Часть 3 (1/1)

Пару дней Тимоти отлёживался в своей комнате, проводя свободное время за бездельем. Ему ничего не хотелось делать, так как движения до сих пор причиняли боль. Ходил он вообще нелепо: словно толстая утка, которая едва переваливалась. Поэтому Тимоти отсыпался, отъедался и скучал. Регулярно заходил доктор, осматривал, что-то там втирал (кошмар), давал различные настойки и отвары. Заглядывал Энсел, чтобы перекинуться парой фраз и поворчать на Тимоти из-за предстоящего отъезда.—?Виолетта очень недовольна. Никто не знает, сколько мы будет отсутствовать, и она нервничает из-за того, сколько платьев ей брать. Тимоти хотел было бросить в Энселя подушкой, но передумал. Он просто рассмеялся и послал другу воздушный поцелуй:—?Пусть ничего не берет. Может быть, тогда вы скорее поженитесь. Дядя Генри заглядывал чаще, чем остальные, словно боялся оставлять Тимоти одного. Он присаживался на край кровати с книгой в руках, либо молча читал, либо пытался вести светскую беседу. Обычно Тимоти быстро засыпал под звук его спокойного голоса. Дядя не будил его, а оставался сторожить сон и гладить по волосам.Арми не появлялся. Сборы практически закончились, отъезд был назначен на ближайшую пятницу. До неё оставалась пара дней, а Тимоти даже не поинтересовался, были ли собраны его вещи. При мысли о необходимости сесть в седло внутренности неприятно сжимались от страха. Он был уверен, что такое расстояние верхом ему не преодолеть, но возможности обсудить это с дядей или с Арми не было. На утро третьего дня дверь в его комнату приоткрылась, и на пороге возник Мэттью. Тимоти вздрогнул и уронил деревянную дощечку, на которой пытался углём вывести смутно знакомый образ. Не спрашивая разрешения, Мэттью прошёл внутрь и, сев на кровать, поднял с пола дощечку, разглядывая её.—?Это Арми? Тимоти не смог ничего ответить, только заворожено пялился на гостя, чуть приоткрыв рот. Мэттью принял его молчание за согласие и хмыкнул:—?Похоже получилось. Настоящий индюк. Кажется, Тимоти от удивления даже икнул. Дыхание сбилось, пальцы нервно комкали край одеяла. Мэттью бросил на него быстрый взгляд и, наконец, почувствовав, что Тимоти не в своей тарелке, встал, пройдясь по комнате, небрежно касаясь предметов на каминной полке.—?Я подумываю о том, чтобы оспорить ваш союз. Вот теперь это был уже не страх, а самая настоящая паника. Дыхание вырывалось из его груди с каким-то свистом, перед глазами всё потемнело, кончики пальцев онемели от напряжения, нестерпимый гул в ушах всё нарастал, по губе потёкло что-то тёплое, липкое и солёное.—?… и ты схитрил. А это?— нарушение правил.—?Не могу… не могу дышать,?— прошептал Тимоти, сползая с кровати на пол. И это, наконец, прервало речь мистера Макконахи.—?Эй, ты чего? Ты весь бледный. Даже губы белые. Эй! Кто-нибудь? У парня припадок! У него кровь носом пошла! Хлопнула дверь. Тимоти кожей почувствовал, что рядом кто-то опустился. Его обняли и прижали к тёплой груди. Над ухом раздался спокойный и властный голос.—?Дыши.—?Не… могу…—?Давай, вместе со мной. Я считаю, ты делаешь вдох. Раз… Тимоти поспешно выдохнул, стараясь вдохнуть, но враз захватил слишком много воздуха, начав кашлять и задыхаться.—?Спокойно. Мелкие и частые вдохи. Не так глубоко. Два. Где-то на семнадцатом подсчёте Тимоти удалось совладать с дыханием и взять себя в руки. Он обнаружил, что уткнулся носом в грудь Арми, крепко вцепившись в его рубаху. Арми осторожно обнимал его, поглаживая по спине. Они сидели на полу, и больше в комнате никого не было.?— Он хочет меня забрать,?— жалобно выдохнул Тимоти. Арми сцепил руки в замок у него за спиной и легко дунул ему в ухо:—?Он может катиться к Прозерпине. Уж она о нём позаботится. Тимоти тихонько рассмеялся и позволил себе расслабиться, наслаждаясь теплом и ощущением того, что находился в полной безопасности. Рубашка Арми пахла свежей соломой и ещё, почему-то, хмелем. А ещё на светлой ткани расползлись бордовые капли?