Часть 2 (1/2)
(1) Инициал здесь имеет другое устаревшее значение. В данном случае имеется в виду крупная, отличная от прочих, первая буква главы, раздела или целой книги. Обычно она украшена орнаментом. Сейчас такое встретить можно крайне редко, исключением как раз являются сказки.Слово Инициал характерно только для латинской и греческой палеографии (история письма), в нашей славянской (кирилловской и глаголической) говорят о буквицах. Так как сказка Белоснежка является немецкой, очевидно, мы имеем дело с инициалами.
(2) Люффа – травянистая лиана семейства тыквенных. Многие её знают как натуральную мочалку. Из спелых плодов лианы получаются крепкие и долговечные губки.
(3) Oturun han?mefendi (тур.) — сядьте, госпожа(4) Bununla bitirin (тур.) —заканчивайте
*** Равенна не приходила ещё около месяца. Зима вступила в свои права, и если бы не дрова, исправно приносимые ей в башню, она бы едва-едва смогла перенести её. Теперь Белоснежку хорошо кормили, по крайней мере лучше, чем раньше, и она, не озабоченная голодом и холодом, могла читать все те книги, которые королева столь щедро ейпреподнесла. Правда, в основном здесь были сказки, видимо Равенна до сих пор видела в ней ребёнка. С другой стороны, Хенник с трудом читала. Когда убили отца, она только-только перестала читать по слогам. Поэтому сказки были очень кстати. Среди книг она нашла ту, которую отец читал ей на ночь. И сейчас, перечитывая её, Хенник плакала. Слёзы сами собой потекли, стоило ей увидеть знакомые заглавные инициалы(1), украшенные вензелем, в начале каждой из сказок. Мысль о том, что она так и погибнет в этом холодном одиноком месте, расстроила её окончательно. Белоснежка зависела от милости Равенны, и если у королевы будет плохое настроение, Хенник придётся несладко. Недавние события это подтверждали. Белоснежка желала выбраться из башни любым способом, нужно лишь придумать как. Ответ к ней пришёл из тех же сказок. Нет, она не станет растить косу как Рапунцель, не стоило и надеяться на это. И нет, ей неоткуда ждать принца. Зато в сказках отлично обыгрывалась идея обмануть злодея, втереться к нему в доверие, а потом нанести решающий удар и уничтожить его. Нужно лишь найти слабость Равенны. Единственной болевой точкой этой женщины была красота и молодость. Причём не только её собственная, каждой женщины, которую она встречала. И Гримхильд стремилась уничтожить всякую, кто мог бы составить ей конкуренцию. Белоснежку же она почему-то не тронула, хотя и говорила, что сделает это обязательно. И потом эти нескромные прикосновения и странная забота… Значило ли это, что Равенна могла испытывать что-то, похожее на симпатию? Возможно, что она сама не осознавала этого, однако она явно была зла на Финна, а не на неё, пусть она и сказала эту невероятно жестокую глупость, будто Белоснежка могла попытаться соблазнить её брата. Нет. Она не пыталась. И ей и в голову не могло прийти такое. Зато сейчас ей пришло в голову нечто совершенно ненормальное, опасное и неосуществимое. Соблазнить не Финна, нет. Он бы всё равно не мог ей помочь. Соблазнить саму Равенну. Если эта холодная женщина считала что-то своим, она бы никому не позволила с этим своим что-то сделать. ?Вот только сама она скорее всего тебя убьёт, — думала Белоснежка. — Если только ты не сделаешь этого раньше?. Королева пришла в один из самых холодных дней, и выглядела она недовольной. Если бы у Белоснежки не было плана, она бы опять съёжилась, ожидая наказания. Но нельзя было этого допустить, ни в коем случае нельзя быть жертвой. Иначе она так и проведёт здесь всю свою жизнь и умрёт.
— Пришло время навестить арестанта? — спросила Хенник, она очень быстро запоминала новые слова, и ей хотелось быстрее начать их использовать.
— Оклемалась? — тут же спросила Равенна, чувствуя высокомерие в голосе Белоснежки. Сочувствие, которое она испытала к плачущей падчерице, ушло, и вместо него пришло раздражение и желание поставить девчонку на место. Желательно ткнуть в больное место, чтобы она вновь подвывала и обиженно смотрела на свою мачеху. Иногда Равенна думала, как бы она относилась к собственным детям. Мальчиков бы она не любила точно. А девочек? Скорее всего, она бы так сильно любила и вместе с тем ненавидела свою дочь, что превратила бы её жизнь в ад. Она бы контролировала каждый её шаг и, в конце концов, убила бы её этим. Как уже однажды уничтожила жизнь сестры, Равенна сделала бы то же самое и со своей дочерью.
