Ричи Тозиер предъявляет билет, на фоне играет "The Twelve Days of Christmas" (1/1)

16 декабря 9.25pmПроводница всунулась в дверь и сообщила:—?Поезд отправляется через четыре минуты, пожалуйста, займите место в вагоне.Эдди сказал:—?Да-да, точно,?— и подхватил свою большую сумку,?— спасибо,?— и поправил на плече маленькую. —?Идешь? —?и указал подбородком вперед.И, бог-свидетель, это было то же далекое, полузабытое ?идешь??, что и ?мамы не будет до семи, порубимся в СуперМарио, идешь?? или ?надо найти в библиотеке самую большую энциклопедию про улиток для доклада о брюхоногих, идешь??, только подбородок другой. Выбритый и квадратный, со сглаженной ямкой.Ричи моргнул и, конечно, пошел следом. Подержал бедром дверь, пока Эдди протискивался с сумками?— маленькая упала ему лямкой в сгиб локтя и проволочилась по полу?— потолкался с ним в узком проходе, ткнул пальцем в выбранное кресло.Эдди встал у того, что напротив, провел по ворсу ладонью, нахмурился и разгладился лицом опять, сунул одну сумку под сидушку, вторую перевесил на шею, опустил подлокотники, поддернул штаны и сел.—?Серьезно, Ричи, прямо перед ебаным сочельником?Ричи сел тоже. Его смешливый, лягушачий, семнадцатилетний рот ответил:—?Уверен, ты отлично себя вел целый год, и Санта согласится выслать тебе подарок доставкой из Лапландии чуть позже.Эдди закатил глаза. Как он это умел?— сразу до белых белков?— жутковато и удивительно сразу.—?Я не успел написать ему письмо с пожеланием.—?Пусть твоя мамочка сделает это за тебя,?— пожал плечами Ричи.Эдди положил ладони на столик, посмотрел вбок и сообщил:—?Моя мать умерла пять лет назад.И смешная игра в детство кончилась. Ричи рывком вытащило из транса обратно, через годы, города, сцены, чужих людей, удаленный аппендикс, сотни промотанных фильмов, тысячи выпитых бутылок, брошенный клуб с голубыми шторами. Ему снова стало тридцать пять, его подташнивало от качки и водки, ремень на джинсах вдавливался в рыхлый живот, в кармане лежали последние шестнадцать долларов. Он уехал из Мэна в две тысячи четвертом, сразу, как выпустился, и теперь почти ничего не знал о человеке напротив?— родном и чужом одновременно. Пятнистая гавайка выцвела в черную худи, красные шорты?— в костюмные брюки со стрелочками.Поезд тронулся. Платформа медленно проплыла в оконной рамке и осталась позади. Все зимы и весны девяностых?— тоже.—?О,?— сказал Ричи. —?Мне жаль.И действительно вспомнил Соню?— огромную и чокнутую, до судорог обожавшую сына и субботние музыкальные викторины, и как она звала Ричи ?тот мальчик Тозиеров?, будто у него не было своего имени, и оказалась, в общем-то, права.—?Да,?— согласился Эдди и убрал руки на колени.Ричи поерзал в кресле. Судорожно поискал в голове Голос. Сочувствующий Бармен? Свойский Парень? Господи, кто же, кто? Пауза затянулась, так что пришлось спрашивать первым попавшимся?— своим:—?Что случилось?—?Сердечный приступ,?— ровно ответил Эдди.Ирландцы прошли в обратную сторону. Очередной виток жаркого обсуждения перекрыл даже грохот колес. Ричи подождал, пока они дойдут до свободных кресел в конце вагона и бросят туда набитые рюкзаки. Потом перевел взгляд?— Эдди как раз отвел свой и взялся сосредоточенно водить ногтем по бортику столика. Ричи подумал: да смотри ты, если хочешь, я же не экспонат в Национальном музее, некоторые на меня вообще за деньги пялятся.И понял, что не смотрит сам. Только если на салфетку подголовника с амтраковскими полосками. Ну просто возвращение в младшую школу, когда пытаешься подглядеть решение задачки в тетради соседа.Нужно было что-то сказать.—?А Мэгги четырнадцать лет как.Эдди раздергал молнию толстовки?— в прорези торчал тугой рубашечный воротник?— и пожевал рот. Очевидно, сопоставлял даты.—?Черт. Еще в Бангоре, да?Ричи кивнул.—?Почти сразу за отцом. Осложнения пневмонии, как-то так.То есть, так считали врачи. Ричи считал, что матери надоело носить два обручальных кольца на левой руке, поэтому она решила лично убедиться, что рай именно такой, каким его описывали церковные брошюры и песни ?Катлесс?.—?Я не знал,?— вздохнул Эдди. —?Наверное, уже поздно для моих соболезнований.У кого-то из соседей справа зазвонил телефон. Связи хватило на целую строчку рингтона?— ?в первый день Рождества моя любовь подарила мне куропатку на грушевом дереве? и на два торопливых ?алло-алло??— а потом поезд въехал в последний вокзальный тоннель и сделалось тихо и темно?— заморгали лампы. Мир становился по очереди то желтым, то серым, и в желтом Ричи продолжал таращиться на подголовник, а в сером?— Эдди на щеку и нескрытое волосами ухо. Ну что же, в первые полчаса поездки они подарили друг другу прекрасные истории о смерти родителей. Воодушевляющее, блядь, начало. И да, конечно, Эдди не знал, потому что блестяще отрабатывал свою стипендию в Колумбийском, а Ричи ему ничего не сообщил, раз они все равно…Неважно.—?Да все нормально,?— сказал Ричи. Тень Эдди снова потрогала воротник у горла.Поезд вынырнул в вечер. Свет перестал дрожать. Ричи отвернулся, откинулся в кресло, расставил локти. Открытая поза: у меня все под контролем, точно-точно. Что-то там должна вызывать у собеседника. Психология масс,?— наставительно говорил Стив в год, когда путь к Олимпу только начинал моститься,?— люди видят, что ты к ним расположен, легче идут на контакт, быстрее реагируют.Эдди, конечно, не купился. Остался сидеть, как сидел, прямой и напряженный, и медленно накручивал пальцем шнурок на толстовке. Господи. Ричи покусал себя за щеку: все, конец, он действительно больше ничего не мог, скилл ловкой и удачной лжи после вчерашнего обнулился. Сотни американцев?