1. (2/2)
У него, должно быть, сделались совершенно круглые глаза, потому что она улыбнулась. Раскурила трубку, выпустила клуб белого ароматного дыма и сказала:— Тебе нет нужды идти на эту встречу.С этого момента с ним распрощалась его привычная реальность.
— Почему? — выдавил он, шевеля непослушными губами.То, что он чувствовал, было не страхом, но той звенящей прозрачностью, при которой у предметов пропадают тени и каждое слово отражается от стен стеклянным звоном.
— Опасно, — спокойно объяснила она, но ее поза противоречила тону. — Вишеса доставят сюда, и ты сможешь задать ему любые вопросы, которые ты хотел.Он мысленно пробежался по всему вчерашнему разговору. Не то чтобы он помнил его дословно, но про то, что он собирается на встречу с Вишесом, они не говорили точно. Откуда она знает?— Мои друзья, — продолжала она, — позаботятся об этом. Так что ты бы оделся.— Да, — кивнул он и встал, едва не опрокинув чашку. — Сейчас.Одеваясь, он пытался думать, но в голове не было ни единой мысли. Точнее, кроме единственной мысли: ?Я сам привел ее к себе?.Он тщательно оделся, не забыв утяжку. Выбрал среди рубашек самую красивую — темно-синюю. Застелил постель, удивившись промелькнувшей мысли о том, что если она захочет повторить ночь, он не в силах будет ей отказать. Да и не пожелает. Тщательно отчистил брюки от мельчайших пушинок. И вернулся в гостиную.
Комната была прокурена до голубизны. Из приоткрытого окна тянуло холодом. В кресле, напряженный, лохматый и злой, сидел Вишес. Его запястья были прикручены к подлокотникам стоительным скотчем, им же кто-то примотал к ножкам кресла лодыжки. Справа от Вишеса стоял взлохмаченный беловолосый подросток в черном и курил сигариллу. Над его плечом виднелась рукоять меча. Слева беловолосый юноша, тоже в черном, и тоже с сигариллой, крутил на пальце тяжелый пистолет. Высоченный блондин с длинной косой рассматривал книжные корешки. Стриженый беловолосый качок разглядывал фотографии на дальней стене.
Она сидела на диване, не изменив позы, и курила, и лицо у нее было такое, словно она сейчас кинется на Вишеса через стол и выцарапает ему глаза.
Он тряхнул головой. Сел рядом с ней, приобнял за плечи. Она расслабилась под его рукой. Он смотрела на Вишеса, подбирая слова. Он сотни раз представлял себе этот разговор, но теперь...— Грен, — выплюнул Вишес. — Не думал, что ты способен подстроить такую ловушку.Говорить, что ловушку подстроил не он, показалось глупым.
— Зачем ты спас меня от скорпиона? — спросил он, слыша свой голос словно со стороны. — Чтобы подставить потом?— Чтобы было кого подставить, — сказал Вишес, и Грен поразился изумлению в его взгляде.— Он не может лгать, — объяснил юноша, и его зеленые глаза блеснули злым весельем. — Физиологически.— Мы были товарищами, — напряженно произнес Грен. — Мы сражались плечом к плечу. Я смотрел на тебя — там больше не на кого было смотреть. Я верил тебе.— Бессмысленно верить. Теленок. Ты такой наивный. До сих пор такой наивный.Она дернулась, и Грен прижал ее к себе сильнее. Она тихо зарычала. Он ее понимал.Он хотел честной схватки, поединка, дуэли. Хотел удовлетворения за свою искалеченную жизнь и изуродованное тело. Но сейчас, когда его враг — тот, кого он считал другом и товарищем много лет назад, — сидел перед ним, а по бокам высился вооруженный конвой, ни о какой дуэли, конечно, ни шло и речи. Грен покачал головой. Только сейчас до него дошло, что на встречу с Вишесом он собирался идти без оружия.
Блондин поставил на столик кейс, раскрыл его. В кейсе были деньги — наличные. Много наличных. Столько, сколько Грен хотел за ?титанский опал?. У замка в кейсе была бомба. Обезвреженная. Вот, значит, как.— Ты со всеми партнерами по бизнесу так рассчитываешься? — спросил Грен. — Или только со мной?— Ты вообще не должен был выжить, — прошипел Вишес. — Почему ты не сдох в тюрьме, как порядочная сволочь?— Потому что он не сволочь, — сухо сказала она. — Где ?опал??— Пластиковый серый пакет на верхней полке в шкафчике под раковиной в ванной, — ответил Грен.В ванную отправился качок. Принес пакет, аккуратно сгрузил его на столик рядом с кейсом.
— Сделка завершена, — выдавил Грен. — Я бы тебя убил, но у меня рука не поднимется на беззащитного.— ?По законам превосходства в мире крови и тревог благородство — благородство — это слабость и порок?, — пропел подросток. Голос у него был высокий, но без слома. — Мы сами разберемся. Госпожа Росомаха, Грен Эккенер, вы готовы доверить это существо нашей справедливости?— О да! — ее голос звенел. — Вашей — безусловно.
— Вернемся через пару часов, — пообещал юноша.— Поесть не забудьте, — пробасил качок.
