Глава 34 (1/1)

Я не знаю, сколько я здесь пробыла. Каждый день проходил более чем однообразно, да и мне было, честно говоря, плевать. С каждым новым днем я все больше убеждалась в том, что все кончено, я проиграла, и теперь мне предстоит полная промывка мозгов. Я даже начинала верить в то, что таблетки, которыми меня пичкали, помогали. По крайней мере они помогали мне заснуть. Я уже не разделяла день и ночь?— мне было плевать. Я просто круглосуточно спала и просыпалась только тогда, когда приходили санитары или доктор Брукс. Только так я могла понимать, что сейчас не ночь и наступил очередной поганый день. Вообще доктор Брукс пыталась казаться милой и понимающей, но она была слишком категорична. Пусть я и пыталась потакать ее требованиям, отвечать на ее вопросы так, как ей хотелось бы, я все еще проводила время в палате под строгим наблюдением. Возможно, это было и к лучшему: я не пересекалась с другими пациентами, в душ меня водили в отдельное от остальных время, и никто не беспокоил меня без повода. Однако чувствовалось определенное одиночество, которое я всеми силами пыталась подавить в себе. Софию Брукс я своей компанией не считала, так как она всегда довольно отрешенно себя вела. На посторонние темы, кроме своих контрольных о моем самочувствии, она не разговаривала. Мне это докучало, поэтому каждый день я ждала, чтобы сеансы с ней проходили максимально быстро. После ее вопросов об Эдварде мне хотелось ее прикончить. В первый же день. Я так хотела, чтобы хоть здесь меня не донимали воспоминания о нем, но нет. Как назло, врач заставляла меня копаться в прошлом. Я пыталась уходить от ответов, размыто отвечала, чтобы хоть как-то сохранить свой и так умирающий рассудок. Будто София сама не понимала, что мне не хотелось о нем говорить. Единственный человек, который хоть как-то мог меня поддержать?— это Анна Морган, которая каждый день приносила мне лекарства и обеды и иногда спрашивала о самочувствии. Она мало разговаривала со мной?— что было печально, так как именно разговаривать мне и хотелось для отвлечения?— но хотя бы улыбалась мне. В один день мне пришла в голову мысль, что я могу использовать ее: втереться в доверие, а потом начать манипулировать ей, чтобы выбраться отсюда. Но эта мысль ушла также быстро, как и появилась: мне некуда было идти, поэтому побег был бессмысленным. А сбегать просто, чтобы лишний раз показать свое ?я? и позлить отца, было слишком глупым. Тем не менее, через какое-то время я все же вернулась к тому, что я могу манипулировать Анной так, чтобы никому не навредить. Я видела, что она совершенно не видела опасности, а потому с каждой нашей встречей становилась все менее внимательной и осторожной. Вспомнив нашу первую встречу, когда она с интересом и одновременно диким страхом смотрела на меня, я улыбалась. Неужели я и в правду создавала своей внешностью настолько устрашающий образ? И неужели вся моя сущность на самом деле была слишком безобидной, что осторожная мисс Морган перестала меня бояться? Я задумывалась о том, кем же я являлась, но не анализировала. Я так устала пытаться найти настоящую себя, примеряя на себя разные маски, что теперь я просто потерялась и не знала, что же находилось под ними. И было ли там вообще хоть что-нибудь. Честно сказать, ?Аркхэм? был отличным местом для того, чтобы уйти в себя и подумать. Не удивлюсь, если все гениальные планы Джокера по ограблениям, убийствам и хаосу рождались здесь. В этой психушке действительно можно было нарыть интересных идей для своей деятельности. Но мне было важно другое: я отвлекалась. Как бы странно это ни звучало, я все старалась производить на Анну хорошее впечатление, чтобы отвлекаться и уходить от реальности. Признаюсь, я несколько дней подряд не вылазила из своих раздумий. После первого сеанса, когда Брукс упомянула Эдварда, я на какое-то время закрылась и ушла в себя, став прокручивать в голове все воспоминания о нем. Стоило мне закрыть глаза?— и я будто снова оказывалась рядом с ним. И все будто снова происходило. Пару раз я даже начинала разговаривать сама с собой, но в голове вдруг щелкало, и я возвращалась в реальность.Еще не хватало, чтобы мне шизофрению приписали.Хотя, кто знает, какой у меня там диагноз?