Глава 35 (1/1)

Всю ночь я не спала, боясь, что за мной придет Джокер и убьет меня. Можете назвать меня параноиком, но я правда ни разу не сомкнула глаз за всю ночь и пялилась на дверь, в ужасе ожидая, что она откроется и я снова увижу кровавую улыбку своего отца. Наручники? Да плевала я на них?— честное слово. Теперь они не казались такой большой проблемой. Страшнее было то, что если бы все-таки я встретилась лицом к лицу с Джокером, я бы была ограничена в своих действиях из-за железных браслетов. А быть наблюдателем в тот момент, когда тебя убивают?— давайте говорить напрямую?— не самое лучшее времяпровождение. Только под утро, когда в палату стали проникать первые солнечные лучи, я начала дремать. Теперь мой страх умереть здесь утих, и я расслабилась. Если Джокер не пришел за мной сейчас, значит, здесь он со мной ничего не сделает. С одной стороны, меня эта мысль успокаивала. С другой же?— я начинала нервничать еще больше, так как теперь неизвестность держала верх. А постоянно находиться начеку я физически не могла. Я смогла заснуть в полусидячем положении, но, кажется, проспала я недолго: что-то хлопнуло, и я буквально подскочила на ноги, не обратив внимание на ноющую боль в затекшей шее. Оказалось?— хлопнула дверь.—?Анна?! —?выпалила я и, осознав, что сейчас я не умру, шумно выдохнула. —?Черт тебя дери…—?Что случилось? —?практически безразлично ответила она, ставя тарелку с завтраком на стол.—?Ничего,?— отмахнулась я. Она понимающе кивнула и развернулась. В какой-то момент у меня что-то щелкнуло в голове, и я остановила ее:—?Извини за вчерашнее,?— тихо сказала я. Анна медленно развернулась и удивленно посмотрела на меня с вопросом в глазах.—?Мне жаль, что ты услышала… —?я запнулась, не зная, как сформулировать фразу. —?То, что я сказала. Сумасшедшим же свойственно говорить глупости? —?я слабо усмехнулась, надеясь вызвать у нее улыбку. Но, к сожалению, она так и не улыбнулась, зато ее взгляд стал менее враждебным. —?Я все же пытаюсь… Исправиться. Правда. Мне просто нужен кто-то, кто поможет мне в этом.—?Доктор Брукс проводит с тобой сеансы.—?Но она не разговаривает ни о чем, кроме моего самочувствия. Это ведь… Смешно. Я хочу, чтобы ты стала моим другом. С которым я смогу поговорить. Понимаешь? —?я чуть приблизилась к Морган, а она даже не отступила.—?Вообще-то мне было очень обидно,?— тихо ответила она. —?И, если ты говоришь искренне,?— я кивнула. —?То я прощаю тебя. Я слабо улыбнулась.—?Я скажу, чтобы с тебя сняли наручники,?— произнесла она.—?Было бы замечательно,?— моя улыбка стала шире. Анна вышла из палаты, и через несколько минут ко мне подошел Дэниел.—?Теперь я пожалуюсь доктору Брукс на ваше безответственное отношение к пациентам,?— заявила я.—?Наручники лишними не были.—?Как грубо. Наконец мои руки были свободны, и я смогла размять кисти. Теперь я подошла к тарелке с очередным не очень вкусным завтраком и взяла ложку. Затем, недолго думая, я положила ложку обратно на стол и села на край кровати. Кажется, мне не хотелось есть, а потому просто так насиловать себя и свой желудок у меня не было желания. Вместо этого я стала наворачивать круги, чтобы не уснуть. Теперь я начинала чувствовать ту усталость, которой не было всю ночь, и с каждым разом она становилась все более ощутимой. Черт, если бы мне ничего не угрожало, я бы, возможно, и расслабилась, легла бы спать и ни о чем бы не волновалась. Но стоило мне только подняться взгляд на стены или хоть на секунду вспомнить про своего отца, меня передергивало, и мне ничего не оставалось делать, кроме как надеяться на лучшее и сидеть тихо. В какой-то момент я остановилась посреди палаты и