На страже мертвых (1/1)

В подвале центрального отделения полиции Готэма пахнет металлом и сыростью. Неприятное место. В экспертной лаборатории, расположенной здесь, бледный дневной свет, проникающий из узких окон подпотолком, окрашен толстыми оконными стеклами в зеленоватый оттенок.

Женщина, спокойно читающая в углу лаборатории книгу по анатомии, одета в светло-зеленый халат эксперта. Она отмечена этой плесневелой блеклой зеленью, как свет, как стены этого помещения, как многие готэмские злодеи и герои, включившие этот цвет в палитру своих костюмов, и словно чувствует это – недаром между ее бровей наметилась презрительная напряженная морщинка – невыводимый шрам, наложенный временем и невзгодами. На самом деле Корделии Барте по душе ее работа. Она слишком сильно стремилась попасть сюда, в эту самую подземную лабораторию, чтобы теперь возмущаться. Пары капель коньяка в кофе иногда вполне хватает для внушения себе, что все не так паршиво, как может показаться. Но возмущаться есть чему. - Серьезно? Лаборатория судебно-медицинской экспертизы – в участке?! В полиции, как в дешевых сериалах? Еще и в подвале? Да что не так с этим городом! – воскликнула Корделия, помнится, когда ей впервые поведали о расположении ее ?офиса?. - С ним все не так, - вздохнул комиссар Гордон на собеседовании. – Но вы привыкнете… наверное. - Мне бы этого не хотелось, - уверенно возразила Корделия. – Я бы хотела делать то, что я умею, и так, как я умею – без всякой скидки на условия. - В чем ваш интерес работы в Готэме?- полюбопытствовал Гордон, внимательно глядя на нее. Она совсем не походила на восторженного юнца, рвущегося к романтике готэмского криминала. Серьезная, взрослая – лет под сорок - еще довольно красивая женщина с правильными, но резкими чертами лица. Она достаточно высокого роста, на ее фигуру так и просится какой-нибудь облегающий костюм вместо джемпера и юбки. Может, она очередной шпион из готэмского подполья, прикинувшийся обычным человеком, а по ночам скачущий по городским крышам в латексе?

- Интерес? – переспросила Барта. – Мерзавцы должны сидеть за решеткой – вот весь мой интерес. А у вас какой-то иной разве, комиссар? Гордону подумалось, что его интерес последних лет – уйти на покой окончательно и бесповоротно. Всю жизнь не простоишь на посту. К тому же тех, кто готов ему помочь и его заменить, вполне достаточно. В масках они или без масок, в участке, на улицах или в лаборатории судмедэкспертизы – неважно. Главное, что они есть. - Масса желудка – 157 граммов, - апатично сообщила Барта диктофону, снимая орган с чаши весов. – В пищеварительной системе найдены следы вещества, напоминающего глину. Происхождение и состав устанавливаются, - она нажала на кнопку ?stop? и обратилась к наблюдавшему за ее действиями детективу: - Просто скажите мне, детектив Филдз, что я должна сделать, чтобы Глиноликий оказался в Аркхэме? Я, к сожалению, не родилась ищейкой, но если очень нужно, я могу побегать сама и на четверенькахпо следам этого комка грязи. Вчера обнаружила на подошве глину – образец взять не хотите? - Мисс Барта, мы делаем все возможное, - вздохнул Филдз. - Я тоже, черт возьми! – Корделия яростно стряхнула тяжелые темные капли с перчаток. – Я взвешиваю в этом подвале кишечник бедолаги, который побывал внутри куска фирменного готэмского дерьма, и какой от этого прок, скажите на милость, если комиссару Харрису наплевать на мои отчеты?! - Комиссар Харрис принимает во внимание все улики… - У меня этих улик уже на гончарную лавку хватит! – огрызнулась Корделия. - Вам ведь говорили, что здесь все непросто, - закатил глаза Филдз. – Зачем шли сюда работать, если никакой выдержки у вас нет?

- ?Выдержки? у меня больше, чем нужно. Это справедливости в мире нет, а моя выдержка есть, и она при мне. Она сама справлялась с каталками и спуском трупов по подвальной лестнице в дни, когда капризный старенький лифт переставал работать. Справлялась и с наплывом посторонних в подвальную часть G.C.P.D.

- Доброго дня! Мое имя Саймон Липпман, я из ?Gotham Gazette?, и я бы хотел… - За интервью и грязными сплетнями – к поп-звездам, о’кей? – Корделия закрыла дверь перед носом пронырливого журналиста и повернула ключ в замке изнутри, стараясь производить при этом как можно больше шума – Липпман обязан слышать этот скрежет ясно и громко. - Корделия, тут гражданский консультант хочет ознакомиться с уликами по делу…- в лабораторию заглянул лейтенант Фоли. - В архив. К экспертам-криминалистам. Куда угодно, но не сюда. Без письменного разрешения от начальника отделения и личного одобрения комиссара – никаких гражданских. - Корди – можно ведь просто ?Корди?? - не хочешь сходить куда-нибудь после работы? Сейчас в кинотеатрах идет отличный фильм, называется… - ?Пошел ты, Ронни?, -закончила за офицера фразу Корделия. – Лейтенант Пробсон, вы, кажется, женаты. Рон Пробсон покраснел. - С чего вы взяли? - С того, что я бы с вами развелась, но в мире хватает и глупых женщин. Ключ снова пару раз шумно повернулся в замке. Корделия частенько ловила себя на мысли, что в лаборатории, в компании мертвецов, ей уютнее, чем среди живых. Когда был жив Роджер, все было иначе. Но Роджера больше нет. У нее больше нет жениха, планов на будущее, места в престижной частной клинике, она не ходит в белоснежном халате, на ее пальце потихоньку исчезает след от кольца, а из ночных кошмаров - этот страшный человек с нефритовым талисманом на шее, имя которого похоже на шипение змеи.

