Глава 4. (1/2)

Чертовка не обманула – кольцо в самом деле вернулось к Трэвису через ошарашенного, ничего не понимающего смотрителя маяка, который в ужасе рассказывал о визите на его пост веритов. Мужчина не понимал, почему они не тронули ни его, ни ключ Януса, только попытались стащить с кухни припасы, но их предводитель – короткостриженый белокурый парень – пригрозив своим людям простреленными ногами, быстро пресек мародерство. Трэвис догадывался, что, судя по описаниям, это был тот самый Пит, которого так заботливо лечила Ия. До сих пор Хранителя это почему-то задевало. Будто мало было того, что именно этот мерзавец пленил его в Непале, так еще и, похоже, ходил в любимчиках у своей начальницы. О, как Трэвис был бы рад ему всё припомнить! Но было нельзя… пока.Из Хранителей о случившемся в Барселоне был в курсе лишь Кирилл, хотя ни словом не обмолвился. Только при следующей встрече улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Маленький паршивец… И ведь к нему действительно было не подступиться – весь тот вечер, который Трэвису точно не грозило еще долго забыть, мальчишка усердно учился у Наиры владеть магической защитой и контролировать свои силы в бою. Этому было несколько свидетелей, к тому же поднятый шум мог подтолкнуть Хранительницу к весьма нежелательным теперь расспросам о местопребывании ее мужчины.А на следующий день Кирилл созвал Совет, где впервые было озвучено предложение сотрудничать с веритами. Отступать было некуда. Зная, что свиток в их руках и объяснить это будет не так-то просто, Трэвис красноречиво изобразил, что ему настолько противна сама мысль о возможном соглашении, что он не придет на следующее обсуждение, но ради блага Беловодья готов простить нанесенные ему раны, а потому пришлет свое согласие в письменном виде. Игра его была очень даже искренней, потому что воспоминания о барселонском вечере были еще очень свежи.

Кирилл поддержал его (какая ирония судьбы!), Верона, поразмыслив, решила попробовать заключить с веритами перемирие, Наире ничего уже не оставалось, как согласиться.Решено было пригласить пару десятков подающих надежды земных магов в Беловодье на обучение. Для начала.

Трэвис готов был стерпеть эту очередную помеху его планам. В последнее время ему было не привыкать. Ничего, выжидать он умел, а плоды неумелого руководства Беловодьем и необдуманных решений, принимаемых впопыхах Кириллом, в скором времени должны были проявиться. Однако Трэвиса до сих пор трясло от пережитого унижения. Дважды он был совершенно беспомощным перед девчонкой, которая могла сделать с ним всё, что хотела. И ладно бы Ия действовала одна, но заодно с Кириллом! Безусловно, ей в помощь пришелся целый ряд случайностей – досадных для него, счастливых для нее, – но история, как известно, запоминает результаты сражения, а не его подробности.О, как бы Трэвису хотелось стереть эту улыбку волчонка с лица ненавистного мальчишки! И как хотел он придушить девчонку, которая переиграла его! И Трэвис частенько представлял, как наказывает обоих… особенно ее. Вот только, наперекор всему, непрошенными, в его фантазии врывались воспоминания о ее поцелуях – конечно же, фальшивых, но вместе с тем таких страстных, горячих… И особенно о последнем, который она подарила ему перед тем, как плеснуть Дантовой водой. Он казался другим... Вряд ли он был нужен для плана Ии, ведь ее жертва и так уже запуталась в сетях, выстроенных собственным же разумом, излишней уверенностью в том, что ситуация под контролем. Так почему Ия поцеловала его так? Изощренное издевательство – или всё же всплеск настоящего чувства?

Трэвис помнил аромат ее волос, то, как они мягкими волнами прокатывались между его пальцами, помнил ощущение ее прохладной кожи под его ладонями… И голос девушки, в котором ему послышалась ответная страсть.

