Глава VII. НЕЗВАНАЯ ГОСТЬЯ (1/1)

Глава VIIНЕЗВАНАЯ ГОСТЬЯСледующим утром Натали проснулась в прекрасном настроении. За окном звонко пели птицы, светило ласковое солнышко; погода стояла теплая, сухая и безветренная. Так и тянуло совершить прогулку, поэтому Репнина решила воплотить в жизнь задуманную поездку в уездный городок. Ей хотелось поискать в местных лавках ленты для своей соломенной шляпки?— требовалось обновить летний головной убор, аккуратно отпоров старые, истрепавшиеся от времени кусочки атласной материи, заменив их на новые. ?И заодно,?— размышляла Наташа, когда оделась в лёгкое платье из хлопка и, взяв в руки шляпку, принялась её вертеть по кругу,?— можно приобрести несколько разноцветных лент и сделать из них пару цветов. Добавлю в серединки бусины для большего правдоподобия, а после украшу этими цветами тулью. Будет мне новая красивая шляпка! Да и на платья, что давно ношу, не мешало бы купить новые кружева и тесьму?.О своём желании прогуляться она сообщила за завтраком в столовой Мише. Князь, как и следовало ожидать, поначалу воспротивился прогулке из-за разбойников. ?С мелкими поручениями можно послать в город слугу?,?— предложил Репнин, ища поддержки у Лизы, сидевшей рядом. На что Натали совершенно справедливо возразила: где он видел мужика, копающегося в дамских лентах и кружевах? ?Ничего не случится, дорогой, отпусти сестру?,?— вторила княжне Елизавета Петровна. После долгих споров князю пришлось уступить напору обеих дам. Было принято решение, что Натали, если ей так уж невтерпёж, поедет на прогулку, но в сопровождении Никифора, о котором уже успела поведать княжне Лиза. Взглянув снизу вверх на молодого и бойкого парня двухметрового роста, кликнутого для знакомства с Репниной, Наташе невольно вспомнились греческие мифы о воине Геракле. Что ж, с таким дюжим молодцом и вправду нечего бояться.И вот она, насупленная от надоевших наставлений Миши, прихватив зонтик и перчатки, села в тарантас. Спереди ловко примостился Никифор, которому только что вездесущим Михаилом было поручено спрятать подальше бисерную сумочку княжны с деньгами. Недолго думая, он взял и повесил её себе на шею, заткнув под рубаху так, что невозможно было углядеть и кусочка золоченой цепочки. Взяв в руки хлыстик и громко прицокнув лошадке, дожидавшейся команды, Никифор привёл повозку в движение. Вдвоем с княжной они покинули ворота усадьбы и резво покатили по земляной дорожке.—?Не боитесь, барышня, со мной не пропадёте! —?пробасил Никифор с улыбкой, оборачиваясь к княжне.—?А я и не боюсь,?— бросила Натали в ответ. —?Слишком много забот для одного утра, и всего лишь из-за какой-то обыкновенной поездки в город!Репнина раскрыла свой зонтик от солнца, начинавшего заметно пригревать, и принялась любоваться окрестным пейзажем. Они миновали стройные ели, обступающие дорогу к усадьбе Долгоруких, и выехали на большое поле, усеянное золотистой пшеницей. По краям, где-то в самой дали, зеленел густой лес, казавшийся Наташе таинственным и загадочным. Она на миг вновь вспомнила давешний рассказ о разбойниках. А ещё Владимира Корфа. ?Быть может где-то там, в чаще, он бродит сейчас один,?— размышляла она. —?Чем заняты его мысли? Что ищет он в мрачном безлюдье лесной глуши?? Тарантас подскочил на ухабе, и Наташа оторвала свой взор от леса. Она залюбовалась созревающей пшеницей, покачивающей своими колосьями. Всюду стрекотали кузнечики. Лошадка бодро скакала вперёд, изредка подгоняемая кучером. Её пышная рыжеватая грива развевалась благодаря лёгкому встречному ветерку. Натали вдохнула полной грудью, стараясь впитать в себя запах свежеиспечённого хлеба, который, как ей показалось, исходил от пшеничного поля. Она не была деревенской жительницей, поэтому многое из того, что видела сейчас, было ей в новинку и непременно нравилось: и это поле, и простая сельская дорога, уходящая за горизонт, и невысокие крестьянские избы, чернеющие вдали, и маковка деревянной церкви, чей крест сиял на солнце.