Может, я действительно больна? Спустя какое-то время мне в голову пришла дичайшая мысль: а если все, что я помнила, было лишь снами, а в реальности я просто психически нездоровый подросток, отсиживающийся в ?Аркхэме?? Как только я об этом начинала думать, становилось не по себе. Правда, я все могла понять, но если бы такое действительно оказалось реальностью, я бы… Ну, охренела бы как минимум. Что касалось внешнего мира?— новостей я не знала. Я понятия не имела, что происходило за стенами больницы. А порой и своей палаты. Меня очень редко выводили оттуда, да и я мало с кем контактировала. Только Анна иногда могла что-то рассказать. Но о новостях Готэма она говорила мало. В основном, это было что-то бытовое, поэтому благодаря тому, что Морган постепенно начинала мне все больше доверять, я узнавала ее все больше. Оказалось, что она?— интерн, которого взяли на практику как медсестру. То, что в подопечные ей дали меня, сильно шокировало девушку, так как до этого главврач даже запрещал приближаться к особо опасным преступникам. Но, видимо, этот самый главврач в полной мере не осознавал того, что я могу относиться к этой категории людей, поэтому он не увидел никаких проблем в назначении пациента для Морган. Меня это радовало и оскорбляло одновременно: с одной стороны, я нашла себе хорошую компанию, но с другой?— меня не воспринимали всерьез. Это и в правду было обидным, ведь я столько времени потратила на то, чтобы доказать людям, что я способна вселять в них страх. А теперь оказалось, что я где-то просчиталась.—?Можно попросить об одной услуге? —?спросила я как-то Софию Брукс на одном из сеансов. Она как была непробиваемой стеной без эмоций, так ей и осталась. Казалось, что она робот, потому что искренняя улыбка на ее лице появлялась крайне редко.—?Ты не в том положении, чтобы просить об услуге.—?И тем не менее, помнится мне, что вы при первой нашей встрече что-то говорили о дружбе,?— не знаю, откуда я это помнила, ведь первый мой день в лечебнице я провела как в тумане, выворачиваясь наизнанку. —?Более того, я еще ни разу не нарушила правила. Может, я заслужила маленькую награду? Приходилось давить из себя улыбку и казаться дружелюбной. Хотя, кто знает, может, я и не притворялась. Может, эти таблетки, которые я пила, действительно действовали……мне на нервы.

—?Пожалуй. Одна просьба,?— она вежливо улыбнулась, хотя в глазах было определенное напряжение.—?Я буду очень благодарна,?— я специально начала тянуть слова, чтобы еще больше расположить Брукс к себе,?— если мне позволят выйти на улицу и покурить. Хотя бы на пять минут,?— мне правда очень хотелось на свежий воздух. Я очень долго думала над тем, чего же мне действительно не хватало, и оказалось, глотка свежего воздуха. Находиться в душном помещении круглые сутки было невыносимым. Более того, да, вы правильно заметили: мне нужна была сигарета. Хотя бы одна. Иначе я просто умру, так и не узнав, чем закончится вся эта история с моим отцом. Доктор Брукс задумалась:—?Думаю, мы можем это устроить. Но курение на территории лечебницы запрещено. К тому же ты несовершеннолетняя.—?От ваших санитаров так и несет дешевым табаком?— осмелюсь предположить, что в их пятнадцатиминутный перерыв они успевают только выйти на задний двор. Неужели и мне, малолетке, которая поехала крышей и стала убивать, нельзя хоть разочек затянуться? —?я была готова умолять. Серьезно. Мне так хотелось этих чертовых сигарет. —?Я готова хоть вечно сидеть в изоляции, но мне прям очень хочется покурить.—?Я подумаю,?— быстро ответила Брукс и стала складывать свои бумаги в стопку. Я так и не поняла, зачем она их таскала, если почти не смотрела в них и ничего не писала за время сеанса. Дверь открылась, и в палату зашли два санитара. Кстати, те самые, от которых несло дешевыми сигаретами и которые меня и искушали. Когда Брукс проходила мимо них, она даже притормозила и будто попыталась принюхаться. Затем она нахмурилась, бросила на меня быстрый взгляд и вышла из помещения. Я улыбнулась.—?Похоже, кого-то из вас лишат премии,?— тихо сказала я, выходя из палаты. Я вернулась на свое законное место, которое теперь было моей комнатой, моим домом и моим маленьким миром, и уселась на кровати. Скоро должна была прийти Анна и принести, кажется, обед. В последнее время еда будто стала лучше?