Часть 8 (1/1)

— Здравствуй, значит, ты — Валерия, — мягкий голос женщины никак не вязался с ее внешностью. Строгий темно-серый костюм, белая блузка, очки и строгий пучок на затылке. По мне она скорей походила на школьную учительницу математики.— Лера, — машинально поправила я ее, так и, оставаясь стоять возле двери, в которую меня почти впихнула мама.— Хорошо, Лера, — с улыбкой согласилась женщина, — А я Ирина Вячеславовна. Приятно познакомиться. Садись где удобно.Я прошла к дивану, стоящему у стены обклеенной светло — бежевыми обоями, и опустилась на самый его край. Красивые занавески на окнах, цветы в горшках, картины на стенах, все это играло на то, что бы люди здесь чувствовали себя как дома, уютно. Но на меня это все это действовало в обратную сторону. Я была вся напряженна как струна. И больше всего меня напрягало то, что женщина, сидящая передо мной за столом, будет пытаться влезть ко мне в душу, вот что пугало.— Ты, не на допросе, и не волнуйся, я не буду пытаться тебя о чем—то расспрашивать, — сказала она, будто прочитав мои мысли, — Мы просто поговорим, о чем ты захочешь.— А если я не захочу ни о чем говорить? — с вызовом спросила я.— Ну, тогда мы обе просто займемся своими делами, — пожала плечами Ирина Вячеславовна, казалось, совсем не удивляясь моим словам. Она повернулась к ноутбуку стоящему у нее на столе. Через несколько минут тишины в кабинете зазвучала знакомая мелодия.«Да ну на фиг?! Не может она слушать такое!» — подумала я, и, не пересилив любопытство, посмотрела на монитор за ее спиной. На нем мелькали кадры из клипа певицы Pink — Fuckin' Perfect.— Вам нравится Pink? — удивилась я.— Да, а что тут такого? — улыбнулась она, — Я не такая уж старая, как тебе должно быть кажется, и в когда училась в школе слушала Pink.— И сколько Вам лет? — осмелела я.— Двадцать три, и давай на «ты», а то я почувствую себя совсем старухой, — улыбнулась она.— Хорошо, — согласилась я.— А тебе какая музыка нравится, Лера? — спросила она.— Разная, — пожала я плечами, — Сейчас подсела на группу Jeniferever, вернее Илья подсадил.— Илья? — спросила женщина.Я стушевалась. Совсем не хотела говорить про Илью, как — то само выскочило. Но отступать было не куда, притом Ирина Вячеславовна, ой, нет, просто Ирина смотрела на меня ни с подозрением, или осуждением, а с неподдельным интересом, и вниманием. Давно на меня никто так не смотрел.— Илья — мой друг, — долго не могла найти я нужного слова, — Я работала у него поводырем, мы подружились, но потом…Я замолчала, стараясь задушить в себе первые слезы, и чувство потери.— Расскажи, — тихо попросила она.И я не выдержала и заревела. Ревела и рассказывала, как лучшей подруге, как старшей сестре, которой у меня никогда не было, и меня уже не волновало, что она врач, и что знакома я с ней каких—то полчаса. Мне нужна была чья—то поддержка. Когда я успокоилась. Я с испугом смотрела на психолога:— Вы, же маме не скажете?Она улыбнулась:— Нет, Лера. Есть такая вещь, как врачебная тайна, и о наших с тобой разговорах не узнает никто кроме нас двоих. И еще я же просила, называй меня на «ты».Я смущенно кивнула, тут в дверь постучали, и вошла мама.— Вы вовремя, мы как раз закончили, — улыбнулась Ирина.Мама улыбнулась в ответ:— Ну, что Лера пошли. До, свидания.Я попрощалась и вышла, услышав, как мама расспрашивала обо мне, но Ирина лишь ответила, что я очень милая девочка, и что ждет меня через неделю.***

Доктор осмотрел мои глаза, сделал томографию головного мозга. И вынес вердикт операция возможна, и даже более того процент успеха возрос. Но саму операцию решили отложить на два месяца, до марта. Тогда в клинику должны привести какое-то новое оборудование, специально для таких операций. Так что придется набраться терпения. Я еще не до конца мог поверить в то, что весной уже смогу видеть, и все будет как прежде. Мне так хотелось поделиться этой новостью с Леркой, но она не брала трубку, хоть иди и проси, чтобы кто-нибудь ей смс-ку написал. Но тут мне неожиданно повезло, она ответила:— Алло, — ее голос чуть дрожал.— Привет, — мой голос, наверное, дрожал ничуть не меньше, — Как твои дела?— Живая, — коротко ответила она, — А твои?— Хорошо, ездил в клинику. Мне сказали, что весной сделают операцию, и скорей всего я снова буду видеть.— Это просто здорово! — ее голос зазвенел неподдельной радостью.— Лерка, я соскучился, — вдруг сказал я.Она ненадолго замолчала, в трубке слышалась только ее ровное дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох.— Прости, Илья, — тихо произнесла она, — Прости, мне нужно идти, — и бросила трубку.***