Вскоре показался уездный городок. Когда повозка с Наташей выехала на главную улицу, пересекающую весь город, княжна увидела двух- и трёхэтажные дома, преимущественно каменные, отделяемые друг от друга оградами, за коими прятались небольшие сады, в которых пышным цветом зацветала сирень. Наташина повозка проехала мимо трактира, где, насколько она помнила, когда-то любили бывать Михаил с Владимиром и пару раз даже здорово набрались.В центре городка расположилась площадь, чьим главным украшением являлся величественный пятикупольный храм. Не чета скромной церкви, встреченной по пути ранее. Городской храм был свежепобеленный, с отдельно стоящей, такой же чистенькой колоколенкой. Блеск золотых куполов буквально слепил глаза своей новизной. Проходящие мимо горожане набожно крестились, устремляя свой взор на большую икону Божьей Матери, висевшую над главным входом. Точно также не преминула сделать и Наташа, осенив себя крестным знамением и прочитав одними губами Богородичную молитву.Чуть поодаль храма растянулись торговые ряды со всевозможными лавками. Туда и лежал путь Репниной. Когда они подкатили поближе, княжна огляделась по сторонам и принялась читать вывески. Вскоре она нашла то, что ей было нужно:?Н.И. Поздняковъ.Плюшъ, бархатъ, шелковыя и шерстяныя ТКАНИ?и рядом?Готовое платье и на заказъ. Головные уборы?.Натали велела Никифору подъехать прямо ко входу в лавку с готовым платьем. Если нужные ленты не отыщутся там, она зайдёт в соседний магазин тканей. Кучер хотел было отправиться внутрь вместе с ней, однако она, вновь начиная негодовать от излишней опеки, попросила подождать снаружи, потребовав свою сумочку с деньгами. Наташа прошлась вдоль витрин, рассматривая образцы платьев, которые можно было пошить на заказ. Ей особенно приглянулось светло-зелёное, из тонкого шёлка, с короткими рукавами-фонариками. Вскоре перед Репниной возник продавец и выслушав, что нужно барышне, объявил, как несказанно ей повезло. Прекрасные атласные ленты розового, голубого и палевого цветов были извлечены из коробок и положены на прилавок, равно как и превосходные тонкие кружева, которые Репнина хотела нашить на декольте одного из платьев. А ещё проницательный торговец разложил перед азартной покупательницей ряд перламутровых пуговиц, переливающихся всеми цветами радуги?— она не устояла и купила сразу два десятка, замышляя переделать не только шляпку, но и оживить при их помощи ещё одно изрядно надоевшее платье.Все необходимые приобретения были сделаны. Оставив лавку позади, Натали передала покупки подлетевшему к ней Никифору и изъявила желание немного прогуляться?— посмотреть, что ещё можно купить в этом уездном городке. И вот она, лавируя между другими покупателями, бодро шагает вдоль вывесок, пестрящих своим разнообразием, а приставленный к ней Никифор идёт несколько поодаль, насвистывая себе под нос веселые мелодии и изредка прикрикивая на не особо расторопных: ?Раааступись!??Табакъ, сигары, папиросы?, ?Горячая колбаса?, ?Кожевенная лавка?, ?Вина товарищества К.Ф. Депре?, ?Аптекарскiй магазинъ?, ?Книжный, писче-бумажный и обойный магазинъ Агафонтова??— Наташа только успевала читать названия торговых заведений. Она настолько увлеклась своим занятием, что не сразу обратила внимание на невысокую полноватую женщину, одетую в простое крестьянское платье, которая остановилась напротив Репниной и поклонилась.