Часть 11. Душевные метания (1/1)

Никто и никогда Анну так не целовал: лишь отдавая, ничего не требуя взамен.—?Радость моя, мое счастье, моя Анна, Анечка…?— шептал барон, бережно и трепетно проводя рукою вдоль спины девушки. Он замер, с наслаждением уткнувшись лицом в ее шелковистые, чуть растрепанные, волосы.Стук, скрип открываемой тяжелой двери и топот сапог заставил Анну и Владимира отпрянуть друг от друга. Девушка, чувствуя себя на грани обморока, от слабости чуть не упала, и Корф поддержал ее за локоть. В гостиной нарисовался виновато-смущенный Григорий. Пряча глаза и неловко шаркнув ногой, он проговорил:—?Простите, барин, к вам барышни пожаловали…Барон усадил оторопевшую Анну на диванчик, а сам пытался неловкими от спешки и волнения движениями натянуть сюртук. И не успел он толком надеть его, как в гостиную вошли радостная и благоухающая духами Елизавета Долгорукая и смущенная Ирочка. Весьма рассеянно поприветствовав барышень, Корф извинился и, сославшись на срочное дело, поспешил покинуть гостиную, бросив на Анну умоляющий взгляд: мол, я вас оставлю, а вы уж как-нибудь развлеките гостей, не буду вас смущать…Лиза и Ира, с двух сторон подсев к Анне на диванчик, тотчас заметили ее странно-отрешенное состояние и припухшие губы. Обе сразу обо всем догадались, а княжна Долгорукая под предлогом того, что ей нужно срочно в дамскую комнату, скрылась. Всхлипывая, она выбежала через черный ход и покинула дом Корфа.А Анна, упав в объятия Ирочки, зарыдала и стала умолять подругу поскорее увезти ее из этого дома, подальше от искушения, которому она уже не в силах противостоять.Наплакавшись вместе с Анной, и пообещав ей, что они завтра же уедут, Ирочка поведала своей новой подруге, как Лиза с утра уговаривала ее сбежать из-под надзора приятельницы ее маменьки, все еще гостившей у них, и брата, чтобы только увидеть Владимира, по которому она сильно соскучилась. Закончив рассказывать, Ирина встала и подобрала с пола адресованное ей же письмо, а также письмо Петра, выпавшее из книги Карамзина, которая с чуть помятыми страницами валялась под столом.—?Отчего все на полу? Владимир Иванович гневался? —?удивленно посмотрев на подругу, Ирина вновь присела рядом с Анной на диванчик, положила оба письма на столик и на коленях попыталась разгладить помятые?страницы романа.—?Нет, Ира, он на этот раз не гневался… Но я никогда не видела его таким… Он говорил такие слова… ах, он не должен так говорить! Ирочка, ты пойми: барон никогда не сможет жениться на мне, бывшей крепостной, а его содержанкой я не стану. Это же великий грех и стыд, я не прощу себе этого! Это дорога в никуда… Быть его содержанкой и со страхом ожидать, что рано или поздно он приведет в дом настоящую жену, княжну или графиню. Барон ведь обязан жениться только на дворянке…Анна, продолжая иногда всхлипывать, поведала подруге и про Петра, о его предложении и своем отказе. Уже не в силах удивляться свалившимся на ее голову новостям, Ирина успокаивающе гладила Аннушку по рукам, по спине. И вдруг, оглядевшись, спохватилась:—?А где же Лизонька?Девушки пошли в дамскую комнату, однако, Лизу там не обнаружили. Кликали, искали по всему дому: княжна пропала…Анна несмело постучалась в кабинет Владимира, и, услышав приглашающий голос барона, отворила дверь и вместе с Ириной вошла.Корф, видимо, много курил: вся комната пропахла дымом от сигар. Взглянув на девушек и заметив их сморщенные носики, он немедленно вскочил с кресла и раскрыл окно, впуская в помещение освежающий, чуть влажный воздух.—?Чем могу быть полезен? Что-то случилось? —?спросил Владимир, вопросительно посмотрев на Ирину и мельком бросив на Анну взгляд утомленных серых глаз.—?Лиза пропала,?— ответила Анна. Тревога за княжну заставила девушку забыть свое смущение перед Владимиром.—?Как пропала? —?удивился Корф. —?Вы присаживайтесь, рассказывайте,?— и он указал девушкам на кресла. А сам остался стоять рядом, возвышаясь над ними.—?Вы же помните, Владимир Иванович, что Лиза пришла к вам со мною,?— начала Ирина,?— а потом она сказала, что отойдет в дамскую комнату. Но оттуда не вернулась. Мы ее искали по всему дому, но ее никто не видел, и мы ее не нашли.Корф раздраженно и обреченно выдохнул. Он-то надеялся, что обе гостьи вскоре уедут домой, а он проведет остаток вечера с Анной. Он так хотел… Он приготовил ей подарок… А теперь вынужден рыскать неизвестно где в поисках непутевой княжны.—?Значит, будем ее искать,?— подытожил Владимир, бросая на стол портсигар, который до этого крутил в руках. —?