Глава 11, в которой появляется вежливый русский (1/1)
?Многоуважаемая Катерина Матвеевна!Спешу сообщить Вам, что помощь группе товарищей из братского Туркестана мной успешно оказана, и теперь я держу путь в западном направлении. Дислокация наша протекает в обстановке братской любви, согласия и пролетарской солидарности. Чего и Вам желаю…? Фёдор Иванович Сухов, боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии, нежился под вечерним солнышком на пригорке вблизи Малиновки, смежив очи и занимаясь любимым своим делом – сочинял письмо. За неимением бумаги, которая вся без изъятия шла на самокрутки, письма эти составлялись исключительно мысленно, таким же образом и отсылались. Получала ли их та, которой они адресовались, история умалчивает, но она исправно являлась Фёдору Ивановичу в алой кофте под плакучей берёзою. Таким образом, можно заключить, что красноармеец Сухов еще в 20-е годы стал изобретателем беспроводного общения, предпочитая всем жанрам СМСки за неимением в своей бурной жизни времени на большее, тогда как его обстоятельная супруга отдавала всё же предпочтение Skype.
Солнце на Харьковщине было уже не такое белое, но Фёдора Ивановича это нисколько не смущало. Он признавал любое, следуя своему неизменному императиву: ?Лучше, конечно, помучиться!? Загару его могли позавидовать бледные обитатели Лазурного Берега, а незамутнённой внутренней гармонии – достигшие высших степеней просветления дзен-буддисты. По этой ли, или по какой другой причине боец Сухов был неизменно вежливым. Никто никогда не слышал, чтобы он выругался матом. Справедливости ради, исключительная вежливость Фёдора Ивановича объяснялась тем, что жена его, глубокоуважаемая Катерина Матвеевна, была женщина строгая, на руку скорая, и мат категорически не одобряла. Потому эквивалентом всех эмоций красноармейца Сухова было почесывание в затылке и звонкое: ?Хэ!?, исполняемое вкупе с загадочной ухмылкой. Федор Иванович вообще был немногословен. Компания у него подобралась соответствующая. Худой и носатый Саид, повстречав Джавдета у сухого Арала, сделался тих и задумчив, и Туркестан поспешил покинуть. По дороге он всё больше проникался идеями мировой революции, чему способствовало сопровождение её безупречного бойца, а также распитие всевозможных напитков, которым товарищи предавались ежевечерне. В этом вопросе Саид выказал категорическое расхождение с доктриной пророка Мухаммеда, ибо пил не только сок виноградной лозы, но и грузинскую чачу, японское сакэ, британский эль, мексиканскую текилу, французский коньяк и многое другое. В данный момент он был занят добычей местных сортов самогона, отчего у Федора Ивановича образовался некоторый досуг, который он с удовольствием посвятил виртуальному общению. ?Добрый час, весёлая минутка…? Весёлая минутка, впрочем, всё не наставала. Боец Сухов приоткрыл один глаз и глянул на командирские часы. Потом приоткрыл другой и сверился по солнцу. Убедившись, что время сиесты прошло и приближается время вечерних радостей, Фёдор Иванович потянул лежащую рядом трёхлинейку, взвёл её, не поднимаясь в вертикальное положение, и лениво бахнул вверх, не глядя. Обычно на этот звук Саид появлялся неизменно, как бы далеко он ни находился. Но в этот вечер привычный порядок вещей оказался нарушен падением сверху постороннего предмета. Вначале Сухов принял его за случайно сбитый натовский беспилотник, но в следующее мгновение был вынужден убедиться, что это скорее ?бессамолетник?. Впрочем, в принадлежности упавшего сомневаться не приходилось. Парень имел усы казачьи, хайры хипповые, кальсоны импортные. Вдобавок поверх кальсон были надеты красные революционные трусы.?Это… того… дитя цветов, что ли?? - подумал Сухов про себя. После чего вежливо тронул упавшего штыком и спросил:- Хау а ю? Отдыхать прилёг, или как? Как всякий вежливый русский, Фёдор Иванович владел зачатками основных мировых языков. Во всяком случае, языков вероятного противника.- Ой-йууюю! – провыл парень, потирая самую революционную часть своего организма, которая наиболее пострадала при падении.- Ясно. Контуженный, - понимающепромолвил Фёдор Иванович. В ответ парень замолчал и ошеломлённо на него уставился. Возможно, потому, что Сухов штык убрать забыл – он всё так же заботливо упирался в небесного пришельца, время от времени ласково щекоча его живот.
- Ой, извини! – пробормотал Сухов и штык прибрал.- Ваше Сиятельство, герцог Бекингэм? – изумлённо проговорил парень.- Точно. Контуженный.
Поднятый с земли парень в реввоентрусах принялся выделывать ногами что-то невообразимое, наклоняясь к земле и отклячивая зад, при этом мёл землю полой больничного халата со штампом антантовского госпиталя.- Не балуй! – строго сказал Фёдор Иванович, мысленно испугавшись, что ненароком подшиб одного из тех загадочных европейских персонажей, которые предпочитают женское бельё и проводят парады под радужными флагами. Для определения этой импортной напасти было ёмкое русское слово, но Фёдор Иванович произносить его не стал. Он был вежливый. Не то чтобы Сухова пугала реакция международного сообщества на то, что он обидел представителя ЛГБТ. Просто он совсем недавно проникся мыслью, что женщина – тоже человек, и дальше его толерантность еще не продвинулась. Считатьчеловеком вот это самое… заднеприводное, Фёдор Иванович, как и подавляющее большинство русских – вежливых и не очень – пока так и не научился. Он ещё раз опасливо оглядел вихляющегося незнакомца. Слава богу, красные трусы его были вполне мужского образца.- Ты, мил человек, из этих будешь? Из меньшинств? На это предположение мил человек сильно обиделся и начал хвататься за шпагу, обнаружившуюся за полой халата. Пришлось вежливо остановить его штыком.