—?Наталья Александровна, вот так встреча! Доброго денька вам! —?услышала княжна женский голос, показавшийся смутно знакомым.Наташа отвела взгляд от вывески ?Чай, Сахар, Кофе? и увидела перед собой Варвару?— повариху из поместья Корфов.—?Варя! И вправду, сколько лет, сколько зим! —?улыбнулась Репнина.—?Никак к брату приехали, погостить в их с Лизаветой Петровной поместье?—?Так и есть.—?А здесь какими ветрами? По делам или просто гуляете? —?поинтересовалась женщина.—?Покупала ленты, пуговицы и прочую мелочь для шитья,?— пояснила Натали, кивая в сторону торговых рядов.—?Я тоже за покупками приехала. Весь дом на мне. То одно, то другое надобится, а никому и дела больше нет. Вот, Григорий меня взялся сопровождать.И Варвара кивнула в сторону бородатого мужика, стоявшего за её спиной. Наташа помнила его с давнишних времен?— он служил у Корфов конюхом.—?А теперь куда путь держите?—?Пока не знаю,?— Репнина пожала плечами. —?Домой не хочется. Поэтому прогуляюсь ещё немного по городу, зайду в какую-нибудь лавку что-нибудь посмотреть.—?А не хотите ли поехать к нам? Я вас чаем угощу с пирожками из капусты. Только сегодня испекла! А есть-то кому? Некому! Посидим, поболтаем с вами. И Никифорушка меж тем с нашим Григорием побеседует?— друзья они. Тоже давно не виделись.—?В имение Владимира? Не думаю, что это хорошая идея.Ей вовсе не хотелось заявляться в дом Корфа незваной, учитывая услышанное, как хозяин поместья любит указывать на дверь своим визитёрам.—?Если вы из-за Владимира Ивановича, то не переживайте?— его дома нет и до вечера наверняка не будет! —?принялась за уговоры Варвара. —?Он сызнова спозаранку ушёл бродить по лесам да полям. Вроде как следы шайки этой разбойничьей найти хочет. А пропадает он таким образом обычно на весь день. Кроме меня, маленького барина да слуг дома?— никого. Соглашайтесь, Наталья Александровна, мне так поговорить с вами охота! Наконец-то знакомое лицо в наших краях. Свой, не чужой человек! А как случилось горе с моим ангелом, так иногда хоть волком вой?— до того тошно бывает!Варя, вспомнив Анну, перекрестилась и стала утирать набежавшие слезы.—?Хорошо, поедемте, я согласна. Только всё же ненадолго.—?Вот и славно! Спасибо вам, голубушка!Женщина вновь оживилась. Они направились прочь от торговых рядов к своим повозкам. ?В конце концов, если Варя говорит, что Владимира не будет до вечера, то мне нечего опасаться?,?— рассуждала Натали. Она попьет чай с Варварой, а после поедет домой. До заката солнца ей в любом случае необходимо вернуться в своё поместье, а то Миша забьёт тревогу. О чём ей не преминул напомнить Никифор.Их компания дошла до большой четырёхместной коляски, являвшейся собственностью Корфов. Решили так: Наташа сядет вместе с Варварой?— уж больно последней хотелось поговорить, Григорий займёт своё место на ко?злах, а Никифор поедет следом на тарантасе.—?Трогай! —?крикнула Варвара, когда все расселись по местам. И кортеж направился в поместье Корфов.Пока добирались до земель Владимира Ивановича, разговор вёлся о Наташе и её жизни при дворе. Любившая слушать про великосветскую жизнь и, к тому же, ни разу не видавшая государя с государыней Варвара с неподдельным интересом принялась расспрашивать княжну про балы, наряды придворных дам и кавалеров, так ли мила принцесса Мария, как о ней все говорят, правда ли, что у государыни есть колье, усыпанное сплошь бриллиантами?— и прочее, прочее в подобном духе. Но как только из-за поворота показался жёлтый особняк Корфа, Варя резко погрустнела и уже не так внимательно дослушивала рассказ Натали о библиотеке Зимнего дворца, которую любила княжна.—?