засмотрелась на расцарапанные и разрисованные стены. Мой мозг будто отключился, и я, забыв о реальности, погрузилась в свою фантазию, ночной кошмар, где не было ни света, ни тепла, ни кого-то, кто мог мне помочь. Я была совершенно одна, а напротив меня были безумные глаза моего отца. В ушах стоял его скрипучий смех. Эта иллюзия казалась такой правдобной, что я поверила в нее и совсем забыла о том, что на самом деле мне ничего не угрожает. Теперь я была уверена в том, что я на грани смерти и вот-вот наступит конец. Смех будто становился все громче, и Джокер будто приближался ко мне. Я стала отступать назад, наивно веря, что это поможет, но несколько шагов спустя я уперлась спиной в стену. Я начала вжиматься в холодный бетон, но будто ничего не помогало. Эта галлюцинация все давила не меня и заставляла верить, что это правда. И я верила. Я понимала, что это не правда, но продолжала надеяться, что меня не убьют.—?Нет… Нет… Не надо… —?вся моя смелость, которая некогда была со мной, вдруг пропала, и я осталась лишь маленькой пугливой девочкой, неспособной защитить себя. —?Это не правда! Вслух я пыталась убедить себя в том, что это галлюцинация, не более. Но надписи на стенах и смех моего отца в ушах говорил об обратном, и я еще больше начинала паниковать. Кажется, я закричала, потому что мне показалось, что меня кто-то коснулся, а я поверила, что это был мой отец. Его дикая улыбка-оскал так и стояла прямо перед моими глазами.—?Нет! Не трогай меня! —?я попыталась вырваться и встать на ноги. И мне практически удалось это сделать, но меня кто-то схватил со спины, и все мои попытки стать освобожденной оказались тщетными. —?Помогите! Помогите мне! Я стала отдаленно слышать какие-то голоса, но они были настолько глухими, что я их почти не различала. Мне волновало лишь то, что я могла умереть от рук Джокера. Я не могла шевелиться?— могла только кричать. И я кричала, плакала, надеясь, что меня это спасет. Я уже не пыталась контролировать себя. Мне было страшно. Я чувствовала, как меня трясло, я чувствовала, что у меня в горле встал ком, но я ничего не могла сделать. Я перестала понимать, что происходило. Перестала понимать, где реальность, а где моя фантазия. Мне просто хотелось, чтобы все закончилось, и я в итоге осталась в покое и безопасности. Я почувствовала легкий укол в плечо, после которого у меня перед глазами все стало плыть, и я совсем потерялась в пространстве.—?Не надо, пожалуйста… Глаза стали слипаться, и я решила не сопротивляться. Может, это помогло бы мне избавиться от того ужаса, что я испытывала. Стоило мне только закрыть глаза, как сразу стало легче, спокойнее.***—?Ты помнишь, что случилось?—?Да.—?Как думаешь, что повлияло на твое состояние?—?Не знаю. Может, воспоминания или сны.—?Расскажи мне. Когда я пришла в себя, меня почти сразу повели на сеанс к Софии, которая вдруг засыпала меня вопросами о произошедшем. Я не знала, что ей отвечать, так как сама не понимала, что произошло. Сейчас, сидя перед ней, я пыталась проанализировать произошедшее, но никак не могла дать четкое и логичное объяснение тому, что же случилось. Очевидно, это был срыв. Но что его вызвало, и почему я впала в такую истерику, которая теперь казалась мне лишь сном,?— я не знала. И, на вопрос, почему я вдруг оказалась в ночном кошмаре ни с того ни с сего, я тоже не могла дать ответа.—?Я не могу.—?И почему? Я не хотела говорить с Брукс. Я просто хотела немного выдохнуть и прийти в себя после того, что случилось. Я хотела подумать об этом, но не делиться своими мыслями с кем-то. Поэтому я решила так прямо ей об этом и сказать:—?Я не хочу.—?