You shook me all night long (1/1)

Дубин упёрся в чужие плечи, пытаясь оттолкнуть, только был за это укушен, пальцы одной руки парня сильнее сжались на его талии, прижимая сильнее, вплотную, заставляя выгнуться в спине хотя бы потому, что чужое колено вжалось прямо в пах, не давая сдвинуться с места, пока вторая ладонь сильнее сжала подбородок, заставляя податься ближе и открыться, чтобы чужой язык проник вглубь. Дима в этот момент весь сжался от омерзения и страха (и только так) желая только одного?— прекратить этот постыдный противоестественный кошмар.Руки действовали быстрее сознания?— кулак со всей силы (насколько позволяло пространство) вмазался в чужую челюсть. Панк не ожидал этого точно так же, как он?— его губ на своих. Парень отшатнулся, схватившись за лицо. Попробовал бы рыпнуться ещё раз?— получил бы тоже ещё раз. Дубин сплюнул на землю рядом с ним и вытер губы, брезгливо скривившись.—?Урод.Уходил молча, не позволяя себе перейти на бег, но резкими стремительным шагами. Губы жгло. Дима предпочёл винить саднящий кровоточащий укус, оставленный тем чёртовым панком. Да.Спину прожигал взгляд, щёки?— злой румянец, слух и гордость?— глумливый смех, чувство собственного достоинства?— унизительное происшествие, которое он всеми силами попытается забыть.Да, попытается. Честное гетеросексуальное.И панка таки поймает, чего бы ему это не стоило.Валик сам не ожидал, что ему удастся так разозлить Диму, что тот его ударит. Да еще и так, чтобы заставить ощупывать пальцами скулу, пытаясь выяснить масштабы бедствия. Кажется, ничего серьезного, даже ссадины не осталось. Зато полицейский явно был унижен, и это было как раз то, чего добивался Калигари, надеясь, что тот не захочет больше за ним гоняться, подобно бешеной псине. Правда, он не учел, что связался он не с бешеной псиной, а самым настоящим бараном. Или даже помесью барана с ослом.На какое-то время он вздохнул с облегчением. Дорогие сослуживцы Дубина, конечно, продолжали его гонять, но это уже вошло в привычку. За время, проведенное среди панков, Гашпаров уже отлично знал, как запутать и куда залезть, чтобы не добрались. И вообще отлично умел выкручиваться. Когда он очередной раз убегал, то обидно было не столько за себя, сколько за недопитую бутылку пива. Даже несмотря на то, что на него припало несколько человек. Панк привычно петлял между улицами. Однако, ждать, пока дыхалка собьется, не слишком хотелось, и Валик, завидев, что в одном из близлежащих домов открыли дверь, шмыгнул внутрь и пробежал несколько этажей вверх. Погоня наконец отвязалась, не успев зайти внутрь. Дом, к счастью, был обустроен первым из примитивных домофонов, и их вряд ли кто-то впустит: все наверняка в такое время на работе.Пользуясь спокойным моментом, Калигари присел на лестнице, намереваясь переждать, пока милиция не уйдет. Внезапно дверь одной из квартир чуть приоткрылась, и из-за нее выскочила истошно орущая кошка, явно требующая внимания противоположного пола. Валик за кота не сошел бы, но его нога явно сошла для того, чтобы об нее потереться. Он улыбнулся, протянул руку, чтобы погладить животное… и осекся, потому что увидел хозяина.Угадайте кто. С трех раз.В жизни Димы наступило долгожданное затишье после скачек по городу и унылых дежурств за кипами ненужных бумаг?— целых три дня выходных. Друзей в Питере у него и не было в принципе, потому в эти дни были он, куча непрочитанных книг, море кофе и орущая кошка в период течки. Последнюю, кстати, стоило бы отпустить погулять на улицу. Бедное животное.—?Котлетка, хочешь на улицу? Пойдём, моя хорошая.Животных Дубин просто обожал и к этому бедствию явно прикипел очень быстро и сильно. Маленькая юркая кошечка с несколькими светлыми пятнышками на угольной шёрстке и очаровательными зелёными глазами однажды залезла в распахнутое окно через ветку дерева, с честным видом украла его еду и обратно не вышла. Сперва он просто поймать её не смог?