XII (1/1)

Я иду по парку. Хмурое небо затянуто тучами, листвы на деревьях не осталось, вся она под ногами лежит грязной бурой массой. Такое впечатление, что уже конец ноября, аллеи пусты, невидно человеческого присутствия, и для полноты мрачной картины не хватает только кружащих воронов. Но нет… Кругом давящая тишина, и только ветер треплет мои волосы и плащ.Дохожу до искусственного пруда и вижу тебя. Ты стоишь у кромки воды, склонив голову, плечи тоже понуро опущены, руки в карманах черного пальто.Останавливаюсь шагах в пяти за твоей спиной, ни говоря ни слова, но ты как-то чувствуешь мое присутствие, потому что я слышу твой глухой голос:— Я не предатель, Хиро. Я любил тебя до последнего вздоха.Оборачиваешься, и сердце мое проваливается. Лицо худое, изможденное, впалые щеки, бескровный рот, застывшие стеклянные глаза, как у… мертвого.В ужасе отступаю на шаг назад, спотыкаюсь, падаю на спину и… просыпаюсь в холодном поту.…Нужно какое-то время, чтобы отойти от ночного наваждения. За окном уже мнется рассвет – утро летом наступает рано. Несмотря на такое время, уже жарко, но меня трясет озноб. Не могу четко вспомнить, что мне снилось, но ни на минуту не сомневаюсь, кто был главным персонажем ночного кошмара.На сердце скребет тревога, к горлу подкатывает тошнота… Покурить, что ли? Но от мысли о сигаретах становится еще более муторно. Куда я качусь…Прошло уже больше месяца с тех пор, как я начал жить без тебя. То есть официально без тебя. На деле ты не покидал меня все время – твой образ заклеймил мою душу еще много лет назад, и теперь огненным контуром горел перед моими глазами днем и ночью. Не думать о тебе не получалось, видеть во сне стало нормой.Как только ты прогнал меня, я поставил себе целью взять себя в руки.Дышать.Сохранять спокойствие.Не напиваться.Работать.Жить дальше.И еще два пункта: простить и продолжать любить тебя.Поначалу я очень боялся, что потеряю свою любовь к тебе, это так страшно, что сердце станет пустым, но, как ни странно, именно с последними пунктами не было проблем. Я простил тебя уже тогда, когда за мной закрывалась дверь, а прекращать любить сердце и не планировало. С остальной программой вышло сложнее, но я справлялся и не отступал. А внешне так вообще держался замечательно. Браво, Хироки, общипанный, но не побежденный.Смотрю на часы – пора бы вставать, я и так уже хорошо повалялся, дел много, а именно они помогают забываться.Потягиваясь, поднимаюсь. А денек обещает быть солнечным. Может, вечером поехать куда-нибудь развеяться? Сто лет нигде не был.Горячие струи душа – моя главная утренняя радость и к тому же единственный способ проснуться. Потому, слыша звонок в дверь, вздрагиваю от неожиданности и недовольства, а на сердце опять скребет необъяснимая, непонятно откуда взявшаяся тревога. Кого принесло в такую рань?Удивление мое не знает границ, когда на пороге квартиры я обнаруживаю Кайю. Причем последний явно не испытывает мук совести ни за ранний визит, ни за то, что вытащил меня из душа, и смотрит на меня, как на душевнобольного – с жалостью и тревогой.— Здорово, Кайа-кун. Не ожидал, проходи.С Кайске мы расстались вчера вечером, он уговаривал меня после рабочего дня зайти куда-то поужинать, но я был не в настроении, и он укоризненно качал головой. О встрече на сегодня, тем более в такую рань, договоренности не было, потому удивление мое легко объяснялось.Кайя стоит посреди комнаты и с завидным упорством изучает ковер, а мне становится неожиданно холодно в махровом халате, и я кутаюсь в рукава.— Кайске, может, объяснишь, что происходит? Ты меня, между прочим, из душа вытащил.Кайя сглатывает, и я вижу, как блестят его глаза. По спине проходит холодок, я осознаю, что дрожу, а в голове появляется неприятное давление.— Кайя, в чем дело?..Он делает шаг вперед, обнимает за плечи, потом сжимает мое лицо ладонями.— Так, только спокойно… Я приехал сказать… Лучше, если ты узнаешь это от меня, чем прочитаешь в интернете… Мне полчаса назад звонил Хизаки…Кайя опять останавливается, собирается с силами, а я все понимаю."Я не предатель… Я любил тебя до последнего вздоха…" – приходит откуда-то из подсознания, но я не задумываюсь, а уже вырываюсь из Кайиных рук и бросаюсь к телефону, дрожащими пальцами набираю родной номер."Абонент не может ответить…"Трубка выпадает из рук. Не можешь ответить. Почему? Почему ты не можешь?Из головы даже как-то вылетает, что последние полгода ты очень часто отключал телефон и "не мог" ответить. Но сейчас я откуда-то точно знаю, что теперь вот точно не можешь.Не помню, что было потом. Следующее всплывающее воспоминание – я сижу на полу, как-то неестественно выпрямившись, а Кайя гладит меня по голове и шепчет что-то успокаивающее. За окном закат этого солнечного, обещавшего быть погожим, денька, и я вспоминаю, что хотел вечером развеяться. А еще вспоминаю, что ты не можешь ответить на мой звонок.Что я делал весь день?Память выдает отрывочные фразы, даже скорее слова."Сегодня утром…""Никто и подумать не мог…""Врачи ничего уже не могли сделать…""Похороны…"Нет, мне не больно. Мне просто… пусто. Мне никак. Потому что меня больше нет.…Похороны?!! Какие еще похороны?!! Сознание цепляется за страшное слово, выныривая из вязкого тумана, в котором успешно проплавало целый день.— Кайя… — прерываю поток увещеваний.— Я уже начал бояться, что ты никогда не заговоришь, — тихий голос у меня над ухом.— Кайя, нельзя, чтобы похороны. Похороны – это ведь когда в землю закапывают. Нельзя… Его нельзя… в землю…От вставшей перед глазами картинки меня начинает трясти, становится тяжело дышать, и неожиданно я захлебываюсь в слезах, прорвавшихся безудержным потоком."Умер. Умер. Он умер. Его больше нет. Больше некого любить. Ты теперь один. А ты ведь столько ему не сказал. Уже и не скажешь. Что ты простил. Что ты любишь. Что не считаешь предателем. И никогда не считал. Умер. Умер". – стучит в голове, а меня раздирает истерика, и только чьи-то руки спасительно прижимают к груди, не дают рвать на себе волосы и одежду, и тихий шепот о том, что все будет хорошо, что все пройдет."Умер. Умер. Его больше нет. Он умер. Умер".