Мы не сможем оказать тебе помощь, если не будем знать, с чем имеем дело.—?Мне не нужна помощь, ясно? Я просто хочу побыть одна,?— мое эмоциональное состояние было на грани после случившегося, и я чувствовала, как меня начинает снова трясти. —?Пожалуйста. От того дружелюбия, что я оказывала все это время, не осталось и следа. Теперь была только мольба. О том, чтобы меня не дергали и не заставляли делать то, что я не хочу.—?Это Джокер повлиял на тебя? —?кажется, в этот момент Брукс отошла от привычных мне базовых вопросов, отошла от врачебной классики и стала не просто врачом-психиатором, а обычным человеком, готовым просто поговорить. —?Люси, мы тебе дадим возможность восстановиться после случившегося, но ты должна рассказать о том, что могло спровоцировать этот срыв.—?Я не знаю, что могло его вызвать. Может, и Джокер, а может, и нет.—?Вчера вечером ты его видела,?— начала доктор Брукс. Я кивнула. —?А он видел тебя,?— снова кивок в ответ. —?Что ты почувствовала в тот момент?—?Ненависть,?— наверное, я соврала, потому что, пусть тогда я и испытывала ненависть, она была выражена в меньшей степени, чем куча других чувств и эмоций.—?Почему? Я какое-то время молчала, думая, что ответить:—?Потому что из-за него я здесь. Из-за него произошло все то, что произошло.—?Он контролировал тебя?—?Я не знаю. Брукс вздохнула:—?Тогда почему ты так говоришь?—?Если бы я не узнала о том, что он мой отец, возможно, все бы сложилось иначе. Но… —?я вдруг вспомнила тот день, когда я впервые увидела Фроста, помощника отца. Тогда-то я и узнала о том, кто мои родители. Ведь Джон фактически сам выдал мне это, а я даже не давала повода. —?Он будто хотел, чтобы я знала. Будь я немного в других условиях, я бы точно не удержалась бы от какого-нибудь красивого, но не самого приличного слова, ведь это осознание в корне меняло всю историю. Неужели все изначально было придумано Джокером просто для того, чтобы ему развлечься и оригинально избавиться от меня? Если он случайно узнал о моем существовании и решил не просто расправиться, а дать мне фору и поиграть в кошки-мышки?.. Так я же…—?О чем ты? —?кажется, София не понимала, о чем шла речь. Она прервала мои размышления, и мне пришлось вернуться в реальность. Я пожала плечами только для того, чтобы этот допрос прекратился. Я устала. У меня болела голова. Меня тошнило от разговоров. Я просто хотела побыть одна?— неужели я многого просила?—?Я надеюсь, впредь такое не повторится. Если тебя что-то беспокоит, то обязательно говори об этом,?— София вздохнула, и встала из-за стола. После того, как она вышла из палаты, санитары вывели меня и повели обратно в уже родную мне комнату. К счастью, дорога до моей палаты оказалась спокойной и безопасной. Я все боялась, что где-то в другом конце коридора я снова увижу своего отца. А ведь если он окажется не в палате и в сопровождении всего пары санитаров, то мне придется не сладко. Поэтому я, как параноик, все оглядывалась по сторонам, мысленно убеждая себя в том, что это не последний мой день на земле. Каждый стук или грохот вызывал у меня внутреннюю панику, и я не могла удержаться от того, чтобы не дернуться. Весь остаток дня я провела в тишине, стараясь не думать о плохом. Мне все было страшно от того, что случилось утром. Я не понимала, что это было, и какая-то моя часть даже не хотела в этом разбираться. Хотелось просто забыть это как страшный сон и продолжить жить дальше, надеясь, что это был разовый сбой. На какое-то время я прикрыла глаза и задремала, но голос Анны вернул меня в реальность:—?У меня хорошие новости,?— она улыбалась, а это могло значить, что произошло что-то действительно неплохое.—?И какие? —?