Ирина, быть может, вы останетесь сегодня у нас?.. Ну и прекрасно! Анна, прошу вас, распорядитесь насчет комнаты для гостьи. —?Корф знал, что ему грозит выговор от Марьи Алексеевны и Петра Михайловича: мол, он подрывает девичью репутацию, но в данный момент его волновал лишь вопрос безопасности барышень, которым отчего-то не сидится дома, и они предпочитают бегать по соседним поместьям, рискуя не только своей репутацией, но и ставя в неудобную и щекотливую ситуацию хозяина дома.?Барон, надев сюртук и сапоги, вышел из дома, от души хлопнув парадной дверью, покликал мужиков и велел им прочесывать лес. А сам вскочил на коня и отправился к Долгоруким.***Родители Лизоньки, Петр Михайлович и Марья Алексеевна Долгорукие, узнав об исчезновении княжны, пришли в ярость: как это, барон не уберег их доченьку. И как и ожидал Владимир, они прочли ему длинную нотацию о порче репутации барышень, страшно возмутившись, что Корф еще и Ирину оставил ночевать в своем доме. Подлила масла в огонь и Зинаида Владимировна, сопровождающая девушек, гостивших у Лизы.Барон мысленно корил себя за глупость, что оставил Ирочку у себя, а надо было привезти ее обратно к Долгоруким. Это было бы и логичнее, и они с Анной могли бы побыть еще некоторое время наедине. Так нет же, оставил Ирину! Точно, любовь его совсем разума лишила…? Хотя… Ирину нужно везти в карете, а это зря потерянное время. Нет, все же он поступил правильно!Петр Михайлович тоже созвал мужиков, велев им прочесывать окрестности, и Корфу велел искать Лизавету, без нее не возвращаться. Барон где только не был в этот вечер: объехал всех ближних и дальних соседей, таверну, трактир, потом еще один… Во втором трактире он и обнаружил княжну Долгорукую.?Лизавета была почти невменяема: пьяная, она выплясывала с местными мужиками неприличные танцы. Пела похабные песни. Владимир с минуту взирал на это чудо, стоя в дверях. Но когда один из мужиков стал приставать к Лизе, Корф, врезав тому по пьяной физиономии, подхватил княжну на руки и понес к выходу.—?А куда это вы меня несете, сударь? —?заплетающимся языком спросила Лиза, прижимаясь к Владимиру.—?Я сейчас доставлю вас домой, сударыня, к маменьке и папеньке,?— сквозь зубы отвечал Корф. Он усадил княжну на коня, и сам запрыгнул, устроившись сзади. Во время всего пути Елизавета почти дремала, а в конце ее так разморило, что Владимир от лошади до гостиной Долгоруких был вынужден нести Лизу на руках.Вместо благодарности за найденную дочь, Марья Алексеевна указала барону на дверь и велела никогда более не посещать их семью. Петр Михайлович пытался образумить жену, но тщетно.***Анна с Ириной не ложились, так как очень волновались за Владимира и Лизу. Ира начала писать письмо Долгоруким, что, мол, завтра уезжает домой в Петербург, к тетушке, и по прибытии напишет им… Она так невежливо поступала впервые в жизни, но домой к Долгоруким заезжать ей не хотелось. Анна же уговаривала подругу утром съездить все же к ним, извиниться перед всеми и попрощаться с Лизой. Ирина пообещала.Барон вернулся за полночь, утомленный и мрачный. Не очень любезно ответив девушкам, что Лиза нашлась и он доставил ее домой, Корф отправился к себе.В эту ночь сон долго не шел к нему. Он всерьез раздумывал, не спуститься ли ему на кухню и поискать там какие-нибудь снадобья для повышения жара? Он ?захворает?, и Анна точно никуда не уедет еще несколько дней.Владимир, в одних брюках расхаживая по спальне, силился вспомнить, о какой траве говорили когда-то кадеты, когда хвастались, что им на 2-3 дня удавалось обвести вокруг пальца своих родителей и бывших нянек и добиться повышения жара, лишь бы остаться дома хотя бы на пару деньков и не возвращаться ?в эти казармы? сразу же после каникул? Найти бы такую траву в шкафчиках на кухне у Варвары… Барон, вновь надев рубашку, взял в руки и халат, но затем передумал облачаться в него, бросил на кровать и отправился на кухню.Хорошо, что в царстве Варвары сейчас темно, и кухарка наверняка спит. Осторожно затворив за собою дверь на кухне, Корф зажег на ближайшем канделябре пару свечей и принялся осматривать содержимое шкафчиков. Спустя несколько минут он выругался: ?Знать бы еще, как эта ч… трава называется. Запамятовал ведь! Да и не пытался запомнить, не думал, что мне когда-то пригодятся такие знания…?. Он усмехнулся: много лет назад он, как ?добровольный блюститель кадетского порядка? высмеивал хитроумных товарищей, перестал с ними знаться, но воспитателю о них не доложил, ибо?стукачество (среди самих же кадетов и наставников) каралось строго и считалось наивысшей подлостью. К тому же врожденное благородство Корфа противилось доносительству в любой его форме.