Глава 8, или чем в Малиновке занимались жилтоварищи (1/1)
Рассказ у нас пойдет в особенности о хоббитах, и любознательный читатель многое узнает об их нравах и кое-что из их истории. Хоббиты неприметный, но очень древний народец; раньше их было куда больше, чем нынче: они любят тишину и покой, тучную пашню и цветущие луга, а сейчас в мире стало что-то очень шумно и довольно тесно.
Настолько тесно, что семье Швондеров не хватило места ни в Торбе-на-Круче, ни в Великих Смиалах, ни даже в Кроличьей Балке. Не то чтобы Швондеры могли равняться в знатности с Бэггинсами, Брэндибэками и Туками, но и не так, чтобы вовсе из последних хоббитов в Шире. И вот такая несправедливость! С того квартирный вопрос волновал юного Изю Швондера больше всего на свете. Квартирный вопрос испортил жизнь не только семейству Швондеров, прираставшему год от года, но и всем их соседям, к которым у семейства были претензии по поводу жилплощади. Старый садовник Гэмджи из Торбы однажды даже пожелал мамаше Швондер хлебало ногой затыкать, что было в Шире делом, конечно, неслыханным.
Пережить подобное оскорбление было никак невозможно, поэтому старший Швондер заставил всю семью срочно побрить ноги и переселиться в Большой мир. Где только ни носила судьба несчастных эмигрантов, не допуская их, впрочем, за черту оседлости. И к 1917 году закинула в вольный город Одессу, где и без них было всякой твари по паре. Вот только излишка жилплощади тоже не было. На фоне страданий папаши Швондера – лучшего мужского и дамского портного на всей Малой Арнаутской (а это вам не кот начхал, между прочим), тоски мамаши Швондер по собственному огородику с картохами, способному удовлетворить аппетиты двенадцати младших швондерят, проблема встала во весь рост и постепенно вымахала до размера глобальной.
Изя Швондер к тому времени вошел в лета, как говаривали в Шире, и стал искать себе достойное занятие. Революция открыла перед ним новые горизонты. Больше никто не смел унижать его ни за мохнатые лапы, ни за картавый акцент, который в бывшей Российской империи почему-то почитался зазорным, чего бывшие хоббиты так до конца и не уразумели. Задние лапы младший Швондер, впрочем, брил и прятал в тяжёлых ботинках, а передние были настолько загребущими, что оказались совершенно незаменимы в деле экспроприации экспроприаторов. Особенно же усердствовал он в реквизиции жилплощади. И гоняла его революционная судьба от Жмеринки до Москвы, от Москвы до Ташкента, от Ташкента до Малиновки. И везде хоббит Швондер создавалправление жилтоварищества и начинал с маниакальным блеском в глазах уплотнять и уплотнять, выкраивая милые сердцу квадратные метры, способные удовлетворить его мятущуюся душу.
Получив задание товарища Буденного, хоббит ничуть не огорчился, увидев новые горизонты уплотнения, которые открывала для него криптонитовая одиссея. Ведь в ходе выполнения задания, возложенного на него и Неуловимых, ему в шаловливые ручки попадали районы девственные, где, так сказать, и не ступала ещё нога жилтоварищей. Что там командарм поручил несмышлёной молодежи, бывшего хоббита нисколько не интересовало. Швондер вооружился рулеткой и приступил к выполнению Миссии Своей Жизни. В Малиновке его ждала непаханая целина. Жители деревеньки, мало того, что обретались в собственных усадьбах на немереных квадратах полезной площади, так ещё и имели подворья с хозяйственными постройками, где блаженствовала неуплотнённая домашняя скотина и птица. Швондер почувствовал второе дыхание. Сначала он составил опись излишков полезной площади. Больше всего её оказалось у Трындычихи, которая одна (!) занимала три комнаты в деревенской хате и являлась владелицей коровника, свинарника и курятника, где можно было бы разместить целую коммуну.
Швондер немедленно ликвидировал сие безобразие, прописав ко вдове деревенского бездомного дурачка Жювку и беспризорника Мордёнка. Как ни странно, облагодетельствованные никакой благодарности не изъявили. Мордёнок, насильно водворяемый в трындычихин курятник, укусил Швондера за палец и заявил, что отсюда неудобно будет на царя покушаться.