пусть мне и было интересно, у меня совершенно не было сил выражать эмоции, поэтому мой вопрос получился довольно безразличным.—?София только что решила смягчить условия твоего пребывания здесь. Она считает, что это может пойти тебе на пользу. Тем более, что за две недели здесь ты не проявляла агрессии. Ну,?— она притормозила. —?за исключением сегодняшнего инцидента… Но Брукс считает, что это не критично. Через появившуюся головную боль я пыталась расслышать и понять каждое ее слово, и, осознавая то, что говорила Анна, я начинала буквально оживать. Мысли о том, что теперь меня не будут вечно держать взаперти, грели.—?…Она сегодня поговорит об этом с главврачом, и, если он даст разрешение, тебя переведут в другую палату. Она сказала, что я могу рассказать тебе.—?Не шутишь? Анна покачала головой и шире улыбнулась. Вслед за ней улыбнулась и я. Это и правда хорошие новости. Может, теперь у меня будет немного больше свободы.*** Прохладная вода стекала по коже вниз, забирая с собой все неприятные мысли и воспоминания. Прикрыв глаза, я просто наслаждалась тем, что могу вот так просто стоять в душе и ни о чем не думать. Единственная свобода была здесь. Санитары и Анна, которые обычно сопровождали меня при выходе из палаты по любой причине, находились за пределами душевой, и я была совершенно одна. Честно говоря, сейчас мне не хотелось думать о том, что произойдет, если мне дадут шанс находится среди людей, а не проводить дни в палате в одиночестве. Мне не хотелось думать и о том, что же будет делать мой отец, когда у него появится и желание, и возможность выбраться отсюда. Я все же предпочитала думать, что он не убьет меня, потому что это скучно. Потому что это невеселая шутка, она не доставит должного удовольствия. Пока я размышляла о чем-то своем, я не услышала приближающиеся шаги. Только знакомый тихий голос заставил меня обернуться:—?Время вышло,?— Анна стояла где-то у двери, поэтому мне пришлось выглянуть из-за стенки, отделявшей душевую кабину от целой комнаты.—?Что-то раньше вас не волновало время, мисс Морган,?— я снова встала под прохладные струи воды и запустила пальцы в волосы, промывая их.—?Тем не менее,?— ее голос стал заметно тише и… Тоньше, что ли. Будто ей было неловко об этом говорить. Недолго подумав, я дернула кран вниз и выключила воду. Затем убрала всю лишнюю воду с волос, скрутив их. Я вышла из кабинки и взяла полотенце в руки. Краем глаза я заметила Анну, которая, уловив мой взгляд, повернула голову в сторону.—?Ты даже не выйдешь? —?уточнила я. Обычно меня ждали снаружи.—?Я… Эм… —?она замешкалась, а через несколько секунд развернулась и направилась к двери.—?Стой,?— мне в голову пришла довольно странная, но интригующая мысль, которая захватила меня полностью. Анна остановилась, но она все также продолжала стоять ко мне спиной.—?Ты ведь зашла не просто, чтобы сказать мне о времени?—?Именно о нем… —?ее щеки стали розовее. Я улыбнулась:—?Неужели? —?притянув полотенце к груди, я сделала шаг в сторону Морган. —?А как же стук в дверь или строгий голос? Она молчала, похоже, не зная, что ответить, а я продолжила приближаться к ней.—?Анна,?— тихо произнесла я, и девушка, точно оцепенев, выпрямилась. Улыбка на моем лице стала неконтролируемой. Мои догадки оказались верны, и я решила не упускать возможности развлечь себя:—?Посмотри на меня,?— тихо попросила я.—?Я не… —?ее метания взглядом умиляли и заставляли продолжать играть.—?Посмотри на меня,?— повторила я немного громче. Анна медленно повернулась и посмотрела мне в глаза. Я остановилась в полуметре от нее. Было заметно, как Морган нервничает, кусает губы и все хочет отвести взгляд.—?Мисс Морган,?