Наша библиотека вам тоже наверняка понравится. Я вас проведу туда, коли захотите,?— сказала Варя, когда Наташа умолкла. —?Она, конечно, не чета царской, но покойный барон всю жизнь собирал книги. Выписывал их из чужеземных стран, искал по книжным лавкам Петербурга. Любил он это дело. Да и Владимир Иванович, сколько его помню, всегда был неравнодушен к чтению. Запрётся, бывает, на целый день в библиотеке и сидит там с книгой в руке. Даже обед просит нести туда, а не в столовую. Отвлекаться не хочет. Что раньше, что сейчас?— любовь к книгам у него осталась прежней. Хоть что-то от былой жизни.—?А что, Варя, на твой взгляд, барин и впрямь столь сильно изменился, как о нём говорят? —?спросила Наташа, рассматривая окна приближающегося поместья. —?Знаешь, давеча он приходил к нам. Такой странный. Даже не могу толком объяснить тебе. Ещё более закрытый, чем я знала его раньше. И, в тоже время, пару раз на короткий миг мне будто являлся прежний Владимир. Со свойственной ему прямотой в суждениях; бесстрашный, смелый. Мне показалось, что он очень одинок и потерян. В точности, как я,?— она сама не заметила, как увлеклась своими рассуждениями о Корфе. —?Прости, я тебя совсем запутала. Что же ты мне скажешь?—?Ох, Наталья Александровна, как тут не поменяешься, коли жену схоронил в первый же год после свадьбы,?— вздохнула Варвара. —?Нелюдимым сделался наш Володя. Никого кроме сына да вашего брата с супругой видеть подле себя не желает. Ну нас ещё, дворовых. И то, коли одному побыть хочется, бывает, тихонько прикрикнет, чтобы оставили его в покое; а бывает, кричит так, словно бес в него вселился.Варя вновь перекрестилась, глядя куда-то поверх высоких колонн усадьбы, выросших из-под земли. Их процессия подъехала к парадному крыльцу, и повозка остановилась.—?Но это всё от боли,?— продолжила Варвара. —?Пока не пройдет она?— не будет ему иного житья, кроме как отшельником. Никого в свою душу пускать он не решается. А я каждый день молюсь о том, чтобы наш Володенька вновь проснулся с интересом к жизни. Только он, как мне кажется, наоборот делает: закостенеть хочет, всё человеческое из себя изживает. Не желает больше ни добра, ни света видеть. Только при сыне оживает, словно кто искорку зажигает в его сердце.И Варя, охая и ахая, вылезла из повозки и направилась ко входу в дом. Следом за ней потопал Григорий, нагруженный свёртками с покупками. Наташа не спешила идти за ними. Её терзали сомнения?— стоило ли сюда приезжать? И дело было не только в том, что она приехала в дом, где заведомо не рады посетителям. Стены усадьбы хранили грустные воспоминания об Анне и её трагической кончине. А ещё Репнина впервые за три с лишним года оказалась в этом месте, с которым её связывали личные переживания. Андрей, Александр. Несостоявшийся жених, отвергнутый цесаревич.—?Наталья Александровна, вы идёте? —?раздался голос Варвары, воротившейся на порог.—?Да, иду.Никифор подал руку Репниной, и она, встав и расправив юбки, сошла с повозки.—?Проходите в дом,?— Варя отстранилась, пропуская Наташу вперёд. —?Только не пугайтесь?— былой роскоши тут нет. Владимир теперь лишь головой качает, когда я заговариваю с ним об обновлении старой мебели или обои освежить в комнатах. Ничего не разрешает менять. Хочет, чтобы всё осталось так, как было при отце.Натали ступила в переднюю и осмотрелась. Пока ничего особо страшного, запущенного она не увидела. Та же вешалка для верхней одежды. Тот же канделябр на стене с тремя тускло мерцающими свечами. В помещении не было окон и царил полумрак. Здесь явно не хватало освещения, впрочем, пару лет назад канделябров было несколько, и света было больше. И точно, она нашла второй такой же на противоположной стене. Только он не горел?