— Арми пытался остановить ему кровь своим рукавом. Это было странно, но ему нравилось. Очень. Они лежали рядом на кровати, укрывшись одним одеялом. Тимоти устроился на животе, тесно прижавшись к боку Арми. Последний был явно не в восторге, но не возражал особо. Он едва ощутимо прохаживался кончиками пальцев вдоль позвоночника Тимоти, делая это скорее неосознанно. Тимоти довольно жмурился и посапывал от удовольствия. Случившееся с Мэттью: паническая атака Тимоти, приведшая к носовому кровотечение, что-то надломила внутри Арми. Он ничего не говорил, но Тимоти и так это понимал, без слов. Достаточно было того, что Арми больше не шарахался от его прикосновений и не шипел сквозь зубы, словно потревоженная гревшаяся на солнце змея. Никакой особой нежности Арми не проявлял, но и не закрывался от Тимоти наглухо. Они лежали рядом около часа, не разговаривая и почти не шевелясь, когда Арми вдруг повернулся на бок лицом к Тимоти и потянул его за плечо, заставляя посмотреть в глаза.—?Я не должен был оставлять тебя здесь. Это неправильно и опасно.—?Я не хочу перебираться в твою комнату.—?Так нужно.—?Почему всегда всё делать так, как нужно? —?огрызнулся вдруг Тимоти.

—?Почему хоть раз нельзя поступить так, как хочется? Я уже раз сто извинился за то, что сделал. И объяснил, почему пошёл на такие меры. У меня не было выбора. Я не хотел оказаться игрушкой в руках Мэттью Макконахи или любого другого человека. Я мечтаю изучать медицину и врачевательство, а не сидеть дома возле какого-то мужлана, который станет диктовать, какого цвета рубашку мне надеть. Вместо того, чтобы разозлиться, Арми вдруг рассмеялся и щелкнул Тимоти по носу. Не больно, но ощутимо.—?Мне совершенно безразлично, в какой одежде ты будешь ходить. Хоть вообще без одежды. И ты вполне можешь изучать хоть медицину, хоть астрономию в стенах моего дома, у меня достаточно средств, чтобы нанять любого наставника, какого пожелаешь.—?Зачем тебе это? —?насупился Тимоти.

Он всё ещё надеялся убедить Арми оставить его в доме дяди, а через четыре года отпустить.—?Моя семья очень дорожит честью и репутацией. Оставить скриба на произвол судьбы?— ужасный позор. Мой отец ни за что меня не простит, а мать будет обдавать ледяным презрением до конца жизни.—?Я сам могу о себе позаботиться! —?Тимоти потянул на себя одеяло, отодвигаясь от Арми на другой конец кровати. Хрупкое равновесие между ними было нарушено. Осознавать это было неприятно, но едва ли что-то можно было сделать в сложившейся ситуации.—?Как тогда в лесу? Или как час назад?—?Он застал меня врасплох.—?Это совсем не важно. Мы с Мэттью вместе участвовали в войне, я знаю, что он за человек. Сейчас я отлично понимаю, почему твой дядя просил меня о помощи, и не могу простить себе того, что отказал ему тогда, когда он больше всего во мне нуждался. Мэттью?— это стервятник, он будет кружить над своей жертвой до тех пор, пока не улучит момент. Я не дам ему ни единого шанса. Тимоти насупился и, перекатившись на другой бок, отвернулся. Арми же внезапно оказался за его спиной, так близко, что его дыхание щекотало волосы у Тимоти на затылке.—?Я не думаю, что смогу простить тебе то, что ты натворил. В ближайшее время точно нет. Но я попытаюсь. Ради твоего дяди. Он спасал мою жизнь достаточно часто, чтобы заслужить мою бесконечную благодарность. Я буду делать всё, что в моих силах, чтобы позаботиться о тебе. Ты можешь либо сделать всё ещё хуже, либо постараться облегчить нам обоим жизнь. Рука Арми оказалась на его животе, огромная пятерня с длинными тонкими пальцами. На секунду Тимоти снова стало нечем дышать.—?А если лучшее, что ты сможешь сделать через четыре года?— это отпустить меня?

