Основная история (2/2)

— Вы мне снились, — сказала Белоснежка, — каждую ночь. — Знаю, — ответила Равенна. Хенник подошла ближе, смотря на губы королевы.

— Хуже всего было просыпаться и видеть, что вы всего лишь камень. Мне и сейчас кажется, что я сплю, — добавила она шёпотом.

— Ты ведь даже не знаешь, зачем я это делала.

— Зачем же?

— Из-за проклятия, — ответила Равенна равнодушно. — Мне нужно было завладеть сердцем самой прекрасной из дев, чтобы снять с себя заклятие окаменения, — она отошла от Белоснежки, больше не смотря на неё.

— И только то?

— Разочарована? — спросила королева. — В былые времена, такие как этот твой Фолькер боялись хищника покрупнее.

— Вы о себе? — королева не ответила.

— Ты знаешь легенду о проклятой Равенне? — Гримхильд обошла Белоснежку, рассматривая её со всех сторон. Хенник посмотрела на неё хмуро и недоверчиво. — Она выпила каждую прекрасную деву, которую только нашла на своих землях. — Верно, — сладко улыбнулась королева. Она убрала одну прядь волос Белоснежки за ухо. — За это меня и обратили в камень. Из-за моего каменного сердца. Но почти всегда проклятие можно снять.

— Боюсь, что вы будете разочарованы, — сказала Хенник, разгадав намерения Равенны.

— Почему же?

— Вы не поняли смысл наказания, раз думаете, что лишив сейчас меня жизни, избавитесь от проклятия. — Я уже избавилась. — Именно, но вы не думали, почему? Понятие ?завладеть сердцем? можно трактовать иначе, — Белоснежка подошла к Равенне и прижалась к её губам своими. Это было совсем иначе, нежели во сне. Намного лучше, чувствительнее, интимнее. — Ваше проклятие снималось поцелуем истинной любви, — сказала Хенник, когда отстранилась. — Вы смертельно оскорбили меня. Делая со мной все те вещи, пусть и во снах, вы так легко решили убить меня. У вас на самом деле каменное сердце.

Белоснежка подошла к отцу и привела его в чувства. Равенна смотрела на это без особого интереса. Она всё ещё чувствовала робкое прикосновение чужих губ. Это было совсем не то же самое, что целовать мужчину.

— Белоснежка? — непонимающий Гюнтер со страхом посмотрел на дочь, потом на Равенну. Глаза его расширились, лицо побледнело.

— Пойдём, папа.

Когда Хенник вместе с отцом покидали двор, сверху из башни на них смотрела Равенна. Белоснежка, чувствуя этот взгляд, обернулась, но Гримхильд не увидела. Та успела спрятаться за колонну. В груди королевы бешено стучало сердце из плоти и крови. ?Этого не может быть?, — почти с отчаянием думала Равенна. * * * За две недели жизни без охоты на ведьм жизнь в селении успокоилась и вошла в прежнюю колею. Возвратившихся Белоснежку и её отца требовали к ответу. Пропало тридцать семь человек, а вместе с ними главный благодетель селения — Фолькер. Гюнтер ничего не рассказал о Равенне, а Белоснежка и вовсе не стала отвечать на вопросы. Она была зла на жителей деревни, но ещё больше она была зла на Равенну. Разочарование, постигшее Хенник, было столь сильно, что она едва замечала то, как на неё косились жители. Гюнтер дочь не трогал, он её побаивался и словно чего-то ждал.

Ещё одной новостью стало то, что проклятый замок в сосновой роще был восстановлен за один день. Белоснежку снедало любопытство, она ужасно хотела увидеть замок таким, каким он должен был быть, но она сдержала себя и не вернулась в замок.

Когда карета Равенны с упряжью французских рысаков въехала по деревенским ухабам, жители высыпали из своих изб наружу, с любопытством оглядывая богато украшенный экипаж. Тот безошибочно остановилась подле дома Хенник. Странного вида кучер, весь закутанный в чёрное одеяние, нахлобучивший цилиндр так, что не видно было лица, спрыгнул с козел и открыл дверь. Равенна вышла, окинула презрительным взглядом сброд, собравшийся на неё поглазеть, и пошла к ветхому домишке. Перед Гримхильд предстала убогая обстановка: печь, несколько лавок, небольшой стол и утварь. На одной из скамей сидела Белоснежка, руки у неё были в муке. — Значит, эта хижина и есть твой дом? — спросила Равенна, оглядываясь вокруг. Хенник смотрела на неё, чувствуя, как рос ком в горле. Вот она — её любовница из снов. Не равнодушная одинокая статуя, забытая всем миром, а живой человек. И всё-таки статуя сейчас казалась ближе, потому что принадлежала одной лишь Белоснежке.

— Зачем ты приехала? — спросила Хенник, вытирая руки.

— Посмотреть, как живёт та, что посмела столь непочтительно вести себя со своей королевой.

— Ты не моя королева. За время твоего отсутствия эти земли отошли Карлу второму, — резко сказала Белоснежка.