— рожки сиротливо пустовали в полумраке.—?Идёмте в гостиную?— там и будем чаёвничать. Уж не на кухне, где только мы, дворовые, потчеваем, вас принимать,?— пригласила Варвара.—?Может всё-таки лучше на кухню? —?пробормотала княжна неуверенно. —?Если Владимир Иванович вернётся домой раньше обещанного, то он, возможно, и не заметит присутствия постороннего человека в доме.—?Прекратите бояться, Наталья Александровна. Чай не к зверю в клетку приглашаю. В незапамятные времена-то с большей охотой посещали наше поместье: одна ли, с братом?— я все ваши визиты помню,?— сказала Варя, отбирая у княжны зонтик и шляпку.Наташа молча кивнула и двинулась следом за женщиной, мельком глянув на своё лицо с блестевшими глазами в большое квадратное зеркало, помутневшее не столько от времени, сколько от того, что его давно не натирали до блеска. Они миновали коридор и оказались в просторной зале с высокими окнами, выходившими в сад. Варвара оставила княжну ненадолго в одиночестве, чтобы сходить на кухню и собрать необходимые яства к чаю, а Репнина продолжила осматривать окружающую обстановку. Дневной свет щедро лился в гостиную, поэтому здесь не было надобности в свечах. Желтые портьеры, висевшие по краям окон и аккуратно убранные в подхваты с кисточками, показались княжне явно выцветшими, потерявшими свой прежний вид. Эта комната, насколько помнила Натали, нередко служила Корфам также столовой. И действительно, в центре по-прежнему стоял большой квадратный стол, застеленный белой скатертью. По краям стола были расставлены стулья, обитые зелёным ситцем с цветочным орнаментом, со спинками в виде лиры: напоминание об ещё одной страсти старого барона?— музыке. В дальнем углу высилась большая изразцовая печь. На стенах висели живописные полотна, изображающие южные заморские страны.Репнина подошла поближе. На одной картине она увидела море, освещаемое закатным солнышком, на другой была изображена старинная крепость из известнякового камня на фоне ветвей и гроздей светло-зеленого винограда, на третьей Наташа разглядела дам в платьях эпохи ампир, чьи лица прикрывали зонтики, прогуливающихся по цветущему летнему саду. А чуть поодаль, над камином, висел большой портрет Ивана Ивановича. Натали сделала несколько шагов и остановилась. На неё с портрета смотрели ласковые глаза барона, его рот был слегка изогнут в полуулыбке. Всё лицо этого человека светилось добротой, оно словно говорило: ?Здравствуйте, душенька, как поживаете? У меня все хорошо. Я счастлив тем, что имею, а большего мне и не надо?.Старый барон Корф при жизни был очень дружен с дядей Наташи?— Сергеем Степановичем Оболенским, директором Императорских театров в Петербурге. Их объединяло многое, но особенно любовь к искусству.—?Раньше у Ивана Ивановича был крепостной театр,?— медленно проговорила Наташа, когда Варвара вновь появилась в гостиной с подносом в руках. Следом за ней несла самовар дворовая девушка, совсем ещё юная.—?Нет у нас теперь театра. Владимир его распустил, как только Аннушки не стало,?— откликнулась Варя, ставя на стол две фарфоровые чашки, блюдо с пирожками и вазу с вареньем. —?Давайте чай пить.Наташа ещё раз заглянула в добрые глаза барона, а после подошла и присела на стул справа от места хозяина во главе стола. Варвара расположилась напротив. Княжна вдруг обратила внимание на тишину, царившую вокруг. И невольно вздохнула.—?Этот дом помнит и более радостные времена,?— сказала она подавленно, глядя на Варю.—?Правду говорите, Наталья Александровна. Как покинула здешние края светлая душа нашей Аннушки, так и погрузилось всё в тоску-печаль.