Утопи свою тоску (1/1)

Фигуры, неподвижные во время мира, оживают на войне. Ферзь, полководец, почему-то часто именуемый европейцами королевой, видимо, по той простой причине, что рядом с королем положено находиться его супруге, а не советнику, зачастую играет ключевую роль в победе белых или черных. Монарх же, увенчанный короной, во время партии не сильнее пешки, маленькой, отважной, стоящей в авангарде, этого героя-пехотинца, за чьей спиной устрашающе гремят осадные башни, звучат протяжные псалмы епископов, зычными голосами ободряющих войско, за чьей спиной ржут и фыркают лошади, подкованными копытами ударяя об землю, готовые к битве, как и всадники, сурово оглядывающие местность из-под забрал, уже опущенных, ведь они дожидаются только призыва, песни горна, что с минуты на минуту должна пронестись по равнине. О, именно кровь похожих друг на друга, как братья, воинов, вставших на защиту королевства, первой окропит двухцветное поле. Их движения скучны и предсказуемы, никто не скорбит об убитой пешке, если только она своей гибелью не обрекает на худшую участь кого-то весомее. Но когда ферзи вступают в схватку, доска содрогается, немногочисленные оставшиеся в строю после первых столкновений фигуры с трепетом наблюдают, как один закаленный в боях вояка обходит кругом другого, по пути сметая остальных, тщетно пытающихся помешать нападению. И тогда второй, черный, наносит ответный удар, неожиданный, подлый. Белому чудом удается ускользнуть, клинок разрезает воздух подле него. Но шахматы, как известно,?— игра умов, а не грубой силы. Генерал цвета слоновой кости заводит в ловушку черного. Их борьба разворачивается на практически пустом пространстве, ничто не сковывает движения участников смертельной дуэли. Пути пешек перекрыты, они лихорадочно вглядываются вдаль, пытаясь различить хоть что-нибудь в этом безумном танце. С клетки на клетку в отчаянном прыжке переходит раненый ферзь из темной древесины, пахнущей смолой и лаком. Другие, что могли бы помочь и тому, и другому предводителю?— выведены из игры. Белый наконец одним продуманным движением настигает соперника. Партию можно считать завершенной. Добраться до короля, жалкого, беспомощного?— дело времени. И вот, когда белые немалой кровью одержали победу, все возвращается на свои места, точно ничего и не произошло. В мире соблюдается идеальный баланс света и тьмы, с этим ничего не поделаешь. Неизвестно, сколько продлится очередное затишье перед бурей, до того, как армии, обреченные на вечное противостояние, вновь схлестнутся. И, пока царит временное перемирие, неизвестно, насколько протяженное, фигуры убираются в сундучок. Они лежат там, и роли их стираются до тех пор, пока они не встанут на положенные места. Черное смешивается белым, а ферзь?— с пешкой. И даже король, выделяющийся среди остальных своим роскошным украшением, символом номинальной власти, может потерять свою значимость, ведь теперь ему не грозит опасность. Не от кого защищать Его величество. Фрея сидела на крыше корпорации Рейнс и потягивала текилу со льдом, любуясь ночным небом. Вообще-то, по всем канонам ее нужно было выпивать залпом, но пила девушка не для гедонистического насыщения, а для того, чтобы постепенно забыться. Пожалуй, с большим удовольствием она отведала бы свежей крови, но слишком позднее было время, доноры наверняка спали в своих постельках, похрапывая, как хомячки, пока она пыталась представить себе металлический вкус божественного нектара, пленительный, щекочущий язык. Хранительница решила не вызывать общественный резонанс, все было представлено так, что Рея предстала для народа в образе талантливой гипнотизерши и мошенницы из Греции, а победители благополучно остались за кадром. Да, не все хорошо восприняли ее решение не выходить из тени, но Фрея была реалисткой, хорошо понимая, что, как бы прекрасно и утопично ни выглядела перспектива мира, где люди и вампиры живут без вражды, она была всего лишь далекой, едва ли осуществимой мечтой. Пусть благоговение перед спасшими город героями продержалось бы некоторое время, но люди видели Рею и ее жестокость, а затем поняли бы, что за актами насилия, ранее необъяснимыми или объясненными совсем не так, стояли другие кровопийцы?