— Прости, Илья, — зашептала я, — Прости, мне нужно идти.Это было единственное, что я смогла из себя выдавить, не разревевшись. Так приятно, и больно было слышать его голос. Я отказывала себе в этом целых три недели, не хотела бередить раны в своем сердце, которые стали подживать. Да, какой уж там, пара фраз по телефону, звук его голоса, и я снова как большая открытая рана. А когда он сказал, что соскучился, у меня дыхание перехватило, но я действительно не могла больше говорить, стоя у дверей кабинета Ирины Вячеславовны. Как только дверь кабинета открылась я, пулей влетела вовнутрь, и упала на диван.— Ну, что случилось? — спросила Ирина, сегодня она не походила ни на школьную учительницу, ни на врача. На ней были надеты темно-серые джинсы, и бежевый свитер крупной вязки, ну точно ни дать ни взять старшая сестра.— Илья звонил, — я смотрела в потолок, — Ему весной сделают операцию.— Но это же здорово, — Ирина опустилась на кресло возле стола, — Или ты так не думаешь?— Конечно, думаю, — я посмотрела на нее, — Это не просто здорово, это я не знаю, …как это выразить… великолепно. Я так рада за него! Просто…— Что просто? — в Ирине проснулся психолог, я фыркнула:— Он не из тех парней, что встречаются с такими как я. Если бы не та авария, мы бы может и не встретились никогда.— Но вы встретились, и ты ему не безразлична. И ты же знаешь, какой он, и несмотря ни на что вы стали друзьями.— Какая уж теперь разница, — пожала я плечами, — Сейчас его мама не даст нам встретиться, а когда он прозреет, то вернется в школу: к друзьям, к подругам. И я ему стану не нужна, — я сама удивилась как легко и спокойно это сказала, как некую констатацию факта: небо — голубое, трава — зеленая, а я Илье стану не нужна.— Ну, наперед никто не знает, — улыбнулась она, — А как твои дела с родителями?— Домашний арест закончился, но, по-моему, дядя Игорь до сих пор ждет от меня какого-нибудь закидона, — я была рада сменить тему, хоть и не на самую приятную.— Ты так и не сказала, зачем пошла в тот магазин, — как — то между прочим сказала мне Ирина.— А я сама не знаю. Увидела их вместе в парке, и как будто что—то щелкнуло. Готова была на все что угодно, — пыталась объяснить я свои чувства.— На все? — уточнила Ирина Вячеславовна.— Ну, не на столько, — замотала я головой, — Почему, как эмо так суицид… Я думала, хоть ты знаешь, что стиль эмо это не обязательно реки слез, крыши и порезанные вены.— Я сейчас ничего не говорила про эмо, — отрицательно кивнула мне она, — И про суицид, тоже, это ты подняла эту тему, — и самым серьезным видом добавила, — Лера, тебя это волнует? Ты, думала об этом?— Нет, что вы! — как можно возмущений ответила я, хотя кого я обманываю, за прошедший месяц думала и не раз. Настолько хотелось убежать от воспоминаний и боли, но признаваться в этом я не собиралась, — И вообще скоро Новый год, так что не будем о грустном, — улыбнулась я.Новый год как всегда проводила дома. Звонил папа, поздравлял. Раньше я даже трубку не хотела брать, но разговоры с Ириной Вячеславовной помогают, и мы поговорили. Довольно так не плохо, он скучал, и просил приехать на каникулы. Я не знала, что ответить, смотря в какие-то ностальгически-грустные мамины глаза, и пробубнила, в трубку, что-то о подумаю. Новогодняя ночь прошла не плохо, только звонка от Ильи я так и не дождалась.***

