Глава 12. 28 июля 1997 года. Часть 1. (TN) (2/2)

- Извини, - с улыбкой произнесла старшая. Она перекинула руку пострадавшей через свою шею и потихоньку пошла рядом.

Голоса других детей стали раздаваться в роще. Несколько ребят сбежалось на происшествие - узнав, что ничего страшного не случилось, и кровища не пролилась, они с погасшим любопытством пожелали Ханне быстрей лечиться и возвращаться в компанию вместе с сестрой. Амалия невесело подумала, что второй раз уходить из дома уже поздно: огород сам себя в порядок не приведёт. Вдобавок, на рассвете они так спешили, что даже не собрали яйца. Дел было полно.

- Лия, - прыгая на одной ноге, заговорила девочка.

- А?

- А если там что-то сломано?

- Да нет, чего ты боишься. Сейчас ещё маме покажемся, она подтвердит.

Не сказать, чтобы старшей из двух сестёр очень хотелось сегодня разговаривать с родительницей. Мало того, что с завтрака ушла, едва только разговоры о нём опять начались, так теперь ещё и за Ханной не уследила. Впереди маячила головомойка или, ещё того хуже, - усталый, разочарованный взгляд.

Дорога была криво-ухабистой от колёс, много лет выбивавших себе ямы в сырой почве. Детям приходилось аккуратно идти по двум параллельным тропинкам, между которыми пролегала щель. Один неровный шаг, и нога легко съедет в такую ямку от телег.

- Ханна! - резко воскликнула горе-спасательница, когда пострадавшая потеряла равновесие от своих прыжков и полетела носом вниз. Едва удалось её схватить, прежде чем завалились обе.

- О-о-о, ты так хорошо поймала.

- Ай, ёлки зелёные, вставай с моей руки, - Лия отпихнула сестру в сторону, села и оглядела свой вид. - Мы теперь грязные, как свиньи.

- Ну... давай до колодца дойдём, сперва отмоемся, а потом домой. У меня уже нога не так болит, как раньше.

- И ты всё это время на мне ехала?

- Так я только сейчас поняла, что всё прошло!

Старшая с беззлобно недовольным видом встала с земли, и вот уже обе чумазые любительницы погулять с утра пораньше направились к ближайшему колодцу. Пришлось обойти свой дом десятой дорогой и потерять ещё немного драгоценного времени на то, чтобы поднять ведро с водой. Поставив его на край сооружения, девочки торопливо стали выливать холодную жидкость друг другу в руки и подсказывать, где какие пятна сильно заметно. Небольшая лужа растеклась по земле от их внеплановой стирки. К счастью, грязь быстро сошла, и вот уже можно было с гордостью отряхнуть руки.

- Оно же быстро высохнет, да? - осматривая потемневшие после чистки рукава, пробормотала Ханна.

- Наверно. Был бы тут ветер, быстрее бы вышло...

Не успели слова отзвучать, как издалека, со стороны дома, раздался пронзительный крик. То был явно не петух, но человек. Первым делом подумалось, что кто-то себе тяжёлый груз на ногу уронил - с кем не бывает. Но вопль был уж очень долгий и испуганный для короткой вспышки боли, отчего скучный вариант отпал сам по себе. Переглянувшись, любопытные дети поспешили разыскать источник звука.

По вечным дорожным ямам они успели добежать только до своей улицы, когда мученические крики прекратились. У забора девчат встретила мать, - она вышла на улицу узнать, что случилось, - и первым делом послала обеих домой. Пришлось с досадой послушаться. За спинами сестёр захлопнулась деревянная дверь. Амалия неспеша вытерла подошвы своих потрёпанных ботинок о тряпку.

- По-моему, это тот старый дед с козлом своим подрался.

- И тот сломал ему спину, - завершила предположение Ханна. - Поделом, не будет кричать на всех, кого ни попадая.

- Да тьфу на тебя. Не говори так.

- Он обзывался! - донеслось вслед, когда девочка с причёской-хвостиком отодвинула межкомнатную занавеску и прошла на кухню, совмещённую со спальней.

Остатков завтрака, как и ожидалось, на столе не было. Судя по тому, как самая взрослая из сестёр приподняла брови при виде вошедшей, именно она всё и доела. Назло это сделала. Противная. Знала же, что Лия ненадолго убежала и всё равно вернётся.

Девушка лет пятнадцати, одетая в старый тёмно-жёлтый летний наряд с белым передником, насмешливо взирала на среднюю из собравшихся в доме родственниц. Та отвечала недовольным выражением лица. В тихую обитель еды, где на полках стояли глиняные горшки, а на стене сушились травы, развешенные по длинной ниточке, залетела муха. С жужжанием пронеслась по комнате и присела на край обеденного стола. Эмма взмахом руки прогнала насекомое куда подальше.

- Это ваша обязанность - за курами следить, - спокойно произнесла она. - А мне пришлось сегодня вместо вас всё делать.