— да тот же Гай. Нет, человечество не может идти рука об руку с теми, кого боится от природы. Пусть времена инквизиции миновали, но суеверный ужас не искоренить. Те, кто сильнее, умнее, загадочнее?— всегда подвергались анафеме со стороны обывателей. Пускай спокойствие было бы обеспечено даже на пару веков, но масштабный конфликт оказался бы неизбежен. К тому же, узнав о существовании вампиров, люди начали бы искать других чудовищ, и, вероятно, открыли бы для себя очень неприятную, пугающую правду. Оборотни, эльфы, ведьмы, гоблины?— не плод воображения сказочников. А многие из них действительно опасны, действительно убивают, калечат невинных. Наступила бы эра хаоса, смуты. И Фрее пришлось снова встать перед нелегким выбором. Она и сама не хотела прятаться, но, видимо, такова была их судьба. Скройся или прольется кровь. Хотя за глаза ее будут винить в упущенной возможности, никто не осмелится высказать недовольство в лицо. И это было печально, что даже сородичи страшились ее, не желая подвергать себя опале. По официальной версии госпожа Апостолос была ликвидирована при задержании, как особо опасный и вооруженный преступник. Конечно, люд шумел, строил теории, но вскоре это утихнет и все будет как прежде. Память у людей короткая, а власти, знавшие о существовании вампиров, организовали все на славу, помогли замести следы. Фрее как-то под руку попалась газетенка, так, желтая пресса, называлась ?Сверхъестественное сегодня?, в которой она увидела статью, почти что в яблочко попавшую в истинную суть произошедшего. Рея, Эдриан и Камилла обвинялись в вампиризме. Но кто поверит этой бумажке? Единицы параноиков из тех, которые надевают на голову шлемы из фольги, чтобы защититься от инопланетян. Да и то, пришельцы для сумасшедших?— актуальная проблема, а кровососы?— прошлый век. Она сидела на крыше, на которой все было обустроено для комфортных возлияний. Красивый просторный диван цвета миндаля, бар в стиле хай-тек, занятные безделушки декора вроде странной напольной лампы в виде изогнутого силуэта сидящего кота. Располагался здесь даже небольшой бассейн с подсветкой, в который она, впрочем, не захотела окунаться. Не было настроения, да и ветер дул прямо-таки прохладный. Несмотря на победу, которая, несомненно, станет многовековым достоянием истории их мира, с каждым днем девушка чувствовала себя все более неудовлетворенной, раздраженной. Ей тяжело давалось непривычное бездействие, ведь раньше, когда она еще не обладала чудовищной силой, с помощью которой можно было преодолеть любые преграды, каждый день был приключением, пробежкой по канату. А теперь, когда в конце концов наступил долгожданный покой, никуда не надо было бежать, ни с кем сражаться?— Фрея изнывала от тоски. Очевидно, в жизни чего-то остро не хватало, она даже думала отправиться в путешествие, посмотреть, что она может сделать в других странах, чем помочь обездоленным, обиженным, обреченным на страдания. Текила была, конечно, хороша, она немного обогревала тело, но едва ли затрагивала душу. Раньше Фрея никогда не выпивала без Лили, своей лучшей подруги, но та сейчас, должно быть, отдыхала после тяжелых, изнуряющих будней. Она так быстро выросла, посерьезнела, даже, кажется, бросила видеоигры. В ее руках оказались остатки клана Мацуо, который предстояло привести в порядок, как, наверное, самый многострадальный из всех. И новая глава работала день и ночь, не желая предавать память Джекса, сделавшего ее когда-то своим заместителем. А чем заниматься новоявленной Богине крови, когда остальные заново строят мир по кирпичикам? Безусловно, она больше не могла работать помощницей Эдриана, хотя многое бы отдала, чтобы вновь оказаться при деле, ведь, несмотря на громкий титул, она все так же оставалась собой, чего, по всей видимости, другие совершенно не замечали. Вообще никто не возлагал на нее никаких обязанностей. Судя по всему, Хранительнице полагалась единственная роль?