от Орегона до Флориды?годами верили - или делали вид, что Ричи Тозиер раз в сезон меняет подружек и организует убойные вечеринки, чтобы теперь один человек?— Эдди?—?не повелся на простое невербальное ?все в порядке, чувак?. Ложь, конечно, была в обоих случаях, но над второй Ричи типа действительно постарался. Сам.Свистнул гудок. Рядом жалобно и тонко завыл ребенок. Ричи сполз по сиденью пониже?— худи собралась толстыми складками на животе, из кармана-мусорки вывалился шарик рецепта, скатился по колену вниз, на пол. Ричи бы там его и оставил. Никто бы и не заметил: Эдди занимался вытягиванием шнурка из дырки в капюшоне. Но все-таки наклонился, задел макушкой столик, чуть не наткнулся ладонью на ботинки?— мелко трясущийся свой и лакированный, выписывающий в воздухе восьмерки?— эддиев. Выскреб сраную бумажку из-под чемодана, выдохнул, покрутил шеей?— от открытой позы она стала неметь.Увидел слева еще чьи-то ботинки, полез обратно.Проводница с планшетом спросила билет.Ричи вытащил его из джинсов и дал отсканировать, и сверить с пассажирским списком. Проводница тапнула по галочке в планшете, улыбнулась без узнавания, отдала билет и повернулась к Эдди. Она-то могла смотреть на него сколько угодно, ограниченная только рамками профессиональной этики, а не трудной неловкостью из-за пятнадцати лет порознь.—?Ваш билет. Пожалуйста.Эдди дернулся, как ушибленный током, и ударился локтем об столик. Ричи стало больно.—?Что?Проводница терпеливо повторила.—?Я… Билет? А, на поезд. Хорошо, ладно.Эдди расстегнул маленькую сумку с таким лицом, будто проводил операцию на открытом сердце. Без подготовки. Ричи проследил, как он достает из сеточки сбоку сложенный втрое билет, разворачивает, вчитывается в печатные строчки, шевеля ртом, сжимает шнурок.Проводница покашляла.Эдди молча глядел на билет.Тогда Ричи сказал Голосом?— первым или вторым в коллекции, который никогда не нравился Стиву, потому что Стив его появления не застал?— в общем, Голосом Ирландского Копа.—?Эдди, дорогой мой друг, тебе, конечно, принадлежит все время мира, но покажи свой билет этой замечательной,?— пришлось скосить взгляд на бейджик,?— Саре М.,?— господи, неужели никто не замечал, как много в Штатах имен на ?с?,?— чтобы мы продолжили нашу славную поездку.Получилось так себе: этим Голосом Ричи не говорил с детства?— такое не вставишь в стендап, и забыл, что надо нажимать на ?р? и редуплицировать слоги. Но Эдди все равно очнулся?— может, вспомнил мистера Нелла, а может, среагировал на внешний раздражитель. Проморгался и продвинул билет вперед по столику.Сара М. покрутила его всеми сторонами. Тоже поставила галочку в планшет?— одобрила их право оказаться здесь. Сунула Эдди обратно его проверенный билет, и Ричи почувствовал странное, идиотское облегчение. Из-за того, что она не схватила никого за руку и не потребовала немедленно перестать валять дурака, покинуть поезд и возвращаться к своим привычным, взрослым обязанностям.—?Ваши билеты успешно внесены в регистрационный список пассажиров поезда номер сто тридцать четыре. Напоминаю, следующая остановка в Питтсбурге через девять часов.—?Девять часов? —?переспросил Эдди и потер у лба.Поезд вильнул вправо, тени от шторок тревожно заметались у него по лицу. Сара М. подтвердила, что да, все верно, и по прибытии еще часовая стоянка. Эдди кивнул с оглушенным видом. Господи. Все это начинало выглядеть как сцена из ебаного ?Шестизарядника?. Ричи неловко заправил волосы за уши, воткнулся взглядом в инструкцию, наклеенную возле окна. ?При возникновении чрезвычайной ситуации воспользуйтесь стоп-краном, расположенном в конце вагона?. И тоже ощутил острое желание кое-что спросить:—?Какая ситуация может считаться чрезвычайной?Сара М. схлопнула планшет.—?Риск схода поезда с рельс, пожар, аварийная неисправность состава, угроза жизни человека.Ричи стало почти смешно. Внезапно и по-злому. Веселье раздулось изнутри, как огромный воздушный шар, пережало легкие, подступило к глотке, толкнулось под язык.—?Ну просто программа-максимум. А если у человека нет жизни?— нет и угрозы.—?Простите? —?Сара М. подняла брови.—?Это что-то из Сократа. Или из Авраама Линкольна. Не обращайте внимание. Я не знаю, зачем……продолжаю бездарно шутить.…здесь нахожусь.…уже полчаса пялюсь куда угодно, только не в лицо Эдди Каспбраку.Неважно. Шар лопнул, и оказалось, что внутри у него не гелий, а гудрон, черный и липкий. Ричи сглотнул горечь во рту.—?В любом случае, ?Амтрак? заботится о безопасности каждого пассажира и следит за качеством предоставляемого обслуживания,?— с нажимом ответила Сара М.Колеса застучали громче?— поезд набрал ход. В вагоне зажглись боковые лампы?— щелк-щелк-щелк?— ряд за рядом. Шнурок на ужасно красной толстовке Эдди покачивался и бился металлическим эглетом об столик.—?Приятно слышать, что за мной свыше присматривает национальная корпорация,?— хмыкнул Ричи. —?Если есть Бог-из-машины, почему бы не быть Богу-из-поезда.?Ибо очи Его над путями человека…?,?— что-то такое было в Писании. В данном случае, типа над путями железнодорожными. В церковь Ричи не заглядывал уже пару лет как, но зачем-то помнил эти цитаты, также, как помнил всех членов Зала Славы рок-н-ролла в восемьдесят шестом и реплики персонажей из ?Касабланки?, но только, блядь, не тексты собственных стендапов.