакану. – Меня сделали по специальному заказу.

– Как убийцу или как?.. – замялся Катце. – Извини, я не должен был спрашивать.

– Как радующее тело и глаз создание, убивающее по приказу, – спокойно ответил Бентен. – Не извиняйся. Я не стыжусь своего предназначения, но и не горжусь им. У меня никогда не было выбора.

– Это я как раз понимаю. Много раз сталкивался со сделанными на заказ игрушками. Никогда им не сочувствовал: они глупы и годятся только для утех, да и не осознают своего положения. Для них это нормально. А когда человек умен, имеет огромный потенциал... Мне кажется, что это подлость по отношению к нему: наделить способностью выйти за рамки, но лишить такой возможности. Жестокие игры...

– Я принадлежу... принадлежал, – поправился Бентен, пивший не пьянея, – к древней и влиятельной семье. Моя жизнь была спланирована задолго до того, как я появился на свет. Я был собственностью семьи, и остался бы ею навсегда, если бы новый наследник не решил, что меня выгоднее подарить для укрепления связей и влияния. По счастью, мой новый хозяин был убит, и я освободился. Но старые привычки не умирают.

– А я понял, что все это не для меня. Когда гибнут люди, способные думать и чувствовать, а остаются отбросы. Когда границы непроницаемы даже для сильнейших. Функциональный мир, даже правильный в этом, но такой серый, что выть хочется. Наверное, я слабак… я сбежал. Но там я достиг всего, чего мог достичь. Там бы я просто загнулся, там дышать нечем... и некем. Может, я и не прав, но, по мне, лучше пусть сгорит куча отбросов, чем один достойный… Хм, да, этого не вытравишь – как был слугой, так и остался...

Бентен протянул руку и сжал плечо Катце.

– Не стоит оглядываться назад, – сказал он. – Мы здесь, сейчас, живы и успешны. Стоит ли желать большего?

– А если его не желать, к чему стремиться? – Катце уставился на красные ногти. Было в этом что-то необычное – раньше мало кто касался его, не столько потому, что не принято, сколько потому, что рыжий не позволял таких вольностей. То ли он совсем уже захмелел, то ли они с Бентеном действительно похожи, но неприятным это прикосновение не было. Катце склонил голову и прикоснулся щекой к тонким пальцам – холодные. Бентен неощутимо придвинулся ближе. Он не слишком хорошо относился к физической близости – сказывался опыт юности. Тело имело свои потребности, Бентен умел их контролировать. В бескорыстное тепло он не верил. Но сейчас что-то переменилось. В Катце была тайна, загадка, достойная внимания. Рыжий поднял голову, рассматривая тонкий профиль платины.

– Были бы мы в моем городе, я бы тебя уже давно убил, – хмыкнул он. – Но таких, как ты, там просто не может быть.

Он опустил взгляд и снова откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. Что-то происходило, что-то, с чем он раньше сталкивался только как наблюдатель. Бентен придвинулся еще ближе. Очень скоро растрепанная рыжая голова расслабленно легла ему на плечо. Катце уснул.