— Хотите лишить меня еды? Книг? Может, платья? — Равенна приподняла бровь, иронично смотря на девушку. — Платья? — она взглянула на отрепье, надетое на Хенник. — Думаю, здесь не нужно будет прилагать особых усилий, — сказала королева, намекая на ветхость гардероба.
— От чего же? Думаете, я позволю сделать это так просто?
— Ты уже позволила однажды это сделать. — Что ж, я буду внимательнее в следующий раз.
— С чего ты вдруг решила, что меня это интересует?
— Приходите же вы сюда зачем-то. — Действительно, — королева подошла к Белоснежке. Хенник почувствовала себя невероятно маленькой и ничтожной. Гримхильд была выше её. К тому же наряд, надетый на Равенну, делал её фигуру ещё более внушительной и мощной, а шпилеобразная корона — царственной.
— А ты как думаешь? Зачем мне приходить к своей пленнице? — Белоснежка не отвела взгляд.
— Возможно, вы испытываете удовлетворение, видя меня раз за разом в жалком состоянии. Вам приятно смотреть на поверженного врага.
— Какое точное описание. — А судя по вашему желанию заставить просить вас, вы хотите, чтобы я целиком и полностью от вас зависела. И ещё вы хотите, чтобы я была благодарна за эту зависимость. И чтобы платила вам за неё покорностью, — Белоснежка подошла чуть ближе, смотря на губы мачехи. — Была послушной, — она приблизилась ещё чуть ближе, — или нет, — добавила она, по-детски прижимаясь своими губами к жёстким губам королевы. Равенна замерла всего на мгновение, а потом с силой сжала подбородок девушки, кусая её губы. Хенник растерялась, она и не рассчитывала вызвать такое неистовство. Гримхильд сжала её челюсти, заставляя открыть рот, Белоснежка зажмурилась и почувствовала, как внутрь рта проник язык. Безумная непристойность, напористость напугали её. В голове билась одна единственная мысль: ?Разве целуются так?!...? Вместе с этими властными ласками, болью в челюсти, пришло приятное тепло между ног. Она покраснела, понимая, что это за реакция и совсем растерялась, когда Гримхильд резко оттолкнула её от себя, смотря зло и недоверчиво. Белоснежка обнаружила, что всё это время комкала в руках чешуйчатый ворот металлического платья.
Губы Равенны были красными, а лицо наоборот сделалось невероятно бледным. Ей едва удавалось сдерживать гнев.
— Ты ещё помнишь, что я твоя мачеха?! — резко спросила женщина, пытаясь устыдить Хенник, хотя сама только что целовала и кусала её губы. Губы… Равенна посмотрела на покрасневшие припухшие губы девушки и тяжело выдохнула. Белоснежка довершила картину, когда слизнула кровь с маленькой ранки, оставленной Равенной.
?Ты бы могла покрыть всё её тело своими отметинами, — подумала королева. — Оставить синяки, ссадины, заставить её плакать? — Я... Я помню, что вы убили отца, — ответила наконец Белоснежка. — Тогда не обманывайся на мой счёт, — сказала Равенна, чуть смягчившись. Она сжала волосы падчерицы в своей руке, и, коснувшись уха девушки, прошептала: — Когда придёт время, я сделаю то же самое и с тобой.
?Если только я не убью тебя раньше?, — подумала Хенник, покрываясь мурашками от шёпота королевы.* * * Ванна Равенны, в которую её отвели, была богато украшена, и насколько Белоснежка помнила, у отца такой не было. Должно быть, она была сделана уже самой Гримхильд. В каждом углу этого восьмигранного помещения было по колонне, увенчанной розеткой. Четыре из каменных стен имели витражи с изображением русалок, четыре другие, не имеющие окон, были украшены выдавленными в них узорами листьев. В центре располагалась глубокая ванна, наполненная до краёв водой. От её поверхности исходил пар. Белоснежка, проведшая много лет в заточении, чувствовала себя неуютно, большие пространства заставляли сжиматься, и хотелось приткнуться в какой-нибудь угол, чтобы спрятаться.