Варвара, достав из кармана фартука платок, поведала Репниной о последних днях жизни Анны Платоновой, о её страшных муках во время родов и о том, как едва родившийся сын четы Корфов остался без матери. Наташа слушала, не перебивая. А когда повествование дошло до момента, где Владимир неожиданно встал во время поминок и поднялся наверх, оставив всех присутствующих в крайнем недоумении, ей открылась самая страшная тайна того вечера.—?Застрелиться он хотел, барышня. Так-то,?— сказала Варя, беря свежий пирожок и, повертев его в руке, возвращая обратно на тарелку.—?Застрелиться? —?руки Натали в миг похолодели. —?Да возможно ли это? Неужели он вновь хотел совершить подобное?—?А вот как дело было. Слушайте, коли сомневаетесь в серьёзности его намерений. Когда Владимир Иванович, изрядно выпивши на поминках, поднялся наверх, мы, спустя совсем немного времени, услышали страшный грохот, словно дом сейчас обрушит свои стены. Он определённо доносился из половины, где жила Анна. Я, Михаил Александрович и Григорий, извинившись перед гостями, приехавшими почить память усопшей, бросились на второй этаж. Пока мы поднимались, до наших ушей продолжали долетать звуки бьющегося стекла, падающих предметов мебели и бог знает чего ещё. Потом мы услышали крик Владимира, полный боли и отчаяния. У меня кровь застыла в жилах?— до того страшно сделалось. Я всё шла по коридору и крестилась: только бы он до беды дело не довёл. Когда мы оказались перед дверью в комнаты Анны, ваш брат дёрнул ручку, а она не поддалась. Вдруг всё затихло. Я с ужасом подумала: ?Это конец?.Варвара сделала паузу. Натали сидела, так и не притронувшись больше к чаю, с замиранием сердца ожидая дальнейшего рассказа.—?Как нам следовало поступить? Не могли же мы вернуться к гостям и сделать вид, что ничего не произошло? —?вопрошала спустя немного времени Варя, стряхивая несуществующие крошки со скатерти. —? Михаил Александрович и Григорий дружно навалились и вышибли дверь. Мы увидели настоящий погром: сломанную мебель, разбросанную по комнате, служившей Аннушке будуаром, уничтоженные фигурки амурчиков и древнегреческих дев, стоявшие до этого у покойной на столике для письма, скомканные и порванные нотные листы, сорванные с гардин портьеры, осколки разбитого стекла и фарфора, канделябры, навзничь опрокинутые на пол и дымившиеся от тлеющих свечей. Посреди этой кучи стоял Владимир, покачиваясь, глядя на нас мутным взглядом. В руке у него откуда не возьмись возник пистолет. Я, помнится, ахнула, и попыталась что-то сказать. А ваш брат, не мешкая, направился к своему старинному другу, да только через пару шагов вынужден был остановиться под дулом, направленным прямо на него. ?Подите прочь. Оставьте меня?,?— сказал Владимир тихо и так зловеще, что я поняла: с ним сейчас бесполезно говорить. Мы трое попятились назад и закрыли за собой дверь. Михаил Александрович жестом предложил нам спуститься вниз. Я и Григорий пошли впереди, а ваш брат замыкал шествие. И вот наша компания уже ступила на лестницу, как вдруг князь Михаил резко развернулся и побежал назад. Я тогда вновь перепугалась в усмерть, но взяла себя в руки и припустила вдогонку вашему брату на пару с Гришей. Михаил Александрович распахнул дверь и с криком ?Нет!? кинулся внутрь. А когда мы достигли, наконец, порога комнаты, то увидели князя, вырвавшего из рук Владимира пистолет и отбросившего его куда-то во тьму.—?Он хотел застрелиться, действительно хотел,?— прошептала Наташа.—?Как сказал после Михаил Александрович, произошла осечка и пистолет не сработал. Видимо из-за того, что отсырел порох. Оно и неудивительно?— пистолетами в этом доме давно никто не пользовался. Как свадьбу справили, так Владимир Иванович и забыл про них. Не любила Аннушка оружия.