Арми вздохнул его спиной.—?Если это будет единственное, что сделает тебя счастливым или спасет тебе жизнь, тогда я забуду про гордость и честь. И просто позволю тебе уйти. Нужно было промолчать. Нужно было. Но Тимоти никогда не умел сдерживаться тогда, когда ситуация этого требовала.—?А если я не захочу уходить? А останусь с тобой навсегда. И буду требовать не просто формального выполнения обязательств, но искреннего проявления чувств. Заботы? Дружбы? Ты сможешь мне всё это дать? Арми снова вздохнул:—?Нет. Но если это будет делать тебя несчастным, я дам тебе свободу. Тимоти развернулся под рукой Арми и, придвинувшись ближе, закрыл глаза.—?Договорились. А теперь не шевелись, ты мешаешь мне спать.*** День отъезда наступил быстрее, чем Тимоти успел сообразить, что происходит. Ещё вечером он сидел в кресле возле камина в комнате Арми, куда ему временно пришлось перебраться, наслаждаясь теплом и интересным чтением. А на следующее утром его разбудило громкое ворчание Луки, сетовавшего на то, что молодой лорд даже и не думал собираться в дорогу.—?Я не готов пока встать,?— пожаловался Тимоти, натягивая одеяло повыше. Но Лука безжалостно стянул его и сбросил на бок.—?Вам выезжать через два часа. А все ваши вещи перемешаны. Как вы смогли сотворить такой беспорядок за без малого два дня? До того, как вы стали спать здесь, у мистера Хаммера комната была в идеальном порядке. Тимоти смущённо хмыкнул и огляделся. Действительно, его одежда была разбросана на полу, висела на спинке стула. Рисовальные принадлежности прочно обосновались на столе возле окна. А в кресле лежала недочитанная книга. Жить с Арми оказалось на удивление легко: он не храпел, оставался на своей половине кровати, позволял подползать себе под бок, когда Тимоти это было нужно, не ворчал по поводу разбросанной одежды и недочитанной книги возле камина. Даже бровью не вёл, когда Тимоти устраивался поперек кресла, закинув ноги на подлокотник ступнями к огню.Как-то незаметно за эти пару дней они смогли наладить вполне мирное сосуществование на одной территории и даже не устроили при этом скандал на весь дом.—?А когда вы окажетесь в поместье мистера Хаммера, что будет? Вы же всех с ума сведете своей ?аккуратностью?. Тимоти не задумывался особо о будущем. Ему казалось, что день отъезда никогда не придёт. И вот он внезапно настал, только мысль уже не приводила в дикий ужас и не заставляла ладони покрываться липким холодным потом. Поведение Арми напоминало дикий плющ, который вроде бы робко ласкал своими усиками стены, а уже через месяц владелец обнаруживал, что дом практически полностью покрыт белыми или розовыми цветками. Ещё неделю назад он готов был сбежать из дома и слоняться по дорогам, выпрашивая подаяние, а сегодня уже размышлял о прелестях путешествия верхом в компании дяди и лучшего друга. Да, ему всё ещё хотелось получить свободу через четыре года, повидать мир, окунуться с головой в новые возможности. Но ожидание этой самой свободы в компании человека, способного с закрытыми глазами разорвать пасть напавшему волку, казалось гораздо более привлекательной перспективой, нежели унылая жизнь на улице в холоде и лишениях. А уж если вспоминался Макконахи… В общем, Тимоти пока решил довольствоваться тем, что было.—?Вы меня вообще слушаете? —?нарочито громко вздохнул Лука.—?Конечно,?— поспешил заверить его Тимоти, просовывая одну ногу в сапог и стараясь удержать равновесие на другой.