— та пряталась во всем углам, куда Дубин достать не могИ испуганно смотрела. А потом рука не поднялась выкинуть малышку на мороз. Так и обзавёлся Дубин маленьким пушистым счастьем, названным в честь той самой первой уворованной тарелки. Жить с кошкой было прекрасно, но сейчас он готов был на всё, лишь бы она прекратила орать и тереться об что попало. Дубин в своей кошке не сомневался, проведёт время с пользой. Должен же хоть у кого-то в этой квартире быть секс? Но как только вышел на площадку следом за драпанувшей кошкой, тут же пожалел о своих словах. Увидеть у себя в подъезде причину его злых и постыдных мыслей униженного и оскорблённого человека он был явно не готов. В сказки Дима не верил и Вангой не был, но что тут делал панк?— догадывался. Ну, помимо того что улыбался, отпускал глупые комментарии и гладил его кошку.Если Гашпаров и охренел, то виду не подал?— лишь поднял глаза, криво ухмыляясь и почесывая кошку где-то за ушком.—?Бери пример со своей подружки, вон какая любвеобильная. Или хотя бы ей кого-то найди, посмотри, как страдает в одиночестве.—?Как раз собирался заняться последним. Могу и тебе кого-то найти?— если не ошибаюсь, снаружи тебя ждёт воздыхатель, а может, даже очередь.Взгляд у парня тотчас стал настороженным, а то и вовсе диким, но гладить кошку он не прекратил, даже на руки взял, а она и рада?— мурчит и ластится.—?Да, Котлета, я был лучшего мнения о твоём вкусе. —?раздосадованный тон вновь стал заискивающим, а прищур?— лукавым,?— ну так что, кавалеров тебе звать?Валику понадобилось минуты три, чтобы отсмеяться из-за всей абсурдности ситуации. И как только он из всех возможных подъездов умудрился заскочить в этот? Того, что Дима пойдет и впустит его преследователей, он поначалу не боялся. Выходит, что зря. Зато теперь он знал кличку кошки полицейского, не зная даже его собственного имени.—?Тихо-тихо-тихо, зачем так кардинально? —?панк поднял украшенные всевозможными браслетами и кольцами, да разрисованные татуировками руки в примиряющем жесте,?— я ни на тебя, ни на кошку не претендую, можешь быть спокоен.Калигари выглянул в окно между первым и вторым этажом, надеясь, что сможет выпрыгнуть. Такой трюк проходил у него по крайней мере несколько раз. Но сейчас его, кажется, просекли, и поджидали под окном тоже.—?Засада! —?ругнулся он,?— вот тебе и планы на вечер. Теперь буду сидеть тут, пока они не уйдут. А ты можешь идти, цыплёнок, я тебя не задерживаю. Не твоя вина, что тут окна выходят на максимально херовую для побега сторону.Тряхнув головой, чтобы убрать с глаз мешающую чёлку, Гашпаров вполне удобно устроился на подоконнике, предусмотрительно подвинув в сторону мешающий кактус и все так же не спеша спускать с рук Котлету.—?Не схватишь меня и не выведешь прямо к милиции под белы рученьки? —?нагло усмехнулся он,?— мне казалось, тебе только этого и хочется. Нет, не бежишь? Ну спасибо тебе, что ли.Он всеми силами пытался найти объяснение тому, что не торопится уходить. Парень прав, это не его дело, но стоять вот так, опёршись на собственную дверь плечом и взирать на удивительно гармоничную картину перед глазами было странным образом неплохо. Возможно, он просто умирал со скуки, а может на это была ещё тысяча причин, но интуитивное желание быть здесь Дима старательно пытался оправдать любыми способами. Сильнее всего подходил собственный паршивый характер и Дубин не был против поиздеваться над оказавшимся в незавидном положении панком, но от этого заявления пришёл в праведное негодование:—?Вот ещё, буду я этим тупицам отдавать того, за кем с таким рвением гонялся. Я же не зря позорился в конце концов. А больше им ничего не надо? Разве что кошку выпустить не могу, но ей и у тебя на руках неплохо сидится.