- Я их кормила утром, - нахмурилась девочка. Проверив на полке, осталось ли хоть молоко со вчерашнего дня, Амалия поняла, что за ним уже надо было ехать. И за хлебом тоже. Наверняка мама сегодня собиралась пойти на рынок.

- Да тихо вам! - внезапно выпалила Ханна, заглянув в комнату из-за шторки. - Слушайте!

А прислушаться в самом деле было к чему. Недавние вопли снова повторились - такие же громкие и надрывные, как и прежде. Голос, кажется, немного изменился, потому что если так орать, недолго связки надорвать. Все присутствующие в комнате с лёгкой заинтересованностью гадали, что ж там такое происходит. Возвращение матери, замеченное Лией через окно, должно было принести ответы на вопросы. Женщина ещё по дороге к дому позвала старшую дочь, и той пришлось встать из-за стола. Меньшие девочки некоторое время выглядывали в огород, но ничего из начавшегося разговора разобрать не смогли. Стоять в доме и ничего не делать - довольно скучное занятие, поэтому дети выбежали во двор, чтобы прямо спросить, что ж там такое странное случилось.

- Я так и не поняла, - коротко покачала головой женщина. - Дверь была открыта; соседка вышла оттуда, сказала, что в доме никого. Кто шумел, не нашли. Вон, опять всё повторяется.

Хозяйка дома убрала волосы с лица, задержала ладонь на виске в уставшем жесте. Оглянувшись в сторону курятника, махнула туда рукой.

- Эмма, сходи за вёдрами. Я их у птиц оставила.

Девушка в видавшем виды жёлтом платье развернулась, чтобы уйти. Перешагивая через лежащую на земле лопату, поздоровалась со знакомым, что проходил по улице мимо их забора. Пока мужчина приветливо справлялся о здоровье, Амалия глянула на него в щель между досками ограды. Человек был ей неизвестен. Девочка даже не успела удивиться, когда тот коротко и тихо вскрикнул.

Будто из ниоткуда кто-то другой объявился за спиной прохожего. С широким, но чрезвычайно быстрым размахом подозрительный субъект опустил на улыбчивого бедолагу длинное лезвие - оно проткнуло правое плечо, аккурат возле шеи, и вошло по самую рукоять. Приподняв пострадавшего над землёй, недоброжелатель стряхнул его со своего оружия на землю в небрежном жесте, как обыкновенно косари со своего инструмента траву убирают.

А это и была коса. Странная, четырёхлезвийная. Может, было бы интересно поразглядывать столь необычную штуковину или её высоченного владельца, но в следующее мгновение Лия вышла из оцепенения: нападавший, всего секунду назад столь плавно проводивший пальцами по изогнутому металлу, теперь стремительно ударил тяжело раненного человека внешней стороной оружия. Вся крестовина лезвий с глухим хрустом вошла в спину мужчины, кривые капли крови шлёпнулись на грунтовую дорогу.

Девочка шарахнулась назад. Заставляя себя преодолевать нарастающий ужас, она отошла подальше от совершенно непонятной опасности.

- Ханна, в дом! - раздался возглас Эммы, которая заметила сестру, отступающую в сторону огорода.

Первая из дочерей дёрнула Амалию за плечо, этим грубым жестом заставила прийти в себя и следовать уже прозвучавшему приказу. Сама девушка в жёлтом платье схватила меньшую за запястье и быстро потащила в укрытие. Громко простучали шаги Эммы с ведомой ею перепуганной сестрицей по деревянным ступенькам; Лия успела подняться всего на одну, когда в очреденой раз обернулась в сторону убийцы и замерла.

Мать всё ещё стояла на одном месте, словно оцепеневшая. А непонятный демон уже перестал дробить кости первой цели, медленно выпрямился и в мгновение ока очутился в паре шагов от следующей, словно бы пройдя сквозь забор.

Старшая попыталась схватить убегающую Лию за рукав, но не успела.

- Мама!

Женщина не шевелилась, выражение ужаса застыло на её лице - казалось, что она напугана гораздо больше своих дочерей. Без раздумий девочка с хвостиком подбежала к родительнице и, в попытке возвратить ей здравомыслие, толкнула в сторону. Потеряв равновесие, хозяйка дома упала на землю, тут же принимаясь подниматься и отступать. Всего на какой-то короткий миг Амалия оказалась стоящей на её месте - на месте жертвы высокого демона.

Он смотрел на неё сверху-вниз тяжёлым взглядом, хотя на пустом овале его лица не имелось глаз. В чёрной одежде, с огромной косой, которую придерживал длинной рукой, согнутой в локте - это существо было невыносимым. Его не хотелось видеть, не хватало смелости задержать внимание на его внешности, и единственным бессознательным намерением оставалось отвернуться и удрать. Убрать себя куда подальше - настолько, насколько это возможно.

Это был страх, которому не посмотришь в глаза.