В улыбке Сары М. проступила легкая истерика. Ричи ее понимал. Он потерял все, и у него остались только чужие Голоса, чужие строчки и ставшее чужим имя довеском?— меньше чем когда-либо было. И еще шестнадцать долларов, точно.—??Амтрак? всегда обеспечивает…Тут Эдди глухо сказал в ладони:—?А вот и нет. Согласно расчетам американского транспортного бюро ежегодно регистрируется около девятисот летальных инцидентов, связанных с железной дорогой. Около половины, конечно, это те идиоты, которые не в состоянии отличить шум приближающегося поезда от музыки в своем плеере.Господи боже. Ричи прижал локоть к груди, потому что… Ну потому что это был такой изумительный мешап семнадцатилетнего тревожного Эдди-Спагетти и тридцатичетырехлетнего Эдди-специалиста по тревожности, и, конечно, у него зашлось сраное сердце, будто забыло, что минуту назад леденело в экзистенциальном отчаянии. Что невозможно долгие годы назад они вышли с того кафе в Бангоре в разные стороны: Ричи?— ловить попутку до кампуса, Эдди?— на вечерний рейс в Нью-Йорк, и на этом…Все.Ладно. Ричи определенно швыряло по этому сумасшедшему дню, как лодку в шторм. Он вдохнул и выдохнул. Распустил сжавшиеся пальцы, перебрал ими в воздухе.Эдди продолжил:—?Еще автомобилисты, работники железнодорожных служб.Ричи расчесал натертое резинкой худи запястье.—?Ты пропустил самоубийц.—?Я помню про самоубийц! —?возразил Эдди, не отнимая рук. —?Они есть в каждой статистике. Приблизительно тридцать процентов от первой половины.Сара М., кажется, потеряла всякое терпение.—?Перевозчик гарантирует, что никаких чрезвычайных ситуаций на маршруте до Чикаго не возникнет. Ни с кем из вас, мистер,?— она заглянула в планшет,?— Каспбрак, и мистер, эм…—?Тозиер,?— пробормотал Эдди, прежде чем нашлась нужная галочка в списке, а Ричи открыл рот.—?Тозиер,?— согласилась Сара М.,?— ничего не случится.Кроме того, что уже случилось, видимо.Эдди снова уткнулся подбородком в кулак, крупно дрогнул плечами и шеей, будто ломался по стыкам суставов, поэтому Ричи ответил сам:—?Спасибо за помощь.Сара М. посмотрела на него так, что Ричи накинул себе еще одно очко за испорченное общественное мнение. Тысячное со вчерашнего вечера. Стива бы уже трясло от злости: он и правда за один день разучился делать то, на что натаскивался полжизни. Комика Ричи Тозиера подсмыло поднявшейся взрывной волной, тук-тук, кто остался на его месте?Сара М. забрала планшет и саму себя в синем форменном костюме, и ушла куда-то к ирландцам. Ричи бездумно поглядел ей вслед, потом обернулся. У Эдди над ладонями торчал только лоб и отпавшая от пробора прядка. Ребенок соседей замолчал и теперь изредка всхлипывал.—?Кажется, теперь она считает нас либо террористами, либо напрочь ушибленными чудилами.Эдди снова дрогнул?— как-то весь, медленно опустил руки, переложил крестом.Сказал:—?Господи. Я в поезде. Мы в ебучем поезде едем в ебучий Чикаго. Десять часов до ебучего Питтсбурга, каково, а? Рождество через неделю. Что это такое? Господи, мать твою. Господи.Рельсы взвились на мост, в вагоне задребезжали столики, верхние полки, замки на чемоданах, зашатался потолок первого этажа и все его лампы. И мир опять разделился на серый и желтый: в сером глянце Ричи глядел, как Эдди вскидывает голову, а в желтой сепии…В доме на Нейболт-стрит тоже шатался этаж. На самом деле, это был и не дом, а вонючий затхлый бомжатник в аварийном состоянии. Конечно, они туда вломились. Почему вообще двенадцатилетние пацаны из задрипанной провинции, в которой из развлечений только День иссыхающего Канала и коровье бешенство, лазят в жуткие заброшенные места? Потому что старик Тарэгуд рассказал своему внуку, мелкому Тарэгуду, а он?— Фредди Роду, а Фредди Род?— Стивену-Черепахе, а Стивен-Черепаха?— Толстому Бену, а Толстый Бен?— Биллу, поскольку ходил с Биллом на литературу, что в этом доме обитает призрак танцующего твист клоуна?— вот почему. Ричи ненавидел клоунов, а Эдди ненавидел грязь, но, типа, какая разница, если намечалось настоящее приключение, и Билл?— Билл же? —?впервые со смерти брата действительно чем-то загорелся. Так что в начале лета они забрались через подвал наверх, разбив раму, и бродили по обшарпанным комнатам с фонариками, как сраные охотники за приведениями, только без уродливых комбинезонов, а потом лестница скрипнула. Ричи заорал, Эдди отступил, запнувшись о балку, и провалился в дырку в гнилом полу. И пока Билл?— Билл, верно? —?общался с местным торчком, точнее, выдавал ему автоматную очередь глухих согласных, Ричи сидел среди строймусора, трогал бледного и растерянного Эдди за недавно сросшуюся после Генри руку и яростно убеждал, что она не сломалась второй раз. ?Не бойся, я тебя держу??— ?Я и не боюсь, мне просто очень больно?. И Ричи удивился: как это возможно, одно без другого? А потом вдруг понял, что это он сейчас боится за них двоих, пока у Эдди за них двоих болит?— элементарная задачка на деление.Эдди вообще болел слишком много для одного человека.Когда Билл вернулся, они включили последний уцелевший фонарик и осмотрели эддиев локоть: кость не сместилась, но будущий ушиб уже наливался кровью, и там, где Ричи прижимал пальцы, отпечатались красные круглые следы.…Ричи подождал, пока тряска прекратится. Ущипнул себя за джинсы выше колена?— реальность здесь. И заглянул Эдди в лицо по-настоящему. У Эдди сделались совсем больные глаза. И Ричи подумал: окей, вот и порешали, что мне, что тебе.Шлепнул ладонями по столику и встал:—?Ладно, Эдс, не хочешь пойти выпить?16 декабря 10.20pmПосле полутора переломов?