— протянула я, делая еще один шаг к ней навстречу. Анна отступила:—?Тебе нельзя приближаться… —?пролепетала она. В ее глазах был и страх, и заинтересованность. И второе заметно перевешивало первое.— …Неужели в твоей умной и совершенно здоровой голове могут появиться настолько темные мысли? —?я игнорировала ее попытки добиться от меня соблюдения правил.—?Я не понимаю, о чем ты…—?Все эти неловкие взгляды, желание помочь… —?я перешла на шепот и сделала еще шаг вперед. —?Это оказалось настолько очевидным… Мисс Морган, вы меня удивляете.—?Люси, пожалуйста… Отойди,?— попросила она, когда я была всего в паре десятков сантиметров от нее, но глаза выдавали ее истинное желание.—?Это сейчас говоришь ты или соблюдающий правила врач? Ее прерывистое дыхание сбивало с толку и лишь разжигало то желание, что зарождалось внутри меня. Теперь я не просто не хотела отступать, я бы просто не смогла теперь уйти. Я отпустила полотенце, и оно упало, открыв мое тело ее взору:—?Ой. Анна опустила взгляд вниз, но моментально подняла его. Ее щеки покраснели еще больше, а сама она поджала губы и замялась.—?Давай,?— прошептала я, все приближаясь. —?Сделай то, что хочешь. Я подалась вперед, приблизившись губами к ее губам:—?Ну же, не сопротивляйся,?— я практически коснулась ее. Она закрыла глаза. —?Я никому не расскажу, обещаю.—?Люси, я не могу,?— дрожащим голосом прошептала Анна, все еще не открывая глаз.—?Почему же? Что тебя держит? —?я коснулась пальцами ее руки, а она обхватила мою ладонь. Этот жест вызвал во мне радость, и я выдохнула, улыбнувшись. —?Просто сделай то, что хочешь.—?Это неправильно… —?прошептала она, чуть поддавшись вперед. Ее горячее дыхание, которое я чувствовала кожей, вызывало тысячи мурашек.—??Неправильно? слишком широкое понятие. И она вдруг сдалась, жадно впившись в мои губы и прижав к себе. Я и не сопротивлялась такой инициативе?— мне нравилось это. Стоило Морган разрешить себе нарушить правила, у нее будто крышу сорвало, и она отдалась желаниям. Ее руки самым непристойным образом блуждали по моему телу, ласкали грудь. Анна вмиг осмелела: ее поцелуи только и говорили о том, как же она желала этого момента. От скромной студентки-отличницы вдруг не осталось ничего. А мне нравилось это. Нравилось, что она чувствовала власть. Нравилось, что я дала ей эту возможность, поэтому я лишь наслаждалась ласками и все крепче прижималась к ней, положив руки на ее талию. Я не смела задрать края ее рубашки и коснуться разгоряченной кожи?— это было бы слишком. И дураку было понятно, что все ограничится лишь жаркими поцелуями, которых мне было достаточно. Мне не хотелось ничего большего. И, похоже, Анна будто услышала мои мысли: в какой-то момент она резко отстранилась, подняла руки и выбралась из моих объятий, отойдя к двери. Кажется, она хотела что-то сказать, но, не найдя нужных слов, она повернулась к зеркалу, быстро взглянула на свое отражение, поправила волосы и выбежала из душевой комнаты, оставив меня одну. Для меня это был знак того, что мне тоже стоит поторопиться, иначе сюда зайдут санитары, которые буквально выпинают меня отсюда. Поэтому я, решив не зацикливать свое внимание на несостоявшемся сексе, подняла полотенце с пола и стерла оставшиеся капли воды с тела. Натягивание одежды не заняло у меня много времени, поэтому уже через пару минут я оказалась в коридоре, стоя между двух санитаров, которые тут же повели меня в палату. Разговаривать с ними по дороге у меня не было желания. Да и, честно говоря, мне не хотелось в принципе сейчас ничего делать. Душ сделал свое дело?— расслабил?