Послышалась. Всё было искусной ложью. Или всё-таки не было? Теперь это уже не имело значения. Ия ответит за всё – и тлеющие угли былой страсти ему в этом не помешают. Трэвис умел ставить счеты выше своих влечений. Только вот отыскать девчонку оказалось не так-то просто.Кирилл, разумеется, что-то знал, но не спрашивать же его? Трэвис поднял на ноги всю Барселону, пытаясь захватить кого-то из веритов, но они исчезли, разбежались, снова уползли в свои щели, будто древесные жуки. Обыск содержимого сумочки, оставленной Ией, тоже ничем не помог – там обнаружились совершенно банальные дамские вещички, вроде косметички и носового платка.

Старательные поиски через воду и зеркала ни к чему не привели. Ия не совершила прежней ошибки и поставила надежную защиту – наверняка опять Кирилл постарался и помог ей. Были, правда, у Трэвиса вещи, через которые он мог попытаться навредить девчонке – несколько ее волос, найденных на подушке, и ее фотографии, сделанные его людьми в Барселоне. Но… нет, это были не его методы. Он жаждал лично увидеть Ию – не больше и не меньше.

И в скором времени его желание должно было исполниться – через неделю была назначена встреча Совета и главы веритов для подписания соглашения о сотрудничестве, и Трэвис довольно потирал руки. Наконец-то он сможет расставить сети на верткую золотую рыбку! Безусловно, на встрече он будет вынужден делать вид, что знать ее не знает, но потом ведь можно за ней проследить. Нужно еще немножко подождать – и она будет в его руках!Но на встречу вместо Ии пришел Пит. Как оказалось, он-то и держал связь с Советом, а после подписания договора его проводил на Землю Кирилл, оставив Трэвиса недоуменно гадать, что это было. Мера предосторожности? Борьба за власть в стане веритов, окончившаяся не в пользу Ии? Или же сбылось его проклятие и не успевшую выпить противоядие девчонку приняла в своих холодные объятия земля? Может, зеркала бесполезны как раз потому, что он пытается найти в них призрака?

Последняя мысль Хранителю не понравилась. Очень. Разумеется, исключительно потому, что он должен был отомстить Ие лично, она просто не имела права умирать. Он ее из-под земли достанет, вернет с того света, если будет нужно! Да и не верилось в ее смерть, такие змеицы, как она, удивительно живучи.

Уверенности, впрочем, не было. Зато были несколько фотографий Ии. Даже на Земле некоторые люди с магическими способностями могли почувствовать по снимку, жив ли изображенный на нем человек. Но всегда существовала некоторая вероятность ошибки. Трэвис должен был знать наверняка, и для этого ему требовался особый обряд.Правда, его удалось провести далеко не сразу…***?Беда не приходит одна? – так говорят и на Земле, и в Беловодье. Только-только успели договориться с веритами, как в Колыбели цивилизаций разразилась страшная буря. Ураган, сравнимый по своей разрушительной силе с земными, сметал всё на своем пути в южной части юго-восточного материка – на территории, которой покровительствовала покойная Стефания, потому и получил ее имя. И был, надобно сказать, под стать величественной и суровой, а где-то даже беспощадной Хранительнице. Трэвис всегда считал ее достойным противником и поначалу гадал, как это она предпочла себе в избранники смелого, но недалекого, а порой даже наивного Клавдия. А потом понял – удобно иметь при себе пешку. У него ведь тоже была своя – восхитительная и красивая Наира.Это было уже третье стихийное бедствие с момента летних событий – и всё Беловодье пришло в смятение. Первое случилось сразу после гибели Расмуса – на северо-западном материке ожил вулкан, спавший уже тысячелетия напролет. Сопровождающее извержение землетрясение уничтожило несколько населенных пунктов, чудом обошлось без жертв. Так когда-то, помнится. яростно полыхали леса после смерти Хродмара – тогда стихию удалось усмирить только две недели спустя – неслыханный для Беловодья срок, и неуправляемые пожары успели оставить за собой обугленные низины и лысые холмы…