— не знаю, или Морган постаралась, или я просто привыкла к этой стрепне из мух, пыли и ногтей.—?Все хорошо? —?кажется, я на какое-то время отключилась, задумавшись о своем, потому что когда я вернулась в реальность, передо мной стояла Анна и обеспокоенно смотрела на меня. Теперь я даже не помнила, о чем же думала.—?Вполне,?— протянула я, все же пытаясь вспомнить о своих мыслях. Но, похоже, это было бесполезно. —?Что это? Я кивнула в сторону стола, на котором уже стояла тарелка. Только сейчас не было уже привычной мне вони и серо-коричневого чего-то.—?Я подумала, что тебе стоит хотя бы раз нормально поесть,?— я заметила, как Анна смущенно улыбнулась, а на ее щеках появился слабый румянец. —?Пришлось потрудиться, чтобы пронести это. В углубленной тарелке был ароматный бульон, а на краю лежала булочка.Как там говорят?Аж слюнка потекла? Клянусь: я пережила то же самое. Я не знаю, как описать ту радость, которую я тогда переживала. Я правда была благодарна Анне за то, что она буквально подарила мне этот обед. Не знаю, за какие такие заслуги мне перепало такое счастье, но это было очень кстати, так как в последнее время я почти не ела… По понятным причинам. Я быстро встала с кровати и, практически подбежав к столу, схватила горячую тарелку и ложку. Я вернулась обратно на диван и начала есть.—?Это просто божественно,?— пробубнила я, набив рот булкой. —?Но почему?.. Бульон обжигал язык, горло, но я продолжала торопливо есть, будто боясь, что у меня сейчас заберут тарелку. Мне казалось это сном, поэтому я старалась как можно скорее наесться.—?Я подумала, что ты заслужила хотя бы один нормальный обед,?— тихо ответила Анна, опустив глаза. Ее щеки будто стали еще розовее. Она продолжала стоять по центру палаты, наблюдая за тем, как я обедаю. Обычно этого не происходило: Морган приносила тарелку, уходила, затем через какое-то время возвращалась и забирала посуду.—?Ты не уходишь,?— заметила я. —?Неужели остальных пациентов разом выписали?—?Я уже все для всех разнесла. Осталось только забрать,?— она легко пожала плечами и поджала губы.—?И? —?я не улавлила связь между тем, что она говорила, и тем, что делала, поэтому мне пришлось на какое-то время прекратить трапезу и нахмуриться.—?Я решила составить тебе компанию, подумала, ты будешь рада. Мои брови буквально взлетели вверх:—?Скорее удивлена,?— нет, правда, меня это очень удивило. Насколько я знаю, санитарам и врачам запрещено вообще разговаривать с пациентами (после всем известного случая), если это не сеанс, конечно. И если и заводить беседу, то только на темы самочувствия и здоровья самого пациента. Но… Что пошло не так?—?Я могу уйти, если… —?Анна явно замешкалась и уже развернулась к двери, но я вдруг остановила ее:—?Нет, останься. Компания мне не помешает,?— я чуть сдвинулась в сторону, освобождая край своей полки с матрацом для Морган. Она присела рядом. —?Что нового?—?Сказали, что я, возможно, получу здесь постоянное место работы,?— кажется, она гордилась своими заслугами в этой больнице, потому что каждый раз, когда разговор заходил о работе или учебе, Анна заметно оживала и с большим энтузиазмом начала рассказывать обо всем. —?Может, когда я получу диплом, мне дадут первого пациента.—?И оно тебе надо? —?я была в те моменты полной противоположностью мисс Морган. Мне было это неинтересно, поэтому пока Анна рассказывала о том, как она рада, что ее повысят до врача-психиатра, я медленно пережевывала булку и практически не слушала ее. —?Неужели ты хочешь провести большую часть своей жизни в этой помойке?—?Мне интересна психология. Изучение внутреннего мира человека полно всяких…—?Ты будешь копаться в человеческом разуме. Тебе не кажется это нарушением личного пространства? —?я перебила ее. Но мне правда было интересно, что она ответит. Анна на какое-то время задумалась, а затем тихо произнесла:—?Иногда обстоятельства требуют того, чтобы специалист вмешался. Если человек представляет опасность для общества, то это просто необходимо.—?Ты считаешь меня опасной? —?я поставила уже пустую тарелку на стол и поджала колени к груди, обняв их руками.Боже, этот обед был лучшим за последние… За последнее время.