Только в тот момент ему на ум пришла мысль о расставании с человеком, занимавшимся его воспитание с трёх лет. Лука был с ним, когда пришло известие о гибели родителей. Последовал за своим подопечным в дом лорда Кавилла. Утешал, учил и ворчал. И сейчас им нужно было прощаться. Заметив, что настроение Тимоти изменилось, Лука, не терпевший сантиментов и слёз, совсем не деликатно бросил Тимоти в лицо его штаны.—?Одевайтесь скорее. Я уже собрал вам в дорогу всё самое необходимое, осталось только решить, куда прикрепить ваше седло.—?Моё седло?—?О, так вы ещё не слышали? Тогда советую вам поспешить, иначе пропустите всё самое интересное. Тимоти наконец влез во второй сапог и выбежал из комнаты, даже не прикрыв за собой дверь. На конюшне он застал дядю в компании Арми и Энселя. Всё трое громко о чём-то спорили. Вернее, спорили дядя и Арми, а Энсел с улыбкой наблюдал за ними, ожидая исхода битвы.—?Что происходит? —?спросил Тимоти у Энселя, подойдя к нему ближе.—?А ты послушай. Но оппоненты с таким жаром делились аргументами, что у Тимоти при всём желании не вышло бы уловить суть спора. Он пихнул Энселя в плечо и потребовал:—?Рассказывай.—?Едва ли ты сможешь долго ехать в обычном седле. Сам понимаешь, ты ещё не совсем… —?Энсел помолчал, подыскивая слово,?— поправился. Поэтому было решено усадить тебя в… дамское.—?Что?! —?Тимоти даже побагровел от возмущения.—?Доктор Сталберг с ними согласен. Но это ещё не всё.—?Куда уж больше?—?Седло будет крепиться особым манером впереди седла основного седока.—?Мать Богов и всё Силы Света. О чём ты? И тут оба спорщика, наконец, его заметили.—?Дамское седло?!—?Послушай… —?начал было Арми, но Генри оказался быстрее.—?Мне напомнить, в течение какого времени тебе прописали употреблять послабляющий отвар? Тимоти скривился так, будто бы съел что-то ужасно кислое.—?Дядя…—?Не далее, как вчера я застал тебя лежавшим на животе на ковре в комнате для гостей. Что ты мне тогда сказал? Тимоти покраснел и поспешно закивал головой:—?Ладно-ладно. Я согласен.—?А я нет,?— вдруг возразил Арми,?— он?— мой скриб, и это я моя обязанность… Брови дяди Генри поползли вверх будто бы от невысказанного удивления, а уголки губ дрогнули. Заметив это, Арми поперхнулся воздухом и оборвал себя на полуслове, закусив губу. Он понял что-то, разозлился, отчего вена на шее вздулась и запульсировала. Тимоти хорошо это видел со своего места. Арми всё же не справился с эмоциями и громко выругался. Дядя Генри улыбнулся так широко, словно готовился вцепиться кому-нибудь в горло своими невыносимо белыми зубами.—?Ненавижу, когда ты так делаешь.—?Как делаю? —?сладко пропел дядя.—?Манипулируешь мной, хитрожопый ты лапокрыл. Пусть будет, как ты сказал. И, развернувшись, Арми поспешно вышел из конюшни.—?И что всё это значит? —?устало спросил Тимоти, потирая лоб.—?Поедешь со мной на одной лошади.—?Просто отлично же,?— фыркнул Тимоти.—?Не радуйся слишком сильно. Уверен, что уже после первого привала смогу избавиться от тебя.—?Я не пойду пешком, не надейся.—?О,?— глаза у дяди стали хитрыми,?— я вовсе не это имел ввиду. Путешествие было откровенно скучным. Да, они часто делали привалы, чтобы позволить лошадям отдохнуть, но это никак не отражалось на дороге. Унылые леса и поля, петляющая между деревьями тропа, несколько сложных спусков с холма. Но больше ничего особенного. Тимоти совершенно не так представлял себе их поездку. Он рассчитывал увидеть что-то особенное, а в итоге не получил ровным счётом ничего выдающегося. Примерно к середине дня он окончательно разочаровался в происходящем и окружающем пейзаже, поэтому задремал, уронив голову на широкую дядину грудь. Сквозь дрёму он слышал, как Энсел что-то выговаривал своей невесте, но потом сон окончательно им завладел.