Хродмар, Расмус – природа реагировала на отравленный Источник, в этом были уверены все. Но в серпень случилось наводнение – и затронуло территорию Эдмона. Это было уже не случайностью. Собравшийся Совет скрупулезно изучил все материалы и понял, что до сей поры они не учитывали важный факт: за тысячелетия, в течение которых тот или иной Хранитель оказывал влияние на подконтрольные ему земли, между ними образовывалась тесная связь. И тем она была сильнее, чем могущественнее был Хранитель. Когда покровитель гиб, связь нарушалась, и спустя некоторый срок, когда земли переставали получать от своего благодетеля энергию, это провоцировало стихийные бедствия. Прежде благополучное Беловодье всего за полгода узнало, каково живется землянам.Трэвис теперь понимал, чем могло обернуться устранение соперников за власть. Хорошо еще, что чудом спаслась Наира… и Верона. Хорошо, что где-то был жив Клавдий – его юго-западный материк тоже немного потрясло, но населения там почти не было, и усмирить природу оказалось легко. Это значило – и с этим согласились все члены Совета, – что он был жив. Потерян, но жив. А вот за Стефанию природа мстила люто.

Целую неделю четверым Хранителям приходилось усмирять стихию, а младшим магам – помогать им. На эвакуацию жителей была поднята беловодская армия. Трэвис, как и остальные, был сильно вымотан. В этот раз – особенно, потому что ураган едва не снес густонаселенную часть Беловодья, и Хранители вынуждены были потратить немало энергии, чтобы дать возможность вывезти оттуда людей. Да, теперь в Колыбели цивилизаций тоже появились лишенные крова и средств к существованию.Наконец ураган пошел на спад, и Совет вздохнул с облегчением. Но тешить себя надеждами было еще рано: скоро должен был прийти черед платить за смерть Вигуса. И новая катастрофа обещала быть еще более разрушительной, потому что покойный Хранитель был одним из сильнейших, а близкой ему стихией была Земля…Трэвису было всё это время не до Ии, но когда наконец он вернулся в свои покои после недельного бодрствования, то первой его мыслью после долгожданной ванны стал отложенный обряд.В одной лишь рубашке и кюлотах, с особенно курчавившимися после купания волосами, Трэвис устроился в спальне, расставив вокруг себя свечи. Его стихией был страстный Огонь, особенно милый его душе, а уравновешивала его порывы сдержанная Земля. Трэвис всю жизнь пребывал между этими двумя элементами, давно уже научившись находить необходимый баланс, хотя, случалось, что темперамент брал свое. Как и том неудачном свидании, когда чувства накрыли его с головой. До сих пор Трэвис вспоминал обо всем этом с неудовольствием. Хотя некоторые детали… некоторые детали – к чему уж лукавить? – вызывали скорее приятное чувство.Трэвис перебирал фотографии девчонки. Большую часть сделали в Барселоне, но несколько удалось достать его людям и в России. Хранитель теперь знал и настоящее имя Ии, и что полковник Терёхин безуспешно ищет дочь, попавшую в какую-то ?секту?. Нельзя отказать девчонке в сообразительности – порвала связь с семьей, найти родных оказалось непросто. Но уж очень хороший информатор был у Трэвиса: Густав выложил о своей любимой всё, даже не пришлось прибегать к магическому гипнозу – весьма болезненному, надобно сказать, средству допроса.Родные Ии ничем не помогли Трэвису, зато появились несколько новых фотографий. Правда, вернее было назвать их старыми. Ия в каком-то земном университете – на последних курсах, Ия на соревнованиях, Ия в старших классах школы, еще совсем девчонка. На этих фотографиях она иногда улыбалась. Трэвис никогда не видел ее искренней улыбки. Он смотрел на снимки и даже на какое-то время отступало чувство неприязни и желание отомстить. Наоборот, хотелось, чтобы однажды она так улыбнулась и ему…?К чертям сентиментальность! – Трэвис оборвал самого себя. – Она рискнула играть со мной – и заплатит за игру! К делу?.Он выбрал одну из самых удачных ее фотографий и, отложив остальные в сторону, установил на подставке в центре образованного свечами круга. Между ней и собой положил несколько найденных волос Ии. Земляне недоумевают, почему очень часто в древности носили длинные прически, хотя ухаживать за ними непросто. Волосы для мага – всё равно что антенны, их можно настроить на связь с очагами силы, оставленными Изначальными, легенда о Самсоне возникла не на пустом месте. Это для обычного человека их длина не имеет смысла, в Беловодье же все маги старались отращивать волосы, даже мужчины. Бывали, конечно, и бунтари: так, Клавдий утверждал, что нужно уметь справляться своими силами, и ввел моду на короткую стрижку в Древнем Риме и в ведомой ему области Беловодья. Он был верен своему принципу до последнего. Ну и… где теперь Клавдий?Волосы девчонки послужат ниточками связи – слабыми, но свою роль они сыграют. Трэвис изящно, почти артистично, поскольку привык работать на публику, потер ладони друг о друга, а когда развел их, на каждой плясами язычки пламени. Хранитель медленно обводил руками свечи, сбрасывая на каждую по огоньку, повторяя руками очертания круга. Лишь к той, что его замыкала, поднес обе ладони. Теперь только свеча, стоявшая в центре, за фотографией, оставалась незажженной. Ее должно было запалить само заклинание.

