23. (1/1)

В октябре Тави начала учиться на курсах медсестер. После первой недели занятий я начал беспокоиться. Она принимала какие-то стимуляторы, совмещала учебу с работой, читала учебники за завтраком и за ужином и в постель доползала, только чтобы поспать. Курсы были восьмимесячные, и я боялся, что она не выдержит такой нагрузки. Но Тави только отмахивалась и говорила, что бывали времена и похуже. — Как будто ты сам не был студентом, — сказала она мне как-то в воскресенье после того как мы выспались и долго занимались любовью. — У меня были времена, когда я одновременно училась и работала на двух работах. Ездила на работу к семи утра, возвращалась домой в десять вечера и еще готовила еду и уделяла время мужу. Сейчас — так, цветочки. Да и домом особо можно не заниматься. — Меня-то не забрасывай, — попросил я, целуя ее.— Как можно? — сказала Тави. — У тебя еще есть время до работы? Может, повторим?Конечно, мы повторили. На подоконнике сияла аметистовая друза, которую я подарил Тави на день рождения. Длинная и узкая, длиной сорок сантиметров, шириной двадцать три в самом широком месте. Я выписал ее из Бразилии в тот же день, как услышал, что Тави хочет такую. Самое смешное, что себе в качестве подарка она тоже купила друзу — поменьше и посветлее, с мою ладонь. И возила ее в машине, на приборной панели. Тави сама не знала, за что так любит аметисты, и именно в виде друз, да это и не имело значения. В середине октября мне позвонил менеджер ?Гарвард джаз банд? и осторожно спросил, нет ли у меня желания попробовать поиграть у них. Кронин так и не смог возобновить работу, лето банд играл с другим саксофонистом, но не сложилось и с ним. Я спросил, когда и куда приходить на прослушивание, и тут выяснилось, что меня они готовы взять сразу. Это было странно. Необычно. Так не делают. Гламур ши? Я не знал. Но согласился. Из ?Йошиз? я увольнялся с облегчением. Я устал от работы в ресторане. И знал, что способен на большее. Конечно, деньги в ?Гарвард джаз банд? были не те, что в ?Йошиз?, но деньги меня не интересовали. Перспективы — вот что было важно. Правда, у меня практически не оставалось свободного времени. ?Гарвард джаз банд? играли везде, куда их приглашали, а в перерывах между концертами репетировали. Поговаривали, что весной может дойти до записи диска. Это было заманчиво. На репетиции я надевал амулет, присланный Эйриком — кольцо из черного серебра с мелкими черными турмалинами. Оно делало меня обычным. Ничем, кроме внешности, не выделяющимся. А внешность на репетициях не имела значения. К тому же, в Сан-Франциско много красивых людей. Кольцо привез Кейджиро. Они с Ли моментально нашли общий язык и едва Ли начал вставать, целыми днями бродили по городу и окрестностям. Только от Кея я узнал, что когда-то Дом Детей жил в Сан-Франциско: Кей и Йодзу учились, Росс работал, Эйрик сначала учился, а потом устроился криминалистом в местную лабораторию. Они отлично знали этот город. И все же не сочли нужным предупреждать нас ни о чем.— А чтобы без предубеждений, — объяснял это Кей. — Вы люди, вы иначе видите и расставляете акценты. Вот, к примеру, — он подбросил на ладони коробку с кристаллами кварца, которые я собрал на нашем холме. Камни загремели. Кей поставил их обратно на каминную полку. — Нам такое не нужно, а вам понадобилось.— Это для гостей, — объяснил я. — У нас гостей не было, — сказал Кей. — Мы слишком странная семейка. Но и вы тоже. Блин, Наари — сама жизнь, но рядом с нами никогда не было младенцев!— К младенцам прилагается мать, — заметил я, — а вы до Эндрю не связывались со взрослыми. — Тоже верно, — согласился Кей. — Потому и не рассказывали. Зато у вас теперь все зашибись. — В половине случаев — стараниями гостей. — Так в том и фишка, — вмешался в разговор Ли. — И теперь на Дороге знают, что сюда может прийти и роженица, и ребенок, и раненый, и больной. Это, знаешь ли, не так часто встречается. Ну, чтобы не просто отлежаться и уползти, а прийти и остаться. — Не получилось бы у нас госпиталя, — сказал я. — Ты против?