Часть 12. Долгие проводы - лишние слезы (1/1)

/Е.Евтушенко/***Владимир, крепко задумавшись, смотрел на мерцающий в печи огонь и ел подогретый Варей пирог, как вдруг услышал за спиною шаги и тихое: "Ах". Он обернулся. В дверях стояла Анна, с удивлением взирая на сидящего на столе Корфа, а рядом с нею замерла Ирочка. Обе девушки были в своих дневных платьях.?Корф тотчас вскочил со стола, одернул на себе рубашку и некоторое время не знал, что ему делать с пирогом: при девушках кушать казалось неудобным. Варя, подбоченясь, стояла у плиты.- Пришли, мои хорошие, - чуть нараспев проговорила кухарка, довольно улыбаясь. - Садитесь, девоньки. Раз уж мы тута все?собрались темной ночкой, будемте пить чай. - Кухарка передником ловко стряхнула со стола крошки пирога, оставленные Владимиром и подвинула поближе самовар, чтобы разогреть его.- Нет-нет, что ты, Варя, мы уже спать собирались, - слегка запинаясь, ответила Анна, не в силах отвести глаз от Корфа.- А что тогда зашли? - спросила Варя, - я думала, вы проголодались... Вон, Владимир Иванович пирог кушает и молока ждет...- Уже не кушаю, - подал голос Владимир, положив кусок пирога на блюдце, которое перед ним тут же поставила на стол догадливая кухарка. - Но Варвара права: раз вы пришли, сударыни, будем пить чай. Прошу к столу! - И Корф сделал красивый приглашающий жест рукой.Не найдя повода для отказа, Анна с Ириной тихонько присели за стол.- Благодарим вас, Владимир, - вежливо сказала Ирочка. Корф уселся на скамью напротив девушек. Варя суетилась, расставляла на столе блюдца, чашки и прочие принадлежности. В центр стола она поместила блюдо со сладким пирогом.Разговор не клеился, говорила больше всех Варвара. Внезапное появление Анны и Ирины вывело Владимира из душевного равновесия, к тому же его утомили собственные думы и поиски Лизы, а девушки были слишком смущены. Они шли на кухню к Варе с просьбой поухаживать за мокрым и продрогшим под дождем бароном, и никак не ожидали встретить на кухне его самого, да еще сидящим на столе.Анне кусок пирога в горло не лез, и она лишь пила маленькими глоточками ароматный чай.- Анечка, кушай, кушай, девонька... А то гляжу, совсем отощала... Ах, неужто ты завтра покинешь нас? Может, повременишь с отъездом-то? - завела свою жалобную песню кухарка. Она стояла возле печи, скрестив руки на груди и со слезами на глазах смотрела на свою любимицу.- Варя, я уже все решила...- тихо, но твердо промолвила Анна, стараясь не смотреть на Владимира. Допив чай, она встала из-за стола.- Уже поздно. Благодарим вас за чай! Покойной всем ночи...,- Анна присела в реверансе и хотела было покинуть кухню. Ирочка, извиняюще посмотрев на Корфа и тоже пожелав всем доброй ночи, последовала за подругой к двери.- Анна, прошу вас, задержитесь немного, я должен с вами поговорить, - услышали девушки голос барона.- Простите меня, Владимир Иванович, но ночью я не в состоянии вести беседы, я очень утомилась сегодня. Да и вы... Приятных снов! - безупречно вежливо ответила Анна, не обращая внимания на грозные Варины знаки, которые та делала ей за спиной Корфа.- Ох, девка! - сокрушенно прошептала кухарка, укоризненно качая головой, как только за девушками закрылась дверь. Она будто извинялась за Анну перед Владимиром.