Часть 5 (1/1)

Мы лежали под кроной деревьев, отдыхая после длительной поездки на велосипедах, и я вспоминал наше пробуждение. Я проснулся раньше Тими, и мне даже удалось понаблюдать за ним во время сна. Пожалуй, в такие моменты он выглядел совсем ребенком, вот только такой невинный вид совсем не вязался с тем, что произошло ночью. Откровенно говоря, видеть в нем ребенка совершенно не хотелось, и не только потому что это вызывало неоднозначные мысли относительно всего, что случилось между нами до этого, но и потому, что мне вовсе не хотелось останавливаться на достигнутом. Прежде я не понимал, что двигало изменниками, но лежа рядом с Тими этим утром, я, пожалуй, осознал, почему люди так поступали и вдруг решали наплевать на прожитые в паре годы, хотя мне всегда казалось, что гнаться за яркими впечатлениями, которые были и у тебя в начале отношений, глупо. Но это чертовски приятно: чувство новизны, неизвестности, исследования, когда ты не знаешь привычек партнера, что ему понравится или понятия не имеешь, что есть в его арсенале предварительных ласк. Каждое прикосновение кажется новым, необычным, будто никогда прежде этого не испытывал, и мне это чертовски нравилось. Даже вид спящего Тими был приятным из-за необычности ситуации. – О чем думаешь? – Об утре. Тими покосился на меня, и я улыбнулся в ответ на такую реакцию. Будить его тоже было приятно. Я не большой поклонник утреннего секса из-за сопутствующего ему несвежего дыхания и слипшихся век, да и в целом на мой взгляд человеческий организм не приспособлен к сексу сразу по пробуждении, но сегодняшний случай стал исключением. Возможно, не последнюю роль сыграла реакция Тими на неторопливую ласку — он долго не желал просыпаться и неразборчиво что-то бормотал, пока я не стал действовать настойчивей. Хотя, я не исключал варианта, что он притворялся, просто желая узнать, как я себя поведу, и я не был уверен, что был бы недоволен, окажись это правдой. Его игривость и отчасти даже кокетство мне нравились, пусть они порой граничили с неуместностью. Я приподнялся на локте и навис над Тими, заглядывая в его глаза. – Скажи, на велосипеде ездить не больно? – Пошел ты! – закатил глаза Тими и пихнул меня в грудь, смущенно рассмеявшись. Я усмехнулся, но не позволил оттолкнуть себя или избежать взгляда. – А если серьезно? Мне стоило подумать — три раза за двенадцать часов... – Замолчи, – прикрыл веки Тими и покачал головой. – Все со мной нормально. – Точно? – Точно, – он с прищуром посмотрел на меня. – Или ты спрашиваешь для того, чтобы я сделал комплимент твоему члену? Что он у тебя такой толстый, что это почти невыносимо? – Ну не такой уж он и толстый, – улыбнулся я, и Тими хмыкнул, разглядывая меня, и я бы многое отдал, чтобы узнать, что же творилось в его голове в этот момент. – Достаточно, чтобы не желать, чтобы он был толще, – тихо добавил Тими. – Да? – Да. – Его ладонь легла на мой пах, но тут же скользнула под шорты, и я глубоко вздохнул, ощущая его прикосновение на члене. – Что ты делаешь? – Я тебя оскорбил? – Я не сразу понял, что это была реплика из сценария, и потому пару секунд тупо смотрел в его глаза, пока до меня не дошло — и Тими наслаждался каждым мгновением, удовольствие буквально было написано на его лице, и я решил подыграть. – Ну... мы уже давно ведем себя плохо и натворили дел, так что... – я пожал плечами, оглянувшись вокруг, проверяя, не было ли кого поблизости, и снова встретил взгляд Тими — он широко улыбнулся, а я склонился для поцелуя, скользнув ладонью под его футболку. Возможность быть увиденными, пусть мы и находились далеко от дорог и всевозможных тропинок, добавляла остроту в происходящее, и от этого каждое движение, каждое прикосновение казалось куда ярче и приятней. Я просто обезумел, раз так легко подставлялся, но мне невероятно хотелось продолжить, ощутить прилив адреналина от одной только мысли о разоблачении, и от этого простая мастурбация была куда приятней обычного секса за закрытыми дверьми. Мы целовались и ласкали друг друга, то и дело проверяя, нет ли кого поблизости, и ощущения от происходящего однозначно стоили риска — и для меня и явно для Тими тоже — я был уверен, что ничего подобного в его жизни не было, как и утреннего секса