Она думала, что её поведут к ванне, однако девушки, которые её сопровождали, они были явно не из деревни — темноволосые и смуглые с необычным разрезом глаз, повели Белоснежку к одной из стен, где она увидела высокую скамью и два чана с водой. Ей помогли раздеться донага. Одна девушка кивком головы показала встать на железную решётку, и Хенник встала туда, тогда служанка показала руками на глаза, закрывая их, Белоснежка зажмурилась. Некоторое время было тихо, а потом поток тёплой воды обрушился прямо на голову. Хенник инстинктивно открыла рот и вдохнула, боясь задохнуться. Смех девушек заставил открыть глаза. Две смуглянки, прикрыв рот, весело смеялись. Потом одна поклонилась и, взяв из пустой ёмкости огромную мочалку из люффы,(2) полила из небольшого флакончика, размыливая пышную пену. — Oturun han?mefendi,(3) — сказала одна из девушек и указала на скамью. Белоснежка осторожно села, всё ещё смущаясь своего голого тела. Другая девушка проделала со второй мочалкой всё то же самое, и они обе принялись намыливать её руки, ноги, всё тело; поливать водой прямо на скамье и намыливать снова, пока она не превратилась в сплошной сгусток чувствительности. Одна из девушек деловито раздвинула Белоснежке ноги и осторожно коснулась входа мыльными пальцами. — Что вы делаете? — испугалась Хенник, но другая девушка уложила её с такой ласковой улыбкой, что Белоснежка невольно поддалась. Ничего ужасного чужестранка с ней не сделала: так же, как и всё тело, она намылила промежность, а потом вдруг взяла лезвие, украшенное лепестковым узором по всей длине ручки.
— За-зачем это? — спросила Белоснежка, сжимаясь от страха. — Они не навредят тебе, не бойся, — послышался голос Равенны. Падчерица посмотрела на королеву. Гримхильд была одета в длинный белый халат, украшенный по подолу и воротнику вышивкой. Девушки поклонились королеве. Та, что держала лезвие, очень ловко провела им по поросли чёрных кучерявых волос, оставляя за собой нежно-розовую дорожку кожи. Хенник непонимающе и удивлённо посмотрела на королеву. — Ты помнишь когда на твоём теле начали появляться волосы? — спросила она. — Через два года после того как… — Равенна кивнула.
— Взросление уродливо, — сказала Гримхильд, наблюдая за тем, как ловко справлялась служанка с лезвием, — поэтому тебе придётся следить за этим.
Белоснежка молчала, смотря вниз. Теперь её промежность была обнажена и выглядела беззащитной. Равенна подошла к падчерице, обе девушки расступились. Королева провела когтем перстня по лобку и скользнула вниз к влагалищу, Хенник смотрела на Равенну, смущённая столь откровенным прикосновением. Ощущения были странными, но не болезненными.
— Bununla bitirin.(4) — сказала Равенна девушкам, а сама пошла к ванне, попутно снимая свой халат. Белоснежка увидела довольно худую спину с выступающими рёбрами и не поражающими формами бёдра, определённо у королевы было мальчишеское сложение тела.
Белоснежке вымыли волосы, ополоснув их потом из маленького флакончика мягкой субстанцией, пахнущей какими-то цветами. Волосы стали послушные и оказались намного длиннее, чем она думала. Мокрые они достигали поясницы.
Когда с ней закончили, Белоснежка едва могла стоять на ногах, всё тело её плавилось, каждая частичка кожи была изнежена до невыносимости. Одна из девушек повела её к ванне, в которой уже плавала Равенна. Полчаса назад помещение, казавшееся холодным и неуютным, наполнилось паром. Хенник покрутила головой и обнаружила, что розетки, расположенные по всему периметру купальни на самом деле скрывали отверстия, откуда и появлялся горячий пар. Именно поэтому ванна, заполнившаяся паром, стала и тёплой, и таинственной. Белоснежка почувствовала запах лаванды, у неё закружилась голова. Вода была чуть жирноватой, словно в неё были добавлены масла, но не могла же Равенна в самом деле потратить такое количество масла и лишь для того, чтобы один раз искупаться? Или могла?
— Это турецкая баня, — сказала вдруг Равенна. — Тебе нравится?
— Турецкая? — растерянно повторила Хенник. Сквозь пар королеву было плохо видно. Белоснежка пыталась угадать выражение лица Равенны и её настроение.
Она спустилась по ступеням вглубь и оказалась по ключицы в воде. Гримхильд видно не было, Белоснежка покрутилась, пытаясь отыскать очертания королевы.
— Ты что-нибудь знаешь о турках? — спросила Равенна, вдруг оказываясь позади неё. Белоснежка застыла, чувствуя руку на своей талии. Спиной она ощутила грудь мачехи, её лобковую кость.
— Это жестокие войны, — сказала Белоснежка, припоминая, как отец рассказывал о них. — Верно, — сказала Равенна. — А знаешь ли ты, что они делают с женщинами? — Хенник покачала головой. — Конечно нет, — королева повернула Белоснежку к себе и, схватив её за шею, подтолкнула к бортику ванны, вжимая её в мраморную стену. — Откуда моей очаровательной девочке знать о них. Турки безжалостно вырезают чужестранок, уродуют, насилуют, пытают. А самых красивых отдают правителю, который собирает их словно редкие цветы. И пока те чахнут в этом цветнике, они идут в новые походы, где отбирают новых женщин. Словно скот, они пригоняют их со всех земель, которые завоёвывают.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила Белоснежка. — Это чтобы ты помнила, как тебе повезло, — ответила Равенна, завладевая губами своей падчерицы, не давая ей что-либо сказать, не давая даже подумать над словами. Хенник отвечала на поцелуй, цепляясь за плечи мачехи, обнимая её и сходя с ума от всего происходящего. Королеву хотелось обнимать, целовать и подчиняться ей. Белоснежка всхлипывала в губы Равенны, тёрлась о втиснутую между её бёдер ногу.
