Глава 20 (1/1)

Темнота. Тишина. Я делаю глубокий вдох, и где-то у ребер меня пронзает резкая боль, которая вдруг приводит меня в чувство и возвращает к жизни. Я открываю глаза и сначала не вижу ничего. Я понимаю, что лежу в какой-то комнате. Поворачиваю взгляд к окну?— либо начинает темнеть, либо, наоборот, светает?— небо синего цвета, но это не ночь. Точно не ночь. Я осматриваю комнату, пробегаясь глазами вокруг. ?Где я???— первая мысль, появившаяся у меня в голове. Я пытаюсь приподняться, но в боку снова появляется острая боль, которая не дает мне пошевелиться. Когда она немного утихает, я ложусь поудобнее и случайно касаюсь пальцами чей-то руки. Я поворачиваю голову налево и вижу Эдварда, спящего в сидячем положении возле кровати, на которой лежу я. Я не решилась будить его. Мне нужно было узнать, который час. Я попыталась найти телефон, чтобы посмотреть время. К счастью, на тумбочке возле кровати лежал смартфон Эдварда. Я дотянулась до него и включила. Яркий свет от экрана заставил меня зажмуриться. В этот же момент я почувствовала, как у меня пульсирует в висках. До этого головная боль была не такой яркой. Практически на ощупь я сделала яркость экрана минимальной, а затем посмотрела на часы. Шесть пятнадцать. Замечательно. Я убрала телефон и снова закрыла глаза. Может, я смогу заснуть? Внезапно на меня нападает приступ кашля. Я притянула к лицу плед, чтобы не разбудить Эдварда. Не знаю, помогло ли это кашлять потише. Я не успела вдохнуть, как в боку опять появилась резкая и ноющая боль. Теперь в моей памяти стали восстанавливаться все недавние события. И я вспомнила, как Харли выстрелила в меня, как я смотрела на свои пальцы, испачканные в крови, и как Эдвард пытался привести меня в сознание. Я попыталась сесть, подложив за спину подушку. Кое-как через боль мне все-таки удалось подняться. Немного отдышавшись и дождавшись момента, когда боль немного стихнет, я откинула одеяло в сторону и опустила взгляд. Я практически не удивилась тому, что я была в одном белье. Но меня удивило другое?— бинты под грудью. Мое тело было туго перевязано бинтами, а слева, у ребер, через них просачивалась кровь. Перед моими глазами снова пролетели картинки из доков. Я откинулась на подушку и выдохнула. Головная боль постепенно становилась все более нестерпимой. Я прикрыла глаза. Мне хотелось разбудить Эдварда, но, только представив, сколько времени он не спал, я сразу переборола в себе желание сделать это. Я сползла вниз и попыталась повернуться на правый бок. Кажется, это было ошибкой?— место, где была рана, заныло еще сильнее, и мне, чтобы не разбудить Эдварда шипением от боли, пришлось вернуться в исходное положение. Я снова сделала глубокий вдох и снова пожалела об этом. Мне нужно было обезболивающее. Я посмотрела на тумбочку, надеясь отыскать на ней нужные мне таблетки, но нет. Ничего не было, кроме телефона Шнапса. Я закрыла глаза и попыталась думать о чем-нибудь, кроме боли. Хотелось верить в то, что мне это поможет. Но в голове не было ни одной мысли, которая не затрагивала бы мое положение сейчас. Все мои логические цепочки, которые я строила у себя в голове, в конечном итоге сводились к тому, что сейчас я лежала на кровати с туго перевязанными ребрами и пыталась не расплакаться от невыносимой боли. Это было правдой. Мне действительно было больно, и в какой-то момент я даже была готова расплакаться. Каждый вдох и выдох давался мне с огромным трудом, я уже не говорю о каких-то телодвижениях. Не верилось в то, что это от обычного огнестрельного ранения. Хотя откуда мне знать? Мне ведь никогда до этого момента не причиняли такие ранения. Но ведь, когда Эдварда ранили осенью, он легче перенес боль. Неужели это дело привычки? У него было ранение не легче моего. Наверное. Тем не менее, он без обезболивающих уже на второй день смог встать и все делать самостоятельно. Или это все потому, что он?