до сегодняшнего дня. И это тоже добавляло удовольствия — может, немного эгоистичного от мысли, что именно я стал тем, кто разделил с ним подобные первые разы, но все же. – Ты утром был без презерватива, – оглядев руку со спермой на ней и вытерев ее о траву, произнес Тими. Я лег на спину и застегнул ширинку на шортах, думая, что ответить. Это было безответственно и глупо — мне не хотелось так думать, но если я позволил себе изменить, была вероятность, что Лиз грешила тем же, как бы я ни ненавидел себя за такие мысли и как бы ни бесился из-за них, но Тими наши с ней проблемы не касались точно. – Я понял это гораздо позже — даже не обратил внимания, что ты не снимал презерватив после. Спасибо за рубашку, кстати, – неожиданно добавил он, и я совершенно не понял, к чему упоминание о рубашке, которую я одолжил ему утром, после того, как мы вспомнили, что свою футболку он использовал прошлой ночью, чтобы вытереть сперму. – Если бы не она — все посетители кафе заметили бы пятна на моих штанах, потому что из меня вытекала твоя сперма. Я такого смущения в жизни не испытывал, – тихо добавил он, повернувшись ко мне лицом, но тут же вновь переведя взгляд на крону деревьев над нами. – Честное слово, сначала подумал, что обделался — и только в туалете до меня дошло. Знаешь, меня иногда посещают странные мысли, вроде ?все вокруг преспокойно завтракают и понятия не имеют, что у меня утром был охрененный секс — настолько классный, что я до сих пор будто бы чувствую член в себе?, но сидеть посреди кафе и думать, что никто из присутствующих понятия не имеет, что из меня в этот самый момент вытекает сперма — это, блядь, прямо новый уровень. Так его это беспокоило, а не возможные последствия незащищенного секса? – Господи, я думал, ты о болезнях переживаешь, – выдохнул я. – О болезнях стоит переживать тебе — это у меня нет постоянного партнера, а не наоборот. – Судя по всему, у тебя вообще никаких партнеров нет, – хмыкнул я, и Тими тут же толкнул меня в бок. – Мудак. – Так значит, я подарил тебе еще один опыт — ощущение вытекающей спермы из задницы? И как тебе? – Давай, я трахну тебя, и ты сам почувствуешь? – мстительно прищурился Тими, и я рассмеялся: – Ну уж нет, я как-нибудь обойдусь без анальной стимуляции. – Ты не знаешь, что теряешь, – заманчивым тоном продолжил Тими, подползая ближе, и я на секунду замешкался, но этого хватило, чтобы он обратил на это внимание. – Ты же говорил, что у тебя не было секса с парнями? – Его и не было, – подтвердил я, и Тими пару мгновений внимательно разглядывал меня, будто пытаясь понять, чего я не хотел говорить. – Вы охренеть, какая странная пара, – заключил он и удивленно хмыкнул. – И вы что, использовали игрушки? – Я не стану обсуждать с тобой нашу с Лиз интимную жизнь, – твердо произнес я и сел, вдруг почувствовав укол проснувшейся совести. Вот же черт. – Извини, – тихо произнес Тими. – Так почему ты был без презерватива утром? Я думал, у тебя на этом пунктик, – он явно хотел сменить тему разговора, но вышло откровенно плохо. – Мы использовали последний ночью. Надо было вынуть. – Или не трахаться утром. Или вообще не трахаться с ним. – Я же не залечу, – хмыкнул Тими. – Можем купить на обратном пути, если переживаешь. Я посмотрел на него, приподняв брови: – А вариант ?не продолжать? вообще не рассматривается? – Ты сам сказал, что мы давно уже ведем себя плохо — какой смысл останавливаться? Я усмехнулся и покачал головой, отвернувшись. Господи, я хочу на его место. Хочу быть тем, кого последствия не коснутся никоим образом, кто ничем не рисковал и кто не останется до конца жизни заклейменным изменником — даже пусть только в собственной голове. – Я купил себе дилдо в первый же выходной после нашего с тобой секса, – протараторил он, и я вновь удивленно посмотрел на него, и Тими пожал плечами. – Так что да, у меня есть игрушка, и я быстро втянулся. Мне нравятся ощущения. – Так и знал, – рассмеялся я. – Твою мать, так и знал! Тими усмехнулся и опустил взгляд, принявшись выдергивать травинки одну за другой, и я не понял, он так включил девчонку или просто задумался. Мне стоило начать выспрашивать или он сам скажет, когда решится? И мне стоило переживать о том, что он мог сказать? – Ты говорил, что