—?Я… Не знаю,?— она убрала за ухо прядь волос и отвела взгляд в сторону.—?Но я здесь. Значит, я опасна для общества, а значит, я сумасшедшая. Правильно? Анна промолчала, видимо, не зная, что ответить. Тогда я продолжила:—?Каждый человек по-своему безумен. Просто кто-то выделяется из серой массы, а кто-то все пытается сливаться со всеми. Нет в мире ?нормальности?, понимаешь? —?я слабо улыбнулась и посмотрела на Морган. Она внимательно слушала меня, наверное, пытаясь вникнуть в суть. —?Все, что мы считаем ?нормальным? было придумано таким же сумасшедшим, который буквально навязал нам правила поведения. И какой смысл делить людей на ?сумасшедших? и ?нормальных?, если все они одинаковые?—?Ты не права… —?Анна попыталась возразить, но ее голос указывал на то, что она все же задумалась.—?Безумец никогда не признает того, что он сумасшедший. Разве нет?—?Ты… ты… Просто… —?Анна запиналась, не могла подобрать слов. —?Ты просто…—?Сумасшедшая? —?предположила я, улыбнувшись.—?Мне пора идти,?— она вдруг резко встала и, забрав со стола тарелку, пошла к выходу. Я зачем-то вскочила следом и у самой двери схватила ее за руку, заставив развернуться.—?Анна,?— произнесла я на выдохе. Она была так близко, что я, расстерявшись, вдруг забыла, что хотела сказать. Через несколько секунд Морган развернулась и вышла из палаты, оставив меня одну. Как и всегда. Я упала спиной на дверь и сползла вниз. Поджала к себе колени и опустилась голову, зарывшись руками в волосах. ?Аркхэм? сведет меня с ума окончательно. Я не могла больше выносить это давление от светлых стен. Не могла больше слушать далекие стоны пациентов, разговоры охранников за дверью. Все было таким однообразным и монотонным, что я, казалось, уже во снах видела и слышала это все. Именно эта однообразность доводила меня до белого каления. Мне нужно было хоть на пять минут сменить обстановку и прийти в себя. Я правда начинала чувствовать что-то не то. Что-то внутри меня будто хрустело, трескалось и ломалось, но я не могла понять, что именно. Вроде я мыслила как и всегда, поступала так, как поступила бы обычно, но все равно я начинала подозревать, что что-то со мной происходило.И мне это не нравилось. Еще и с Анной что-то происходило. Вроде она пыталась составить мне компанию, но явно было что-то еще. Может, на самом деле мне и не хотелось в этом разбираться, но я невольно начинала задумываться об этом. И мои раздумья как обычно приводили меня к абсурду.…который в итоге оказывался реальностью. Хорошо, что я много здесь спала. Так я хотя бы не проводила много времени в раздумьях, загружая свой мозг всем, чем только можно было. Кажется, и сейчас я не заметила, как задремала, сидя прямо на полу возле двери в полусгорбленном состоянии, обнимая колени руками. Я проснулась от того, что дверь открылась. Еще сонная, я посмотрела снизу вверх на пришедшего.София.—?Неужели опять на сеанс? —?чуть охрипшим голосом спросила я, потирая глаза. Мисс Брукс слегка улыбнулась:—?Вставай, мистер Лекланд дал тебе разрешение на прогулку.—?Кто? —?может, я уже слышала это имя, но, честно, я даже не хотела запоминать его.—?Главврач ?Аркхэма?,?— быстро пояснила Брукс. —?Но есть условие.—?И какое же? —?я наконец встала на ноги и поправила волосы, которые находились в настоящем беспорядке. София развернулась и кивнула уже входящим санитарам, которые подошли ко мне и, схватив меня за руки, надели наручники. Железки щелкнули на запястьях, и психиатр снова заговорила:—?Это необходимые меры. У тебя есть полчаса на прогулку, но без фокусов?— охрана будет тщательно следить за каждым твои движением.—?А сигарета? —?уточнила я. Все-таки у меня был острый недостаток никотина в организме.—?Это против правил?— я уже говорила об этом,?