— мужчина? Эти мысли настолько утомили меня, что я уснула, даже не заметив этого. Но долго я не спала, я проснулась от того, что зазвонил телефон. Сначала мне не хотелось открывать глаза, и я была готова снова провалиться в сон, но голос Эдварда заставил меня повременить со сном:-… когда это стало известно? Ты уверен? —?я прослушала первую часть разговора, но речь явно шла не о декорациях на вечеринку по случаю дня рождения. Я открыла глаза. Эдвард стоял у окна спиной ко мне. В одной руке он держал телефон, а вторую он запустил в карман штанов. Кажется, он сам проснулся от звонка?— то и дело он тер пальцами глаза и боролся с желанием зевнуть.—?Сколько у нас есть времени? —?я продолжала слушать разговор, пытаясь понять, о чем шла речь. Следующим предложением Эдвард повысил голос:—?Сколько?! —?он вдруг повернулся ко мне, и, заметив, что я не сплю, кажется, тихо ругнулся. Затем он стал говорить тише. —?Если ты сейчас же не начнешь решать эту проблему, я не знаю, что сделаю с тобой. Нам нужна хотя бы неделя. Хотя бы одна. В голове сразу появились вопросы: ?Что произошло? На что нужна неделя? Почему хотя бы одна??. Пытаясь хотя бы логически ответить на них, я снова почувствовала, как стучит в висках. Вскоре Эдвард закончил разговор. Я уже не слушала, что и с кем он обсуждал. Я лишь поняла, что, скорее всего, возникли еще какие-то проблемы. Но это не точно. Из-за своего состояния я могла неправильно что-то услышать.—?Я разбудил тебя? Черт. Ты как? —?спросил он, убрав телефон в карман штанов и сев на край кровати. —?Как себя чувствуешь? Сейчас его голос не был таким резким, каким он был во время телефонного разговора. Наоборот, он был мягким и в какой-то степени даже нежным. Я посмотрела на него. Кажется, он не выспался?— он слегка щурил покрасневшие глаза.—?Голова болит,?— выдавила я из себя. Почему-то трудно было говорить. А мой голос был каким-то осипшим, будто я укурилась. —?И я… Ай! Я хотела приподняться, как делала это еще в шесть утра, но, видимо, я слишком резко встала, и в ребрах снова невыносимо закололо. Я уже не говорю о том, что эта боль и так мучила меня не переставая, а с каждым движением становилась только сильнее. Эдвард сразу придержал меня и помог подняться. Я откинулась на подушку и прикрыла глаза, надеясь, что так мне будет менее больно.—?Я сейчас принесу обезболивающее,?— он встал с кровати и через минуту вернулся со стаканом воды и таблеткой в руках.—?Все настолько плохо? —?я взяла стакан и таблетку, сразу отправив ее в рот и запив водой. Теперь я почувствовала, что хочу есть. Эдвард слегка поджал губы:—?Не то чтобы прям очень плохо, но… —?он замолчал. —?Нужно время. Я вопросительно посмотрела на него, молча требуя объяснений.—?Помнишь, как Харли выстрелила в тебя? —?я кивнула. —?Пуля попала в ребро, поэтому сейчас тебе сложно двигаться. Ты не приходила в себя почти сутки, и у тебя был жар. Я внимательно слушала этот приговор. ?Пуля попала в ребро?,?— звучит довольно страшно. Хотя и переносится не легче.—?Ты ведь тоже стрелял… в Харли? —?после того, как Эдвард закончил рассказывать обо всех моих бедах, я решила задать вопрос. Я помнила, как моя мать с безумной улыбкой упала на землю, а ее куртка со спины окрашивалась в темно-красный. А потом я увидела Эдварда, державшего в руке пистолет. —?Что с ней? Эдвард какое-то время молчал. Казалось, что прошло несколько минут, хотя на самом деле молчание длилось не больше тридцати секунд. Затем он заговорил:—?Я не знаю. В новостях ничего не говорят, и слухов никаких тоже не было.