не гей — выходит, би? – тихо спросил он, не подняв взгляда. – Мы сейчас обо мне говорим или о тебе? – уточнил я. – Просто... тебе, выходит, все равно, в кого совать член или... или?.. Ты Лиз представляешь в такие моменты? – Вот о ком я стараюсь не думать в момент измены, так это о Лиз. – Он глянул на меня исподлобья, и я тяжело вздохнул, посмотрев на его беспокойные руки. – Я не знаю. Я стараюсь не анализировать — просто наслаждаться. Последствия в любом случае настигнут, и я надеюсь максимально отсрочить этот момент и просто получать удовольствие, пока это возможно. – Какой-то хреновый подход. – Ну раз уж я так конкретно обосрался со своими брачными клятвами, то есть смысл оттянуть момент встречи с лавиной дерьма хотя бы до возвращения в Лос-Анджелес. Там, может, и к психологу запишусь, чтобы выяснить, как же так случилось, что моя бисексуальность проснулась только в тридцать лет. – Ты правда хочешь пойти к психологу? – Может быть. Если сам не найду объяснения. Но сейчас искать его не собираюсь, так что, пожалуйста, давай закроем тему. – Хорошо, – чуть улыбнулся Тими. – Так тебя только это заботило? Не думал ли я о Лиз? – хмыкнул я. – Ну... не очень приятно думать, что с тем же успехом под тобой могла быть надувная кукла, – пробормотал Тими. – Куклы вроде не стонут? – Ой, иди ты! – проворчал Тими, толкнув меня в плечо, и я рассмеялся. – Тебя не поймешь: веду себя тихо — ты придираешься, не сдерживаюсь — опять придираешься. – Тебе нравится, когда я придираюсь, – я повалил его на землю, и Тими тут же попытался вырваться, и ему даже почти удалось отползти от меня и встать, но я схватил его за щиколотки и потянул на себя, не позволяя так просто сбежать. – Куда собрался? – Пусти! – расхохотался Тими и почти тут же перестал сопротивляться, перевернувшись на спину, а я взял его за запястья и заломил руки над головой, нависнув над ним. – Ну и куда ты собрался? – повторил я, и Тими улыбнулся: – Да куда я от тебя денусь. Это прозвучало, как признание, и пару мгновений в моей голове было совершенно пусто — я понятия не имел, как отреагировать на его слова, но вдруг услышал хруст веток неподалеку от нас и тут же отстранился от Тими, отыскивая взглядом того, кто нас прервал. Что было бы, если бы нас увидели в такой странной позе? Уже вся округа была прекрасно осведомлена, кто мы и что здесь делали, наверняка все знали нас в лицо, а мы, как два идиота, еще и решили вздрочнуть друг другу там, где нас могли увидеть! Господи, какого хрена со мной творилось? С каких пор я стал таким безрассудным? Мы с Тими тут же собрались и продолжили путь, стараясь не встречаться взглядом с такой же парой любителей уединений в лесу: парень с девушкой держались за руки и о чем-то увлеченно болтали на итальянском, и они совсем не были похожи на обычных путешественников. Тими плелся позади меня, будто не желал попадаться на глаза и был совсем тихим — это вернуло меня к произнесенным им словам, и подозрения от этого только усилились. Что я буду делать, если это окажется правдой? Ведь если быть до конца честным, то это моя вина — я все это начал, и более того, я не остановился на единичной глупости, которую можно было бы списать на алкоголь. А ведь предполагалось, что я среди нас взрослый, умудренный жизнью и браком мужчина. Допустим, я не несу ответственность за чувства Тими и вообще не обязан заботиться о них — он тоже не маленький мальчик, и это исключительно его проблемы, что он там чувствует, но это в любом случае отразится на мне и наших с ним отношениях. А ведь нас ждали не только совместные съемки — будет еще промотур, и мы не сможем избегать встреч друг с другом, и кроме того, придется отвечать на кучу неоднозначных вопросов в связи со съемками... И как я умудрился испортить себе жизнь за такой короткий срок?*** – ...