— быть символом. И чем-то вроде конституционного монарха, которого спрашивают только по самым важным вопросам. Да она и не хотела управлять всем. Не зря у каждого из бессмертных была своя ниша, ведь никто не универсален. И, если в сфере Эдриана она хоть немного разбиралась, то финансы и криминал были для вампирши непроходимым темным лесом. И вот, погружая в бокал одну за одной свои печали, она сидела, опершись на подлокотник, составив ноги на журнальный столик, когда ее обостренный слух уловил шорох со стороны соседней крыши. Вдруг?— прыжок. И красные глаза вспыхнули в темноте. Фрея, от неожиданности нечаянно пролив на себя остатки спиртного из почти вылаканной начисто бутылки, моментально поднялась на ноги и угрожающе зашипела. Но в ответ донесся знакомый смех, а затем темная фигура выплыла на свет божий. Гай отвесил ей шутливый поклон. —?Что за детские забавы? К чему скакать по крышам, когда вход,?— Фрея указала на дверь, ведущую на последний этаж небоскреба,?— открыт? —?Чтобы Хранительница не расслаблялась. Я же вижу, как тебе не хватает работы. Все вокруг берегут тебя, как языческого идола, однако же бездеятельность схожа с ядом, медленно действующим. Ты скучаешь по старым-добрым схваткам, адреналину, эмоциям, которые испытываешь, когда чуть было не теряешь то, что ценишь больше всего на свете, когда раж охватывает все тело, заставляет сердце колотиться с бешеной силой, отключает голову на те божественные секунды, решающие, судьбоносные,?— при этих словах внутри у Фреи, действительно, что-то сжалось в знак ностальгии по недавно ушедшим временам. —?А обыденность, она убивает. Пока ты можешь заглушить боль славной дракой, ты здоров, но когда остается только вино, выливаемое на раны?— это серьезный недуг. Ты видела Такеши, но не застала его лучшие времена. Думаешь, тогда он тоже был понурым старым выпивохой? Как бы не так. Это был самурай, если не лучший, то один из лучших. —?Что ж, у меня определенно нет аргументов против всего этого,?— устало вздохнула девушка,?— но факт остается фактом. Я спокойно сидела здесь, никого не трогала, а затем ты возник из ниоткуда и напугал меня не на шутку, а еще напугал бутылку, которая по твоей милости вылилась прямо мне на блузку. Гай ноздрями втянул воздух, хотя ему и не требовалось этого делать, чтобы почуять царивший всюду аромат пролитой выпивки. —?Фу. Омерзительное пойло. Я бы сожалел о своем поступке, если бы пострадало крепкое французское вино многолетней выдержки. А так?— я заслужил благодарность за содеянное. Эти прекрасные губы не должны оскверняться плебейскими напитками. Фрея в возмущении цокнула языком, отводя взгляд. Ей было неловко от того обстоятельства, что мужчина застал ее в самом непрезентабельном образе из всех возможных. Она не выглядела как Богиня, не оправдывала звание Хранительницы, развалившись тут, как мешок, в неопрятном, запущенном виде, да еще и в мокрой теперь одежде. А Гай, к слову, наконец переоделся на современный манер. Его широкие плечи украшал кобальтового цвета бархатный пиджак, надетый на беспроигрышную нейтральную черную рубашку со скрытыми пуговицами, ворот которой был украшен золотой брошью на двойной цепи, почему-то изображавшей скарабея, чей панцирь был инкрустирован насыщенно-синими ограненными сапфирами, притягивающими взгляд своими поразительными переливами. Брюки, тон в тон к рубашке, и лакированные кожаные туфли довершали образ. Фрея не переставала удивляться природному чувству стиля древнейших из вампиров, одевавшихся чуть ли не лучше нее. Даже Рея, пробывшая в заточении тысячи лет, в своих одеждах, самобытных и все же безусловно отвечающих моде, выглядела без преувеличения превосходно. А она сама… что ж, Хранительница умела выглядеть хорошо, но это был явно не тот день. Да и не тот месяц. —?Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? Да, я не отрубила тебе голову, но, знаешь, никогда не поздно,?— ответила она несколько грубо и сварливо, о чем тут мысленно пожалела, прикусив губу. Но Гай не был оскорблен, напротив, он улыбнулся, и сказал: —?