—?С кем ты разговаривал по телефону? —?продолжала расспрашивать я.—?С Марком.—?О чем?—?Не забивай голову. Просто текущие проблемы. Я решила послушаться его, поэтому не стала вникать во все это. Не сейчас. Кажется, таблетка начала действовать?— головная боль постепенно становилась все менее ощутимой. Хотя не исключено, что я просто начинала к ней привыкать.—?Тебе нужно сделать перевязку. Эдвард положил на тумбочку бинты и перекись. Затем он помог мне сесть, придерживая меня за спину. Он аккуратно разрезал бинт и также аккуратно снял его, осторожно отцепляя его от раны. Я слегка поморщилась от неприятных ощущений.—?Постарайся не шевелиться. Я и не собиралась. После того, как я попыталась сесть поудобнее, где-то в боку это легкое движение отозвалось адской болью. Кажется, я даже не дышала, пока Эдвард обрабатывал рану. Я просто не хотела чувствовать эту боль снова. Я опустила взгляд и посмотрела на рану. Кровь. А кожа вокруг иссиня-красная. Я снова подняла взгляд и теперь смотрела на Эдварда. Так хоть меня не тошнило. Он легкими, практически невесомыми движениями касался краев раны, стирая свежую и запекшуюся кровь. Я прикусила язык, так как местами щипало. Пока он возился с моей ?царапиной?, я смотрела на его сосредоточенное лицо. Он будто боялся сделать что-то не так, будто боялся ошибиться. Заметив, что я за ним наблюдаю, Эдвард в последний раз коснулся салфеткой, пропитанной перекисью, моей кожи, а затем посмотрел мне в глаза. Я молчала. Не знала, что сказать. Да и стоит ли. Я все продолжала кусать губу, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. Да, знаю, я уже кучу раз говорила о том, что мне было больно. Да, блин, мне каждое движение причиняло боль. Иногда нестерпимую. Я боялась дышать.—?Тебе придется потерпеть хотя бы пару недель,?— Эдвард будто прочитал мои мысли. —?А пока лучше вообще не вставать.Пара недель?— это ведь не так много, верно? Пара недель?— это четырнадцать дней. Это триста тридцать шесть часов. Двадцать тысяч сто шестьдесят минут. Один миллион двести девять тысяч шестьсот секунд…Это много. В голове я стала отсчитывать секунды до того, как я смогу нормально двигаться. Занятие не из самых интересных, но оно помогало отвлечься от всяких плохих мыслей.—?Предлагаешь мне лежать бревном? —?задала я слегка двусмысленный вопрос.Слегка. Эдвард ухмыльнулся:—?Ты слишком плохого обо мне мнения. Он перевязал рану, туго перетянув мое тело бинтом. Похоже, он слегка перестарался, потому что теперь мне было трудно дышать. Эдвард подошел к креслу, на котором лежала спортивная сумка и вытащил оттуда черную футболку, которую протянул мне.—?Все-таки догадался,?— произнесла я, надевая ее. Пришлось немного потерпеть, когда я поднимала левую руку. Хотя, мне показалось, что обезболивающее все-таки начало действовать.—?Я тщательно взвешивал все ?за? и ?против?.—?Извращенец,?— в очередной раз я констатировала факт. Это уже не было ни для кого секретом. Мне кажется, уже всему миру было известно то, что Эдвард Шнапс?— извращенец, каких еще поискать надо. Он улыбнулся и, кажется, еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться?— в этом я уже не была уверена, так как Эдвард вышел из комнаты. Я в это время откинулась на подушку и натянула на ноги одеяло.—?Будешь теперь моей сиделкой? —?я улыбнулась, когда Эдвард принес мне сэндвич с ветчиной и сыром и кружку горячего чая.—?Радуйся, пока есть такая возможность.—?Тогда мне, пожалуйста, салат ?Цезарь?, чизкейк с карамелью и…—?О нет, мисс Джонс, у вас особая диета.—?Полуфабрикаты, да. Боюсь, что после такой диеты весы не выдержат меня,?