Нехотя доев кусок пирога, выпивши молока с медом и с чем-то пряно-пахнувшим, Корф попрощался с Варей и вернулся в свою спальню. Раскрыв окно, он долго вглядывался в темноту ночи, всей грудью вдыхая прохладный воздух. Владимир был в смятении: вот что значит, Анна вольная! Может и надерзить, и на мольбу не откликнуться. Хотя упрекнуть ее не в чем: девушка достаточно вежливо отказала ему в разговоре. Но отказала ведь! Порой вежливость задевает сильнее дерзости... Барон не стал закрывать на ночь окно: ему, несмотря на прохладу, было жарко: горело где-то в области сердца, жар волнами переходил на всю грудь, и это чувство распирало его, распространяясь по телу. Молодой человек раскрыл шкаф, снял с вешалки сюртук, в котором он ходил весь день и достал из его? внутреннего кармана золотое кольцо. Затем, затушив все свечи, разделся и улегся в постель. Владимир поправил под собой подушку, откинулся на нее, и, сжимая в руке кольцо, предался воспоминаниям и размышлениям...Еще с детства молодой барон очень любил бывать на Вариной кухне. Только тут он мог быть самим собой, не церемониться, по-простому поговорить с любящей его Варварой, посидеть на столе, глядя на мерцающий огонь в печи. Взять в руки румяное яблочко или аппетитный пирожок, да помечтать... Об Ане. Он с детства мечтал о ней, стремился к ней, а потом, когда узнал, что она крепостная.... Это было чудовищным потрясением для кадета ... Он перестал мечтать, стал дерзить всем: воспитателям, педагогам, отцу, Варе... Больше всех доставалось Анне. Он - хозяин, а она его крепостная девка, и обязана исполнять его поручения, все его поручения... И когда он прикажет, она будет его, и он сделает с нею все, что захочет.... Но душа молодого кадета, а вскоре и офицера, из года в год корежилась, стонала, и понял он, наконец, что никогда не сможет так поступить с Аней: ее чистый и светлый моральный облик, ее доброта, даже к нему, издевающемуся над нею, всегда останавливали его, не позволяя осуществить задуманное. К тому же, отец опекал Анну... А когда старого барона не стало, Анна оказалась в полном его, Владимира Корфа, распоряжении. Делай с нею, что хочешь... Но именно тогда молодой хозяин и признался себе, что любит Анну, и лишь ее желает взять в жены... Он видел ее во всех главных для себя ипостасях: верной подругой, прекрасной женою, добродетельной христианкой, внимательной и требовательной, но справедливой хозяйкой дома, стыдливой и страстной любовницей и матерью его будущих детей...А теперь...Молоко с медом и травой, которыми напоила его на Варя, начало действовать: Владимира потянуло в сон. Решив, что у него будет время поговорить с любимой до отъезда и уговорить ее пока не покидать поместье, Корф поднес к губам золотое кольцо с топазом...Он купил его очень давно, в то время, когда еще не надеялся на возможность счастья с крепостной отцовской воспитанницей и прикрывался мнимой ненавистью и пренебрежением по отношению к ней, но носить купленное кольцо под своим сердцем стало для него своего рода необходимостью: поблескивающий камень напоминал ему красоту и сияние Аниных глаз, а переплетенье бело-желтого золота - ее шелковистые светлые пряди. И молодой барон временами предавался мечтам и представлял, что когда-нибудь он подарит Анне этот перстень, и он заблестит на изящном ее пальчике."Если она все же решит непременно ехать с Ириной, нужно будет дать ей денег на первое время, - подумал барон. - Она, упрямица, станет отказываться, но должна же понять, что средства нужны, чтобы не сидеть на шее у почти чужих ей людей". - С этими мыслями Владимир, положив кольцо под подушку, почти сразу уснул. И всю ночь снился ему тяжелый сон: как он, родовитый дворянин, блестящий офицер, любимец женщин, но отвергнутый единственной, любимой и желанной, уезжает в самое пекло на Кавказ, никому не нужный, всеми забытый... А плакала и по-настоящему горевала о нем лишь Варвара, его крепостная старая служанка...