Глава 9. Вопросы (1/1)

—?Ты чего такая кислая? —?спросил Питер, положив ключи от моего автомобиля на прилавок. Его лицо поросло густой щетиной, готовой перейти в статус полноценной бороды, а чётко оформившиеся усы почти полностью скрывали и без того едва заметную верхнюю губу, словно он круглосуточно чинил мою тачку, забывая бриться. Поросль не портила этого парня, а лишь подчёркивала современный цыганский облик, гармонично сочетаясь с грубой коричневой замшей, кожей и винтажными шмотками, которые он обожал носить.—?Питер, скажи… ты давно знаешь Генри? —?я наклонилась и поставила локти на прилавок, но он не повторил моей позы и не принял никакой иной, чтобы включиться в беседу. Интересно.—?Лет с семнадцати, а что? —?спросил он на самом деле не заинтересованно, а с подозрением, будто заведомо не желая что-то выдавать.—?Давно они с Романом в таких. ужасных отношениях? —?спросила я, искренне желая знать. Питер лишь пожал плечами и принялся рассеянно ковырять крышку аппарата с конфетами.—?Насколько я знаю, между ними всегда была вражда. Ну знаешь, у братьев такое часто бывает.Я отрицательно покачала головой, бегая негодующим взглядом по стеллажам, будто где-то там на полке стоял ответ, причём явно с самым высоким ценником.—?Никогда в жизни не встречала между братьями, а тем более близнецами такой лютой ненависти и отчуждения. Что между ними произошло?—?Слушай, Лисси… Роман?— чёртов сукин сын с отвратительным характером. Он жесток, завистлив и патологически нуждается в мальчике для битья. Угадай, у кого Оскар за эту роль.—?Но…—?Знаешь, я бы посоветовал тебе вообще с ними не связываться, но ты уже связалась.—?Но Генри сам может сделать свой выбор. Они оба не дети… —?я надеялась, во всяком случае, что он всё ещё в этом заинтересован.—?Генри зависит от Романа гораздо сильнее, чем ты думаешь. Мне пора, правда,?— отрезал Питер, выуживая лимонное драже из маленького сопла аппарата. Он закинул конфету в рот, а мне на прилавке оставил пару центов.—?Спасибо за машину! —?крикнула я вслед, но парень лишь помахал рукой.Перед глазами снова Генри. Этот момент с удаляющимся силуэтом стоял перед моими глазами весь день, как зацикленное видео, которое невозможно ни остановить, ни отмотать назад. Удалить неудачную сцену этого странного фильма также не представлялось возможным, но я то и дело прокручивала в голове идеи, как исправить ситуацию, в которую попала с обоими братьями. Я не строила иллюзий относительно Романа и симпатию свою объясняла игрой гормонов и вполне естественной реакцией на его неуёмную сексуальную энергетику?— ничего более, кроме похоти. Это можно контролировать. Роман отлично вписывался в свою роль местного принца, избалованного женским вниманием, не отягощённого эмоциональными переживаниями о сердцах, которые разбил. По этому вот стереотипному образцу я наивно старалась воспринимать его, подсознательно понимая и всем нутром чувствуя, что всё не так просто. В идеале он должен потрахивать всех своих многочисленных дамочек, прекрасно знающих друг о друге, но слишком похотливых, чтобы возыметь гордость и не поддаться его пылкому напору. Так что же изменилось? С чего ему так отчаянно сдалась девчонка из Сиэтла? Я вряд ли могла претендовать на звание той самой, особенной, которая появилась и изменила хулигана. Никогда в жизни в эту хрень не верила, честно говоря. Однако, что-то в злобной тираде Романа тогда в его Ягуаре не давало мне покоя. Кажется, именно те слова, что он бросил в стекло, отрикошетили мне прямо в душу, но я понятия пока не имела, что с ними делать, как трактовать. Было в них что-то болезненное и глубокое, как рана, и я ни за что бы не поверила, что Генри мог тем или иным образом когда-то ранить Романа, чтобы теперь он был таким озлобленным и упрямым. Ласковый мальчик Генри не покидал моих мыслей, а после того, как покинул дом, обосновался в них основательно. Но репутация моя падала?