— врачебно-заверенного и почти-почти случившегося?— левая ладонь у Эдди при ходьбе оставалась чуть вывернутой наружу. Как будто он всегда был готов что-то вытащить из кармана. Или к тому, что его возьмут за руку. Незаметно?— если не знать. Ну Ричи знал?— и видел?— и заново вспомнил, пока они шли через вагонные звенья. Эдди слегка шатало: перевешивала большая сумка. Ричи вез чемодан по проходу перед собой, как продуктовую тележку, и старался не отдавить задники его крутых ботинок.Вагон-ресторан уже закрылся?— в десять, после ужина. Зато бар, судя по информационному табло, работал до поздней ночи. Эдди сразу простроил маршрут: конечно, прямо-прямо-прямо, мы же в ебаном поезде. И теперь они двигались одновременно вперед и назад среди чужих разговоров, потрескиваний кондиционеров и проносящихся за стеклом огней, сливающихся друг с другом в одну бесконечную светодиодную?— почти взлетную?— полосу. Потом остановились где-то в полутемном тамбуре?— сначала Эдди, как первопроходец, и Ричи по инерции?— возле белой двери с треугольником.—?Это не бар.Эдди вздохнул, стукнул костяшкой пальца зеленое ?свободно?:—?Потому что это туалет. Я… Мне нужно помыть руки. Пять минут.Ричи кивнул: ладно. Господи, какая ерунда?— вот это крошечное, обычное обговаривать, когда о пятнадцати годах отсутствия никто никого не предупреждал. Они просто, ну, равноудалились в противоположных направлениях.—?Я тут подожду, оставляй сумку.—?Не надо,?— Эдди схватился за лямку на груди.Магия флэшбека кончилась.Ну да, конечно. Будто Ричи собирался бросить все и начать, блядь, копаться в его носках и бритвах в поисках, интересно, чего? Двойного дна с пятью паспортами? Дробовика с солью?Ричи прислонился к стенному поручню. Острый железный конец впился под лопатку. Новое общественное мнение, точно. Которое он теперь производит. Вот опять: Ричи Тозиер больше не небрежно-гранжевый, а неопрятно-засаленный, не стендап-звездочка голливудской плеяды, а не вписывающийся в контекст осоловелый старпер. И не тот, семнадцатилетний, тонкий, восторженный, с живым отцом и непогасшей матерью, в перерывах между Нинтендо и шлянием по Пустоши гоняющий по кругу выступления Карлина и Билла Хикса, каким его, наверное, помнил Эдди, каким он вспоминал себя сам, лежа у телика мордой в подушку и пытаясь отследить тот момент, когда…Неважно.—?Там просто…вещи,?— сказал Эдди. Он уже открыл дверь и стоял одной ногой в туалете, а другой?— еще в тамбуре, и рыжие?— почти сигнальные?— огни гладили его по щекам и носу.Ричи сунул ладони в рукава, подумал: ну и зачем, господи, ты передо мной объясняешься? Я бы и сам себе ничего не доверил.Вслух ответил:—?Иди уже. Давай.Эдди дал и ушел. Затащил внутрь свой ценный груз, клацнул задвижкой. Исчез. Ричи отвернулся к окну: поезд был еще на мосту, ехал над городом. Внизу свивалась в кольцо автострада?— сотни людей возвращались домой. Жевание соплей?— назвал бы это Стив. Проявление лабильности нервной системы?— назвала бы это психотерапевтка. Прагматичный Стэнли-Стэн назвал бы это просто слишком долгим днем.Ладно.Ричи снял очки. Без них Нью-Йорк размылся, стал скоплением цветных дрожащих пятен. Среди которых кое-где зияли черные дыры промышленных районов.За спиной тяжело пробежал сквозь тамбур выводок теней?— залязгали спайки пола: раз-два, и чемодан качнулся колесиками, упал, врезался в стену и откатился. Ричи придержал его ботинком, надел очки обратно, сел на корточки: на молнии расщелкнулся и болтался на одной дужке замок. Ага, ясно, ночью, складываясь, он забыл прокрутить цифры кода, и теперь чистосердечные четыре ноля призывали кого угодно распахнуть крышку и взять, что захочется. Да и пусть бы брали, хоть все, Ричи бы еще надавал сверху: вот обсыпанный уведомлениями айфон, вот готовый рецепт на веселые таблеточки, выгребайте, растаскивайте, уносите горстями.Обратно замок вешать не стал?— зачем уже?— сунул в карман.Посидел еще, послушал, как под обувными подошвами, под настилом железа, мерно стучат нанизанные на ось колеса: громкий звук, тихий звук, вибрирующее эхо между.Растер лицо. В тамбуре?— в бликах, ударах, шагах?— было пусто. Потом щелкнула задвижка, на пол легла желтая полоса. Ричи вскинул голову?— Эдди обтер запястьем рот и огляделся. Переступил ногами.—?Я здесь, если что,?— сообщил Ричи.Эдди быстро повернулся, и сумка ударила его по бедру.—?На полу?Ричи пожал плечами:—?Почему нет, мы живем в свободной стране.Эдди хмыкнул, дернул бровями. Подошел, посмотрел сверху вниз. Шнурки у него на толстовке теперь висели одинаково длинные, ровные, наверное, он их перетянул по-нормальному в туалете, и эглеты гипнотически качались прямо перед носом?— захотелось ухватить пальцами и задержать. Ричи поднял руку.И вместо этого разворошил себе волосы.—?Так мы идем? —?осторожно спросил Эдди спустя минуту или две.Странный вопрос: как будто они могли не.Ричи взялся за чемоданную ручку и встал. Эдди отшагнул не сразу?— Ричи успел увидеть нестертое, влажное на его подбородке, у самой ямки?— повертел пальцем в воздухе, как флюгером, поморгал и двинулся вперед. В новый вагон, туда, где их еще не было.16 декабря 10.35pmПить Ричи не собирался: во-первых, его по-прежнему мутило после вчерашнего, во-вторых, ну, шестнадцать же долларов, но взял себе глинтвейн?— ?Попробуйте Рождество на вкус??— чтобы не выглядеть, как один из тех придурков, которые заказывают в барах минералку с лимоном и портят всем настрой неуместно трезвой рожей.