—?Самоубийство?— смертный грех. И не в первый раз бог отвёл Владимира от столь страшного поступка. Сперва всевышний не дал совершить ему задуманное во время дуэли с цесаревичем, а потом, получается, после смерти любимой женщины,?— вымолвила Наташа. —?Но что было дальше? Вам удалось его успокоить?—?А дальше Владимир Иванович зарыдал, завыл, как раненый зверь, опустившись на пол и спрятав голову в ладони. Он был похож на ребёнка, на себя маленького. Точно также он рыдал, горько и отчаянно, когда не стало его матери. Князь сел рядом и обнял его за плечи, приказав нам с Гришей тихим и спокойным голосом вернуться к гостям и, извинившись вновь, попросить разъехаться по домам. Так мы и поступили. Елизавета Петровна в тот вечер здорово помогла мне?— её господа-гости куда охотнее слушались, нежели меня. Она-то всех домой и спровадила, несмотря на протесты некоторых, особо настырных. Меж тем Михаилу Александровичу как-то удалось уговорить несчастного спуститься вниз и лечь в постель. Я принесла успокоительного отвару из трав. Ваш брат буквально силой заставил выпить питьё Владимира, отталкивающего руку князя и требовавшего водки или бренди. Спустя некоторое время он успокоился и заснул. Вот так и закончился день похорон Анны.—?Боже, Варя, трудно представить, что вам всем пришлось пережить. Больше Владимир не пытался наложить на себя руки?—?Нет. Насколько мне известно, на следующий день он дал слово вашему брату взяться за ум и жить ради сына. Михаил Александрович, уехавший с супругой на ночь к себе, с рассветом вновь переступил порог нашего дома и, залпом выпив чашку крепкого кофе, стал дожидаться, когда проснётся Володя. Я оставила князя в гостиной, а сама пошла на кухню заниматься завтраком для господ. А после обнаружила Михаила Александровича в разрушенной комнате Анны. Он стоял у окна, держа в руках маленький портрет покойной в разбитой раме. Видимо, тоже сильно переживал её уход, ведь любил же при жизни, пока о происхождении не узнал. Да и после, наверное, тоже не сразу из сердца выбросил. Первая любовь всю жизнь помнится, что бы там дальше не было по судьбе у человека.Наташа, потрясённая и притихшая, обвела взглядом комнату и сделала глоток изрядно остывшего чая.—?С тех самых пор Владимир сделался таким, каким вы можете видеть его сейчас. Нелюдимым, холодным, словно примороженным зимней стужей. Он, кстати, как минуло сорок дней со дня смерти Аннушки, принёс мне вольную и сказал, что ежели пожелаю?— могу уехать подальше от этих проклятых мест. Да только куда ж я денусь-то от него? Давно уже стал мне родным, люблю я его, как собственного сына. Здесь мой дом, здесь и путь свой кончу, когда придёт время.Отодвинув от себя пустую чашку, Варя вновь промокнула глаза платком.—?Вы, Наталья Александровна, библиотеку хотели посмотреть?— пойдёмте, коли чаю больше не хотите.Она поднялась со своего места. Княжна, уже забывшая про книги, тоже встала и последовала за ней. Пройдя через портретную, они оказались в библиотеке семейства Корфов. Здесь вдоль стен стояли стеллажи с полками, изобилующие книгами. И судя по зияющим дырам между фолиантами и альбомами, по заваленному различными томиками столу, библиотека была тем помещением, которым продолжали активно пользоваться. Варя, заметив в глазах княжны неподдельный интерес, зажгла несколько свечей в канделябре, стоявшем на столе. Наташа увидела, что пыль с большинства полок давно не протирали. Но всё-таки здесь царил относительный порядок, как, впрочем, и во всех комнатах, которые она успела увидеть в доме. Не хватало лоска, ощущения, что об окружающей обстановке заботятся должным образом.