Трэвис начал произносить слова магической формулы, иногда проговаривая их, иногда пропевая. Интонация, тембр – важно было всё. Всё складывалось в единую картину, где был незаменим каждый штрих. В такт напеву Хранитель потихоньку поднимал руки ладонями вверх – и, послушное ему, пламя свечей тоже устремилось ввысь, образуя огненные столпы. Скоро вокруг Трэвиса уже возникло подобие греческого портика, только сотканного из племени и без крыши. Пока – без крыши.

Пламя качнулось в центр – и вот уже над Хранителем запылал огненный купол. От него начала расти, подобно сталактиту, еще одна колонна – вниз, на оставшуюся свечу – и вскоре загорелась уже и она. Языки пламени потянулись к фотографии Ии, будто желая обнять ее… как, возможно, хотел бы обнять их хозяин. Но этот огонь не был обжигающим или испепеляющим, от него бумага не загорелась. Но, тем не менее, изображение начало изменяться, оживать…Вот Ия стоит перед объективом в момент съемки, Трэвис даже слышит ее смех, видит, как развеваются под ветром ее волосы, как поднимается в приветственном жесте рука… А затем следует ослепительная вспышка – и он видит уже настоящее.Ия – исхудалая, бледная, с почти прозрачной кожей и заострившимися чертами лица, лежит на кровати – одетая лишь в ночную сорочку. Руки судорожно сжимают одеяло, тянут его на себя. На тонкой шее блестят капельки пота, и, тем не менее, девушку бьет озноб.Как тогда, в отеле. Дантова вода, это ее последствия. Что, милая, доигралась? Что же ты с собой сделала? Ты стала лишь тенью себя прежней. Трэвис ощущает не то досаду, не то легкую боль – боль утраты. Нет, скорее, это лишь досада, что такая красивая женщина довела себя до такого.Вспышка – вновь перед ним ее старая фотография. Но изображение тускнеет, выцветает, становится почти неразличимым, будто снимку много, очень много лет. Так на старых фотографиях порой уже не узнать изображенных на нем людей. Но то тускнеет глянец, здесь же тускнеет человек.Наваждение пропало. Несколько движений руками – и огненный портик исчез, а огонь вновь собрался в свечи. Трэвис медленными движениями принялся гасить их.

Он узнал, что хотел. Ия жива, но в неважном состоянии. О том, что видение не было мороком, говорит ее измененная, потускневшая фотография. И, сказать по правде, его порадовало это известие.Исключительно потому, что он не мог позволить ей уйти. Это было единственной причиной. Так ведь? Конечно же, так. По-другому и быть не могло.?Ты ответишь за всё, милая… Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило?.