Его безжалостно разбудили, попытавшись снять с лошади. Тимоти открыл глаза и встретился с задумчивым взглядом Арми, который стоял рядом и держал его обеими руками за талию. Дяди за спиной не оказалось. Видимо, он успел спешиться. Оставалась загадкой, почему при этом Тимоти не проснулся и не свалился с лошади, когда точка опоры исчезла.—?Давай я помогу тебе спуститься. Скоро стемнеет, и дальше мы сегодня не поедем. Это небезопасно. А тебе нужно поесть. Тимоти позволил поставить себя на землю и, наплевав на условности, быстро прижался к Арми, стараясь доспать на ходу:—?Я не хочу есть.—?Ты и в обед сказал тоже самое. Так не пойдёт.—?Но я, правда, не голоден.—?Расскажи об этом своему урчащему желудку,?— дядя Генри внезапно возник у него за спиной. Одной рукой он обхватил Тимоти за талию и потянул на себя. Другой взъерошил ему волосы.

—?Дай Арми спокойно заняться лошадьми. Поедим, и я помогу тебе устроиться на ночь. Арми скрипнул зубами, но возражать не стал, позволяя дяде увести его в сторону. Пока они устраивались у костра, разведенного Энселем, он молча снимал с коня седла и возился с поводьями. Тимоти, жуя лепешку с козьим сыром, всё время на него оглядывался, но Арми делал вид, что не замечал бросаемых на него взглядов. Наконец, Энселю надоела игра в гляделки, и он пихнул Тимоти локтем в бок:—?Ешь скорее. А потом вместе пойдём к ручью.—?Ты нашел воду?—?Сразу за этим кустарником,?— махнул себе за спину Энсел. —?Виолетта уже успела там побывать. Остались мы с тобой, да эти двое. Тимоти улыбнулся и поспешно затолкал остатки лепешки в рот.—?Жуй! —?рассмеялся дядя, но Тимоти уже не слышал ничего. Он вскочил на ноги, увлекая Энселя за собой. —?Не сверни шею, Арми мне этого не простит! Тимоти сделал вид, что не заметил иронии, хотя желание пнуть дядю по лодыжке стало почти нестерпимым.—?Пошли скорее,?— торопил он друга. Ручей оказался совсем не глубоким, а вода в нём была достаточно тёплой, чтобы быстро в неё окунуться. После долгой дороги было приятно освежиться в спускающихся на землю сумерках. Никто не нудил под ухом и не требовал вести себя по правилам. Идеально.—?Ну и как? —?спросил Энсел, выбравшись на берег и натягивая свою штаны и рубаху.—?Что, как?—?Мистер Хаммер на самом деле такой огромный?—?Боги, Энсел,?— Тимоти покраснел, кажется, до самых кончиков ушей и смущённо отвернулся.—?Мне просто интересно.—?Гораздо больше, чем ты, если хочешь знать,?— буркнул Тимоти, выбираясь на берег. Делиться сокровенным и рассказывать о том, как глубоко мог достать член Арми, и как от этого могло быть больно, совершенно не хотелось.—?Это не удивительно. —?хмыкнул Энсел, поняв, что ступил на опасную территорию. Они с Тимоти дружили с самого детства и легко улавливали малейшие изменения в поведении и словах друг друга. —?Ты его ступни видел? Тимоти не стал поддаваться на провокацию друга, молча натягивая на себя одежду. В другой раз он бы, может быть, и поделился чем-то личным, но воспоминания о случившемся в ночь его совершеннолетия были ещё слишком свежи. Да и после купания спать захотелось ещё сильнее. Становилось прохладно, хотелось забраться куда-нибудь в тепло, свернуться калачиком и просто проспать до самого утра, не просыпаясь, а не болтать, стоя возле воды.