Черт! Самый идиотский! Невыносимый! Ужасный! Новый год в моей жизни! Мы встречали его вместе с семьей Карины. Она не только прибежала на следующий день, как мы приехали из клиники, как ни в чем не бывало, но и стала более наглой что ли. Мне не нравилось, как она ходила по моей комнате, цокая каблучками туфель, что трогала мои вещи на полках. Несколько раз я еле сдерживался, чтобы не выгнать ее, но каждый раз слышал голос матери за дверью, и останавливал себя. А сейчас, вот она расплата за мою уступчивость, сижу за праздничным столом, будто на смотринах. Ужас! Несколько раз пытался уйти из-за стола, но правила приличия, и прилипшая ко мне Карина останавливали. К двум часам ночи, когда весь этот цирк кончился. Ушел к себе. Пытался позвонить Лере. «Сеть перегружена» — ответил мне бесстрастный автоответчик, и отключился. Я кинул мобильный на тумбочку и лег на спину «всматриваясь» если так можно сказать. — С Новым годом, Лерка! — прошептал я в темноту, и мне показалось на миг «увидел» семицветье радуги где-то вдалеке.Февраль пролетел со всей скоростью его метелей. Лерка звонила мне всего лишь раз, на двадцать третье февраля, поздравляла, хотя смешно какой я защитник, но разговор получился коротким. Тут вошла мама, и мне пришлось быстро попрощаться. Другого способа хоть как-то поддерживать с ней связь я не имел. Компьютер подчинялся моему голосу плохо, так что я не мог сам выходить в интернет, а гулял я только в сопровождении Карины, или мамы, но чаще конечно Карины. Она липла ко мне все откровение, на четырнадцатое февраля. Будь неладен этот «День всех влюбленных». Подарила мне валентинку, и потащила гулять вместе с нашими ребятами из класса. Я сначала стеснялся, мне было ужасно неловко, что они видят меня в таком беспомощном состоянии, но потом, вспомнив прошлые времена, освоился, и даже как — то развеселился. Пока Денис (один из моих друзей) не закричал:— О, смотрите! Говно-эмо идут! А давайте их проучим?Поднялся гогот остальных ребят, и они дружно стали забрасывать эмо-кидов снежками. Я стоял в стороне, слушая несчастные крики жертв и веселый смех ребят. Лишь думал о том, что может в этой толпе эмо стоит, и Лерка. Стоит и смотрит на меня своими осуждающими, честными и добрыми глазами. Вдруг стало так противно, что я резко развернулся и направился прочь. Через пару шагов меня догнала Карина:— Илья, ты куда? — с тревогой и непониманием спросила она.— Домой, — говорить совсем не хотелось.— А как же ребята? — ее голос приобретал все более капризный оттенок.— Если хочешь, иди к ним, — я отбросил ее ладонь, державшую меня за плечо, и пошел дальше.Она ухватилась за мою руку и пошла рядом:— И что мы даже не попрощаемся? — сто пудов она сейчас оглядывается назад.— Нет, — холодно проговорил я, и дальше мы шли в полном молчании.В конце февраля маме позвонил врач, и сообщил, что операция назначена на начало марта. Моей радости не было предела, я жил ожиданием этого дня. Жил ожиданием, когда моя жизнь измениться. Нет, она не станет, как прежде, до аварии. Много чего изменилось, я изменился.***

Февраль. Дышу. Пар выходит изо рта: вдох-выдох, вдох-выдох — медленно струйки пара выходят. В детстве пародируя папу, я брала в рот палочку от «Чупа-Чупса» и делала вид что курю. Пустая остановка. Жду автобуса, холодно, но терпеть пока можно. Еще немного и я увижу маму. Никогда не думала, что так сильно соскучусь за две недели, но, не смотря на все недомолвки и разногласия, скучала, даже очень. Скажи мне кто—нибудь полгода назад, что я проведу две недели с папой и его новой семьей, послала бы этого человека на три веселые буквы, но то ли влияние Ирины Вячеславовны на меня так сильно, то ли просто повзрослела резко, но вся злость и обида на отца куда-то делась, как только он встретил меня на вокзале, и прижав к себе прошептал: «Здравствуй, мой ангелочек. Я скучал».Чуть не расплакалась, ей Богу. Тетя Наташа, новая жена отца, оказалось, довольно милой. Пекла пироги, все время улыбалась, такая уютная и домашняя. Свою маму за приготовлением хотя бы шарлотки, я представляю с трудом. Ей легче пойти в магазин купить, что надо, чем самой стоять у плиты. Еще у меня появился старший брат, сводный конечно, Кирилл — сын тети Наташи. Вы не поверите, он тоже эмо. И притом не позер какой-то, а самый настоящий, как и я.Мы с ним очень сдружились. Вкусы в музыке, в фильмах у нас были совершенно одинаковые, и буквально через два часа после знакомства, у меня было ощущение, что я знаю его все свою жизнь. Еще кое-что в нем мне нравилось, и пугало одновременно. Он был очень похож на Илью, нет, не в плане внешнего сходства (я с трудом могла примерить на Илью стиль эмо-боя), но какие — то жесты, фразы, манера вести себя, напоминала его.И я наблюдала за этим, мучаясь и наслаждаясь одновременно. За эти две недели мы так много времени проводили вместе, что я даже испугалась, как бы Кир в меня не влюбился. Я со своей несчастной любовью не разобралась, куда мне еще и чужая? Но все обошлось, у Кирилла была девушка — Марика, тоже эмо. Они вдвоем с черными челками, и кристально голубыми глазами, больше походили на двух братьев. Но та любовь, что витала вокруг них, не была чем—то наигранным и фальшивым, она была настоящей — сильной и меняющей мир вокруг. Мне оставалась тихо вздыхать в уголочке, и завидовать. Почему некоторым везет?! Почему?Мое воображение услужливо нарисовало мне как я приезжаю домой. Мама говорит, что тетя Оля передумала, и снова берет меня поводырем, потом Илье делают операцию, и он остается со мной… Эх, девушки любят помечтать. Дребезжание автобуса заставило меня очнуться от своих мыслей. К остановке подъезжал старенький автобус. Домой.