Княжна подошла к столу и, не удержавшись, коснулась пальцами нескольких книжных корешков. ?Интересно, что читает Владимир???— подумала она, но открыть хотя бы одну страницу первого попавшегося томика не решилась. Рядом с книгами обнаружились пустая чашка из-под чая с блюдцем и трубка, которую, видимо, раскуривал хозяин дома во время чтения. Здесь же Натали увидела ещё один портрет Ивана Ивановича, небольшой, стоявший в квадратной рамочке на подставке рядом с гипсовым бюстом императора Александра I, под чьими знамёнами сражался когда-то барон Корф в войне с Наполеоном. Она поискала глазами?— портрета Анны нигде не было, хотя Репнина ожидала увидеть его либо здесь, либо в гостиной. Лишь несколько гусиных перьев, сложенных в подставку, да чернильница попались ещё на глаза.—?В этой комнате Владимир больше всего находится, когда дома бывает. Даже спит частенько тут же, на кушетке,?— подала голос Варвара, указав на мебель, обитую синим ситцем и стоявшую недалеко от окна. —?Хотя спит ли? Скорее дремлет, когда удаётся забыться. Это я сужу по тому, сколь часто по ночам можно увидеть свет, неохотно льющийся из закрытых дверей. И потому, сколь много свечей сжигает барин.?А раньше здесь стоял овальный столик. К нему было приставлено несколько стульев?,?— сказала вслух Репнина. На кушетке, где любил почивать Владимир, подголовник дополняли две примятые подушки. Рядом лежало откинутое лоскутное одеяло. Наташа, обладавшая от природы живым воображением, легко представила, как Владимир тёмными ночами лежит, вытянувшись во весь свой рост, и тусклый серовато-жёлтый свет освещает его сосредоточенное лицо, отражается в глазах. Он хмурит лоб и, задумавшись о своём, смотрит на бледный лик луны, то выходящей из-за облаков, то вновь скрывающейся за ними. Или нет. Не так. Быть может, всё совсем наоборот? Лёжа с закрытыми глазами, мучаясь бессонницей, он пытается ни о чём не думать, дабы хоть ненадолго забыться, как сказала Варя.Неожиданно откуда-то сверху раздался детский крик, переходящий в хныканье. Натали очнулась от своих дум. ?У Владимира остался сын?,?— вспомнила она, и сердце защемило в груди.—?Ванечка проснулся,?— пояснила Варвара. —?Идёмте наверх: посмотрите на него, познакомитесь.—?Н-нет, Варя,?— Натали попятилась к двери,?— я лучше поеду домой. Вдруг Владимир обо всём узнает? Ладно я, но что тогда он сделает со всеми вами?—?Ничего не сделает. Неужто вы поверили местным пересудам и теперь считаете, что наш Володя способен на зверства по отношению к другим? —?Варя погрозила кулаком в темноту. —?Задала бы я им при встрече, охотницам до чужого горя! Если и прогнал он кого или общаться не желает?— так, видимо, причины имеются. Не нужно было лезть, куда не следовало, да! А в сердце Владимира давно нет ни жестокости, ни желания мстить. Он скорее себя накажет, нежели поднимет руку на кого бы то ни было. Уж я-то знаю, о чём говорю, ведь живу с ним изо дня в день под одной крышей. И мне жаль, что вы, барышня, отказываете в своём обществе маленькому ребёнку. Несчастный малыш волею рока с рождения обделён материнской любовью.Наташа, слушая одновременно Варвару и надрывный детский плач, вновь уступила. Они покинули библиотеку и, пройдя анфиладу комнат, оказались в передней перед широкой лестницей, ведущей на второй этаж. Варя, опасаясь, как бы гостья с непривычки не оступилась где-нибудь, зажигала по мере восхождения свечи в канделябрах, висевших на стене. Натали с каждым новым шагом чувствовала и возрастающее волнение от того, что сейчас она увидит сына Корфа, и, вместе с тем, смятение. Ей по-прежнему казалось?— её персона не должна тут находиться.