Трэвис принялся собирать фотографии и, отперев особым ключом ящик бюро, положил их туда. Незачем Наире видеть их. Когда Хранительница узнавала об очередной из его женщин, то не устраивала сцен, безропотно всё принимала. Только ее глаза… смотреть в них было тяжело.

Хранитель сделал легкий взмах пальцами, заставляя свечи подняться с пола и тоже исчезнуть в одном из многочисленных ящиков. С Наирой всё понятно, их всё-таки связывает многовековая связь. Но вот откуда взялась испытанная им во время обряда досада, подозрительно похожая на жалость? Не оттуда ли, откуда и все ?приятные? воспоминания о Барселонском вечере?

Ай как нехорошо! Девчонка сама виновата, более того – просто замечательно, что она так измучена. Чему бы ни научил ее Кирилл – у нее просто не хватит сил это всё осуществить. Трэвис вскоре пробьет ее защиту – это было неизбежно, как и тот факт, что истерзанное молниями грозовое небо разражается проливным дождем. У магии не менее строгие законы, чем у природы.?Однажды ночью, когда ты уснешь и будешь особенно беззащитна, я приду к тебе. И тогда-то мы и поговорим…?Трэвис улыбнулся и с наслаждением потянулся. Долгожданная встреча была совсем рядом, пожалуй, следовало обдумать перед сном, какие слова он скажет девчонке, чтобы не пришлось импровизировать.Осуществить это, впрочем, не получилось. Усталый, Трэвис заснул в мгновение ока, едва успел опустить голову на подушку.***– Нет, ты опять сбиваешься… Я же объяснял – левую ногу сюда, правую оставить чуть дальше, затем развернуться на каблуках, склониться вперед, на меня…

– Трэвис! Отвали!.. Оставь уже меня в покое!– Бунт тебе не поможет, милая. Мы должны станцевать это танго. Доверься мне, я поведу… я научу тебя…Ия устала, голова идет кругом, ноги подгибаются, каблуки вязнут в паркете, а сама она вся дрожит – особенно когда ее касаются горячие, как огонь, руки Трэвиса, будто хотят оставить на коже клеймо.

?Ты моя… ты моя… ты никуда не уйдешь…?Она пытается вырваться и даже на мгновенье оказывается вне кольца его рук – но непостижимым образом снова возвращается в его объятия.

Раз… два… три… Раз… два… три… То ли Трэвис это говорит, то ли это раздается странный стук в голове. А бандонеон всё протяжно вздыхает, а скрипка плачет, и ненавистный мужчина притягивает к себе, и его руки обжигают, а губы скользят по лицу, оставляя чуть влажную дорожку. А затем снова этот проклятый танец, путающиеся ноги, попытки выполнить несложные, в принципе, движения, потеря равновесия, вспышка головокружения, злость, отчаяние, новая попытка вырваться…– Доверься мне, я поведу… мы должны станцевать это танго.

Раз… два… три… Раз… два… три… Шаг влево, поворот, наклон… бесконечность…– Я научу тебя… Ия… Ия… ты слышишь меня? ИЯ!***Яркий свет резанул по глазам, заставив Ию загородиться руками. Так, помнится, в детстве, когда нужно было вставать в школу, отец включал лампу у кровати и кричал по-армейски: ?Подъем!? Девушка и сейчас подскочила, как ужаленная… и внезапно поняла, что кровати под ней уже нет, зато сейчас она близко познакомиться с полом. К счастью, кто-то успел ее подхватить.

– Так, тихо… не делай резких движений, – голос отца видоизменился, но оставался знакомым. Руки его обладателя обхватили Ию за талию и куда-то потащили…