— оба парня усомнились в моей искренности и бескорыстности, и если Роман, казалось, вполне мог пережить неприятности за пеленой своего гнева, утешившись между ног очередной девы, то Генри казался невероятно ранимым, и обидеть и потерять его я боялась больше всего.Как же чудовищно я ошибалась.Будто нарочно пытаясь подшутить, цифры переменились местами, и я обнаружила, что уже минут пятнадцать машинально ляпаю неверные ценники на чёртовы пачки с имбирным печеньем. Прошипев ругательства, я принялась отрывать намертво набитые клейкие штрих коды, чтобы впоследствии всё это не выглядело, как нелепая переоценка с меньшего на несоизмеримо большее.Мысли назойливыми кровожадными клещами сосали из меня силы весь день, и к вечеру, в полной тишине и игноре со стороны Генри, я отчаянно схватилась за горлышко бутылки портвейна, представляя, что придушиваю одной рукой все свои переживания разом. Едва начатый портвейн был обнаружен за пачками травяного чая у дальней стенки кухонного шкафчика, и меня порадовало, что пачки чая и сушёных трав всё-таки преобладали в этом загашнике. Видимо, у моего деда тоже случались паршивые времена, но до алкоголизма он явно не скатился, зато внученька явно собиралась его превзойти. Всего пара глотков, чтобы успокоить нервы?— пищевод обожгло, а рот заполнился горечью, всё же не сравнимой с той, что я испытывала от разлуки с Генри. Бортик подвесного шкафчика помнил мой мутнеющий взгляд, столешница помнила дрожащие пальцы, которыми я держалась за реальность, буквально тая здесь, на этом самом месте, от россыпи поцелуев Генри Годфри по моей спине.Так не пойдёт. Эти воспоминания сведут меня с ума, но в бар тоже нельзя?— там может оказаться Роман, а с ним сейчас встречаться мне хотелось меньше всего. Позвать Питера и Эшли? Не очень-то спасло их присутствие в прошлый раз, к тому же придётся объяснить, в чём причина такого отчаянного желания нажраться.Я сунула бутылку в рюкзак и вышла из дома по направлению к озеру, где-то лишь на задворках сознания понимая, какой идиотский поступок совершаю. Любовь к алкоголю, скорее, относится к моей матери, но даже она ни за что не стала бы так делать, а мне и вовсе было не свойственно вообще испытывать желание заглушать нервы таким способом, даже когда меня попросили из большой фирмы, чтобы втулить родственника на моё место.Деревья склонились редкими озеленевшими ветвями над дорогой, пропуская ослепляющие лучи вечернего солнца, чтобы остановить меня, но всё становилось таким неважным, задвигаясь куда-то в дальний шкафчик сознания, по мере того, как я топала по знакомому маршруту чуть меньше мили до озера. Мысли заполнились пением птиц, чей активный щебет на разный лад раздавался по всей округе: с лесной зоны у дороги, из скромных садов прилегающих домов, из небольших цветущих кустов у оградок, а лёгкие?— свежим воздухом не загаженного автомобилями городка. Я смотрела по сторонам, отвлекаясь на всё, что видела, чтобы хотя бы сейчас не думать о том, что занимает меня с первого дня прибытия в этот город, где я имею странную тенденцию вести себя совсем не так, как обычно, где я совсем другая. Сомневаюсь, что становлюсь здесь лучше, и это самое пугающее.У воды распустились мелкие жёлтые цветы, а трава стала выше в два раза. Гладь озера была безупречнее зеркала у меня в ванной, но я не стала снова рисковать и водить руками по воде, опасно склонившись над бортиком?— Генри точно не спасёт меня сегодня. Спасать его должна я, а вместо этого пришла с бутылкой портвейна к одинокому озеру, где ни души, чтобы поупиваться чувством вины.Вдруг Роман как-то узнает, что мы переспали? Какими будут последствия для нас троих? —?