Они исчезли почти мгновенно, забрав Вишеса с собой. Остались только обрывки скотча на кресле и кейс на столе.
— Значит, ?госпожа Росомаха?, — сказал Грен, поворачиваясь к ней.— Вчера ты так и не спросил, как меня зовут, — она пожала плечами. — А поесть действительно не помешает. Когда ты ел в последний раз?— Сутки назад, — прикинул он. — Может, больше. В последние дни мне было не до того.Он подошел к телефону, послушал тишину, поднял шнур, посмотрел на нее. Воткнул шнур в розетку. Нашел среди бумажек на стене рекламный буклет круглосуточной доставки пиццы и суши, позвонил, заказал большую пиццу и колу к ней. Положил трубку и сказал:— Я не спросил, будешь ли ты пиццу.— Да мне все равно, — Росомаха снова курила. — Просто есть хочется. Здесь все равно не достать нормальной еды.— Это правда, — кивнул он. Пошел, закрыл окно. Заварил чаю. — Поверить не могу, что все закончилось так быстро и так просто.— При любом другом раскладе ты бы умер в течение двенадцати часов, — сказала она. — Мне бы этого не хотелось. Не было ни одной вероятностной ветки, в которой ты оставался жив, кроме вмешательства Дома Детей.— Что такое Дом Детей? Кто ты такая? Почему я?— Ты — потому что ты, — непонятно сказала она. — Дом Детей предложил мне работу, а для такой работы мне нужен компаньон. Ты подходишь лучше кого бы то ни было.— Я? — изумился он. — Я? Наркоман, алкоголик, беглый преступник и шлюха? Ты шутишь?— Умный, талантливый, нежный музыкант, потрясающий любовник, сильный мужчина, — парировала она. — Вдобавок — один на целом свете. Ты сам говорил, что тебя давно уже никто нигде не ждет. Хочешь интересную работу в красивом месте с хорошим климатом? Дом и стабильный законный заработок, нормальная еда и отдых, возможность заниматься музыкой в свое удовольствие, бассейн во дворе, океан под боком? Кипарисы...Он плюхнулся в кресло, с которого незадолго до того подняли Вишеса. Посмотрел на нее. Вспомил вкус ее губ и кожи, бешеное возбуждение и невероятную нежность, тепло и сладость.
— Если б не то, что у меня практически смертный приговор в груди, я бы согласился, — признался он. — Хотя наверняка есть куча пунктов мелким шрифтом.— Есть, — согласилась она. — Например, я, моя дочь, собака и кот, и через полгода я беру вторую собаку. А здоровье нам обеспечивает работодатель, это есть в контракте.— Замена легких? Удаление молочных желез? Стабилизация гормонального баланса? — не поверил он.— А также удаление опухоли гипофиза, решение проблем со щитовидкой и лишним весом, исправление зрения и все такое, — кивнула Росомаха. — Дочь, кот, собака и я на одной чаше весов, твое прошлое на второй. По-моему, одно другим уравновешивается.— Кот — это хорошо, — сказал Грен. — Я люблю животных. Только у меня их никогда не было. А это надолго?— Сколько выдержишь. Я подписываюсь пожизненно, но от тебя такого не жду.— Это дискриминация. Может, я бы тоже подписался пожизненно, если бы знал, на что. Терять мне все равно нечего. А сколько дочери?— Десять.
Грен потер грудь. Было больно.
— Если бы у меня были деньги, моей было бы столько же. Или моему, не знаю.— Э? Расскажешь?— Давай не сейчас.В дверь позвонили. Грен встал.— Это пицца, — сказал он.
Росомаха ела быстро и аккуратно. Вдвоем они быстро прикончили пиццу. Потом Росомаха курила и пила сладкий чай.
Грен надеялся, что еда развеет морок и все станет ясным, понятным и привычно неприглядным. Мозг получил глюкозу, но реальность не пожелала вставать на место. Потому что Росомаха принялась рассказывать. О Доме Детей, о разных мирах, о идущей через них Дороге, о странниках на этой дороге и о доме, который должен был принимать этих странников. Бред; фэнтези, которое Грен перестал читать еще в колледже; затягивающая заморока. А ведь когда-то ему хотелось оказаться в фэнтези. Слишком уж достала действительность.
— И все это правда? — спросил он под конец.— Правда.— У тебя акцент очень необычный.— Это у тебя акцент, у меня московский выговор.— А на современном английском ты говоришь?— Нет, но это опять-таки проблема работодателя.— Вот этих крепких ребят в черном? С ума сойти.Кейс с наличкой Грен засунул под стол. Ему нафиг не нужны были эти деньги.
— Я тоже так подумала, когда их увидела. Я про них писала.— Ты литератор?— Есть слегка.— А ты в курсе, что на ?опал? я зарабатывал в койке?— Меня должно это беспокоить? Мы презервативами пользовались.Грен рассмеялся.
— Ты невероятная. Если бы ты была случайностью, я бы поблагодарил судьбу, но ты ведь не случайность. Ты специально...— Я не планировала постель, честно.
— Верю. Я тоже не планировал. Просто так получилось. Надеюсь, мы повторим?— Если ты согласишься.— Это входит в условия сделки?— Нет, но я не против.Рассмеялись они одновременно.