***С самого утра барону пришлось нешуточно понервничать. А он и так проснулся в дурном настроении из-за своего мрачного сна, который навеял на него меланхолию. Кофе пил он в? одиночестве: ему доложили, что барышни уже позавтракали.?Раскрыв сейф, Владимир достал пачку ассигнаций, и отсчитав необходимую сумму, положил ее в плотный конверт. Затем "не мастер амурных посланий", прерываясь и продумывая каждое слово, доверил бумаге свои так и не высказанные чувства.?Его прервали, доложив, что прибыл гость: князь?Аристов Василий Федорович, старинный друг покойного Ивана Иваановича, недавно вернувшийся из Франции. Он только узнал о смерти старого барона Корфа, желал пообщаться с его сыном и выразить соболезнования. Князь был проездом, поэтому гостить в доме Корфа не имел намерения, и Владимир два часа провел в компании Василия Федоровича.Ирина с утра успела побывать у озлобленных на нее и на Кофра Долгоруких, пыталась утешить рыдающую Лизоньку, но тщетно.?Лиза, всхлипывая, вопрошала, что же Корф нашел в этой Анне, бедной воспитаннице своего отца? И добавила, какая, мол, Анна бесстыжая, раз позволяет с собой вытворять такое. Ира про себя подумала: "А ведь Лиза не знает, что Анна ещё и бывшая крепостная...".- Но, послушай, Лизонька... Анна ни в чем не виновата..., - начала было Ирина. Княжна, протестуя, отмахнулась от нее и вскоре скрылась за резной дверью.Ирочка собрала свои вещи, уложив их в небольшой дорожный сундучок. Вышла в гостиную и направилась к выходу. За нею следовал слуга, нес багаж. Петр Михайлович, Марья Алексеевна и Зинаида Владимировна набросились на Иру, засыпав ее упреками, обвинили в неблагодарности и безнравственном поведении. Они даже не вышли проводить девушку к карете, в то время как сопровождавший Ирину слуга Корфа подсаживал ее в экипаж. Вышла лишь Лиза, кутаясь в теплую шаль, с опухшими от слез глазами. Простились подруги довольно холодно.***Анна была полна решимости избегать встречи с Владимиром вплоть до самого отъезда, и предупредила вернувшуюся от Долгоруких Ирину, что скоро они выезжают. Собрав необходимые вещи в дорожный сундук и велев слугам спустить его ближе к парадной двери, Анна зонтик и ридикюль оставила пока в гостиной на столике. Отыскав Григория, попросила его как можно скорее закладывать карету. Тот недоуменно пожал плечами: обычно такие распоряжения отдает барон Корф. А от него приказов нынче не поступало. Анна же, заметив колебания Григория, поспешила заверить его, что Владимиру Ивановичу известно о ее предстоящем сегодняшнем отъезде и попросила поторопиться: мол, им с Ириной Михайловной нужно успеть засветло прибыть в Петербург.Крепостной, провожая девушку взглядом, подивился тому, что после она пошла не в дом, а свернула к воротам. Куда же она направилась? Прогуляться перед дорогой по поместью? Хочет попрощаться с родными местами? И что за причуды у нее и барона? То он ее целует, то теперь желает ее отъезда? Выписал хозяин ей вольную... Нет, совсем ничего не разобрать... Али влюбился барин, а она, поди ж ты, пичуга этакая, нос от него воротит? - Григорий задумчиво почесал в затылке, махнул рукою и отправился готовить карету и запрягать лошадей.Проводив гостя, князя Аристова, Владимир искал встречи с Анной. Заметив ее зонтик и ридикюль на столике в гостиной, барон, взял в руки зонт, некоторое время рассматривал его, поглаживал, приложился к нему губами, затем в задумчивости поставил дамскую вещь в угол гостиной.Корф, уверенный, что девушка еще дома, потратил около получаса на ее поиски,?заглядывая во все комнаты. Анны нигде не было. Направляясь к парадной, Корф увидел дорожные сундуки Анны и Ирины, и столкнулся с Григорием, который сообщил ему, что карета почти готова и через полчаса будет подана. Что? Анна распорядилась без его ведома?