Трэвис совсем обнаглел, да? Уже не дает поспать? Ия, всё еще щурясь от света, подалась назад и наугад ударила рукой, метя в темное пятно лица, в ответ раздалась неприличная ругань. Несмотря на слабость, девушка успела удивиться, что Хранитель употребляет такие выражения. Откуда-то из глубины комнаты послышался смех.– Что, Пит, и тебе врезала?– Успокойся ты… – обладатель голоса всё-таки затащил ее назад на кровать, а затем отстранился. – Мы это, мы! Совсем не узнаешь? Ким, притуши свет…Реальность постепенно заполняла собой пространство вокруг, прогоняя остатки кошмарного сна, и в тусклом свете лампы, на которую кто-то накинул наволочку, Ия наконец различила знакомые черты склонившегося над, но при этом всё же державшегося на безопасном расстоянии Пита. Лохматый бородач в дальнем конце комнаты был, судя по голосу, Кимом.– Что… происходит… – Ия решительно не понимала, где она, какое сейчас время… и почему по всему телу разлита эта противная слабость, а на мысли будто понавесили свинцовых гирь. Но в одном она хотела убедиться точно – что в комнате нет проклятого Трэвиса.Пит, кажется, правильно истолковал ее напряженный, ищущий взгляд.– Высматриваешь своего партнера по танго? Его здесь нет. Это всё дурной сон, Ия.

– Но танцуете вы уже неделю, – добавил Ким. – Неделя, как ты валяешься без сознания.Неделя? Неделя… с какого момента? Ия редко когда лезла за словом в карман, но сейчас не могла сформулировать даже самые простые вопросы. Оставалось только выжидающе смотреть ни Пита, надеясь, что он сам поймет, что она хочет спросить.– Ничего не помнишь? Хреново… – Пит снова приблизился к ней, и Ие стоило усилий не отодвинуться. Силуэт снайпера веритов по-прежнему был расплывчат, и она страшилась узнать в нем Трэвиса.– Ия, ты траванулась Дантовой водой. Мы идиоты, конечно, промедлили с противоядием. И потом оно уже не помогало. Сейчас тебе пришлось вколоть лошадиную дозу, чтобы ты пришла в сознание, но это ненадолго. Понимаешь, Ия?– Еще раз ты можешь уже не проснуться, – вставил Ким. – Окочуришься прямо во сне.– Ким, валил бы ты отсюда! – бросил через плечо Пит. – Умеешь объяснить.

– Зато кратко и по делу, – ответил верит.

Ия сжала голову руками, сдавив виски. Думать было невыносимо, силиться что-то вспомнить – тоже. Но, кажется, она начала понимать причину своего состояния. Дантова вода, точно. Она разрушает ее изнутри, из тонких тел. Наверняка ее аура сейчас полное решето. Вот почему ей так паршиво. Но только как она докатилась до такого?– Погоди минутку, – мягко сказал Пит Ие, а затем, выпрямившись, повернулся к Киму.

Он ничего не говорил, во всяком случае, девушка не слышала, но отчего-то Ким, пробурчав себе под нос что-то нечленораздельное, скрылся за дверью, хлопнув ею так, что звякнули стекла, а Ия невольно вздрогнула.Действительно всё плохо. Ее трясет от любого резкого звука. А еще жутко холодно, чертовски холодно. Девушка потянула на себя одеяло и закуталась в него. Пит, увидев, это, покачал головой.– Ким – тот еще осел, но он сказал правду. Ия, отравление слишком велико, наши противоядия не помогают. Выхода два, но я не мог предпринять их без совета с тобой…Его лицо всё еще казалось нечетким, будто на фотографиях, при съемке которых забыли навести резкость. Сама не зная зачем, Ия протянула руку, чтобы проверить, что Пит реален… и вся передернулась, когда ощутила пустоту.

– Да, всё еще хреновее, чем я думал, – руку мягко обхватили чьи-то горячие пальцы, куда-то повели, и Ия почувствовала под ладонью теплоту чужой щеки – покрытой щетиной, обветренной на морозе. Это ее успокоило. Значит, она не начала уже говорить с призраками…

…Но начала терять координацию. Такой слабой Ия не чувствовала себя даже после ранения.