Четырехдолларовое Рождество на вкус оказалось переслащенным и едва теплым. Наверное, кармический ответ за то, что Ричи вспомнил о нем только сегодня утром. Пока он сжевывал с десен налипший сахар, Эдди забирал со стойки свой непраздничный ликер и еще какую-то мелкую грызучую херню в вазочке. Пришел, грохнул ее о подставку, отодвинул ногой сумку, сел.Отхлебнул из стакана?— подскочил кадык над рубашкой. Ричи солидарно пригубил от своего. Плавающая палочка корицы попала на язык, пришлось отплевывать в салфетку. Поглядел в окно: в Зазеркалье тоже пили два человека, разделенные молчанием и сложенным столиком. Вот так. Ричи достал гренку, обстучал посыпку об край миски, сунул в рот, и второй Ричи, сквозь которого просвечивали ночные фонари, повторил. Второй Эдди по очереди тронул пальцем салфетницу, перечницу и солонку?— такие же прозрачные и зыбкие, как и он сам?— а когда предметы кончились, поболтал стакан кругом и закончил ликер в три глотка. Издал горлом глухой звук?— уже здесь, в настоящем. Ричи даже дернулся, но Эдди дышал носом и ртом, как настоящий человек, без присвиста, и пил тоже, как настоящий. Раньше это у него получалось трудно. Тогда, в Бангоре, в том чертовом кафе с идиотским названием?— точно, ?У Пенни??— куда они зашли еще лучшими друзьями, пришлось заказывать содовую, потому что Эдди же надо было на самолет, и он хотел контролировать ситуацию, и…Ричи ткнул трубочкой в апельсинную дольку: винный?— кровяной?— осадок взметнулся к стенкам и медленно осел на дно, вниз. Как много деталей, оказывается, хранила его память. Безнадзорные тени вылезали из блядского ящика Пандоры и теперь жались к плечам, и толкали под локти, и настойчиво шептали в уши.Эдди вернулся со вторым стаканом ликера. Расстегнул до низа красную толстовку и стал совсем офисным в своей гладкой голубой рубашке. С платком в нагрудном кармане. Ричи подумал о пятне от сэндвича на резинке запястья, машинально убрал левую руку на колено и взял глинтвейн другой. Потом осознал, что пытается сделать. Спрятать червоточину. Стало почти смешно: господи, да он же этим дерьмом набит, как пиньята, бесполезно.Эдди покрутил пуговицу, выдохнул и сказал:—?Окей, ладно, нам все равно придется…В вагоне почему-то ничего из музыки не играло, даже рождественских каверов, бармен не звенел бутылками, люди за соседними столиками общались слишком тихо. С гренкой во рту говорить было неудобно, так что Ричи просто вопросительно помычал. Хотя, конечно, понял. Нельзя спустя пятнадцать лет тишины в эфире вырывать человека из его упорядоченной, логичной жизни и трусливо тащить с собой подальше от мертвых сценических огней в поездные?— ночные и дрожащие. Нужны объяснения. Особенно юристам. ?…эти ребята каталогизировали по алфавиту каждый существующий грех, дали ему название и статью в Большом Своде, да я уверен, что бог сотворил Землю только чтобы создать гребаный прецедент??— Голос Дэвида Леттермана?— кавычки пальцами?— зал смеется.Эдди поглядел в потолок. Процитировал:—??Если что-то сломается, пойдет не так…?. Что сломалось?Ричи запил вином гренку. Надо же, Эдди тоже помнил?— дословно. Продырявил трубочкой апельсин: мякоть распалась волокнами. Хмыкнул:—?Скажем так, мы встретились в странный период моей жизни.Эдди опустил взгляд обратно, сощурился?— мелкие брызги морщинок потянулись к вискам:—?Я серьезно.Ричи отодвинул глинтвейн в сторону.—?Брось, будто ты не выяснил все в первую же минуту после сообщения.Эдди скривился, как от зубной боли. Ричи сдавил ладонью колено: что, если он и правда не… Это Ричи перетаскивал его рабочие номера из телефона в телефон и иногда?— когда совсем накатывало?— заходил потаращиться на закрытую?— от чужих, от него?— фейсбучную страницу. Всегда быстро и осторожно, словно кто-то, как в шоу приколов, мог выпрыгнуть из-за спины с клоунской дуделкой и растяжкой ?У Ричи Тозиера седые волосы в щетине, а он по-прежнему сопливая пубертатная девочка, ха-ха?. Эдди не обязательно было быть таким же жалким и тошнотным неудачником, за столько лет не сумевшим нормально ни прожить, ни сублимировать то, чему сам поставил точку.Его дотошность и желание все наперед знать могли распространяться на кого-то получше, чем бывший?— кто? —?друг.Мост кончился?— поезд вздрогнул, снова съезжая на наземные рельсы, столик подскочил, вино всколыхнулось до ободка, завертелись звездочки бадьяна.Эдди прижал свой стакан к подбородку, сделал большой глоток.—?Да, хорошо, да, я погуглил. Но нигде конкретно ничего не писали, только общие фразы типа ?неудачный перформанс ждет комментариев? и ?самый короткий спешл в истории?,?— и отхлебнул ликер снова, подержал во рту, добавил глуше. —?И эти жуткие форумы, где вас обсуждают. Ну, комиков. Люди решили, что ты кинул зал, потому что узнал, что твоя девушка рожает. Или что у тебя неоперабельный рак с метастазами.Ричи взял себя за локти.Господи. Что он заебался?— никому и в голову не пришло. Слишком просто, верно? Похоже на правду?— значит, не похоже на Ричи, банально и скучно. Те два десятка завсегдатаев в подвальчиках Комптона, которые слушали про переоцененность Металлики и сложности съема жилья с близнецами-поляками, и, кажется, не скучали в процессе, давно растворились в Лете.Но, по крайней мере, Эдди забивал его имя в поисковике. Ачивка.—?Вся вторая часть?— полный пиздеж,?— сообщил Ричи. Переложил ноги и задел лодыжкой что-то мягкое и шуршащее?— точно сумку.—?Я так и понял,?— Эдди пощипал ладонью под челюстью. —?Ты не выглядишь, как умирающий.И замолчал.Как счастливый отец я не выгляжу тоже,?— мрачно подумал Ричи,?