- Их пускали на органы, понимаете?- когда Корделия рассказывала о клинике Эллиота своему лечащему врачу в Аркхэме, на ее глазах (видели бы это в участке!) стояли слезы. – Томас Эллиот занимался в своей клинике страшными вещами, но об этом никому не было известно. А его санитары, на нижнем этаже, которые оперировали всех этих несчастных… Это какая-то толпа зомби, как в фильмах ужасов! Я не знаю, где он их набрал, что он его люди кололи им или внушали, но это были просто машины, которые выполняли все, что он скажет… И я не лучше. Я восхищалась Эллиотом и угождала ему, пока этажом ниже резали на части бродяг и делали новые лица преступникам в бегах! Мне теперь не отмыться от этой грязи… - Почему же, - мягко возразил доктор Бартон. – Вы ничего не знали, а когда узнали, сделали все от вас зависящее.

- Неправда, - покачала головой Корделия, поднимая на психиатра покрасневшие глаза. – Я долго боялась. Я продолжала работать на него. Я слишком поздно сообщила в полицию, и теперь… Хаш до сих пор на свободе.

- Вы не в силах это изменить. Вам нужно думать о вашей жизни. - В силах! – Корделия порывисто вскочила со своего места и начала ходить по палате из угла в угол. – Я могу помочь полиции, доктор, я знаю, что представляют собой преступники в Готэме, как они работают и какие оставляют следы… - В Готэме достаточно детективов, которые сэтим разберутся, - заметил доктор. – Корделия, когда вы выйдете из Аркхэма, я настоятельно рекомендую вам покинуть город.

- Вы не понимаете, - возразила ему женщина. – Я не могу и не хочу его покидать.

Ей хотелось выйти из Аркхэма. Долго стоять под душем, смывая с себя больничные запахи и воспоминания о преступниках, лица которых она видела в лечебнице, а некоторые – и до Аркхэма, в клинике Эллиота. Ей бы еще хотелось, чтобы никто не напоминал ей больше о больничных стенах.Если ты лечился в Аркхэме – это клеймо на всю жизнь. Это лечебница для безумных преступников, и все вечно забывают, что там есть палаты и для жертв их преступлений. Рядом с костюмированными злодеями всегда есть просто люди, а их тело, душа и мозг - полотно, на котором преступники пишут картину своих злодейств.

Меньше всего Корделии нравилось чувствовать себя куском холстины. Раз уж на ней уже лежат эти злосчастные мазки цвета нефритовой зелени, которые не смыть, она хотела бы стать мстительным и деятельным куском холста. Ей не отомстить Хашу – до него трудно добраться – значит, она отыграется на толпе масок, которой он принадлежит. Она хотела бы многое забыть, но она не могла покинуть город. Только здесь у нее бы получилось играть. - Что там с отчетом по Глиноликому? – спросил комиссар Харрис у начальника отделения полиции Борна.

- Судмедэксперт приложила к отчету собственные догадки, - ответил Борн. – Беспокойная она у нас, комиссар. - Ей в детективы случаем не хочется? – поинтересовался Харрис, изучая отчет. - Ей секса хорошего хочется, - плотоядно хмыкнул Борн. – Взяли копаться в трупах одинокую бабу… - Давайте без борделя в отделении, капитан, - осадил его Харрис. – Примите наводку от судмедэксперта и проверьте указанный в отчете район. И просмотрите потом еще раз личное дело Барты. Очень уж просвещенная в делах Готэма леди для затворницы из подвалов отделения. Как вы ее там прозвали в участке? - "Цербер", - усмехнулся Борн. – Хорошенькая бабенка, но настоящий пес, охраняющий мертвых. Да и разнюхивать о своих трупах у нее, похоже, получается не хуже, чем у собак... - Вы поаккуратнее с прозвищами. Не ровен час – на улицах новая маска объявится. Лабораторию судмедэкспертизы заливал тусклый зеленоватый свет. Женщина, читающая в углу книгу, выглядела при таком освещении мертвенно-бледной, как трупы, с которыми она здесь работала.

Наверху – какой-то шум, топот ног сильнее обычного, крики – непривычно радостные. - Корди, взяли Глиноликого! – в распахнувшуюся настежь дверь лаборатории снова просунулось лицо Джо Фоли, на этот раз довольное и сверкавшее белозубой улыбкой. – На Мэдисон-стрит, прямо под носом! Давай после работы в бар? Сегодня мы заслужили! Только не вздумай отказываться! – он исчез, прежде чем Корделия успела что-то возразить. Ну что ж, раз не возразила… Корделия отложила книгу, сняла халат, взяла плащ и сумочку, переодела обувь и вышла из лаборатории. Закрывая дверь ?царства мертвых? на ключ (на этот раз снаружи), она скептически осмотрела себя на предмет стрелок на колготках и того, насколько ее строгая одежда подходит для бара. Ладно, сойдет. Последний штрих. Корделия смахнула с высокого каблука присохшие комочки глины. Проклятая грязь с Мэдисон-стрит – не отчистишь с одного раза. Впрочем, и от уличной грязи, оказывается, тоже бывает польза - пусть и для неотомщенных мертвецов.