— во мне проснулась девушка-кокетка, которой было не плевать на свою внешность. Эдвард закатил глаза, а я усмехнулась. Кажется, его не особенно интересовали такие разговоры. В итоге я спокойно начала завтракать своим сэндвичем и чаем, а Эдвард ушел в душ?— я слышала, как закрылась дверь где-то в коридоре, а через несколько минут послышался шум воды. Душ… Как же мне хотелось там оказаться. Но лишь представив ощущения, которые мне придется пережить с моей-то раной, желание сходить в душ пропадало. Частично, но пропадало. Блин, это ведь сколько времени мне придется терпеть столько неудобств? Чувствую, как минимум пара недель будут длиться как минимум вечность.*** В итоге я пролежала четыре дня без возможности встать на ноги. На третий день я пыталась самостоятельно подняться, так как я отлежала к тому моменту все, что только можно было отлежать. Но когда я неудачно оперлась на левую руку, где-то под ребрами кольнуло так, что я практически вскрикнула. Тогда Эдвард пришел с кухни помог мне лечь обратно и пообещал привязать меня к кровати, если я не перестану препятствовать своему восстановлению. Но, к счастью, на четвертый день мне повезло: рана медленно заживала, а благодаря обезболивающему я могла шевелиться. Естественно, с моим переломом мне бы не стоило вставать, но так как я не горела желанием просто лежать и не шевелиться неделями, Эдвард просто туго перематывал мои ребра, чтобы лучше зафиксировать их. С его помощью я смогла встать. Стоило мне только принять вертикальное положение, как я почувствовала головокружение и чуть не рухнула, но Эдвард придержал меня, не дав упасть.—?Кажется, даже вселенная за то, чтобы ты еще отлежалась.—?А моя спина против того, чтобы я ее еще хоть день отдавливала,?— ответила я, пытаясь размять затекшие мышцы. —?Буду спать стоя.—?Я бы охотно на это посмотрел. Конечно, Эдвард не сдерживал себя, пока обматывал мое тело бинтами. Наверное, это его месть за то, что я появилась в его жизни. От этой тугости было трудно дышать. Теперь я наконец смогла осмотреть квартиру, в которой мы оказались. Она не была какой-то супер стильной, с крутым ремонтом, нет. Наоборот, стены были заклеены старыми, местами пожелтевшими обоями, которые кое-где отходили от кирпича. Мебель была достаточно ветхой, двери?— скрипучими. Радовало то, что здесь было все необходимое, в том числе тепло. Я вышла из спальни и оказалась в небольшом коридоре. Слева была входная дверь, справа?— дверь в ванную комнату и проход в кухню. Само помещение, именуемое кухней, было совсем маленьким, хотя здесь был и холодильник, и плита и небольшой обеденный стол?— я уже не говорю о том, что в эту комнатку метр на метр помещалась куча шкафчиков и тумбочек.—?Это тоже твоя квартира? —?спросила я, осмотрев все.—?Да, несколько лет назад я жил здесь. Потом, когда меня объявили в розыск, пришлось убраться отсюда,?— объяснил Эдвард. Я уже не стала задавать вопросов о ремонте. Тут и так все ясно: эта квартира про запас. Я опустилась на стул в кухне?— не обошлось и без кряхтений и проклинаний жизни. В какой-то момент я почувствовала себя старухой с радикулитом, артритом и прочей ерундой, которая не способна самостоятельно передвигаться. Эдвард поставил чайник, чтобы заварить чай. Затем он сел на стул напротив.—?Из новостей ничего нет? —?спросила я, чтобы как-то разбавить паузу. Я подперла голову рукой и постаралась сесть поудобнее, чтобы меньше чувствовать дискомфорт в ребрах.—?Нет, пока все тихо,?— ответил Эдвард, а затем добавил:—?К счастью. Я кивнула. Действительно, было хорошо то, что сейчас все спокойно. Мне и в правду нужно время на восстановление. Я сейчас даже самостоятельно перемещаться не могу?— мне нужна поддержка Эдварда?