— а появление мисс Морган лишь дополнило тот релакс. Чувствовала ли я что-нибудь после этого? Сомневаюсь. Если только удовлетворение: я убедила Анну не скрывать своих желаний. Признаться, меня удивили эти ее мечты, но они оказались довольно очевидными. Стала бы я использовать ее, чтобы достичь своих целей? Хм, думаю, я еще не настолько в жопе, поэтому давить на Анну, флиртовать с ней ради своей выгоды смысла не было.Или был? Я старалась теперь думать лишь о том, что скоро условия моего пребывания здесь изменятся, если меня сочтут за вменяемую и безопасную для общества. То, что у Брукс вообще появились такие мысли?— перевести меня в другую палату и дать мне чуть больше свободы?— меня и радовало, и удивляло, ведь психиатр казалась мне бесчувственной и непробиваемой, поэтому я даже и не надеялась завести с ней хорошие отношения. Но, похоже, я смогла ее убедить в том, что я небезнадежна, и это только вселяло надежду на лучшее. Может, это помогло бы мне справиться со всеми проблемами с отцом и…Эдвардом. Я не могла вспоминать о нем, когда он был не рядом. После всего, что случилось… После всего, что я сделала, я не имела права вспоминать о нем, и пусть Брукс и проводила со мной сеансы, рассказывая, как отпускать то, что волнует, я не могла забыть?— хоть я пыталась использовать все эти штуки Софии?— то, как же низко я поступила по отношению к Эдварду. Как низко, подло и совершенно бесчестно. Он не заслужил этого. Теперь мне оставалось только смириться и выживать в психбольнице, в одних стенах с моим отцом, из-за которого все это и произошло. Но вот была одна проблема: как мне начать жить настоящим и не париться о своих ошибках, которые я совершила по своей глупости? Я стараюсь как можно меньше от этом думать, но все равно задумываюсь. Я не могла отпустить прошлое и жить дальше. Я не могла вот так просто перевернуть страницу и начать новую главу. Этот совет был настолько романтизирован, но я все равно пыталась его применить в своей жалкой жизни. Но, увы, не помогало. Страница все не переворачивалась, и я продолжала исписывать старую: перечеркивать, писать сверху и снова замазывать чернилами. Но написанное сначала все равно просвечивалось и оставалось читабельным. И только это имело смысл. Но я, как упрямая коза, продолжала ворошить прошлое и пытаться что-то?— сама не знаю, что именно?— изменить.Ну не дура ли? Раньше я буквально горела тем, чтобы придумать какой-то план, осуществить его и добиться желаемого. Мне хотелось действовать и сделать то, что я хотела. Но сейчас я не чувствовала в себе того огонька, который толкал бы меня к действию, к новым планам. Внутри меня все больше образовывалась пустота, в которой я различала один-единственный голос, кричащий мне о том, насколько же я жалкая. Эта пустота поглощала меня, тот голос в ней с каждым днём становился все громче, и я начинала теряться. Я пыталась его игнорировать, отвлекала себя, но голос начинал кричать, и я сдавалась. Начинала верить ему, начинала хотеть того, что он просил. Пусть это и не было так заметно, но я начинала ощущать то, что что-то происходило внутри меня. Что-то менялось, ломалось, хрустело и трещало. Каждый новый день я встречала, уже не чувствуя себя той, кем была до этого. Я становилась другой. И пусть доктору Брукс я об этом не говорила, я понимала, что это что-то ненормальное, выходящее за рамки моего трезвого рассудка и уничтожающее его. Но я пыталась держаться на плаву. Всеми силами хваталась за тот маленький спасательный круг, что назывался рассудком в море безумия, в котором я захлебывалась, тонула. Все, что я сейчас делала в больнице, было лишь следствием нехватки воздуха в толще воды. И, знаете, что было самым страшным в этом?Я не сопротивлялась.