Отдам свою голову в хорошие руки с превеликим удовольствием. Хотя в нынешнем виде она, по-моему, ценнее, а ведь природа сотворила нас так, что после смерти от вампира остается лишь кучка праха. —?Если сейчас же не наколдуешь упомянутое вино, можешь уходить. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве,?— это был хороший способ скрыть свою слабость, потому что она уже успела показать тебя со всех непривлекательных сторон, терять было определенно нечего. —?Так уж ли? Впрочем, для меня не проблема достать то, что ты просишь,?— сказал мужчина, тряхнув головой. ?И не надоедает ему вечно поправлять свою шевелюру???— задалась про себя вопросом бессмертная. Вампир растворился в ночи снова, на сей раз, правда, воспользовавшись дверью. Фрея осталась сидеть в недоумении, план выпроводить гостя не удался, но по крайней мере высвободилось некоторое время, чтобы обдумать произошедшее пару минут назад. Почему они разговаривали как старые друзья? Подлец слишком самоуверен. Но все же Фрея хорошо помнила, что за маской галантной игривости таится скорбь не хуже ее собственной. Нельзя долго ходить с обнаженной тоской, которую видят все вокруг. Она сама играла роль на собраниях совета, и все покупались на фальшь, слишком занятые своими делами, чтобы услышать глухие стенания страдающей души за громкими и энергичными возгласами, призывами к действиям, бодрящими, воодушевляющими. Да, она должна была быть образцом для других, но к черту такой образец, он сломался. Гай, как ни странно, очень скоро вернулся с солидной бутылкой красного сухого. —?Где? —?ошарашенно спросила Фрея, хлопая ресницами. —?В кабинете твоего друга,?— подмигнул вампир, водрузив сосуд на столик. И правда, настоящее добротное вино, не та богомерзкая жижа из пакетиков, которая продавалась в моллах. —?Но… —?не унималась девушка, все еще не вполне веря своим глазам. —?Думаешь, я не достаточно его знаю, чтобы угадать пароли? Пф!Частично удовлетворив свое любопытство таким ответом, Фрея взялась за пробку, но бутыль тут же была отобрана у нее из рук с комментарием: —?Предоставь это мне. —?Я сильнее всех существующ…. —?само собой вырвалось наружу возмущение. —?Тсс! Я знаю. Но это мой долг, как джентльмена. Ну, долг так долг. Давно это он стал джентльменом? Фрея подумывала расположиться в кресле поудобнее, но вместо этого наоборот выпрямилась, приняв красивую, но не слишком натуральную позу. Гай, успешно разобравшись с дубовой пробкой, разлил бордовую жидкость по бокалам. Вампирша, зная, что ей свойственна некоторая неуклюжесть в повседневных делах, захватила с собой две чаши для напитка. А что бы он делал, возьми она, как обычный человек, всего одну, не рассчитывая на компанию? —?На брудершафт? —?спросила девушка, смягчившись. Хорошо, все-таки, что он пришел. Гай охотно кивнул. —?Как пожелает Ваше высочество. За что пьем? —?За тех, кого мы потеряли и за тех, кого обрели,?— произнесла она тост, возникший в голове спонтанно, она даже не задумывалась, что сказать. И, скрестив руки, они встретились взглядами. Недавние враги, а сейчас товарищи по несчастью. Фрея уловила какой-то нездоровый блеск в серо-голубых глазах Августина и, облизнув губы, чтобы более не держать этот зрительный контакт, прикрыла веки и скорее глотнула вина, бархатистый фруктовый вкус которого тотчас же покорил ее, щеки порозовели, а по нутру начало разливаться блаженное тепло, более успокаивающее, чем то, которым она довольствовалась до тех пор. —?Оно и правда недурно,?— скромно заметила она, не желая признавать, что вино было поистине роскошно. —?Я и не сомневался во вкусах моего протеже,?