— и как человек с девушкой в принципе. После того, как мы нетрезво-случайно поцеловались за шторой на выпускном балу, призрак танцующего клоуна и демократия в Северной Корее стали куда реальнее, чем мое гетеро-будущее. И Сэнди никогда бы не залетела?— она, нахрен, воображаемая.Но не озвучил.Эдди сидел с нечитаемым лицом?— тень от жалюзи затемняла глаза, расчерчивала полосками лоб?— и разве ему вообще требовалось это пояснение? Кем они теперь были, соседями по столику? Двумя парнями из анекдота ?заходят как-то в бар…??Ричи придвинул бокал обратно, поймал зубами трубочку, зачем-то всосал еще сахарного вина?— похмельная тошнота спазмом сжала горло?— всунул руки в карман, перебрал мусор.Эдди, очевидно, ждал продолжения.Ладно.—?В общем, я забыл шутку и сбежал со своего стендапа. Я не мог?— все.Потрясающе. Полжизни компактно уместились в два предложения.Ричи вытащил из вазочки гренку, разломил.Вот теперь Эдди полагалось сказать ту самую фразу, которой Ричи убеждал себя каждое утро, тыкая зубной щеткой в зеркало. И слышал от разных всяких?— знакомых и не очень, просящих фотку на улице и берущих сотню долларов за просиживание велюрового кресла. ?Разве это не твоя мечта, Ричи Тозиер?.Разве это не твоя гребаная мечта.Эдди заглянул внутрь стакана, открыл рот?— вздохнул?— и закрыл. Потом открыл снова:—?Сразу после первой шутки?—?Ага,?— подтвердил Ричи. Сжевал половину гренки. Крошки тут же набились в пломбу.—?Бросил все и ушел со сцены?—?Именно.Эдди покачал головой:—?Радикально.Ричи натянул рукава худи подальше. Компания через два столика включила кондиционеры над креслом на полную мощность.—?Я это не планировал. Просто,?— господи, блядь, боже, зачем он продолжает,?— ну понимаешь,?— лучше бы ему заткнуться,?— иногда ты слышишь какой-то щелчок,?— или перевести тему, это не сраный монолог в группе психологической поддержки,?— и вроде как осознаешь, что достаточно. Хватит, — такие откровения не вываливают спустя пятнадцать лет. —?Как говорили великие: я могу есть рыбу, я могу есть мясо, но все дерьмо подряд жрать не стану.Эдди отвернулся к шторам, поводил по подставке пальцем и ответил:—?Понимаю.Что-то звякнуло?— слишком громко в мягкой аквариумной тишине?— и они одновременно дернулись. До Ричи дошло через секунду: стандартный бряк айфонного сообщения. За сутки он уже и отвык.—?Это мне,?— прояснил очевидное Эдди. Сморгнул и вытащил телефон из брюк. Разблокировал?— экран подсветил ему подбородок лиловым?— свелся бровями, натапал что-то большим пальцем, смахнул вверх, положил айфон на столик вниз экраном. Взял стакан и длинно отпил. Покашлял.Ричи подождал, пока он обстучит кулаком грудь, спросил ерунду:—?А постер ты, кстати, видел?—?С Гринчем? —?Эдди фыркнул так, что у него разгладилась морщина на переносице. —?Безвкусное китчевое дерьмо. Нарисовать Большое Яблоко в виде яблока, господи, семидесятые требуют свою шутку обратно. А потом его еще и трахнуть?— это уже звонят из ?Американского пирога?. Что?Ричи прекратил пялиться и выставил вперед ладони?— нет, ничего, продолжай.Но вспомнил почему-то про: ?Алладин? и попкорн в карамели, и последний ряд, и выбранный наугад ужастик, и два часа толкания плечами и кроссовками, и камень-ножницы-бумагу, чтобы определить провожающего, и злоехидный разнос каждого скримера всю дорогу до дома.Ухватил с изнанки щеку, чтобы не усмехнуться.Неважно.Эдди уже замялся, сцепил замком пальцы:—?То есть… Я не претендую на объективность, окей.—?Да мне тоже не нравится,?— Ричи помахал оставшейся гренкой. —?Наш креативщик, Микки, сидел на всей периодической таблице, когда над этим работал. Как я понял, там вокруг должны были еще стоять маленькие эльфики в портупеях и указывать на происходящее леденцовыми тросточками.—?Боже,?— слабым голосом сообщил Эдди,?— я совершенно точно не хочу в шоу-бизнес.Лампы мигнули. Ричи почувствовал, как дергается вверх отпущенная зубами щека?— первая за сутки улыбка. Эдди сложил рот губами вовнутрь, но смешливые ямки прорезались все равно. Короткие, четкие, правая?— чуть глубже. Все верно.—?Да и не надо туда,?— сказал Ричи. Ему и себе?— семнадцатилетнему.Почти беззвучно: и так наговорил слишком много. Не стоило Эдди пока знать, чем обернулся Грандиозный Жизненный План Ричи Тозиера, вытрепанный каждому жителю их городка, имеющему уши. Пусть считает это преувеличением, драматично обставленной передышкой, после которой можно вернуться к дистанции, а не лузерским выбыванием из гонки.Снова звякнул айфон.Эдди сморгнул?— будто канал перещелкнулся?— подцепил его за чехол, включил, забегал глазами по присланному. Ричи понял, скомандовал себе сам?— вот здесь чужое, нормальное, не лезь,?— повернулся к окну.Поезд сбавил ход: светодиодная полоса за стеклом сменилась скоплениями мелких фонарей пригорода?— Нью-Йорк закончился. Ричи достал трубочкой апельсин из глинтвейна, размоченный и бледный, обкусал цедру по кругу. На языке сделалось горько. От кондиционера холодило затылок и шею?— пришлось разложить на плечах капюшон, поглубже вдавиться спиной в кресло.Хлопнула вагонная дверь: одна тень зашла, две вышли.Ричи дожевал безвкусную цитрусовую мякоть, сглотнул. Соскользнул взглядом. Эдди, лилово-неоновый, нездешний, печатал что-то длинное?— со своего места Ричи видел ширящееся поле ввода?— и все время отводился пальцем в нижний угол?— ставил точки. Как дробь отбивал. На середине предложения замер, взялся за толстовочный шнурок, отпустил, нажал на клавишу-крестик. Стер половину. Добавил еще точку. Отправил. Поднял голову?