- Да ты что? У меня девушка есть! – возмутился он. – Это… Кондиция… Концепция... Подстанция… О, Констанция, Констанция, Констанция-я-а! – заблажил парень, воздев глаза к вечернему небу.- Мусульманин, что ли? – не понял Сухов в очередной раз. – Ты не переживай, у меня недавно их тоже много было: Зухра, Фатима, Хафиза, Лейла, Гюльчатай…Парень снова обиделся, но на штык нарываться благоразумно не стал.- Не помню, - уныло сказал он, с размаху садясь на пятую точку. – Вот здесь помню, и вот здесь тоже помню… - он ощупывал голову. - …а вот тут не помню ничего!- Беда, брат! – посочувствовал антантовцу Сухов.
- Сам знаю, слушь! – горячо ответил тот с южным акцентом.
- А ты чего в небе-то делал?- Не знаю, - пожал плечами парень. – Летал, наверное.- А можешь? Вместо ответа парень вертикально взмыл в воздух, воздев к вечереющему небу сжатый кулак. Полы халата и штрипки кальсон реяли, как сигнальные флаги.
- Силён, - одобрил Сухов, когда парень вернулся обратно, почему-то распространяя неприятный аромат.
- Я ещё так могу… - парень щёлкнул пальцем, и тот занялся ровным огоньком, как импортная зажигалка. Аромат сероводорода сделался ещё гуще. Сухов прикурил от пальца, задумчиво помахал рукой, разгоняя миазмы.- Силён, - повторил он. – А в чём сила, брат? Парень изумлённо на него уставился.- А сила – в правде! – настойчиво произнёс Сухов. – Вот ты для чего на свете живёшь? Парень пожал плечами.- Не знаешь? Вот и я о том. А надо, брат, - ради счастья всего человечества! Понял?- Понял! – просветлённо сказал парень.- Тогда на, держи буденновку. А то какой-то ты недоукомплектованный. Реввоентрусы есть, а буденновки нет. Парень благодарно напялил буденновку на патлатую голову и воздел шпагу к небесам:- Властью Серого Черепа! Из шпаги вырвалась сверкающая молния и пронзила небосвод. Молния сопровождалась новым клубом зловония.- Эк тебя, братец, заносит, - хмыкнул Сухов. – Не властью Серого Черепа, а властью трудового народа. Повторяй за мной! Повторили несколько раз, пока пришелец усвоил. Треск молний напоминал артиллерийскую канонаду.- Молодец, - одобрил Сухов. – Только ты это, с горохом бы полегче. Не идёт он тебе. Лучше капусту ешь. Саид с первачом всё не появлялся, но вежливая беседа и на сухую шла неплохо.
- Нас было много на челне… - вспоминал пришелец. – Аргон, Протон, Армавир и… Кэмбербэтч… или нет? Харатьян… тоже, вроде, нет. Потом госпиталь был, и доктор лечил меня криптонитом. Сухов ласково хлопал его по плечу и обещал, что контузия скоро пройдёт, а главное его друг уже знает. Главное – это прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно потраченные годы. Парень кивал и соглашался. И всё время порывался взлететь.
*** За этим душевным диалогом жадно наблюдал из-за кустов Попандопуло. В его душе крепла надежда. Этот русский ни разу не выразился матом, ни разу не харкнул. Он был поразительно трезвый и вежливый.
Неужели, впервые за многие годы, несчастный Попандопуло встретил родственную душу?
Уставший от пренебрежения ветреного Грицька, который с достойным презрения традиционализмом отдавал предпочтение жадной и беспринципной Нюрке, игнорируя преданное и нежное сердце адъютанта, Попандопуло жаждал взаимности.
Бандит Сметана, залёгший рядышком, с изумлением слушал, как часто и страстно дышит Попандопуло.- Ты чего?- Сейчас, сейчас… - жарко шептал Грицианов адъютант. – Пусть только этот в буденновке уберётся, – его пальцы нервно сжимались. – Я медленно-медленно снимаю с тебя гимнастёрку… потом зубами разматываю обмотку на правой ноге…- Ты чего? – испуганно повторил Сметана, опасливо отодвигаясь в сторонку. Попандопуло пришёл в себя. Время страсти ещё не наступило.- Да ничего, – непринуждённо сказал он. – Схожу, потолкую, может, оружием разживусь. Вишь, винтовка, гранаты на поясе. Тем временем парень к красных трусах и буденновке в последний раз взмыл в небо, озаряя его прощальным всполохом, похожим на хвост кометы.- Ну, бывай! – помахал ему вслед вежливый красноармеец, оставаясь в одиночестве на пригорке.
Попандопуло жадно сглотнул слюну.- Я пошёл! – прошептал он и пополз в темноту. Через мгновение его вихляющиеся венгерские галифе исчезли из виду. Стояла та поразительная деревенская тишина, в которой только ярче раздавались одинокие звуки: лай собаки, треск головешек в костре, зудение комара над ухом у Сметаны. Потом вдали послышалось страстное мычание Попандопухо. Потом звонкое ?хэ!? и какой-то тупой звук. И всё снова стихло. Попандопуло появился час спустя. Вид у него был невесёлый, поза скрюченная. На невысказанный вопрос Сметаны он ответил непринуждённо, правда, голосом, звучавшим на три тона выше обычного:- Да гранаты у него не той системы!