— заметил ее собеседник, ничуть не удивленный тем, что ей понравилось. Такой напиток мог не принести удовольствия лишь язвенникам и трезвенникам. Фрея, чувствуя себя не в своей тарелке, потому что краткая истома от выпитого уже иссякла, а дурные мысли вновь начали оплетать разум, поднялась с сидения, направилась к краю крыши, туда, откуда было хорошо видно шоссе, по которому то и дело сновали сонные автомобили. С небоскреба обозрим был весь Нью-Йорк, сверкающий разноцветными огнями, прекрасный, уникальный город. Хранительница сконцентрировалась, и на долю секунды перед ее взором предстал совсем другой пейзаж. Аляповатые скученные постройки: красивые особняки в колониальном стиле, а за ними, на окраинах, бараки, похожие на огромные собачьи будки или на муравейники, в которых кипела жизнь бедняков, тесные улочки и широкие мостовые, по которым изредка проезжали одинокие повозки, в столь поздний час спешащие куда-то по своим делам. Но видение быстро исчезло, и мегаполис стал прежним, таким, каким знала его она, а не кто-то, подаривший ей это воспоминание. Сейчас было полнолуние, иссиня-черное небо пестрило небесными светилами, особенно яркими в безоблачную летнюю пору. Гай подошёл к ней, встал рядом. —?Раньше я думал, что Солнце вращается вокруг Земли, а миром правят боги. Даже приносил жертвы в храмах, преимущественно Марсу, конечно. С детства мечтать стать жрецом, фламином, к мнению которого прислушивался бы даже император, но судьба рассудила иначе. Он горько хмыкнул себе под нос, краем глаза осмотрев лицо Фреи. Она была прекрасна, как никогда, в этом освещении, в этой обстановке родного края, создавшего ее. Ее профиль с едва заметной горбинкой на носу, длинными завитыми без всякой косметики ресницами и пухлыми приоткрытыми губами, был достоин кисти лучших мастеров-художников. Мысленно Гай пожалел, что когда-то не обратил Да Винчи, имея такую возможность. Гений представил бы миру новую мадонну. С другой стороны, тогда бы ей любовался весь мир, а сегодня владение этим изяществом принадлежало только ему. И ему было плевать на мокрую блузку, под которой тихо вздымалась девичья грудь. Плевать на одежду, служившую лишь для удобства, но не красоты, потому что бессмертный давно научился с превосходной точностью угадывать, что скрывается за любой тканью, плевать на босоножки, которые она скинула с себя еще раньше, сидя на диване, оставшись в одних колготках. Понятное дело, теперь девушке было не страшно простудиться. Любуясь дивной картиной, вслушиваясь в тонкие нотки нежного травянистого благоухания чистых, блестящих и развевающихся на ветру волос, он заметил блеснувшие в глазах слезы. Фрея сглотнула комок, застрявший у нее в горле, и, не оборачиваясь к своему замолкшему спутнику, произнесла тихо: —?Если бы я знала, что падение принесет мне смерть, я бы спрыгнула.Гай дернул бровью в недоумении, сбитый с толку сказанным, он знал, что Фрея несчастна, видел это, но такого точно не ожидал. Потому решил сдержать порыв высказаться, подождать продолжения. Видно, алкоголь сделал свое дело. Мысли, которым суждено было быть погребенными внутри, прорвались в мир. —?Теперь, когда все закончилось, все заняли свои места. Только мне не находится места в новом мире. Раньше я по крайне мере знала, кто я, для чего я живу, к чему стремлюсь, а сейчас все растерялось, то есть, совсем все. Заключив в себе могущество, заперев его на ключ, я уберегла своих друзей и близких от несчастий. Но больше я им не нужна. Я прекрасно вижу, как они справятся без меня. Исчезни я, они заметят лишь тогда, когда я не приду на собрание Совета. Нехорошо это?— становиться героем, статуей при жизни, настоящие герои должны умереть молодыми, стать жертвой. И люди будут хранить, беречь в памяти эту жертву. Воин, оставшийся без дела, становится бесполезной обузой, декорацией, доспехами рыцаря в замке, распугивающими котов и детей. Но я знаю, что, сорвавшись с высоты, я лишь усугублю свои страдания новыми?— физическими. Впрочем, заживление даже не займет много времени. Рея ведь вырастила руку из ничего, а я наверняка могу больше. Встану, отряхнусь, продолжу свое бездумное существование. Как там говорил Цезарь? Лучше сразу умереть, чем жить ожиданием смерти? Я, наверное, выгляжу полной дурой, если всеобщее, относительное, конечно, счастье и благоденствие склоняет меня к самоубийству, но это так. Здесь больше не нужен герой, а понадобится?— придут другие, на смену,?— говоря это, она то понижала, то повышала голос, делая длительные паузы между словами, и все так же смотрела прямо, на многоэтажные, многоокие строения, уснувшие ненадолго, чтобы снова ожить с наступлением утра. —?