- Ах, вот как! - воскликнул барон, подходя к стоящей на крыльце Ирочке. - И вы нынче уезжаете, сударыня? Но где же Анна?Бедняжка ничем не могла помочь Корфу, она лишь беспомощно пожала плечами, тихо ответив, что да, они уезжают, а Анна вроде бы еще дома, пакует вещи.- Я ее не обнаружил, - мрачно сообщил барон, жестом предлагая девушке присесть на диванчик в гостиной. Ирине было искренне жаль Владимира. она читала в его глазах истинную боль, смятенье, растерянность и всепоглощающую любовь к Анне, но не желала выдавать тайну подруги.- Я еще раз пройдусь по дому, покличу Анну, не волнуйтесь, Владимир Иванович.?Барон благодарно кивнул. Еще с минуту посидев с Ириной, Корф продолжил поиски.... Анна пряталась в старой беседке вплоть до самого отъезда, и Корф так и не нашел ее. Он искал ее и по всем памятным с детства местам, и по беседкам, не дойдя отчего-то до той, до старой... Владимир решил, что в такой затхлой полуразрушенной беседке белоручке делать совершенно нечего, но как же он ошибся: бывшая крепостная притаилась именно в ней, а когда совсем близко услышала шаги барона и его голос, звавший ее, она, присев и сжавшись, замерла возле покосившейся скамьи, боясь, что Корф услышит ее дыхание и стук сердца в груди. Милый, любимый, родной мой... прости, но я так не могу...?А в воображении Владимира мелькали картины, одна страшнее другой: Анечка в лесу попала в охотничий капкан, или на нее движется медведь, или Анна утопает в болоте, или... Барон решил вернуться в дом и созвать на помощь мужиков. Он воротился и увидел ее...Анна уже стояла у крыльца, а к дому подкатила карета. Запряженные лошади фыркали, потряхивая гривой, водили?ушами?и?нетерпеливо?топали изящными копытцами. Девушка, стараясь не смотреть на внезапно вернувшегося, взъерошенного и утомленного ее поисками Корфа, стала, как ни в чем не бывало, проверять, весь ли их с Ириной багаж на месте. Ира же встала рядом с Владимиром, сочувствуя ему, и отчего-то ощущая себя виноватой перед ним за Анины проделки. А барон едва сдерживал свои досаду и гнев, чувствуя себя полным идиотом. Как посмела Анна вместо него распорядиться насчет кареты? А потом она же вынудила его искать ее, свою бывшую крепостную, волноваться, страдать. Уязвленная гордость, обида, крушение надежд, боль и любовь, - все смешалось в нем в эти минуты. Собрав волю в кулак, он несколько раз коротко вздохнул и, частично выместив свои эмоции на отлетевшем от толчка его ботинка булыжнике, немного успокоился. Внезапно у барона закололо (чуть ли не впервые в жизни) в области сердца, которое тяжелым?молотом стучало в груди. Удары эти отдавали в голову, вызывая ноющую боль в висках.Анна вспомнила, что в гостиной остался ее дорожный ридикюль с вольной, книгой Карамзина, так и непрочитанным письмом Петра и прочими нужными в дороге мелочами, а также зонтик. Она приложила руку ко лбу, размышляя, не забыла ли еще что-либо взять или сделать? Украдкой взглянув на чуть остывшего Корфа и притихшую Ирочку, она, потупившись, пролепетала, что кое-что оставила в гостиной, и ей нужно вернуться в дом."А голову свою прелестную вы не забыли, Анна Петровна?"- хотелось съязвить барону, но он благополучно промолчал, лишь проследив взглядом, как Анна стремительно поднимается по ступенькам крыльца. Следующим порывом Владимира было последовать за Анной и помочь ей, но этому помешала Ирина: желая отвлечь барона от его грустных мыслей, она робко спросила:- Владимир Иванович, позвольте поинтересоваться: вы давно знакомы с Петром Алексеевичем?- Давно, Ирина Михайловна, с первых лет учебы в кадетском корпусе, - отвечал рассеянно барон. Знал бы кто, как ему хотелось сейчас же закурить! Но при даме...