— Дурная девчонка, — сказала Гримхильд, отцепляя от себя Белоснежку, — хочешь одна получать удовольствие? — девушка смотрела на мачеху дурным взглядом, облизывала губы и, кажется, вовсе не понимала, о чём её спрашивают. Равенна усмехнулась и ласково поцеловала её в уголок рта. Потом она взяла руку падчерицы и положила себе на промежность, чуть расставляя ноги. Белоснежка робко коснулась клитора Равенны, двигая вверх-вниз, как несколько раз делала себе. Она вырвала короткий вздох у королевы. Рука Гримхильд точно также легла на её промежность, лаская более уверенно и жёстко. Бесстыдные прикосновения, влажный поцелуй и властная хватка в волосах заставила Белоснежку кончить, содрогнувшись в сладких конвульсиях оргазма. Она обмякла, тяжело дыша Равенне в грудь. Королева нашла её губы, целуя их по-прежнему страстно. Хинник, задвигала рукой, однако Гримхильд остановила её.
— Будет лучше, когда ты сделаешь это своим язычком, — сказала королева. Белоснежка, распаренная и плохо соображающая, не сразу поняла, о чём говорила Равенна. Но когда сообразила, её и так красное лицо, буквально побагровело от стыда. — Языком? — спросила она. — Это… — она упёрлась, когда королева повела её из ванны. — Идём, возможно, тебе даже понравится, — сказала Равенна.
Они подошли к ступеням, выводящим из ванны, и королева села на них, спуская ноги вниз и раздвигая их, — даже в такой распутной позе она не выглядела уязвимой. Нет, Равенна по-прежнему выглядела, как хозяйка положения. — Я никогда не… — Белоснежка замотала головой. — Очевидно, ты никогда не делала такого, — раздражённо сказала королева. — Всё бывает впервые, не упрямься, — добавила она ласково, беря Белоснежку за шею сзади и нагибая к промежности.
Девушка робко коснулась языком внутренних половых губ, лизнула кончик мочеиспускательного канала, потом раздвинула пальцами малые половые губы и оставила влажный след, вырывав при этом стон удовольствия королевы. Белоснежка взглянула на Равенну. Та смотрела прямо на неё. Совсем иначе, чем обычно, одобрительно, жадно, вожделеюще. Ободрённая такой реакцией, Хенник принялась вылизывать клитор Равенны, то делая языком череду быстрых движений, то поступательно вылизывая промежность. Влагалище начало выделять смазку, и Белоснежка, жутко стесняясь всего происходящего, осторожно попробовала густую вязкую жидкость. Та была чуть солёной и ничего более, зато язык сразу стал скользким, и Равенне это, кажется, понравилась. Она надавила рукой на затылок девушки, прижимая её ещё ближе к промежности.
— Засунь его внутрь, — сказала королева, задыхаясь, — давай, будь послушной девочкой.
Белоснежка сильнее растянула половые губы и коснулась языком входа. Внутри Равенна была горячей, дрожащей, влагалище сокращалось, отвечая на прикосновения. Королева подмахивала бёдрами, словно пытаясь насадиться сильнее. Хенник ласкала большим пальцем клитор, чуть надавливая. При этом язык её едва проникал внутрь влагалища. Равенна стонала, вскидывая бёдра каждому такому прикосновению. Она кончила, сжимаясь как пружина, с силой сдавливая волосы падчерицы. Влагалище судорожно сокращалось, выделяя обильное количество смазки. Королева опустилась на ступени, погружая руки в воду и чуть спускаясь вниз.
—Хорошая девочка, — ласково сказала Равенна, притянув Белоснежку к себе и лениво водя по её голове рукой. Они некоторое время лежали молча. Гримхильд лениво плескала рукой в воде, изредка поливая себя и Белоснежку, а падчерица смотрела вверх в куполообразный потолок, также украшенный витражами, невероятно сильно похожий на церковный. Хенник перевела взгляд на мачеху. Равенна вряд ли хоть когда-либо испытывала ностальгический приступ религиозности. Всё её существо бросало вызов набожности и христианскому смирению. Священнослужители не любят таких женщин, они их боятся.
— О чём ты думаешь? — спросила Равенна, чувствуя задумчивый взгляд Белоснежки на себе. Профиль женщины был лениво-равнодушным и, вроде бы, располагал к разговору.