Валик теперь уже лежал на подоконнике, оперев ноги в тяжелых ботинках на стену. Футболка с названием какой-то зарубежной рок-группы из-за такой позы бесстыдно задиралась, обнажая ремень в заклёпках и уголок подтянутого торса.И как бы абсолютно гетеросексуальный Дима ни пытался не реагировать взгляд то и дело метался к открывшемуся кусочку красивого (какого?) тела. Он неосознанно возвращался к нему, иногда облизывая отчего-то пересохшие губы и не прекращая говорить.—?Вообще если хочешь знать, то все наше знакомство?— это один сплошной абсурд. Начиная от того, сколько ты за мной бегаешь, как собачка за палкой, и заканчивая тем, что я знаю, где ты живешь, как зовут твою кошку, а тебя продолжаю называть цыплёнком.—?Не думал, что скажу это, но согласен. Ты пойми, у меня нет желания сдавать тебя в участок?— закон ты не нарушал, а если и было, то я этого не видел, поэтому повода отправлять тебя на живодёрню у меня нет, но поймать?— святое. Думай что хочешь, но ты задел мою профессиональную гордость. Боже, поверить не могу, что говорю это. Звучит ещё хуже, чем мысленно. И к слову, да, ты знаешь, где я живу и как зовут мою кошку, а я даже прозвище твоё не запомнил. Может, от избытка пафоса, когда ты это говорил, не знаю.Да, настоящий абсурд. Особенным бредом было то, насколько Дима был не против такой компании хотя бы на короткое время. Надо же, прямо как Котлета. Благо до аналогичного её желанию оказаться под первым попавшимся мужиком Дубину было так далеко, как матери Терезе до святой, а милиции?— до правоохранительного органа.А у Валика, понявшего, что никто его не сдаст, улыбка еще шире и наглее. Он лениво поглаживает кошку, правда, устроившуюся у него на нижней части живота, тем самым перекрывающую Диме весь вид.—?Ну надо же было мне запудрить тебе мозги.Уже полусидя, он протянул Дубину татуированную, увешанную браслетами руку с ногтями, покрытыми кое-где слезшим чёрным лаком.—?Калигари.Но, увидев немного подзависшего парня, которому такие прозвища были явно непривычны, добавил:—?Можно просто Валик.Иногда Дубину кажется, что его кошка либо очень умна либо слишком умна и сейчас он был безумно благодарен что она перекрыла ему обзор, но богатое полицейские воображение знало свою работу хорошо. Ему было ужасно неловко?— это же ненормально: залипать на обнажённый участок кожи и думать, что скрывается дальше под одеждой у парня, когда ты сам парень. А может, эта гадость таки передаётся воздушно-капельным? Дима потряс головой, сбрасывая наваждение и вновь переводя все внимание на собеседника. Ну, точнее хоть на что-то из его слов.—?Валик, значит.Попробовал, перекатив имя на языке. Оно пролетело бризом, легко и непринуждённо, даже при произношении выводя на едва заметную улыбку, в то время как его обладатель был похож на вихрь?— такой же дикий и необузданный, абсолютно хаотичный, он мог брать разгон от урагана до штиля. Дубин едва заметно хмыкнул, протягивая руку.—?Дима.Ладонь у него была шероховатая, кожу холодил металл на чужой руке. Рукопожатие было спокойным, но крепким. Валик расслабленно улыбался, взглянув в глаза, а потом сразу переведя взгляд на кошку. Кажется, эти двое явно друг другу понравились. Впрочем, неудивительно. Не понравиться тут, когда тебя гладят, а ты мурчишь как трактор.—?У меня в голове сейчас на самом деле крутится абсолютно неприличная и аморальная мысль, и хоть я не уверен в целесообразности, но решать теперь тебе.Боги, никто не должен узнать что он сам себе додумал в этот момент, это же отвратительно ужасно, но на то он и мент, чтобы врать даже тогда, когда обрывки мыслей буквально просвечивают через кожу.—?Не хочешь таки выйти в окно?На фразу о нецелесообразной и аморальной мысли Гашпаров оскалился, пристально смотря в зелёные глаза. Однако это было всего лишь предложение выйти-таки через окно.