— ответила София, и меня вывели палаты. Мне оставалось лишь закатить глаза:—??Это против правил?,?— недовольно повторила я за ней. —?Кого вообще волнуют эти правила?! Теперь меня вели по другим коридорам, но они ничем не отличались от тех, где я оказывалась чаще. Такие же светлые и шумные от стонов и воплей пациентов. Теперь я смогла рассмотреть лечебницу и с другой стороны. Правда, не знаю, пригодилась бы мне эта информация или нет, но ради разнообразия я все же попыталась запомнить эти коридоры. Меня вывели на улицу, и я увидела невероятной красоты закат. Этот день был определенно особенным, раз Готэм купался в ярких солнечных лучах, а теперь небо над городом было персиково-розовым. Задний двор ?Аркхэма? не казался таким устрашающим, как я могла предположить. Красивая, ухоженная территория практически ничем не отличалась от парка: зелёные деревья, выстроившиеся в две шеренги и составляющие небольшую аллею; клумбы, высаженные вдоль каменных дорожек. Здесь даже были скамейки! Верите или нет?— меня это поразило. И я была действительно счастлива видеть это, а не помойку. Естественно, территория была не пустой: еще с десяток человек в больничных пижамах прогуливались по дорожкам среди деревьев в сопровождении санитаров. Единственное, что меня от них отличало?— наручники. Я одна была в этих жутко неудобных железках. Я сделала шаг вперед, надеясь прогуляться тоже, но меня остановил один из санитаров:—?Тебе запрещено контактировать с другими пациентами,?— он достал пачку сигарет, вынудил одну и протянул второму санитару.—?Я и не собиралась,?— сообщила я. —?Можно мне одну?—?Тебе же сказали: ?Запрещено?. Что не ясного?—?Вам тоже запрещено. И тем не менее… —?я пожала плечами. —?Пожалуйста, я чувствую, что умру, если еще хоть минуту мне придется терпеть! Немного поиграть и надавить на жалость? Ладно. Осталось надеяться, чтобы сработало. Санитары переглянулись, и один из них пожал плечами, показывая знак одобрения.—?Если хоть кто-то об этом узнает, ты пожалеешь,?— предупредил меня тот, у которого была пачка сигарет. Он протянул ее мне, и я вынудила из коробки одну. —?Я не посмотрю на то, что ты и так в заднице.—?Я не сдаю тех, кто мне помог,?— я улыбнулась, когда наконец моя самая желанная мечта стала сбываться. Не могу описать чувство, когда я вдохнула всю эту дрянь с никотином в легкие. Такого облегчения я не испытывала очень давно. Свежий воздух, сигарета между пальцев, тепло?— что может быть лучше? Свобода?— естественно. Но пока я не могла позволить себе такой роскоши. Да и была ли она мне нужна теперь? Я отошла чуть в сторону, чтобы не слушать разговоры санитаров?— мне было неинтересно. Естественно, мне не разрешили уйти дальше, чем на пару метров, но и этого мне было достаточно. Я оперлась спиной о стену и прикрыла глаза.Шикарно.Просто прекрасно. Если представить, что я сейчас не в наручниках и где-нибудь в Майами, то все вообще становится волшебным. К счастью, таблетки из меня еще не выбили возможность фантазировать и верить в мечты. Сейчас мне это было необходимо. Я докуривала сигарету, наблюдая за тем, как старики-пациенты начинают ползти в сторону здания лечебницы, а санитары приглядывали за ними: кого-то держали под руку, с кем-то просто шли рядом.—?Теперь мы можем пройтись там? —?спросила я, указывая на ту маленькую аллейку. —?Контакты с деревьями?— максимум на что я способна. Один из санитаров, который, похоже, был решительнее, кивнул и дал мне разрешение идти вперед. Я бросила окурок на землю и медленно пошла к зелени. Второй санитар, который был, похоже, чуть тупее, ушел, так как его помощь не требовалась.—?Сколько времени осталось? —?спросила я, вспомнив о том, что мне дали всего полчаса.—?