— я уже не говорю про погони и перестрелки. Нашим ужином была разогретая в духовке пицца. За эти несколько дней это была уже третья пицца-полуфабрикат. Но так как ничего больше нельзя было приготовить, потому что Эдвард запретил Марку высовываться в ближайшее время, приходилось терпеть. В общем-то, это было лучше консервов. Мое первое путешествие по квартире закончилось вполне удачно: после ужина я даже сама смогла встать из-за стола и пройти до ванной комнаты.Мне. Нужно. В душ. Конечно, с моей раной душ был непозволительной роскошью, но я смогла хотя бы умыться и помыть голову. Но пришлось потерпеть некоторые неудобства: так как я была ограничена в действиях, помыть голову для меня было невыполнимой миссией. И, как бы мне этого не хотелось, мне пришлось уговаривать Эдварда, чтобы он мне помог. Не то чтобы я этого хотела, но другого выхода я не видела. Конечно, Шнапс всячески пытался меня отговорить от этого. Сначала он все скидывал на высокую температуру, которая держалась у меня пару дней. Но, так как уже три дня подряд я чувствовала себя прекрасно (естественно, за исключением своих ребер), я смогла его убедить в том, что мне ничего не грозит. И, не найдя достойной отмазки, Эдвард неохотно согласился. Вообще, я испытывала некий дискомфорт в тот момент, потому что мне приходилось переживать неловкость и даже стыд за свою беспомощность. Картина со стороны выглядела примерно так: я села на пол спиной к ванне и откинула голову назад, подложив под шею полотенце, чтобы было помягче. Так моим ребрам было удобно. Эдвард стоял рядом и, держа душ над моей головой, помогал мне.—?Из тебя точно получилась бы хорошая сиделка,?— я вспомнила о недавней шутке, когда Эдвард намыливал мои волосы шампунем. Сначала я хотела попытаться сама, но как только у меня кольнуло в ребрах и я не смогла сдержать писк, Шнапс выхватил из моих рук шампунь и стал делать все сам. Мне лишь оставалось закрыть глаза и наслаждаться тем, как он легкими движениями, от которых у меня пробегали по телу мурашки, массирует кожу головы. В следующую секунду Эдвард смыл пену с рук, а затем брызнул водой мне в лицо. Я не сдержала смех, но, вовремя вспомнив о ребрах, поубавила веселье и продолжила просто улыбаться:—?Ладно, ладно, беру свои слова назад,?— ответила я, растирая капли по лицу. Я открыла глаза?— Эдвард улыбался. Он взял душ в руки и стал смывать шампунь с волос. Я закрыла глаза и лишь могла чувствовать, как Эдвард аккуратно, стараясь делать так, чтобы мыльная воды не попала мне на лицо, смывал пену. Почему-то этот момент показался мне наиболее… милым, что ли. Эта забота с его стороны мне казалась чем-то невероятно приятным. От нее мои губы сами по себе растягивались в улыбке, и я на какое-то время забывала обо всех проблемах. В таком состоянии я пребывала достаточно часто в последнее время. Сейчас Эдвард буквально окружал меня заботой, пусть он и не показывал этого и не пытался как-то самоутвердиться за счет нее. я замечала эту заботу в каждом его движении: когда он приносил мне завтрак, когда помогал приподняться, придерживая за спину, когда помогал лечь обратно, когда поправлял подушку и сидел рядом, пока я не усну. Его забота проявлялась и в том, что он, желая обеспечить меня максимально комфортными условиями, спал, если не в кресле, то на самом краю кровати, чтобы не мешать мне. Естественно, я его об этом не просила, и в какие-то моменты мне даже, признаюсь, хотелось, чтобы он был рядом со мной. Чтобы он лежал рядом, и я чувствовала его тепло. Чтобы я могла прикоснуться к нему. Чтобы он приобнял меня. За последнее время я поняла, что мне это важно?— чувствовать его рядом с собой. Мне было важно его присутствие. Я вытерла волосы полотенцем и раскидала мокрые пряди по плечам, чтобы они быстрее высохли. Мы перешли в спальню, и я снова вернулась на своё ?