Я не смогу сама сделать это, Гай, прошу,?— девушка вытащила из-за пояса изысканный кинжал с древней гравировкой практически ювелирной работы, должно быть, подарок или трофей, и протянула мужчине, наконец повернувшись к нему. Ручьи соленых слез струились по раскрасневшимся щекам, она всхлипывала, дергая носом, как кролик. Его должна была отпугнуть эта вопиющая слабость, ведь он восхищался ей, как лидером, как волевой женщиной. Однако же, как никто другой, Гай Августин понимал, что значит чувствовать себя чужим, ненужным, не понимать, кто ты, зачем ты, почему ты. И ведь когда-то именно она утешила его, потерянного, пропащего, потерявшего дорогу, ослепленного осознанием своей бесполезности, беспомощности. Он был марионеткой Реи, но все они были марионетками нещадной истории, которая выкидывает игрушки, лучшие свои творения, как только они ей надоедят. Гай неохотно взял кинжал, покрутил его в руке, и, подняв взгляд, смотря прямо в лицо Фрее, бросил его в бассейн. Раздался всплеск, а затем тишина. Всхлипывания тоже прекратились. —?Напрасно ты полагаешь, будто я способен исполнить эту просьбу. Никогда, слышишь, никогда! —?воскликнул вампир, сверкая глазами, желваки заиграли на скулах. —?Гай… —?прошептала Фрея, не зная, что сказать, потерявшись в смешавшихся чувствах и мыслях, не зная, где выход, как крохотная, трясущаяся от страха жертва в лабиринте минотавра,?— поцелуй меня.Вампир улыбнулся, на сей раз искренне, не наигранно, стер тыльной стороной ладони слезы, портившие такой прекрасный женственный лик, и сказал: —?Это то, что я могу исполнить. Тогда он аккуратно, нежно коснулся желанных уст, запустив пальцы в волосы девушки, так что по телу ее пробежала легкая приятная дрожь, а затем, раззадорившись, напористо, пылко, с должным умением продолжил начатое, получая в ответ поначалу лишь робкие поцелуи, но вскоре страсть передалась и ей, обмякшей в крепком объятии, ощущающей тепло сильной руки на своей талии. Остановить их мог только неосторожный шаг назад, потому что двое по-прежнему стояли над обрывом, но отступать никто не собирался, а расстояние между недавними соперниками только сокращалось. И Фрея, совсем недавно подавленная, загорелась новой жаждой, найдя, кажется, часть мозаики, тот самый утерянный осколок, отсутствием которого она, должно быть, отчасти была обязана своими душевными болями. Пожалуй, именно такого исхода она и желала в тайне, ведь сейчас, ощутив ценность жизни, от которой отрекалась еще пару минут назад, она чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Ведь в конце-то концов, действительно, после страшной схватки все так или иначе обрели покой, вот и она обрела?— в неожиданном месте. И магнетическая энергия вновь забурлила в ней, взгляд стал осмысленным, сияющим. Руками, больше не дрожащими, она обхватила шею вампира, и повлекла его в сторону от пропасти. Вместе они рухнули на диван, пальцы Фреи, в которую точно вдохнули жизнь, нетерпеливо заскользили по застежкам рубашки, пиджак же был сброшен самим его обладателем, стягивающим пропахшую текилой блузку. —?Да, без нее гораздо лучше,?— на выдохе заявила Фрея, усмехнувшись, расправляясь, в свою очередь, с последней пуговицей. Она провела пальцами по мускулистому торсу, спускаясь ниже, пока Гай покрывал ее шею и ключицы поцелуями, грубыми, но чувственными, наверняка оставлявшими за собой синяки. Но какое дело до синяков вампирше с лучшей регенерацией на планете. Она переплюнет любую ящерицу в ловкости и умении отращивать утраченные конечности. И, извиваясь под ласками, как змея, она, оказавшись сверху, закончила свое дело, добравшись до брюк. Колготки, кажется, со скрежетом порвались, но девушка не обратила на это внимания. Гай с силой притянул ее, прижимая к себе. И не успела Фрея оглянуться, как уже подчинилась ритму, задаваемому мужчиной. Но она не зря стала божеством, нет, инициатива должна принадлежать ей, потому девушка, виртуозно пользуясь положением, сбавила темп, двигая бедрами в соответствии с собственными желаниями, которые ей диктовала мать-природа. Мужчина хрипло рыкнул, но повиновался, сдавленно прошептав имя девушки. Мир вокруг перестал существовать, был только он, его красивое лицо, голубые глаза, яркие, как безоблачный небосвод, и нарастающее внутри чувство блаженства. Фрея выгнула спину, как кошка, мало контролируя стоны, непроизвольно вырывавшиеся из уст. И так, под чутким надзором звезд, зародилось нечто новое, Хранительница завоевала сердце зверя, веками привязанного к другой женщине, не любившей его, и открыла для себя простую, но тяжелую для принятия истину?