—?Поверь, если бы я мог, то не мозолил бы тебе здесь глаза и уж точно не рассиживался с твоей кошкой на коленях. Я уже пару раз выпрыгивал, а они просекли, вон караулят меня под окном. Так ладно еще один, а сегодня какое-то обострение, больно много их. За мной трое человек гнались.Панк буквально притянул Диму, чтобы тот тоже посмотрел. И правда, внизу стояли как минимум двое полицейских.—?Как ты сумел понять, мне нужно окно, которое выходит на другую сторону. А здесь, увы и ах, такого не наблюдается. То, что ловить меня ты в свой выходной не будешь, ясно, но… —?Валик чуть свёл темные брови и прищурил глаза,?— не будешь же ты, в самом деле, помогать мне сбежать от своих собратьев?—?Что? Чушь какая, как ты вообще мог о таком подумать.Втроём на какого-то одного панка?— это, во-первых, стыдно, потому что их вон сколько, а он один, а во-вторых, вообще позор, потому что их вон сколько и одного поймать не могут. От ?собратьев? перекосило, правда, но ничего с этим не сделать. Дубин лишь рассмеялся, лукаво ухмыльнувшись.—?Я всего лишь предоставлю вариант отступления, а сбегать от них ты будешь сам.А он не без интереса понаблюдает из того же окна это шоу, не отказывать же себе в удовольствии.—?Приятно. Перспектива просидеть здесь весь день все еще откровенно сомнительная.Валик соскользнул с подоконника на вид непринужденно, но на самом деле все еще не веря своей удачливости. Попросить кого-то сам он бы не рискнул, если только не знал наверняка, что стучится к такому же панку: дверь-то открыли бы, но только ту, что нужна, чтобы впустить милицию. Здесь уже пространства мало, сбежать бы не вышло, а значит, ему предстояла бы ночь в участке. А тут (рассказать друзьям, скажут, что он укурился) его выпускает через собственное окно сотрудник правоохранительных органов.Квартирка у Димы была маленькой, однокомнатной. Очевидно, служебная. Ни жены, ни детей у него не было, так что выдали самое маленькое, что можно было, наверное. А если когда-то и подумает обзавестись таким счастьем, то в очереди будет стоять еще непонятно сколько, и не факт, что дождется.Калигари спустил кошку на пол и открыл окно, выглядывая в него. Что правда, то правда: здесь его никто не караулил, и даже если услышат, что он выпрыгнул, то пока сюда добегут… в общем, не догонят. Панк забрался на подоконник, свешивая ноги вниз и уже готовясь выпрыгнуть.—?Я думал, у тебя мозги загажены всем этим социалистическим дерьмом и таких, как я, ненавидишь за нарушение порядка. Ошибался, признаю.—?Как будто только вы его нарушаете, а остальные белые и пушистые, ага.Извиняться Гашпаров совершенно точно не собирался, но признавать свои ошибки он никогда не боялся. Он уже понял, что ждать от Димы можно в худшем случае еще пары партий в догонялок. И вот тут в голове панка возникла максимально глупая и безрассудная идея. Он притянул к себе за воротник Дубина и обжигающе выдохнул на ухо:—?Приходи вечером на Ротонду.Быстрее, чем тот сумел сориентироваться и ответить хоть что-то, Валик украл у парня быстрый поцелуй и выпрыгнул в окно.И сделав то, от чего Дубину захотелось схватить его за футболку и хорошенько потрусить над этим самым окном его кухни, пару раз пристукнув головой о раму, Калигари спрыгнул и скрылся в кустах. От него остался только звук мягких удаляющихся шагов и странное покалывающее тепло на коже. Дима в непонимании уставился в окно и облизнул губы.Это вообще можно было назвать поцелуем? Чёрт, да какая разница, ты вообще о чём думаешь, дурья башка. Дима напомнил себе, что это ненормально и он не должен реагировать на такое поведение этого извращенца даже если попался, но лицо всё равно обдало жаром, Дубин буквально чувствовал как щёки обжигает румянцем, а в груди почему-то становится тепло.—?Чёртов панк.Губы снова горели.