подумала я, делая небольшой глоток жгучего напитка, даже не озираясь по сторонам в этом самом одиноком месте на земле. По воде пошла мелкая рябь, и отражения деревьев задрожали. Следом тихонько зашумела листва, ещё не буйная, но её шелест ласкал слух, дополняя лёгкие всплески воды у деревянного пирса, на котором я сидела, по-турецки сложив ноги. Ещё глоток, чтобы успокоить и тело, наполняя себя приятным теплом, мнимым, совсем не таким, каким Генри окутывал той дождливой ночью. Мне не хватало его, безумно не хватало этой новой, ласковой близости, горячих ладоней и мягких, чувственных губ. Я столькими способами ещё не выразила ему своё обожание и нежность, а мы уже рассорились. Потому что не нужно было скрытничать, Мелисса.Звуки природы прервал короткий, тревожный, предупредительный недо-вопль полицейской сирены, застав меня за очередным глотком, которые, к несчастью, к тому моменту я перестала считать. Медленно закрыв глаза, я опустила голову?— по воде метались отражённые пряди волос, значит я действительно здесь, и прямо сейчас у Мелиссы Уинфри будут проблемы.—?Мисс, у вас всё хорошо? —?после хлопка дверью раздался строгий голос, и я взглянула на копа, по-хозяйски топающего в мою сторону по склону.—?Лучше и не бывает, СЭР,?— ответила я, осторожно пытаясь спрятать бутылку во внутреннем кармане куртки, хотя и кретину понятно, но он заметил именно её.—?Вам стоило бы знать, что распитие спиртных напитков в общественных местах в штате Пенсильвания… —?только не нотации, господи.—?Это же просто грёбанное озеро,?— проворчала я, и он испытующе вскинул брови, словно бы ослышавшись.—?Простите?—?Это просто озеро, СЭР,?— исправилась я, облизнув пересохшие губы. По-моему, сейчас было поздно для каких-либо оправданий, и в подтверждение этому мне в глаза ударил блик отражённого от медной звезды солнца. Шериф. Ну просто лучше и быть не могло. Всякий раз, когда пытаешься совершить что-то бунтарское и несвойственное себе, происходит именно это?— тебя моментально настигают. Это как побаловаться сигаретой впервые в жизни и тут же быть замеченной родственницей, чьё и лицо не сразу узнаешь?— так давно вы не виделись.—?Поднимайтесь. Я вынужден отобрать то, что вы прячете и отвезти вас в участок.Я нехотя поднялась, и только тогда осознала действие крепкого спиртного, не так уж заметное в сидячем, неподвижном положении. Всё вокруг поплыло, а вместе с фоном и силуэт шерифа?— мужчины плотного телосложения с гордо выпяченным животом и пышными щеками. Маленькие глазки внимательно изучали меня. Я пошатнулась, с потрохами выдавая своё состояние. Отлично, Мелисса, ещё грохнись здесь, а лучше сразу прямо в воду.—?Постойте, что?! Просто выпишите штраф и забирайте чёртов портвейн, шериф,?— я сощурилась, рассматривая его бейдж. —?Суорн. Я живу в полумиле отсюда и вполне дойду до дома.—?Мисс Уинфри,?— предупредил он, а я всплеснула руками, совершенно себя не контролируя в этой столь неуместной сейчас развязности, вызванной алкоголем. Ну, конечно же, он в курсе, кто я. —?Вы сейчас не в том положении и состоянии, чтобы пререкаться, поэтому вам придётся проехать со мной в участок.—?Сказать по правде, день у меня выдался паршивый,?— начал шериф Суорн, направляя автомобиль в сторону участка, где я собиралась отметить свой первый арест. ?Аналогично?, подумалось мне в ответ, но озвучивать эту мысль я не стала. —?Но я человек честный и всё люблю делать по закону,?— напоследок он проиллюстрировал свои слова, ребром ладони нарезая воздух. Я отвернулась и закатила глаза, чувствуя подступающую тошноту от слишком плавного вождения согласно скорости на знаках. Впервые так бесило отсутствие нормальной скорости движения. —?Поэтому не привык закрывать глаза на подобные нарушения, тем более если дело касается приезжих. Дурной пример нам ни к чему, понимаете, мисс Уинфри?—?Да, сэр.—?У меня две дочери,?— немного помолчав, начал он. Интересно, Роман Годфри их уже трахнул??—?