— Нет. Но где взять врачей?— О, это просто, — сказал Кей. — Ловишь целителя — первого же, кто сюда забредет, просишь кинуть координаты через камин, и вызываешь в случае чего того, кто отзовется и окажется поблизости. — Я не умею кидать координаты через камин, — напомнил я.— Я настрою, — пообещал Кей. — Это удобно — будет еще один узел связи. Да ты не парься. Вы справляетесь. — Тави пошла учиться на медсестру, — сказал я.— Вот и чудненько. В девяти случаях из десяти этого хватит, — сообщил Ли. — Мне вот хватило.— У Йодзу фельдшерское образование, — похвастался Кей. — Ужас, правда? А на будущий год он собрался учиться на фармацевта. Будет лекарства смешивать. Для людей. Смешно. — Почему смешно? — не понял я.— Потому что мы не болеем, или нас лечит Наари, или мы уходим в Долину, или просто перекидываемся. И Эндрю не болеет. А учиться-то Йодзу будет лечить людей. Скучно ему. Надо будет какую-нито замороку придумать. Хуже нет, когда братики скучают. С этим я был согласен. Скучающие волкоты могли затеять пару революций от нечего делать. Кей и Ли шептались и хихикали по углам так, что у меня появлялось подозрение, что революция уже на подходе. Я поделился этой мыслью с Тави, и она согласилась, но моих опасений не разделила:— Эти если что и устроят, то не в этом мире, — объяснила она. — Если я все правильно понимаю, условием вхождения в этот мир для Дома Детей было тихое поведение.— Разве они бывают тихими? — спросил я. — Ну, для них тихое. Видишь, Йодзу не пошел взрывать модную индустрию, и Кей не поднял волну вроде хиппи на новый лад, и Росс не перевернул мир, и Наари не устраивает геноцида. — А то, что в этом году в Южной Азии очередная вспышка неизвестного вируса — не геноцид?— Нет, потому что у него не стопроцентная смертность, — объяснила Тави. — Так, в пределах статистической нормы. Вот то, что в той же Южной Азии в семье не рождается больше двух детей — это да, это она, но кто заподозрит? Понимаешь, если численность населения Земли будет увеличиваться теми же темпами, наступит голод, голодные войны, передел границ. Слишком шумно и хлопотно, и никому не надо. Уменьшение численности людей увеличивает качество жизни для оставшихся. — А то, что половина штатов внезапно приняла законы о заключении однополых браков?— Это сами люди, — сказала Тави. — И я рада. Это важно, и нужно, и хорошо. Больше счастливых пар, меньше проблем. Если бы в России разрешили однополые браки, знаешь, на сколько свадеб я бы съездила?— Не представляю, — признался я. — Ты читала последние экономические обзоры? Следующим летом в России ожидается дефолт. — Да он каждый год ожидается, — отмахнулась Тави. — И его можно пережить. Я пережила. — А как же твоя дочка?— Всегда остается вариант забрать ее сюда, правда? — спросила Тави. — Конечно, если ты не будешь против. Я был не против. О, я был совсем не против. С некоторого момента, глядя на то, как растет Генри, слушая, что он пытается играть на синтезаторе, слыша, как он пытается произнести мое имя, я начал понимать, что плату за здоровье и молодость с меня взяли большую. Я никогда не увижу собственного новорожденного ребенка. Никогда не возьму его на руки. Никогда не буду учить его музыке и стрельбе. Никогда не поеду с ним выбирать его первую машину. Очень много ?никогда?. Виктори была для меня единственным и очень призрачным шансом вырастить ребенка вместе с Тави. Хотя и Виктори уже не ребенок. Ей десять лет, это почти подросток. *** Зима выдалась безумная. Я разрывался между домом и ?Гарвард джаз банд?, Тави — между учебой и работой. На Йоль к нам нагрянула дюжина гостей, считая Марг и Генри, и оказалось, что комнат не хватает. Не все гости были согласны селиться вместе, и Тави перенесла свой кабинет в мансарду, а в освободившемся помещении устроила еще одну спальню. Один гость — низкорослый бородатый парень в подкованных сталью сапогах — попросился в подвал. Там было много места, но я никогда не считал подвал подходящим для жилья. Однако Брэду там нравилось. Понравились ему и камни. Он выкладывал из кварца руны на бетонном полу. Мисс Мэри в этот раз обошла нас стороной, зато снова приехал Гарри, а в самую Йольскую ночь нагрянул Барди, с бочонком пива и свежеубитым кабаном. Были и другие гости. Они пели и пили, жарили мясо прямо в камине, играли в кости, травили байки. В рождественскую ночь я играл в ?