– Как… я отравилась? Ничего не помню! И еще… слышишь? Играет танго…Чуть в отдалении и впрямь слышались звуки бандонеона, а стоило зажмуриться, как ей самодовольно кивал Трэвис. Вот как, наверное, мучают грешников в аду – заставляют танцевать с ненавистным человеком. Но почему, черт побери, танцевать?– Ия, – Пит взял ее руки в свои. Хотя они казались непривычно горячими, девушка не спешила их отталкивать. Они были не такие, как у Трэвиса. Не жгли, но согревали. И даже сквозь туман Ия видела, что снайпер смотрит на нее будто на маленькую девочку. – Никакого танго нет. Оно играет в твоей голове. Ты выбила у Трэвиса свиток с договором на сотрудничество. Сотрудничество с Беловодьем. Ты обманула Трэвиса. Отравила Дантовой водой. Но и сама получила большую дозу. Серьги, сапфиры – в них был яд. Помнишь? Ну?..Пит редко когда говорил столь много и уж подавно не прибегал к таким простым объяснениям. Но это возымело свой эффект – Ия постепенно начала вспоминать. Да, Барселона, отель, то свидание. Танец, объятия Трэвиса. Девушка дернулась так, словно Хранитель снова был перед ней. Нет, ни за что, никогда больше не оказаться в его руках!– Ненавижу… – пробормотала она.Но ненавидела прежде всего себя. За слабость и унижение. За то, что Питу приходится стать нянькой, что остальные видят ее беспомощность.

– Сколько я? Неделю? – Ия ужаснулась. – А Совет? А Кири…– Я всё сделал, как было уговорено, – Пит снова сжал ей руки. – Мы сотрудничаем с Беловодьем со вчерашнего дня.

– А Трэвис?– Проглотил обиду. Готов был меня убить, потом воскресить и снова убить. Но смирился.– Нет… – прошептала Ия. – Не смирился.Трэвис теперь жизнь положит, но отомстит. И ладно бы ей. Но остальным… Что же она наделала?– Ия, теперь важна ты, – Пит придвинулся ближе. – Через несколько минут ты снова отключишься, но пока нужно решить, как тебя вытащить, – он это уже вроде бы говорил, а теперь терпеливо повторял. – Два выхода. Или обратиться к Кириллу…– Нет! – выкрикнула Ия. Она уже достаточно понимала, чтобы осознавать последствия такого решения. – Он Хранитель, он не должен знать секрет Дантовой воды. Он может понять… по мне… понять…– Но они же лечили уже друг друга? Наиру? Верону?

– Но они не пили противоядие… Его след остался в ауре… И если они поймут, то нам крышка. Не будет последнего прикрытия…– Понял, принял. Ия, хорошо, успокойся! Так, слушать сюда! – с нажимом произнес Пит, и это подействовало лучше уговоров. Она сама часто командовала, но и чужие команды привыкла слушать. – Вот, так-то лучше. Если не Кирилл, тогда Парацельс. Нужно связаться с ?флорентийцами?.

Ия покачала головой… и комната качнулась вместе с ней. Девушка судорожно сжала руки Пита, точно вокруг всё могло развалиться на куски и увлечь ее в черную пустоту.

– Если Трэвис выследит Парацельса… тайну Дантовой воды узнает он. Это хуже, если узнает Кирилл. Это конец всему и сразу.

– Тоже этого боюсь, – кивнул Пит. – Он следит за нами, мы ходим по краю. Но пока еще он не нашел нас…Не нашел… но найдет… прежде всего ее. Вода, зеркала. Потеря сознания сберегла ее, Трэвису трудно было нащупать ее нить жизни. Но он тысячелетний Хранитель… однажды он сможет сделать это. А у нее нет сил, чтобы защититься. Ия, стараясь не совершать резких движений, обвела взглядом комнату. Как хорошо, что здесь нет зеркал.– Да, я их убрал, – Пит снова понял, что она искала. – Как ты и просила. Тогда из двух зол выбираем Кирилла.Это звучало как утверждение. Но Ия была не согласна.– Не верь Хранителям. Даже Кириллу, – проговорила она, и в голосе ее впервые послышалась твердость. – Он в их стае. Он всё равно будет за них.

– Но ты понимаешь, что тогда ты умрешь. И что будем с нами тогда?– Ты справишься.