А Жювка таинственным шепотом поведал, что не может иметь постоянного места дислокации, поскольку де его так всенепременно вычислит некто Фантомас, который ни при каких обстоятельствах не должен знать местонахождение преследователя. Председатель жилтоварищества пожал плечами, прочёл несознательным элементам лекцию о пользовании социалистическим коммунальным имуществом и удалился в некотором раздражении. Внимание Швондера уже некоторое время привлекал новый объект. Этим объектом являлось подворье деда Щукаря, где постоянно появлялись и исчезали какие-то люди, мешая Изе подсчитать количество проживающих. Кроме того, это же самое место в последнее время заинтересовало его команду. И днем, и ночью кто-нибудь из Неуловимых обязательно дежурил в кустах рядом с щукаревым нужником, подозрительно приглядываясь, прислушиваясь и принюхиваясь. По опыту пребывания в Малиновке Швондер уже знал, что запропавших подчинённых следовало разыскивать именно в этом месте. И точно, все четверо обнаружились в ближайших кустах, причём, Данька Щусь бесстрашно залёг в крапиве и теперь отчаянно почесывался во всех доступных местах.- Доложись, товарищ Щусь! Что нового во вверенном нам жилтовариществе?- Посторонние болтаются, - ответила за брата Ксанка.- Кто такие? Откуда? Где прописаны? – насупился грозный хоббит, поправляя маузер.- У Яринки Думы поселился мужик один, по говору и обличью антантовский, а так вроде наш будет. Капитал читают.
- Прописался? – председатель жилтоварищества послюнил толстый мохнатый палец и принялся листать гроссбух, услужливо подставленный Яшкой Цыганом.- Пока не прописанный живёт, – гимназист Валерка нервно поправил пальцем очки. – Товарищ Швондер, у нас задание…- Правильно, есть задание! – взвился бывший хоббит. – У вас на вверенном участке жильцы без прописки. Прописать и доложить. Может, этот товарищ – совсем никакой не товарищ! Швондер приподнялся на носках и сурово повёл пальцем пред валеркиными очками, враз запотевшими от волнения.
– Приказываю: метры у Думы перемерить, алкаша прописать. В гроссбух записать. Мне доложить.
Молодёжь послушно повернулась кругом и понуро отправилась на новое задание. Отправив подчинённых, Изя сам решил посидеть в кустах, чтобы окончательно прояснить для себя количество излишних для семейства Щукаря метров. Промучившись в засаде сутки, председатель жилтоварищества отметил следующее.
Во-первых, на щукарёвы метры зарилась приезжая и классово чуждая малиновцам дебелая рыжая гражданка, именующая себя ?той самой миледи?. Она регулярно наведывалась на объект и что-то рисовала на стене нужника. Возможно, очерчивала для себя границы будущего захвата. Швондер пытался разобрать, что она там черкала, но не успел. Потому что появилась местная жительница и квачом, вымазанным содержимым отхожего места, уничтожила надписи.
Эту местную жительницу бывший хоббит уже знал и недолюбливал, поскольку уплотнить ее не представлялось возможным. Деваха успела подсуетиться и прописать у себя какого-то алкоголика под предлогом его политического просвещения. Швондерова гвардия сделала о том собственноручную запись в гроссбухе. А Яшка Цыган успел даже дёрнуть с новым жильцом по рюмашке за победу мировой революции, пока хозяйка отвернулась. Во-вторых, дедов нужник стал местом паломничества Жювки, который хоть и объяснял свой нездоровый интерес поисками таинственного Фантомаса, но совершенно точно просто желал незаконно увеличить свою жилплощадь, ибо дедов нужник габаритами превосходил трындычихин свинарник. И пах несколько привычнее для человеческого обоняния. Дав себе зарок - ни за что не допустить хищничества, Швондер продолжил наблюдение.
Незадолго до полуночи явились два подозрительных субъекта: один рыжий в халате, а другой в странной кепке с двумя козырьками. Они облазали все окрестности нужника, часто склоняясь к земле и делая какие-то пометки в блокноте при неверном свете зажженных спичек. Почуяв конкуренцию, Швондер дёрнулся было изгнать захватчиков, но услышав треск кустов, те удалились сами, бесшумно растворившись в ночной тьме.
Уже перед рассветом от объекта наблюдения послышались какие-то странные звуки. Что-то шуршало травой и шипело, изредка всхлипывая: ?голлм, голлм?. Швондер даже высунулся из кустов, чтобы получше разглядеть это что-то, но увидел лишь два фосфоресцирующих пятна, которые тут же исчезли, стоило бывшему хоббиту неосторожно наступить на сухую ветку. Назавтра зевающий во весь рот председатель собрал свою команду и сообщил об увиденном. Ребята очень заинтересовались последним посетителем. У Швондера, не сумевшего поймать за руку очередного конкурента, тоже на душе кошки скребли. Общим голосованием было решено устроить облаву на неведомого вторженца следующей же ночью.
После чего довольный Швондер построил свою команду и заставил петь хором. Это была вторая его страсть. Если бы судьба не привела его стать революционером, ему полагалось бы оказаться церковным регентом, ибо многоголосье Швондер ставил на диво. Поначалу Неуловимые сопротивлялись и пели не в склад, но после недели общения с бывшим хоббитом грянули на удивление дружно:- Тяжелые годы уходятБорьбы за свободу страны.За ними другие приходят,Они будут также трудны. И долго эхо разносило по Малиновке рыдающий голос Яшки Цыгана:- Уно, уно, уно, ун моменто…- И так кажну ночь надрываются, сердешные, - вздохнула сердобольная Щукарёва жена, выражая общее мнение малиновцев, поразительно равнодушных к новому революционному искусству.