— Ричи посмотрел в стакан. Разогнал трубочкой скучившиеся гвоздики. Подумал: кто так много всего кладет за раз? Чересчур?— это всегда неудачно. Вот в подвальчике в Комптоне он брал красное сухое, мед, имбирь и горошину перца, грел в сотейнике, смешивал, и всем все было понятно?— что там, для чего и сколько. Простая, осознаваемая ясность без побочек.—?По работе,?— вздохнул Эдди, погасил айфон, оттолкнул на край.Опять объяснялся?— зачем-то. Ричи кивнул: ладно. Неужели у него еще осталось какое-то право знать эддиево личное? Незаслуженное.Даже узнал:—?Как вообще сообщения доходят, тут же нет связи?Эдди взял ликер ладонью под дно.—?Зато вай-фай есть. Некоторым мессенджерам?— и людям?— этого достаточно.Отпил. Расстегнул пуговицу на воротнике.И тогда Ричи задал вопрос, который ждал своей очереди с начала этого диалога?— или еще раньше?— с первой секунды узнавания?— или еще раньше?— с полуночного ответного ?бегу?:—?А ты от чего? Не только же потому, что я написал.Эдди не стал переспрашивать. Мягко отставил стакан, потер щеку, взглянул куда-то Ричи за плечо. Дернул ртом, но как-то криво?— ямка получилась всего одна. Хмыкнул.—?Ну… я не был в отпуске четыре года. Не выезжал дальше Бруклина. Наверное, засиделся немного.Ричи смял салфетку: трудоголизм и сверх-контроль, ну разумеется. На сайте ?Мидтаун Р. Грей Корпорейт? Эдди со всеми своими аттестационными звездами и сертификатами занимал почетную третью строчку в списке самых апгрейднутых юристов компании и риск-менеджеров в частности.Пока Ричи заучивал шутки про члены и методы их тыка, Эдди углублялся в конъюнктуру рынка и статанализ. Пока Ричи разносил блинчики по столам в Бангоре, Эдди перепрыгивал планки Лиги плюща. Пока Ричи забирал из местного онко-центра первую пачку не покрытых отцовой страховкой счетов, Эдди получил два штампованных письма из нью-йоркского стипендиального фонда. Точка, блядь, бифуркации. Разлом, грозивший превратиться из трещины в пропасть, который Ричи увидел еще в семнадцать, а Эдди, кажется, не увидел вообще. ?Завязывай говорить со мной, как с ебаным коммивояжером??— ?Ты больше не живешь здесь, Эдди?, а в горле свербело, а витрину бангорского кафе уже выключали на ночь, а резиновый Рональд Макдональд через дорогу весело скалился и махал дутой перчаткой.Неважно.В итоге они все равно оказались на последнем поезде. Кольцевом. Сколько не едь?— вперед или назад?— будешь возвращаться к одной и той же станции.Ричи вытянул гренку подлиннее.—?Невероятно. И как тебя тогда отпустили?Эдди тоже откинулся на спинку. Расстегнул вторую пуговицу?— наверное, стало жарко от выпитого. Холодный воздух на него почти не попадал?— это Ричи задувало под майку даже через худи.—?Я отправил боссу мейл. Ночью. Как во сне, боже. Так и так, не смогу появиться в офисе в связи с непредвиденными обстоятельствами. Попросил неоплачиваемые отгулы. Он так удивился, что сначала затребовал номер рабочего пропуска. Ну, чтобы убедиться, что это я. Не взломанный. Выдал несколько дней.Ричи отхлебнул глинтвейн для проформы. Подумал: ого, я чье-то непредвиденное обстоятельство, сумеречная тайна, такой вот карьерный рост. Лучше, чем медийный лжец в лайкровом пиджаке с Родео-Драйв. И несколько дней?— это что? Два, четыре? Но маршрут длится неделю. А кто сказал, что Эдди тут на неделю тоже? Они обещали друг другу сесть на поезд, а не доехать на нем до конца. Да Эдди, блядь, вообще мог не откликаться. Не соглашаться на пыльный ворс кресел, мигающие лампы, ненужных полунезнакомцев из прошлого.Господи.Гренка треснула, Ричи придвинулся и закинул ее в рот сразу всю, чтобы не обсыпать паприкой столик и колени. Эдди согнутым пальцем толкнул к нему вазочку. Спасибо, ага. Ричи подбил под нее подставку, спросил машинально:—?А из дома?Потом понял, какой дурак.Сони давно нет, а они давно взрослые?— с водительским правами, дипломами, банковскими счетами. Дома?— это теперь по-другому. Не раковые отцы и деспотичные матери, а ну, допустим, шесть теликов?— по одному на каждую комнату лофта. Или что-то здоровое, человеческое, для себя. А он забыл, прямо как тот блядский панчлайн на спешле, что у Эдди, наверное, так все и будет, у удивительного, цельного, вдумчивого Эдди, потому что у них бы никогда не…—?Я не в смысле… Окей, можешь не отвечать, это не мое дело.Больше.Эдди намотал на ладонь шнурки и сильно оттянул вниз?— капюшон съежился. Подхватил ликер, донес до рта. Пригубил.—?У меня… Нет, я живу один. Один.И Ричи почувствовал то, на что не имел права. И сраное нерациональное сердце?— снова?— пропустило и систолу, и диастолу разом и упало в живот. ?…знаете тех ребят, которые в детстве обчитались ?Поющими в терновнике?, втюрились в какого-нибудь прыщавого одноклассника или одноклассницу, решили, что вот это, блядь, вселенская любовь всей их жизни и до конца дней возвращаются к школьным фото, чтобы повспоминать неумелые чмоки за трибунами, полный отстой??— Голос Многоопытного Гуру?— звонкий удар по лбу?— зал смеется.Полный отстой.Эдди поставил стакан обратно, в бликующей грани Ричи увидел свои торчащие у висков волосы и пятиугольное усталое лицо.Не надо, приятель,?— обратился к отражению Ричи,?— неа, не смей, пятнадцать лет врозь?— три часа рядом, так не бывает. Так нельзя. Тебе нечего было предложить тогда, а сейчас тем более. В одну реку, даже в такую маленькую, как Кендускиг, дважды не войти, верно? И ты поставил дамбу. И ты проебался. Во всем. Хватит.