Чуть меньше двадцати минут,?— почти сразу ответил санитар. Значит, все не так плохо. Хотя я думала, что на курение у меня ушло больше времени. Казалось даже, что я в тот момент просто отключилась. Я медленно шла по дорожке, вдыхая цветочный аромат и греясь последними лучами солнца. Не думайте, что таблетки, которыми меня здесь пичкали, разбудили во мне романтика (хотя, может, это действительно так?— я же не соображаю толком), просто это все было тем, чего мне так не хватало в последнее время.—?А если немного задержаться?—?Не положено,?— отрезал санитар.—?Но я столько времени не была на улице! Вам не кажется, что для такого пациента, как я, прогулка будет очень кстати?—?Все свои претензии можешь озвучивать своему лечащему врачу, моя работа?— лишь наблюдать за тобой.—?Как тебя зовут? —?сменила я тему.—?Как тебе разница? —?его грубость лишь распаляла мой интерес, и мне все больше хотелось донимать его.—?А вдруг за мной наблюдает маньяк? —?предположила я.—?Очень смешно,?— кажется, он даже закатил глаза. —?Меня зовут Дэниел Родригес, и, чтоб ты знала, я не маньяк. Я улыбнулась:—?А вот я, похоже, маньячка. По крайней мере, так считают.—?Так и есть. Разве нет?—?Дэн,?— я остановилась и посмотрела на него. —?Если каждый день повторять человеку, что он дурак, то им он и станет. И это будет не его вина, а того, кто говорил ему об этом. И дураком как раз окажется он. Понимаешь?—?Не очень,?— Дэниел нахмурился.—?Я не удивлена,?— я продолжила идти по дорожке, оставив озадаченного санитара позади. Если бы не наручники, я бы кайфанула по полной. Серьезно. Все было настолько прекрасно, что я даже забывала о том, что я была в ?Аркхэме?, на мне была больничная пижама и я была под вечным присмотром.—?Родригес! Веди ее назад, приказ от Брукс,?— второй санитар пришел как раз тогда, когда я наслаждалась минутной свободой своего сознания.—?Но у меня же еще есть время? —?возразила я.—?Приказ,?— повторил он, и мне пришлось пойти в сторону серого здания лечебницы. Я больше не стала возражать, так как все равно ничего бы этим не добилась, поэтому спокойно пошла вслед за тем санитаром, который разрушил мою идиллию. Стоило зайти внутрь, как я поняла, что не узнаю то спокойное тихое место: весь персонал больницы буквально на ушах стоял: все бегали как муравьи из одного конца коридора в другой, суетились, перекрикивались друг с другом…—?Веди ее в палату, затем возвращайся. Живо! —?я не заметила, как к санитару подлетела Брукс, которая почти сразу убежала. Меня практически потащили по этим заполненным людьми коридорам. Навстречу бежали крайне напряженные врачи и медсестры.—?Что происходит? —?практически без интереса спросила я. Если что-то серьезное, то, наверное, хорошо, что меня вели в палату. Ввязываться в какую-то передрягу и здесь, я была не готова.—?Тебя это не касается,?— отрезал Дэниел. Мы поднялись на нужный этаж, прошли по коридору в ту часть здания, где держали меня и остальных ?типа опасных преступников?. Родригес завел меня в палату и закрыл дверь.—?Эй, а наручники?! —?воскликнула я, осознав, что я так и осталась в них. —?Что за фигня? Все бы ничего, но через маленькое окошко в двери было видно, как санитар ушел, оставив меня с железными браслетами на запястьях.—?Да вы серьезно… —?раздосадованно протянула я, опершись о стену рядом с дверью. —?Твою же мать…Что могло произойти такого, что меня вот так вот оставили? Мой взгляд упал на надписи на стене напротив. Нацарапанный смех и улыбающиеся головы арлекинов приковывали мое внимание уже не в первый раз, и я, как очарованная, постоянно заглядывалась на них, начиная снова осознавать то, насколько же я в заднице из-за своей родословной. В какой-то момент шаги и громкие голоса за дверью прекратились, и наступила тишина. Наверное, я отключилась в тот момент и погрузилась в раздумья, поэтому и не заметила, как все стихло. Я уже наплевала на то, что меня оставили в наручниках. Одну ночь я как-нибудь переживу, а потом предъявлю Софии претензии и, может, выбью себе какой-нибудь вкусный обед или десерт.