- Он проживает в Петербурге? - последовал вопрос девушки.- Да, не так далеко от вас, на съемной квартире. А родовое поместье его в Крестцах, уездном городе между Москвою и Петербургом,?- прищурившись от внезапно?выглянувшего?из-за темных тучек солнца, не совсем охотно, но вежливо отвечал Корф. Солнце мешало, оно его раздражало, потому что веселые лучи мало соответствовали его нынешнему настроению.Девушка хотела спросить что-то еще, но все внимание Корфа вновь переключилось на сходящую с крыльца Анну. Она с растерянным видом комкала в руках тонкие перчатки, прижимая к себе локтем ридикюль.- Ах, Ирочка, я нигде не могу найти свой зонтик, придется ехать без него, мы все равно поедем в карете, - сказала она, приближаясь к Ирине и Корфу, но по-прежнему избегая смотреть на Владимира. Он же, напротив, впился в нее взглядом...- Григорий, поищи зонтик Анны Петровны. Кажется, он ... эээ... в дальнем углу гостиной, - приказал он крепостному. Тот побежал в дом.Сначала Корф усадил в карету Ирочку, и поцеловав девушке руку, прошептал ей: "Не оставляйте Анну одну, я надеюсь на вас. Если что-то случится, мало ли что... сразу дайте знать. Обещайте мне!"- Не волнуйтесь, Владимир Иванович, я так и поступлю. - Лучистые глаза девушки смотрели на барона с восхищением, умилением, преданностью и затаенной грустью.? - Не расстраивайтесь сильно из-за Анны... Она... Навещайте нас почаще в Петербурге.Растроганный ее участием Корф лишь смог несколько раз кивнуть.- Благодарю вас за приглашение, Ирина Михайловна... Навещу непременно!Анна в это время целовала и обнимала плачущую Варвару. Когда кухарка чуть отошла в сторону, Владимир медленно подошел к Платоновой, и, глядя ей в глаза, сказал тихим глухим голосом:- Не знаю, для чего вы устроили весь этот спектакль... Прятались... Боялись меня? Напрасно, Анна, я не чудовище! Возможно, вчера я напугал вас... Простите... Кхм... (Корф с минуту молчал, собираясь с мыслями)... Мне будет вас очень не хватать, Анна...? Я хочу, чтобы вы знали: двери этого дома всегда открыты для вас..., - и барон припал к ее рукам, затянутым в перчатки, долгим поцелуем. Выпрямившись, он продолжал держать Анину ладонь в своей.- И еще... Анна... Я?волнуюсь за вас, я хотел поговорить с вами вчера и нынче утром, но вы... Скажите, на что вы собираетесь жить у Ирины? На какие средства? Вы подумали об этом??- Да, Владимир Иванович, вам не стоит волноваться, я все продумала, - внутренне замирая, скороговоркой проговорила девушка, отворачиваясь немного в сторону и пряча от барона глаза. Колье и все дядюшкины подарки она оставила в своей спальне, в шкатулке. Анна не могла дать?Владимиру сию минуту вразумительного ответа на его вопросы, а желала лишь поскорее?уехать?из этого дома, подальше от невозможной и томительной любви, измучившей ее и лишающей разума! Это все, что ее сейчас волновало. А дальше - все утрясется само собой, она обязательно найдет способ прокормить себя в Петербурге. Не пропадет. К тому же она едет не одна, а с верной подругой.- Что вы продумали? Я должен это знать! - настойчиво требовал ответа барон. - Не отпущу вас, пока не услышу вразумительного ответа. Итак? - тоном воспитателя продолжал он, так и не выпустив руку девушки.Украдкой взглянув на Владимира, на его по-мужски очаровательное лицо, Анна невольно залюбовалась им, в который раз поразившись его живописности: словно великолепный художник нарисовал тонкою кистью эти выразительные, порой меняющие свой цвет глаза, красиво изогнутые брови, упрямые губы, которые могут очень нежно улыбаться.