Девочка схватила мать за локоть, и тогда раздался вопль. Женщина шагала быстро, спотыкаясь, подталкивая Лию в сторону дома, а сама истошно кричала. Этот звук неконтролируемого ужаса оглашал всю улицу. Не отворачиваясь от демона (словно стоило потерять с ним зрительный контакт, как он непременно напал бы), юная спасательница больше всего опасалась того, что очевидный факт окажется правдой.

В доме не спрячешься.

Если это существо из-под земли возникает, то стены с дверью его не остановят. Кричи - не кричи, никто из соседей не успеет прийти на помощь. Оно сдвинется с места, и тогда ничего ему не противопоставишь. Ребёнок пристально следил за исчадием ада, всем своим существом желая только одного:Чтобы оно не шелохнулось.

Резко скрипнула раскрытая дверь, родительница вбежала вовнутрь, затолкав вслед за собой среднюю дочь. Тонкая деревянная преграда с грохотом захлопнулась прямо перед носом Амалии, пришлось отойти на пару шагов и сжать дрожащие руки в кулаки. Какой к чёрту лес, зачем вообще где-то искать нечисть, если она сама к дому приходит?Мать бросилась на лавку, стоявшую возле входа, спрятала лицо тем, что отвернулась к стене, закрыла голову руками и заорала. Вопль был долгим, будто что-то делало ей больно. Эмма нерешительно подошла поближе, чтоб положить ладонь на голову страдающей, но это заботливое прикосновение лишь заставило её задрожать и скорчиться в позе непроизвольной защиты. Ханна стояла чуть поодаль, по её виду было ясно - малая совершенно не знает, что нужно делать.

Лия обхватила себя руками, словно пытаясь согреться. Спиной вперёд прошла на кухню, потихоньку переставляя ноги по деревянным половицам. Осторожно дотронулась до подоконника и привалилась плечом к стене возле окна. Незаметно выглянула на улицу, в сторону дороги.

Он был неподвижен, словно обернулся неживым с того момента, как перенёсся с улицы через забор. Даже его голова до сих пор была повёрнута туда, где прежде стояла женщина. Монстр оставался странной, неправильной чёрно-белой полосой посреди привычного уголка вытоптанной земли.

А потом он повернул голову, чуть наклоняя набок.

Девочка прерывисто вздохнула и тут же спряталась за стеной, словно та в самом деле могла спасти от чужого взгляда. Врождённое чувство опасности давало непонятное убеждение в том, что он всё ещё смотрит. Вцепившись руками в тёмные волосы, незадачливая искательница приключений сползла на пол. Сев и зажмурившись, затаила дыхание. Если существо войдёт в их дом, Лия умрёт от страха. И мать её, и сёстры тоже.

Хлопнув ладонями по полу, девочка в синей юбочке вскинула голову, оперлась о стену, чтобы подняться на нетвёрдых ногах и шаг за шагом вернуться ко входу в дом. Крепко сжимая пальцы на грубой ткани межкомнатной шторки, выглянула, убедилась, что все здесь. Он ещё не вошёл. Он ещё никого не забрал.

Крики матери потихоньку стихали, переходя на хрип и глухие всхлипывания. Громкие вопли прежде хоть и терзали барабанные перепонки, хоть как-то помогали изливать скопившиеся внутри эмоции в материальный мир. Теперь, в заметно возросшей тишине, хотелось кричать самой. Сердце гоняло кровь так, что, кажется, царапало грудную клетку. В голове не было ничего: мозг напрочь лишился возможности соображать.

Всё что у них имелось - это ужас и жажда от него спастись, стремительно подбирающаяся к истерике.

Медленно и глубоко дыша, девочка с хвостиком незаметно для себя крутила и обрывала кончики волос, словно это могло помочь ей взять парализованное сознание в руки. Амалия прислонилась спиной к пустому дверному косяку, небрежно и почти агрессивно отбросила в сторону бесполезную шторку. Та послушно оторвалась, плавно упала на пол. Наблюдательница переводила взгляд с одной родственницы на другую.

Громкое детское хныканье, перерастающее в плач отвлекло её внимание. Самая младшая из дочерей проснулась и теперь звала маму, которая могла бы защитить её от неприятного сна. Но мама сейчас никого защитить не могла. Она лежала, давясь слезами, дрожала от попыток кричать сорванным голосом. Оторвав себя от опоры, Лия осторожно развернулась. Осторожно пересекла кухню, даже краем глаза стараясь не видеть того, что было на улице. Вместо мамы, подошла к сестре и присела на край кровати. Малышка смотрела на неё тем же диким, испуганным взглядом, каким Амалия отвечала ей. Видя, что своей помощью не делает лучше, девочка в синей юбке опустила взор в пол и спрятала лицо в ладонях.

Она считала секунды, отделявшие их всех от грани невозврата.

От серой погоды ни один солнечный луч не падал в холодные комнаты. Пыль неспеша кружила в безмолвных помещениях. Славный летний день превратился в кошмар, вывернутый наизнанку.