— она любит его, как никогда еще не любила, а ненависть изжила себя, хотя, конечно, она еще долго будет просыпаться по ночам в холодном поту, вспоминая, как гладиус с мерзким хрустом пробил грудную клетку, как Король вампиров смотрят на нее, ожидая, пока жертва испустит дух, встретит свою смерть. Почему-то во снах она никогда не видит завершения, момента, когда она наносит последний удар. Клич удовольствия с какими-то яростными нотками пронзил ночную тишину, до того прерываемую лишь с трудом сдерживаемыми стонами. Это была победа, победа над собой. Сладостная усталость наполнила ее мышцы, и Фрея нехотя перекатилась на диванчик, выдохнув всей грудью. Так они пролежали безмолвно в течение несколько минут, Фрея смотрела на звезды, а Гай?— на нее. Наконец она решила все-таки воспользоваться прохладой, и, ступая осторожно, как пантера, по скользкому полу, дошла до бассейна и опустила ноги в прохладную водичку, а затем, опираясь на поручни, погрузилась туда целиком. —?Я как-то читала, что вампиры не могут войти без приглашения. Не думала, что это про тебя,?— сказала она, прислонившись к мраморной стенке. И он присоединился к ней. —?Да, жизнь сыграла со мной злую шутку, не находишь? Я даже не знаю, наказание это для тебя или отрада,?— продолжила девушка, задумчиво водя тыльной стороной кисти по бирюзовой глади. —?Хотел бы я и сам знать. Столько лет беспечной уверенности в себе, а теперь я не уверен ни в чем. —?Ты спал с Прией? —?неожиданно ударила в лоб Фрея, так, что мужчина даже опешил, поморщился, скрипнул зубами. Не стоило этого говорить, мгновенно поняла девушка, как всегда ляпнувшая что-то прежде, чем подумать. —?Да. Один раз,?— ответил он холодно, нехотя. —?Ты знаешь, как она алчна, всегда хотела взобраться на верхушку пищевой цепи, но во времена Совета это было невозможно. Черная зависть обуревала ее, когда она видела, как близка Камилла к власти, ко мне. И вот, ей предоставилась возможность занять ее место. Мне было все равно, но я решил потешить ее тщеславие и воспользоваться моментом. Она-то думала, что умнее и хитрее всех, а сама по-настоящему поверила, будто стала моей принцессой. Я любил Камиллу, ты знаешь это, хотя и странно, конечно, мы были скорее очень хорошими друзьями, потому что воспоминания о Рее никак не хотели оставлять меня, можно подумать, она все время была у меня в голове. Хотя, как оказалось, она и была. К Прие же я никогда не питал даже симпатии. Она?— беспринципное создание, хамелеон. —?Мне не жаль ее и не жаль ее чувства, какими бы они ни были. —?О, не сомневаюсь, но там и жалеть, в сущности, нечего. У Прии из общечеловеческих чувств была страсть к деньгам и жажда влияния. Еще она славилась своей любовью к прекрасному. Что-то произошло между ней и Вегой давным давно, после чего она и стала монстром, куда более кровожадным, чем остальные высшие вампиры, которых ты знала. И, между прочим,?— подумав, добавил Гай,?— я прекрасно слышал, как Влад умолял тебя не убивать его, потому что у вас был секс, хотя тогда у меня, конечно, кишки выпадали из утробы и, может быть, я что-то не так расслышал?В яблочко. —?Н-н,?— протянула Фрея,?— мне надо было отвлечь его. Для миссии. —?Я полагаю, отвлечение удалось на славу,?только вот миссия, если я правильно помню, провалилась, и вас из замка выкурил Орден,?— злорадствуя, отметил Гай, отыгрываясь за неприятный вопрос. —?Заткнись! —?прикрикнула девушка, покраснев и отвернувшись. Каким же она еще была ребенком.