Вы уже переспали? Я вытаращился на Лиз через экран телефона: – В смысле? – В смысле, сцену секса уже снимали? – пояснила она и усмехнулась: – А ты о чем подумал? – Подумал, что ты записала меня в педики-изменники. – Идиот, идиот, идиот! – Ну почему в педики? На меня же у тебя встает. – Нет, еще не снимали, – произнес я, решив не углубляться в тему, на кого и как часто в последнее время у меня встает. – Завтра только сцена признания у мемориала, так что все еще только впереди. – Ну ты там только не засмущай бедного ребенка эрекцией в самый неподходящий момент, – усмехнулась Лиз. – Он же где-то там хватает тебя за член? – Не у мемориала же, – со смехом возразил я. – Тем не менее, – пожала плечами Лиз, – не напугай его там. – Чем? Размером? – Ты как всегда ужасен, – рассмеялась Лиз. – Но вообще-то я имела в виду, что если ты его напугаешь во время съемок этой сцены — сцену секса вы замучаетесь снимать, если он будет думать, что ты и правда не против отодрать его. Если бы она только знала... – В таком случае, придется нам как-то решить эту проблему, потому что все это время только я трогаю свой член, и я не уверен, как он отреагирует на чужое прикосновение. – Где мой ?Оскар?? – Так что я позвоню тебе перед тем, как мы будем снимать эту сцену, и как-нибудь решим вопрос, да? – премило улыбнулся я. – Обязательно, – согласилась Лиз. – Чем ты сейчас занят? – Ты хочешь прямо сейчас?.. – Нет, – прервала меня Лиз. – У меня, в отличие от вас, день только начался, и я спрашиваю только потому что мне интересно, что ты делаешь. – Заучиваю реплики. Чуть позже придет Тим, и мы вместе порепетируем. – И вы что, даже не у Луки сегодня ужинаете? – удивилась Лиз. – Нет, сегодня мы решили поужинать у меня с едой навынос и прогнать диалоги. Он не признавался, но он явно психует из-за того, что сюжет набирает обороты по части эмоций и откровенности, так что я решил взять на себя роль гуру и немного успокоить его. – Ты в роли наставника? Я бы посмотрела. – Обязательно как-нибудь продемонстрирую, – пообещал я, и Лиз довольно улыбнулась. – Жду с нетерпением. Мы попрощались, и я вернулся к сценарию, вновь и вновь прочитывая момент признания Элио и пытаясь понять, что должен был чувствовать Оливер в этой ситуации — каково это в принципе, слышать признание на, пусть и небольшую, но все же площадь, и пусть даже там, где их никто не понимал. И ведь Оливер явно переживал о том, что кто-то мог что-то узнать или понять о нем: в последующих сценах он — самый типичный представитель ЛГБТ ?в шкафу?, но тем не менее, он не пресек признание Элио на корню. И вывод напрашивался все тот же: Оливер хотел убедиться, что мальчишка у него в кармане. Нет, не так. Он хотел убедиться, что Элио готов ответить на его чувства. Да, как-то так, пожалуй. И неважно, как заканчивается сцена у мемориала — да, Оливер настаивает, что они не могут говорить об этом — но трахаться-то могут! Трахаться можно и без разговоров. – Я себя ненавижу, – пробормотал я, съезжая вниз по дивану и накрывая лицо сценарием. И действительно, зачем заморачиваться и что-то обсуждать, когда можно просто затащить своего коллегу в постель? Коллегу, у которого явно не самый богатый опыт за плечами, который, возможно, вообще еще не закончил экспериментировать со своей сексуальностью? Кому нужны разговоры, когда он чуть ли не бегом бежит в твою постель, и единственное, что его беспокоит в такие моменты — не думаешь ли ты о своей жене, пока засаживаешь ему по самые яйца? Надо с ним поговорить. Поговорить — и заканчивать эти ни к чему не обязывающие потрахушки. Потому что они никогда не бывают ни к чему не обязывающими. Но, подумав, я решил отложить разговор, по крайней мере, до того момента, как мы отснимем признание и первый поцелуй, когда между Оливером и Элио должно быть только сексуальное напряжение, а не затаенная обида, хотя я искренне надеялся, что этого не будет, и Тими поймет, почему я хотел прекратить. Он пришел чуть позже оговоренного, с пакетом из ресторана, и мы сели ужинать в гостиной на диване с копиями сценария на коленях и книгой Асимана между нами. – Как думаешь, зрителям понравится твой персонаж или все будут считать его мудаком, который воспользовался ситуацией? – Надеюсь, что хоть кто-то вступится за него, – хмыкнул я, – да, он старше, он должен бы понимать и здраво оценивать ситуацию, но не все же могут устоять и не поддаться чувствам? – О, – протянул Тими с улыбкой, – так здорово, что ты начинаешь заступаться за своего героя, когда его выставляют злодеем, но при этом сам постоянно говоришь о нем, как о последнем ублюдке. – Ну, общество не любит таких, как Оливер, как ни крути, хотя на его месте