Растут в чётком понимании, что Господь ни за что не допустит их души в небесный сад, если они поддадутся искушениям земным.О, гоооосподи, он квакер*, что ли? Ну хуже расклада и придумать сложно, подумала я, но очень скоро в этом разубедилась, потому что худший расклад ждал меня в полупустом участке.Вопреки представлениям, помещение пахло кофе и канцелярией. Столы были завалены стопками бумаг, ручными мячиками, йо-йо и безвкусными именными кружками с недопитым кофе. Никаких досок с опасными преступниками штата, никаких снующих туда-сюда детективов. Однако две камеры временного содержания, как положено, присутствовали?— их я увидела, как только мы завернули за угол общего зала. На решётках одной из камер устало повис Роман, и он выразительно присвистнул, завидев меня.—?Ах-ри-нееееть. Надеюсь, ты здесь не за проституцию, Мел Би?Сволочь.—?Замолкни, Роман! —?рявкнул шериф, пригрозив пальцем, на что парень лишь хмыкнул, пару раз прогнав жвачку во рту.—?Вы серьёзно? Обезьянник? Я же не буйная! —?возмутилась я перспективе сидеть в клетке, да ещё не дай бог в одной с Романом.—?Мисс Уинфри, вы пребываете в состоянии сильного алкогольного опьянения, это для вашей же безопасности.—?Повеееерить не могу,?— не унимался Роман, качая головой. —?Эй, Суорн, завязывай с этим и выпусти меня. У тебя появилась новая игрушка, а у меня?— планы на вечер.—?Стоило подумать о своих планах, мистер Годфри, до пары стаканов бурбона, косяка дури длиной с каноэ и превышения скорости на улицах славного города Хемлок Гроув. Ты влип, сынок, и на этот раз серьёзно.—?Ну ага, ты каждый раз так говоришь, а в бардачок заглянуть ума не хватило,?— пробурчал Роман себе под нос, как только шериф Суорн скрылся в другом помещении, оставив нас каждого в своей камере, разделённых прутьями решётки.Мысли, которые я старательно отгоняла прогулкой и крепким алкоголем, нахлынули по-новой, ведь Роман напоминал о Генри, как Генри напоминает о Романе. Я смотрела на парня, как он нервно мерял шагами камеру, всё ещё пребывая под парами марихуаны и бог знает чего ещё, то устало повисая на прутьях, то разминая ноющие мышцы.—?Раз решила приобщиться к алкоголю, делать это стоило с тем, кто умеет,?— заметил Роман, намекая на себя.—?Я и вижу, как ты умеешь.—?Что же заставило тебя напиться, примерная девочка Мелисссса? —?дрязняще прошипел Роман, вальяжно усевшись на затёртую скамью, напрасно ощупывая карманы и с досадой осознавая, что сигареты предусмотрительно отнял шериф. Я на свою присесть побрезговала, поэтому просто стояла напротив него, держась за прутья, а на самом деле?— примагниченная к ним.—?Твои отвратительные отношения с братом,?— сказала я печально, опустив глаза.—?Ну мааааам,?— Роман картинно надул губы, словно я намеревалась прочитать ему нотацию.—?Ну хоть когда-то вы дружили?—?О, да: когда мне нужна была машинка,?— с деланной улыбкой ответил Роман, а потом резко снял маску и перешёл на едкое, злобное шипение, явно всё ещё злой на нас. —?Я вытащил его из самого ада, когда он слова вымолвить не мог. А теперь он таскает мою машинку, даже не спросив разрешения.Я подняла глаза и увидела его перед собой: весь в чёрном, высокий и отчаянный, с взлохмаченными волосами Роман стоял передо мной, а в глазах его плескалось чёрное море, многим глубже, чем обиды за машинку. Внезапно он резко запустил пальцы за пояс моих джинсов спереди и притянул меня в решётке, едва не вынудив треснуться лицом о прутья?— ведь грудью я попала аккурат между ними.—?Дай показать тебе, как хорошо может быть. Ещё раз… —?прошептал Роман, неожиданно близко и чувственно. Я уставилась на него в недоумении сквозь туман подступающего вожделения. —?Поцелуй?— это слишком мало,?