законное? место?— кровать. Но в этот раз мне удалось уговорить Эдварда остаться. Он лёг рядом со мной, и я, придвинувшись ближе, положила голову на его плечо. Конечно, это стоило мне немалых усилий, но я, закусив губу, решила немного потерпеть, чтобы быть ближе к Эдварду. Почему-то для меня сейчас это было важнее, чем какая-то боль, которая была со мной уже на протяжении недели. Эдвард листал новости в телефоне, я сначала делала вид, что засыпаю, но потом все же решила тоже посмотреть, что же происходит в Готэме. Все-таки нужно быть в курсе всего?— я это уже поняла. Конечно, большинство новостей было невероятно скучным: вводят какой-то законопроект, что-то строят, ?Уэйн Энтерпрайз? пожертвовали деньги на что-то там?— и все в таком духе. Эдвард многие заголовки просто пролистывал?— я бы тоже так сделала. Но в какой-то момент Эдвард остановился на одном из новостных заголовков. Пока Эдвард не перелистнул страницу, я успела прочитать несколько слов: ?Официально: Харли Квинн…?. Этого было достаточно, чтобы протянуть руку и вернуть страницу назад. Возможно, Шнапс сделал это намеренно?— не дал мне дочитать, когда понял суть написанного, но мне это было не важно, я хотела узнать, что произошло. Я вдруг вспомнила о том дне, когда все произошло, и я почувствовала, что обязана знать.—?Ты же знал об этом? —?тихо спросила я, мельком пробегавшись по строчкам. После я подняла глаза на Эдварда. Он поджал губы, а через несколько секунд все же посмотрел на меня. По его взгляду я поняла, что он уже знал о том, что произошло, просто он не сказал мне. —?Когда ты узнал?—?Несколько дней назад,?— также тихо ответил он. Кажется, его голос был даже несколько охрипшим. —?Марк звонил, но это было не подтвер…—?Почему ты не сказал мне? —?я даже не знала, хотела бы я это знать. Просто это касалось меня, и мне казалось, что я должна была быть в курсе этого.—?Ты была не в том состоянии. Люси, ты бы в любом случае… —?Эдвард слегка повысил голос, но никакой злости не было. Я снова не дала договорить ему и перебила:—?Так, значит, ее действительно больше нет? Даже не знаю, какой ответ мне бы хотелось услышать. Сейчас я задумалась. Харли была моей матерью, да. Но я видела ее всего раз в жизни, и она попыталась убить меня. Она всего лишь родила меня и не убила в младенчестве, дав возможность жить и, возможно, жить нормально, а не так, как она. Но стоило ли оно того? Сейчас, когда я лежала на плече у Эдварда, пялясь в статью о смерти Харли, я ощущала опустошение. И безразличие, кажется. Мне было ровным счетом все равно. С одной стороны, это плохо. Я потеряла мать. Говорят, это горе, особенно, когда родной человек умирает у тебя на глазах. Но ведь наша так называемая семья?— исключение, верно? Поэтому я и не ощущала никаких страданий. Я даже в какой-то испытала что-то вроде облегчения. Мне показалось, что с одним Джокером справиться было бы попроще. Да, возможно, это было эгоистично и бессердечно, но я действительно ничего кроме облегчения не почувствовала. Эдвард молчал, и я снова подняла на него взгляд. Затем он кивнул. Могло ли это означать, что теперь мы находились в еще большей опасности, потому что Джокер будет жаждать мести. Я уверена в этом. Я сильнее прижалась к Эдварду, несмотря на ноющую боль, и закрыла глаза. Нужно было просто принять этот факт, а дальше действовать по ситуации. Уже ничего нельзя было изменить?— прошлое в прошлом.—?Все в порядке? —?услышала я. Затем почувствовала, как рука Эдварда легла на бедро. Я приподнялась, как могла, и посмотрела ему в глаза. Затем мой взгляд упал на его губы. Наверное, в полутьме он все же заметил это, но мне было все равно:—?В полном,?