—?Пошли уже. А то они вышлют поисковую экспедицию. На поляне дядя Генри и Арми успели разбить целый лагерь. По обе стороны от костра появились два небольших шатра. Скорее всего, их возведением занимался дядя, так как у него были определённые навыки в этой области. Как бы там ни было, Виолетта точно не принимала в этом участия: она сидела на камне возле костра и расчёсывала гребнем волосы. Заметив, что её жених вернулся, она тепло ему улыбнулась и протянула руку навстречу, прося подойти. Энсел опустился рядом и обнял её за талию, притягивая ближе. Он легко коснулся губами её роскошных тёмных густых волос, и Тимоти ощутил внутри странную тревогу, хотя особого повода для неё не было. Наверное, так проявлялось беспокойство и одиночество, ведь самого Тимоти никто не обнимал так крепко.—?Нам нужно поделить шатры. В одном расположатся Энсел и Виолетта, думаю, никто не станет возражать против того, что им нужно уединение. А в другом переночуем мы с вами,?— дядя окинул их с Арми взглядом заговорщика и улыбнулся, но Тимоти не стал заострять на этом внимания. Он быстро нырнул в ближайший шатер и устроился ровно посредине.—?Ты же и так почти весь день спал,?— заметил дядя, забираясь в шатер и устраиваясь прямо за его спиной.—?Никогда не бывает слишком много,?— ответил Тимоти, закрывая глаза.

Во сне ему почти никогда не становилось грустно, а если кошмары и снились, то Тимоти их не запоминал. Смерть родителей и отъезд сестры казались чем-то далёким и нереальным. Так было гораздо проще. Дядя Генри только фыркнул в ответ. Иногда Тимоти виделось, что дядя понимал его гораздо лучше, чем пытался показать, и играл на струнах его души, как на музыкальном инструменте, заставляя разбираться в себе, искать первопричины, устранять последствия. А ещё дядя мастерски заговаривал зубы и подталкивал в сторону того решения, которое казалось ему самым правильным. Чаще всего это решение и было единственным верным, но манипуляции выводили Тимоти из себя, отбрасывали назад в детство, когда никто не считал нужным прислушиваться к его мнению. Хотя, доля здравого смысла в действиях дяди всё же была?— он был жутко упрямым и с неохотой подавался на уговоры или прислушивался к разумным доводам. Через какое-то время полог зашевелился, и внутрь пробрался Арми, запуская немного холодного воздуха. Тимоти сильнее закутался в одеяло, стараясь согреться, но помогало не сильно. Дядя чуть пододвинулся к нему, делясь своим теплом. Но этого всё равно было мало. Тимоти был жутким мерзляком и использовал любую возможность согреться. Арми растянулся на некотором отдалении от них, но Тимоти недовольно заёрзал, стараясь сократить расстояние между ними и не потерять тепло, которое излучал дядя.—?Холодно,?— прошептал Тимоти,?— даже нос замерз. Он часто жаловался на жизнь в полудрёме, не отдавая себе отчета в том, что делал и говорил. Граница между сном и явью делала мир нечётким, развязывала руки. Арми вздохнул и, пододвинувшись, натянул одеяло Тимоти до самого носа. Тимоти оказался буквально зажат между двумя горячими как свежие угли телами. Довольно вздохнув, он безжалостно просунул свои холодные ступни между ног Арми.—?Так лучше. Через мгновение он уже спокойно спал, не чувствуя холода.