Хотя бы так.Мечтать не вредно. Естественно, я понимала, что это было было маловероятным, а точнее, практическим невозможным, но чтобы не сойти с ума, приходилось хоть как-то фантазировать. Это помогало?— вот честно. Я уже собиралась идти к кровати, так как больше мне ничего не оставалось делать, но стоило мне сделать один шаг, как в коридоре снова появились голоса……и смех. В голове сразу появилась куча разных сценариев, что могло произойти дальше, но, не долго думая, я бросилась к двери и стала пытаться хоть что-нибудь разглядеть в том маленьком окошке. Смех становился все ближе, голоса все громче, а у меня внутри образовался непонятный ком волнения. Вроде бы мне хотелось посмотреть и все же убедиться, правильно ли я предположила, что происходило, но с другой стороны, мне, наверное, не хотелось знать, и мысленно я заставляла себя уйти от этой двери, лечь на кровать и закрыть глаза, поверив, что это просто кошмар. Но я поняла, что отходить стало слишком поздно, когда наконец я смогла рассмотреть белую смирительную рубашку, зеленые растрепанные волосы и окровавленную улыбку. И я не смогла сдвинуться с места до тех пор, пока меня будто током не ударило от его взгляда. Он был так близко, что я почти поверила в то, что я доживаю последние минуты своей жизни, и никакие двери, рубашки и наручники не в силах предотвратить это. Я чувствовала, что перестала дышать, когда Джокер посмотрел на меня. Я чувствовала, как у меня онемели пальцы рук, а по телу пробежалась дрожь, и меня практически передернуло. Несколько санитаров пытались сдержать моего отца, пока его вели по коридору до своей палаты, а когда они проводили его мимо моей, то даже эти несколько накачанных мужчин были не в состоянии остановить его. У самой двери Джокер заметил меня, узнал и с дикими глазами бросился в мою сторону. Я, зная, что была в безопасности, все равно слегка отшатнулась назад, резко выдохнув. Его губы исказились в жутком оскале, который я видела всего раз в готэмских доках. Он явно что-то понял, что-то задумал, и теперь я поняла, что лучше бы я заставила себя отойти от двери и не любопытствовать. Но теперь было слишком поздно. Казалось, я была обречена. Эти несколько секунд, что санитары потратили на то, чтобы наконец взять Джокера под контроль, тянулись вечность. Моему отцу не надо было ничего говорить: один только взгляд его давал мне понять, что я здесь чужая. Что я заняла чье-то место.Харли.

Это была ее палата, но теперь сюда поместили меня. А он увидел. И ему это не понравилось. Потому что Эдвард убил ее из-за меня. И здесь не помогли бы никакие извинения или объяснения. Я будто заняла место моей матери, осмелившись оказаться в этой палате. По взгляду Джокера было понятно, что это непростительно?— находиться здесь. По его взгляду было понятно, что он готов отомстить. Что меня уже ничто и никто не спасет. Что он сделает все, чтобы избавиться от меня, расправиться со мной и вдоволь посмеяться. И ведь он действительно мог это сделать. Хоть прямо сейчас, ведь он не в первый раз был здесь. Он знал каждого, кто здесь работал. Он знал, как выбраться отсюда даже без помощи кого-либо. И то, что я знала это, лишь заставляло меня трястись еще больше. Я была готова сама повеситься, лишь бы Джокер не касался меня. Не смотрел на меня и даже рядом не стоял. Меня ведь теперь не защитят. Теперь каждый сам за себя играет. А главный приз?— жизнь.