((for the greater good)) (1/1)

Четырнадцать холодных времён. —?Почему дядя Птерано так изменился? —?однажды спросил Питри свою маму. Шёл третий год с момента изгнания, но Питри только теперь осмелился подойти к правде, какой бы горькой она ни была. Скайлар помрачнела, а затем задумалась. Так задумалась, что Питри решил было, что не услышать ему ни слова. —?Я не знаю, Питри,?— ответила она, но не с раздражением в голосе, а с печалью, будто и сама задавалась этим вопросом. —?Я правда не знаю. На какое-то время воцарилось молчание. Скайлар отрешённо смотрела в усеянное звёздами небо, сидя на краю гнезда. Остальные её дети спали, один только Питри никак не унимался. —?Из всех детёнышей моих родителей он был далеко не худшим,?— вдруг продолжила Скайлар с сожалением в голосе. —?Я оставляла его с вами, дети, и он заботился о вас, и я была рада, что у меня есть такой брат… Но потом его начала охватывать злая сила. С каждым разом всё сильнее… И однажды он стал самоуверенным, самовлюблённым летуном с какими-то странными идеями… Я думала, это всего лишь отговорки, чтобы не брать на себя ответственность или какой-то глупый и трусливый способ сбегать от ежедневных дел, но он так ушёл в фантазии… Он стал просто невыносимым, и, если это какое-то проклятие, то я не знаю, как расколдовать моего брата. Мне жаль, Питри. Скайлар закончила свою маленькую речь и ушла вглубь гнезда, устраиваясь спать. Всё в её действиях говорило, что Питри больше ни слова не услышит, и лучше ему больше не поднимать эту тему… По крайней мере, в ближайшее время. Питри печально опустил клюв, чувствуя прилив непонятной и съедающей его изнутри тоски.