- Со мною все будет прекрасно! Вам не стоит волноваться: вы сполна исполнили свой долг перед отцом... Я не пропаду в Петербурге, поищу себе место. А жить мне есть где... Прощайте, Владимир! - молвила Анна, осторожно высвобождая свою ладонь из теплых рук Корфа и почти невероятными усилиями стараясь удержать слезы. Так захотелось обнять Владимира, прижаться к его плечу, попросить прощения за то, что на днях несколько раз избегала его (все же, Анне было очень неловко перед ним за свои "проделки", она чувствовала себя маленькой глупой девочкой), но тут же одернула себя, сильнее вцепившись руками в найденный Григорием зонтик. - Да хранит вас Господь!- И вас храни Господь, Анна! Ежели я так и не получил от вас ответа на свой вопрос, я... скоро навещу вас в городе. И еще... помните, что особняк на Фонтанке в полном вашем распоряжении в любое время. - Владимир едва заметно провел рукой по своей груди, в том месте, где в кармане лежало кольцо для Анны. Нет, он не станет сейчас дарить ей... еще не время...Анна вновь изумленно посмотрела на Корфа и слегка помотала головой. Что он говорит? Причем здесь его особняк?- Да... Анна, вот еще что... Вы едете с едва знакомой вам Ириной, а она проживает с тетушкой, которую вы не знаете... А потому... Вот вам деньги на первое время. Возьмите. - Корф протянул Анне запечатанный конверт из плотной бумаги.- Благодарю вас, Владимир, но, право, не стоит... - прошептала Анна.- Прекратите! Иначе вы не уедете, - строго отчеканил барон. Он дождался, пока Анна, прислонив к карете зонтик, убрала конверт в ридикюль. - Вот и славно! - сказал он, вновь беря Анину ладонь в свою.- Барин, простите... там драка у ворот, мужики сцепились, дубасят друг друга! Страх как бьются, насмерть! - звонким голосом, глотая слова, сообщил невесть откуда взявшийся кузнецкий сын, 11-летний Артемка.- Ох, Господи, помилуй! - приложив руки к груди, заохала Варя.Корф, выпустив руку Анны, недовольно нахмурился: всегда все происходит в самый неподходящий момент...- Батюшка вы наш, Владимир Иванович, у нас там теперича.... Ох... Кто, как не вы, барин, образумит наших охламонов: и дерутся, и бьются, а кровищи сколько, ох, батюшка наш..., - заголосили две подоспевшие грузные бабы, бросившись в ноги Корфу.- Без меня не трогаться! - бросил Григорию Владимир и поспешил к воротам. Анна, Ирина и Варвара, взволнованные, поспешили за ним, однако, держались чуть на расстоянии.- Прекратить немедленно! - рявкнул барон так, что у женщин заложило уши, а трое мужиков отскочили друг от друга. Двое же по инерции продолжали драться.Ирочке при виде окровавленных людей, с подтекшими глазами, подбитыми носами и с разорванными и перекошенными ртами, стало дурно, и она, отвернувшись, тихо охнула и уткнулась Анне в плечо. Лик Вари был скорбен и суров, по ее шевелящимся губам было видно, что она беззвучно молилась. Бабы выли и заламывали руки, бросаясь то к одному мужику, то к другому.Анна напряженно следила за Владимиром. Больше всего она боялась, что разъяренные и обезумевшие мужики все разом набросятся на барина, ибо вели себя как невменяемые. И точно: один их мужиков пошел на Корфа с топором, Владимир этого не видел, а истошный крик Вари: "Володя!" заставил его обернуться. Барон успел перехватить руку обезумевшего мужика, но тот был могуч и силен, и лезвие топора уперлось Владимиру в плечо. Отступить было некуда: за спиною ворота. Тогда Анна сорвала с груди Варвары шаль и набросила ее на голову бунтовщика. Тот на мгновение потерял ориентир, и Владимир вырвал у него из рук топор.Все это случилось в считанные секунды, а вскоре у ворот появился Григорий в сопровождении двух мужиков, охранявших дом.