было полно людей, и явно не все, кто был на месте Элио, вспоминают подобный опыт с отрицательными эмоциями. Даже с учетом того, что первая влюбленность очень редко заканчивается счастьем до последнего вздоха. – И я считаю отсутствие хэппи-энда у Асимана просто охренительным ходом. – Да. Реалистично. Ладно, – я оставил пустую коробку на журнальный столик и взял в руки сценарий. – Так. Они приезжают, бла-бла-бла... я предлагаю тебе сигарету и даю прикурить. Кстати, мне нравится этот момент. Кажется, это первый раз, когда руки Оливера так близко к лицу Элио, нет? – Да, – улыбнулся Тими. – Очень интимно. Мне нравится, как Оливер говорит, что не курит — и тут же делает новую затяжку, – усмехнулся он, тоже взяв в руки сценарий. – Знаменательный, мне кажется, момент. Выходит, все это время он прятался от Элио, хотя они вместе ходили на дискотеку, и там все курили, но Оливер не стал, наверняка пытаясь казаться лучше, чем был на самом деле. Как и любой влюбленный. А в сцене с сигаретой он решает показать немного себя настоящего — хочет сблизиться. – И тут же сдает назад после признания Элио, – фыркает Тими. – Банальная неуверенность в себе и явная психологическая травма — судя по всему, родители у него ебанутые. В смысле, очень религиозные, и я сомневаюсь, что ему легко далось осознание влечения к парням. И вообще неизвестно, как бы все было, если бы действие происходило в США — может, именно то, что он был в Италии, настолько далеко от дома, и повлияло на его поведение и позволение самому себе немного расслабиться. Ну... настолько ?немного?, что он сунул член в чужой зад, но ты понял мою мысль. Тими рассмеялся и покачал головой. – Ладно, давай серьезно. – Я прочистил горло и вспомнил мемориал, пытаясь представить себя на площади. – Вторая мировая? Союзники сражались где-то неподалеку? – Нет. Это Первая мировая. Нужно быть как минимум восьмидесяти лет, чтобы хоть кого-то из них знать. – Ты хоть чего-нибудь не знаешь? Я никогда не слышал о Битве при Пьяве. – Я ничего не знаю, Оливер. Ничего, совершенно ничего. – Он произнес это таким убитым тоном, что мне пришлось пересилить себя, чтобы не выйти из роли и не сказать ему, насколько классно у него вышло. – Ты знаешь больше, чем кто бы то ни был здесь. – Если бы ты только знал, как мало я знаю о том, что действительно важно. – А что действительно важно? – Ты знаешь что. К этому моменту из всех людей на свете ты уже должен знать. – Он сказал это, глядя мне в глаза, и я молча смотрел на него, и вовсе не из-за того, что в сценарии была прописана эта пауза — я вновь будто очутился в том лесу, где нас едва не застукала парочка туристов, и я понятия не имел, как реагировать на подобные заявления. – Почему ты говоришь мне все это? – еле выдавил я из себя, уже даже не зная, говорил ли я реплики из сценария или же это были мои собственные мысли. – Потому что подумал, что ты должен знать, – чуть слышно произнес Тими и облизнул губы, явно ожидая моей реакции — он таким пронизывающим взглядом смотрел на меня, что я растерялся и опустил глаза в текст перед собой, прочистив горло. – Потому что ты подумал, что я должен знать, – стараясь удержаться в роли, продолжил я. – Потому что я хочу, чтобы ты знал. Потому что больше никому рассказать я не могу, кроме тебя. Я постарался глубоко и ровно вздохнуть, прочитывая ремарку, и в общем-то, не отклонился этим от сцены. – Ты говоришь о том, о чем я думаю? – Да, – каким-то хриплым голосом ответил Тими, и я все же поднял взгляд, удивленно глянув на него. – В горле пересохло, – он дотянулся до бутылки с пивом и сделал глоток. – Пиздец, а не сцена. Я завтра в обморок ебнусь от переживаний! – У тебя шикарно вышло, – переведя дух и тоже сделав пару глотков пива, заверил я. И я в самом деле надеялся, что все это — и его тон и взгляды — были исключительным проявлением профессионализма и таланта, а вовсе не того, на что это было похоже. – Правда так думаешь? – У тебя охеренно получилось, правда, – подтвердил я и чуть улыбнулся, – если сможешь повторить завтра — будет просто восхитительно. Тими довольно улыбнулся — и в целом, будто весь засиял после моих слов, и я почувствовал, как внутри меня что-то расслабилось. Господи Иисусе, блядь, кажется, пронесло...