Йошиз?, в новогоднюю — тоже в ?Йошиз?, но уже в Портленде. Мы давали концерты три раза в неделю до самой пасхи, а после пасхи приступили к записи студийного альбома. В него вошли и три мои вещи — блюз Дороги, баллада, которую я написал для Тави и колыбельная для Генри. Тави старалась выбираться на все мои концерты, но ей не так уж часто это удавалось. Она изо всех сил старалась сохранить работу, чего я не понимал, яростно училась. В мае у нее были финальные экзамены. И в мае же нефтяная экономика России рухнула. Сначала для нас это не значило почти ничего: никто из друзей Тави не потерял работу, никто особо не пострадал. Но перед самыми экзаменами Тави получила электронное письмо. Я его не читал, но Тави дергалась так, что не заметить было нельзя. Она перевела в Россию несколько крупных сумм, несколько раз звонила туда, а потом заказала билеты. Она улетала сразу после экзаменов. — В чем дело? — спросил я, уловив момент, когда мы с Тави остались вдвоем.Марг повела Генри на берег океана, гости давно разъехались, у Тави началась предэкзаменационная неделя, а у меня выдался свободный день.— Ох, — сказала Тави. — Слушай, как ты посмотришь на то, что я привезу Нику? — Все так плохо? — удивился я. — Ты же слала ей деньги. Или не ей?— Плохо, — кивнула Тави. — Мне писал ее отец. У них серьезные проблемы, он пишет, что больше не может содержать Нику. — Тех денег, которые ты посылаешь, не хватает?— Да не в этом дело, — отмахнулась Тави. — Мне по силам содержать все их семейство, но дефолт — это же в первую очередь сокращение расходов на бюджетную сферу. На образование, на здравоохранение. Плюс преступность подскочит. В общем, пока он не передумал, я Нику заберу. Документы он как раз сейчас готовит. Комната у нас есть. Если что, можно будет разгородить мансарду, получится еще пара гостевых. — Так, — сказал я. — Во-первых, я не против того, чтобы ты привезла Виктори к нам. Во-вторых, мы действительно можем разгородить мансарду или сделать пристройку к дому возле кухни. В-третьих, Тави, я тебя очень прошу: когда происходит что-то настолько серьезное, советуйся со мной сразу. Это ведь и меня касается, и не только в стадии ?ты так решила?. Мы вдвоем, мы пара, я всегда готов тебя поддержать, но мне надо знать, в чем. Тави тяжело вздохнула и уткнулась лбом мне в грудь.— Прости. Старые привычки. Я слишком давно и крепко свыклась с тем, что свои серьезные проблемы я решаю сама. Ну, или с помощью подруг. — Понимаю. И постараюсь не обижаться. Но все равно, не делай так больше. Ты не одна. Я с тобой. Хочешь, полетим в Россию вместе?— Не надо, — сказала Тави. — Не хочется оставлять дом на Марг. Мало ли что. Да и детскую надо будет подготовить. К тому же, я вышлю сюда никины вещи почтой, чтобы не мучиться с багажом. Мы полетим через Вашингтон, я загляну в Бёрк. Ника ведь действительно каким-то краем относится к Дому Детей. Пусть они познакомятся. Она давно бредила Кеем. — Кеем? — удивился я. — Они же незнакомы.— А Кадажа помнишь? — спросила Тави.Я кивнул. Кадажа — утрированную и более юную версию Кея — я помнил отлично. — Ну вот и она помнит. И проблему с языком надо будет как-то решать, не хочу, чтобы она пошла в третий класс снова. Я обнял Тави и поцеловал в волосы. Новые люди — новые заботы, что уж говорить о детях... — Все будет хорошо, — пообещал я. — Может, оборудуем детскую, когда Виктори уже приедет? Ей будет приятно. — Действительно, — согласилась Тави. — Да и лето... Надо будет свозить ее в Диснейленд. Она сама не своя до пиратов. — Без меня, — попросил я. — Понимаю, семейное развлечение, но я терпеть не могу Флориду.— Ты там ни разу не был, — рассмеялась Тави. — И ближайший Диснейленд не в Орландо, а в Лос-Анджелесе.— Все равно не хочу, — заявил я. — Справитесь без меня.