***Корф, морщась от боли и одновременно улыбаясь оттого, что Анна еще не уехала, рядом и заботится о нем, с трудом стянул с себя сюртук. В области плеча в нем образовалась небольшая прорезь от удара топора, вокруг которой засохла кровь.- Присядьте в кресло, Владимир, - тихо сказала Анна. Он повиновался, и она стала помогать ему расстегивать рубашку. - Мы вызвали доктора, и сейчас придет Варя и все сделает, как надо, до его прихода.- А вы... уедете? - Корф сидел, откинувшись в кресле и наблюдал, как Анна, одной рукой придерживает его рубашку, а другой пытается промочить влажным бинтом край присохшей к плечу ткани.- Не уеду, пока не дождусь доктора и не услышу от него, что с вами все хорошо, - ответила Анна и улыбнулась. Владимир сейчас напоминал маленького ребенка, который не желает, чтобы от него уезжала маменька.- Мне нехорошо, Анна, это я вам и без доктора скажу, - глядя на Платонову снизу вверх, серьезно произнес Корф. Рубашка, наконец, отошла от раны, причиняя боль. Нечаянная близость взволновала их обоих: он ощущал и впитывал в себя прикосновение пышных юбок дорожного платья Анны, ее ласковых рук, промокающих его рану, а девушка какое-то время не могла оторвать взора от его обнаженного торса. Взгляд же Владимира, вопрошающий и тяжелый, смущал ее почти до слез.Анна прикрыла Владимира рубашкой и прошептав: "А остальное сделает Варя", отошла к окну. Снова дождь! Ну где же Варвара?Через несколько томительных молчаливых минут вошла кухарка с темным пузырьком в руках и бинтами.- Что ж такое делается-то, вздумали руку на барина поднимать... Озверели, - приговаривала Варя, перебинтовывая Корфу плечо. - Надеюсь, наказания-то вашего они теперича не минуют, Владимир Иванович? На конюшне их выпороть али на тяжелые работы послать надоть? - Корф лишь усмехнулся: он знал, что бывшая нянька вовсе не кровожадна, напротив, она очень сердобольна, а сейчас ее слова означали сильное беспокойство о любимом "соколике".- Как протрезвеют, разберусь с ними по справедливости. Не переживай ты так, Варь, - неопределенно ответил барон. Бывшая нянька в это время помогала ему надеть свежую рубашку.Варины слова "выпороть на конюшне" всколыхнули неприятные воспоминания Анны. Водя пальчиком по стеклу, она думала о том, что совсем недавно Владимир, прервав ее пение, грубо заявил своей крепостной, что оно ей "не поможет, когда ее будут пороть на конюшне". При этом было заметно, что молодой барин едва сдерживается, то ли от желания ударить ее, то ли зацеловать. А теперь он так переменился к ней: церемонится как с барышней из высшего света, уважает, считается с ее мнением, заботится, предлагает жить в его Петербургском особняке...Варвара вышла, пообещав, что сейчас принесет всем чаю, и скрылась за дверью. Анна по-прежнему в задумчивости стояла у окна. Ее стройная фигурка в светлом платье резко выделялась на фоне темно-синих портьер. Мужчина медленно встал, ощущая несильное головокружение и приблизился к девушке.Мысленно он уже обнял ее нежный стан и зарылся лицом в ее душистые волосы, а здоровая рука потянулась, чтобы поправить ей выбившийся из прически локон.- Дождь кончился, - промолвила Анна, так и не обернувшись. Она остро ощущала присутствие Владимира, слышала его тяжелое дыхание, чувствовала его руку на своей щеке и на шее, когда он поправлял ее волосы. Стояла, опираясь ладонями о подоконник, то считала до десяти, то молилась, чтобы поскорее пришла Варя...- Так или иначе, дороги размыты, ехать опасно, - хрипло сказал Владимир, пытаясь по обыкновению сцепить руки за спиной. Это привычное движение вызвало боль в области плеча, и Корф с силой втянул в себя воздух.