- Ох, барин! Не спится вам? Отчего? Ладно я, старая, кости болят…?— послышался совсем рядом чуть надтреснутый Варварин голос. Она давеча все еще сердилась на Владимира из-за Полины, была чуть сурова с ним, а теперь растерялась, не заболел ли ее соколик? Сама Варя никак не могла заснуть, все переживала из-за Анны и думала ее о предстоящем отъезде. И пришла на кухню выпить горячего молока с медом. Ночной облик кухарки был непривычен Владимиру: Варя натянула поверх длинной ночной рубашки теплый темный халат, больше напоминавший тулуп, а светлый ночной чепец скрывался под цветастой шалью: подарком Анны на прошлое Рождество.—?Продрогла я, барин, ночка-то прохладная да дождливая… Дело к лету, печь нынче не топили,?— оправдывалась бывшая нянька, заметя взгляд Корфа, охвативший ее всю, с головы до пят.Барон прикрыл дверцу шкафчика, поднялся с колен, досадливо поморщившись: не судьба ему, видно, прибегнуть к задуманной хитрости: не найдет он ничего, а Варю спросить о том средстве для повышения жара он не осмелится. Не хватало еще бывшую няньку посвящать в свои сокровенные сердечные дела и делать ее сообщницей своей хитрости. Да сама же Варвара засмеет да пристыдит его!—?Я затоплю, не станем будить Григория,?— заявил Владимир.Не успела Варя возразить, как Корф вышел из кухни. В это самое время Анна и Ирина стояли у окна комнаты для гостей (куда временно поселили Ирину), тихо переговаривались и сокрушались, что длительный дождь может размыть дороги и, возможно, поездку придется отложить.—?Ой, Анна, смотри, это не Владимир ли? —?воскликнула Ирочка. Загораживая ладонями лицо от комнатного света, она старалась разглядеть силуэт за окном.Анна тоже прильнула к стеклу, вглядываясь в темноту ночи. Но из окон второго этажа да при малом освещении в пелене мелкого дождя мало что можно было разглядеть. Девушки продолжали наблюдать за человеком, вышедшим ночью в дождь в одной светлой рубашке навыпуск и в темных брюках. Он подошел к сараю, взял охапку дров и быстрым шагом направился назад, к дому. Внезапно остановившись, он посмотрел вверх на освещенные окна, и Анна узнала Владимира.—?Что же он делает? —?чуть не вскричала Анна,?— так и простудиться можно! И на что ему дрова? Он же любит спать в прохладе… И почему не обратился к Григорию или к кому-либо еще?—?Странно, Анечка,?— согласилась Ира, задергивая занавеску. —?Не заболел бы.А барон, неся дрова в комнату Вари, находившуюся рядом с кухней, улыбался, вспоминая, как заметил за окном две женские фигурки. Не спят, значит, девочки…Варя при виде чуть намокшего под дождем Владимира, внесшего к ней через кухню дрова и свалившего их в углу у печи, запричитала:—?Ой, родненький, батюшка мой, где ж это видано, чтобы барин для крепостной…—?Полно, Варя, полно,?— Корф присел на корточки у печи, расположенной между кухней и комнатой кухарки, раскрыл створку и принялся закладывать дрова.—?Вам надобно бы переодеться, Владимир Иванович… Я мигом принесу,?— заторопилась кухарка, оборачиваясь к двери.—?Не стоит, и так обсохну, Варь, ведь я у печки, да и промок совсем немного…- Владимир, наконец, поджог дрова, закрыл створку и встал с колен, стряхивая с себя опилки и сажу. А подойдя к печи со стороны комнаты кухарки, проверил рычажок дымохода.Варвара встала у печи, с наслаждением греясь у полыхающего огня.—?Нехорошо это, барин, что деточка моя, Анечка, уезжает, дом-то опустеет без нашей пташки,?— осмелела служанка и решила поделиться с хозяином своей головной болью.—?Я и сам не рад, Варя,?— тяжело вздохнул Владимир, не желая больше лукавить перед бывшей нянькой. —?Но ты сама знаешь, как Анна упряма…—?Знаю, барин… Ох, знаю… И не уговоришь никак ее, уж я старалась… Да что там… Я вам, Владимир Иванович, сейчас молочка горяченького с медом и травою целебной сотворю. И не заболеете, и почивать будете, аки младенец…—?Угу,?— угрюмо кивнул Корф, усаживаясь, по обыкновению, прямо на стол, на этот раз ближе к огню. Он мысленно попрощался со своими глупыми ?планами?, сочтя их, в конце концов, недостойными дворянина и мужчины. Нет, не сможет он притворяться, да и противно ему все это.?— Подавай, Варя. Я жду… А пока мне пирога бы или хлеба…Владимир, крепко задумавшись, смотрел на мерцающий в печи огонь и ел подогретый Варей пирог, как вдруг услышал за спиною шаги и тихое: ?Ах?. Он обернулся. В дверях стояла Анна, с удивлением взирая на сидящего на столе Корфа, а рядом с нею замерла Ирочка. Обе девушки были в своих дневных платьях.