Потом вскинул голову. Эдди связывал шнурки узлами. Ричи расчесал запястье. Прочистил горло. Следовало что-то сказать: ?ясно? или ?вот как? или ?поверить не могу, что никто не смотрит с тобой те тупые постановочные телевикторины?.Вместо этого хрустально тенькнул айфон. И еще. И еще.—?Да боже мой,?— пробормотал Эдди, взял телефон, считал с экрана, нахмурился.Ричи воспользовался случаем и пригладил вихры к ушам?— поглядел в стакан?— в целом, чуть лучше. Одернул себя: прекращай. Поводил трубочкой в глинтвейне, поинтересовался:—?Самый востребованный юрист на всем Восточном побережье?Эдди оторвался от стремительного настукивания ответа.—?Что?Ричи указал подбородком сначала на часы над барной стойкой, потом на айфон у него в руках.—?Без десяти двенадцать. У тебя какой-то слишком ненормированный график, тем более для отгула.Эдди поджал губы, потер свободной ладонью щеку. Выдохнул.—?Есть вещи, которые приходится делать, раз уж зачем-то начал.Прикусить язык Ричи не успел:—?А потом уезжать от них на поезде.—?А потом уезжать от них на поезде,?— эхом повторил Эдди.Опустил взгляд в телефон?— Ричи углядел во входящих цветную картинку?— прибавил что-то к напечатанному. Нажал на точку, снес точку, заменил на другое, перейдя в символы. Восклицательный, может, знак. Экспрессивно-деловой стиль общения, надо же. Но откуда Ричи вообще знать, как у них по корпоративной этике принято?— он-то бизнес-школ не заканчивал.Сообщение свистнуло, доставляясь. Эдди прислонил телефон к подставке и зевнул, прижав ладонь ко рту, сполз по креслу ниже.Ричи подвинул разбросанные под столиком ноги. Конечно, ткнулся во что-то ботинком. Вроде не в сумку. Проверил?— точно нет.Эдди молча пнул его в ответ, попал мыском под штанину, потряс лодыжкой, выпутываясь. Ричи нащупал перекладину вторым ботинком, выложил туда ноги, подтолкнул эддиевы рядом: сюда ставь. Эдди поставил, и они посидели так еще?— в тишине, в сизом качающемся полумраке. Хотя вопросов была сотня?— неясно, какой задавать, да и надо ли вообще, а если надо, то когда и по сколько, по очереди или разом, из прошлого или нынешнего, от ума или от сердца, и как в принципе объять необъятное, и кому это теперь нужно.Пятнадцать лет.Поезд круто нырнул в тоннель. Исчезли фонари, замигали лампы, стало темно. Ботинок Эдди соскользнул, шлепнулся подошвой на пол: справа осталась подпорка столика, ничего слева. В холодном от кондиционера, черном от стен, пустом без прижатой лодыжки пространстве?— почти космическом?— Ричи повело вбок. Тошнота подкатила к горлу. Он вмялся пальцами в стеганый шов сидушки, налег животом на колени.Гренки подскочили в вазочке. Задрожали стаканы.На целую секунду мир перестал быть.Потом зажегся по-нормальному свет.Ричи разморгался?— бармен лениво складывал бутылки в холодильник, тени сновали туда-сюда по проходу. Дезориентированный Эдди напротив растерянно крутил головой.Ну да. Это у Ричи были годы к такому привыкнуть: что-то происходит вокруг, в глухом, одиноком мраке, какие-то подвижки и вибрации, и ты не понимаешь ни черта, а остальные делают вид, что все идет, как должно.—?Сара М. обещала нам полное отсутствие внештатных ситуаций?— сказал Ричи. —?Так что, наверное, это так и надо. Краш-тест для новичков.Эдди изобразил лицом высшую степень сомнения.Ричи наклонился и поймал свой салфеточный шарик, укатившийся к его стакану, взял двумя пальцами.—?Не веришь Саре М.?Эдди потрогал шнурок на толстовке.—?Я верю в теорию вероятности и Американскую Ассоциацию Юристов, аминь.И сложил треугольником брови, вздернул подбородок с ямкой.Ричи на него посмотрел, подумал: ты!И тут же ласковый голос свыше?— Бог-из-поезда, ага,?— сообщил, что пассажирам, которые забронировали купе в спальных вагонах, рекомендуется их в ближайшее время занять.Компания сзади сразу засобиралась к выходу. Вырубили, наконец, кондиционер, пощелкали пазами отпускаемых подлокотников. Двинулись друг за другом мимо?— от грохота шагов пошло рябью вино. Эдди отодвинул к салфетнице ликер, сунул айфон в маленькую сумку, вытащил за лямку большую, встал. Ричи встал тоже, чтобы не сидеть одному. И даже достал чемодан, выщелкнул ручку. Прислонился бедром к столику. Поскреб под волосами затылок. Эдди вынул билет, разгладил уголками наружу, перекинул через грудь сумку, замер.Постояли, попялились.Ричи показал пальцем за спину:—?Мне-то туда. Обратно.Эдди нахмурился:—?Ты что, выкупил только сидячее место?Ричи перетоптался по ковру.—?Ага. Какие были, знаешь.У Эдди спала с плеча лямка. Он надел ее снова, придержал рукой.—?Девять часов до Питтсбурга в позе зародыша?—?Уже семь. И, вообще-то, там раскладываются кресла.Эдди закатил глаза. Как он это умел?— жутковато и удивительно сразу. Как Ричи это помнил. Потом отвернулся. Ричи зачем-то сжал пальцы в мусорном кармане?— ногти больно и крепко впились в мякоть ладони. Теперь подумал: это ничего, это?— так и надо. Краш-тест. Разойдемся по вагонам, по домам, по городам, может, еще встретимся. Когда-то мне казалось?— несложно, смогу, вывезу. Какими тупыми бывают люди в двадцать лет. И в тридцать пять?— тоже. Иди, а то я…Эдди шатнулся?— он же пил, точно?— опустил голову. Верхние позвонки остро встопорщились над воротником.—?Слушай,?— и вздохнул, толстовка натянулась между лопаток,?— если хочешь…—?Да,?— ответил большой и трепливый ричиев рот. Быстрее, чем это одобрил мозговой импульс. Быстрее, чем ехал поезд номер сто тридцать четыре по маршруту ?Нью-Йорк?— Чикаго?. Быстрее, чем скорость света, на которой космические корабли преодолевали гравитацию. —?Да, конечно. Пошли.