- Вам очень больно? - резко обернувшись, спросила Анна. Рука ее неожиданно потянулась к его плечу и погладила его. Мужчина, шумно выдохнув, здоровой рукой нежно, но крепко прижал девушку к себе, а больная его рука осторожно поглаживала ее волосы."Ну и дурак я", - мысленно выругался Корф, легонько отстраняя от себя Анну. Им поговорить, наконец, надо, объясниться, нужно попытаться уговорить Анну не ехать, а этими нежностями он лишь усугубляет ситуацию. С Анной нельзя обращаться, как с легкомысленными красотками высшего света... Это ангел, чистый, невинный, неискушенный, но в тоже время она упряма, духовно сильна, умна, находчива и смела... Вон как спасла его сегодня...Корф стоял теперь в двух шагах от Анны и смотрел на нее с нескрываемым чувством благодарности и восхищения. А она часто моргала и не понимала, в чем провинилась, что сделала не так, почему Владимир так внезапно отстранился от нее.Девушка сейчас, как никогда, желала его объятий. Вновь ощутить на себе прикосновения его сильных рук и нежных пальцев, вдохнуть его запах, потрогать его волосы, которые всегда ей казались отчего-то жесткими, а на самом деле были на ощупь мягкими и шелковистыми. О, она проявит инициативу в первый и последний раз... Устыдишись своих мыслей и желаний, Анна покраснела,?закусила губу и отвела взгляд. Нет, так нельзя, он сочтёт ее развратной... Если бы она знала, как окрылил бы его ее малейший шаг навстречу...- Анна, - начал Корф, - я благодарю вас за спасение... Если бы не вы... Я не ожидал, что в вас столько отваги, находчивости, я безмерно...- Нет, нет, я просто... - начала оправдываться девушка.- Не говорите мне ничего, не расстраивайте меня... Лучше объясните мне, наконец, чего ради вам ехать неизвестно куда, к чужим людям? Чем будете заниматься, на что жить? Разве мало дел в поместье, в доме, в котором вы выросли? Отец часто хвалил вас: вы ему во многом помогали. Я даже готов поспорить, что в некоторых вещах вы разбираетесь гораздо лучше меня...? А как же я?... В доме, в хозяйстве необходима женская рука, я один не справлюсь, я... Я очень привык к вашему присутствию... Понимаю, что вы не можете вот так сразу простить мне мои прежние выходки и проникнуться ко мне симпатией, но я повторюсь: я искренне раскаиваюсь и готов на коленях...- Нет, что вы! Нет! - воскликнула Анна. Корф перед ней на коленях??Это немыслимо!... Она поняла, что сейчас он все же встанет на колени...- Как вы, Владимир Иванович? - послышался от двери голос Ирочки. Она приблизилась к ним и встала возле Анны.- Пустяки, царапина, - небрежно отозвался Корф. Опять в такой момент их прервали... Нет, ему с Анной никогда не поговорить!- Мы ждем доктора. После этого сразу едем... - сказала Анна Ирине.- Я рада, Владимир Иванович, что с вами почти все в порядке. Мы так испугались за вас! - воскликнула Ирина.- Полноте...Вошла Варя с подносом, а за нею доктор Штейн. Когда все вышли, он осмотрел Владимира и сообщил, что рана не опасна, кость не задета, велел один раз в день делать перевязку и промокать рану отваром из трав.Почти сразу после ухода доктора в кабинет постучался и вошел Григорий, за ним Варвара, Анна и Ирина:- Прошу прощения, барин... Барышням пора ехать, чтобы добраться до города засветло.- Я очень рада, что рана ваша не опасна, Владимир, и мы можем спокойно ехать. - Анна встала перед Корфом, протянув ему руку для поцелуя: - Прощайте, Владимир Иванович, не провожайте нас...Владимир пожал Анину ладошку, приложившись к ней, тут же отпустил, и едва заметно поджав губы, гордо вздернул подбородок:- Я вас все же провожу, - спокойно произнес Корф, позволяя Варваре помочь надеть на себя чистый сюртук. - Прошу! - и распахнул перед девушками двери кабинета.?