— ответила я, потянувшись к его лицу. Я прикрыла глаза, легко коснулась его губ и поцеловала. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но мне просто хотелось этого. Эдвард ответил на поцелуй и углубил его. Его рука коснулась моей щеки, притягивая ближе к себе. Я слишком долго не ощущала этого наслаждения. Эдвард слишком долго не был рядом со мной. Я уже привыкла к тому, что меня тянет к Шнапсу. Я смирилась с тем, что рядом с ним я чувствую внутри себя какой-то трепет. Я смирилась с тем, что мне нравилось за ним наблюдать, нравилось, когда он улыбался, и в уголках его глаз появлялись морщинки. Мне нравилось, когда он обнимал меня, прижимал к себе и целовал. Я смирилась с тем, что в мою голову все чаще забирались такие сентиментальные мысли. Я просто устала прятаться от них и делать вид, что все нормально. Конечно, это не значило, что я признавала наличие чувств, но я их и не отрицала. Это было что-то между. Наш поцелуй прервался в тот момент, когда в моих ребрах что-то кольнуло. Так, что я на время забыла как дышать. Поджимая губы, я нехотя отстранилась от Эдварда, и он помог мне лечь так, чтобы не напрягать левый бок.—?И после этого ты говоришь, что это со мной что-то не так? —?с какой-то доброй насмешкой спросил Эдвард.—?Естественно, ведь всем известно, кто ты на самом деле,?— я практически через силу улыбнулась?— боль в ребрах так и не прошла.Итак, кто Эдвард Шнапс?Подсказка: первая буква И.—?Да, мисс Джонс, о вас я также наслышан,?— Эдвард навис надо мной и в следующую секунду оставил поцелуй в уголке губ. Затем он лег рядом со мной и, придвинувшись ближе, позволил мне лечь на его плечо. Я закрыла глаза. Пожалуй, я все же довольно быстро смирилась со смертью своей матери, которая чуть не убила меня. Я действительно не переживала на ее счет. Меня больше волновало то, насколько же теперь усложнятся правила нашей затянувшейся игры с Джокером. Сон пришел довольно быстро. Наверное, этот день меня здорово утомил. Как-никак, за сегодня я прошла больше, чем за несколько прошедших дней. В эту ночь я видела очередной кошмар. И снова с моим отцом, который смеялся, пытался меня убить и заставить унижаться перед ним, чувствуя неуверенность в себе и слабость. Мне кажется, что с каждым днем эти сны становились все ярче, реалистичнее и страшнее. И контролировать их было все труднее. Да, я привыкла к тому, что каждую ночь я переживаю страх. Я привыкла просыпаться посреди ночи, жадно глотая воздух. И я привыкла каждую ночь видеть, как мой отец издевается надо мной. Конечно, мне пришлось пережить это на самом деле, и по логике я должна теперь спокойнее относиться к своим ночным кошмарам. Но нет, я не смирилась с этим. И эта ночь не стала исключением. Пусть я и перестала запоминать свои кошмары, я не перестала пугаться. Этой же ночью я проснулась от того, что мне показалось, что я слышала выстрел. Будто стреляли в меня. Я резко распахнула глаза, боясь осознать то, что я снова в доках, но, к счастью, я увидела всего лишь потертые обои и старые занавески. Я убрала с лица влажные пряди волос и выдохнула. ?Все хорошо, и мне не о чем беспокоиться?.

—?Снова кошмары? —?я услышала шепот возле себя и повернулась к Эдварду.Кажется, я дернулась и разбудила его.

—?Да… но я в порядке,?— прошептала я, повернувшись к нему лицом. Он коснулся рукой моих волос, убрал их за ухо, а затем пальцами коснулся щеки. Опустился к шее и слегка улыбнулся:—?Если решишь разрыдаться?— мое плечо в твоем распоряжении. Уголки моих губ поползли вверх. Я была слишком уставшей, чтобы усмехнуться или хотя бы широко улыбнуться, поэтому улыбка вышла слабоватой. Но, мне кажется, Эдварду это не стоило объяснять.—?Буду иметь в виду,?— ответила я и, улегшись поудобнее, закрыла глаза.