— Это пока, — заметила Равенна. — Я ещё никогда не отдавала свои земли просто так. — Собираешься устроить войну?

— Можно обойтись малой кровью, — сказала королева равнодушно. — Я всегда могу выйти замуж. — Что? — Белоснежка резко встала, упёршись руками в стол. Неверяще смотря на Равенну, она беспомощно выдавила из себя: — Ты не можешь… — Почему это? — спросила Равенна, с любопытством глядя на Белоснежку.

— Ты не станешь, — сказала Хенник упрямо.

— Откуда тебе знать?

— Потому что я этого не хочу, — королева выгнула бровь, на её лице читалась ирония. Она подошла к Белоснежке и отрезала ей путь к отступлению, зажав её между столом и лавкой.

— Почему же я должна считаться с твоим мнением? — спросила Равенна ласково, трогая лицо Белоснежки. Хенник смотрела на королеву, едва сдерживая слёзы обиды.

— Зачем ты пришла? — зло спросила она, отталкивая руку королевы. — Сказать о том, что хочешь выйти замуж? Ну, так иди, я тебя не держу! — Ты лгунья, — сказала Равенна интимным шёпотом. Она коснулась губами дрожащих губ Белоснежки, — и плакса, — с нежностью добавила Гримхильд. Вцепившись в Равенну словно клещ, Хенник отвечала на её поцелуи. Будто во сне она касалась её, гладила по лицу и целовала, задыхаясь от нехватки воздуха. Их прервал скрип половицы и ошарашенное оханье. Равенна среагировала почти мгновенно, в её правой ладони появилась знакомая Белоснежке субстанция, похожая на чёрное зеркало. На пороге стоял Гюнтер, испуганный и потрясённый. Хенник успокаивающе погладила Равенну по руке и напряжённая кисть чуть расслабилась. — Думаю, вы не будете препятствовать, — сказала Гримхильд.

— Смотря, чего вы хотите от моей дочери. — Спросил человек ещё пару недель назад гнавший собственную дочь, словно дикое животное.

— Равенна, — попыталась остановить королеву Белоснежка.

Гюнтер прятал глаза, ощущая вину за произошедшее.

— Разве вам не всё равно, что с ней станет? — спросила Гримхильд высокомерно. — Даже если я сделаю из неё одну из своих наложниц?

— Прекрати! Кто сказал, что я соглашусь на такое?! — разозлилась Хенник, привлекая внимание Равенны к себе.— И разве у тебя есть кто-то ещё? — требовательно спросила она, ревностно глядя в глаза Гримхильд. Равенна ей не ответила. — Я забираю вашу дочь, — сказала она Гюнтеру и, взяв Белоснежку за плечо, повела к выходу. — Я не поеду, — упиралась Хенник, не желая покидать дом до тех пор, пока не разъяснит ситуацию.

— А я тебя не спрашиваю, — ответила Гримхильд. — Папа! — Белоснежка с надеждой посмотрела на Гюнтера, но тот даже не пытался ничего предпринять. — Папа? — непонимающе повторила Белоснежка.

— Видишь, — сказала Равенна, наклонившись к ней и прижимая к себе сильнее, — ему наплевать.

Когда они обе сидели в карете и удалялись от деревни, Белоснежка, отвернувшись от королевы, смотрела в окно. Из глаз у неё текли слёзы. — Мужчины все предатели, — начала было Равенна, но Хенник тут же оборвала её:

— Замолчи! Ты ничего не понимаешь!

— Неужели? — Гримхильд скучающе посмотрела на Белоснежку. — Отцу всегда были интересны только твои братья. А ты для него была не более чем прислугой. И смотреть он на тебя не мог, скорее всего, потому, что ты слишком сильно похожа на мать. Она умерла рано. Большинство женщин низкого социального положения быстро стареют и умирают, не достигнув среднего возраста. Сказать почему? Потому что их мужья всю жизнь ездят на них. Дети, домашнее хозяйство и тяжёлая физическая работа — вот удел каждой в этой твоей деревне. Мне продолжить?

— Не нужно, — ответила Хенник, чувствуя знакомый ком в горле. Всё чего касалась Равенна, становилось неправильным, искажённым, уродливым.

— Стоит ли переживать из-за этого?

— Действительно, — зло сказала Белоснежка, повернувшись к Гримхильд. — Мне ведь предстоит участь намного лучше. Сколько ты говоришь, у тебя наложниц? — Ни одной, — ответила Равенна с усмешкой. Хенник почувствовала облегчение. — Не хмурься, — Гримхильд провела пальцем по лбу Белоснежки, — тебе это совсем не идёт. — А что мне идёт? — спросила Хенник раздражённо.

— Быть обнажённой в моих объятиях, — ответила королева, с наслаждением наблюдая за тем, как покраснела Белоснежка.

— Ты не можешь этого знать, — сказала девушка, отворачивая лицо и пытаясь скрыть улыбку. — Я собираюсь это проверить, — совершенно серьёзно пообещала Равенна.