— закрыв глаза, с болезненным придыханием выдавил Роман, пуская дрожь по моему телу до самой поясницы. Бутылка портвейна так не рубит с ног, как его слова. Я была рада, что он не знал о нашей с Генри близости, но в то же время напугана, чем это могло обернуться. С обезоруживающей откровенностью он обласкал моё ухо этим жарким шёпотом, что даже когда замолчал, я всё ещё чувствовала кожей горячее дыхание. Пришлось отстраниться. Отстраниться немедленно, пока всё не вышло из-под контроля. Отстраниться, пока его ловкие пальцы не скользнули дальше, как хитрые змеи, заставая загипнотизированную жертву врасплох. Как только я отпрянула, звуки стали слышны, пробивая панцирь гипнотического кокона, в котором мы оказались, хотя и разделённые решёткой:—?Всё как обычно, миссис Годфри. Мне нужна ваша подпись. Реквизиты для оплаты залога вам хорошо известны,?— как быстро суровая праведная миссия сменилась омерзительной угодливостью.—?Выходи, ты едешь домой,?— строгий голос раздался до того, как она царственно вплыла в помещение, слишком знакомое, чтобы окидывать его взглядом. Подпоясанная чёрным поясом в вызывающе, откровенно белом пальто, Оливия Годфри была самым ярким пятном в этом помещении с бедным светом, однако в то же время и самой тёмной фигурой, что мне довелось встречать. И, равно каким безупречным и белым было её одеяние, энергетика этой женщины все подсознательные рецепторы заставляла вопить об опасности, пока не ясной мозгу.Роман картинно воздел руки к небу, в самом же деле закатывая глаза, моментально набросив на себя привычную маску.—?Обязательно прибегать к такой дикости, шериф? Мы что, в пятнадцатом веке?—?Закон есть закон, миссис Годфри.—?Боже мой, а это что за дитя? —?с недоумением одарила меня вниманием Оливия, прекрасная и высокомерная до омерзения.—?Меня зовут Мелисса Уинфри.—?Что ж, милая, должно быть ты впервые наделала глупостей,?— проницательно заметила дама в белом, то ли сделав комплимент моему несоответствующему камере облику, то ли предупреждая о чём-то.—?Эй, а как же она? —?встрял Роман, разведя руками, на что Оливия изумлённо вздёрнула брови, не вымолвив ни слова.—?Не переживайте, мистер Годфри. За ней выехали друзья.Друзья? Ах, да. Питер и Эшли, потому что Генри со мной не разговаривает. И теперь я ещё и должна им ответы. Роман, Оливия и шериф Суорн скрылись в другом помещении, завершая бумажные формальности, а мне до смерти не хватало ответов хотя бы на один вопрос из всех, что повисли, как свинцовые гири на сердце.Выписывая вилкой ровные решёточки на мягком, податливом теле блинчика, я наблюдала, как расступаются в стороны подтаявшее сливочное масло и сироп. Они плавно сливались воедино, в тягучий, сладкий соус, и я снова и снова разделяла его на бороздки.Питер вернул меня в реальность, ритмично щёлкая пальцами над столом, и я встретила неодобрительный взгляд Эшли.—?Объясниться не хочешь? —?спросил Питер, склонившись над пустой тарелкой лишь с парой горошин и разводами от соуса барбекю. Какие уж тут объяснения?— в голове у меня полная каша.—?Вы всё знаете.—?Я не про ту часть, где ты решила налакаться портвейна в общественном месте. У нас тут всякое случается, но ты как-то не производишь впечатление выпивохи, хотя мы и не так хорошо тебя знаем.Глубокий вздох дался легче слов:—?Ребят, я не хочу вдаваться в подробности, но если коротко, то я….сблизилась с Генри, а Роману это не нравится.—?Ну ещё бы,?— не выдержала Эшли, но Питер тут же шикнул ей не спешить с высказываниями.—?Постой, а какая разница, что там думает Роман, если ты с Генри?—?Потому что она замутила с ними обоими, дурачок.—?Что?!—?Что?! —?в один голос воскликнули мы с Питером, а Эшли лишь пожала плечами.—?Знаешь, люди болтают, что видели его Ягуар у твоего дома.Глаза Питера едва не выпали на тарелку.—?Ты с ума сошла?!—?Всё правильно сделала,?— ухмыльнулась Эшли, совершенно не стыдясь Питера.Его реакция начала меня тревожить, и Питер примирительно вскинул ладони, успокаивая сам себя. Он зыркнул по сторонам, убедившись, что нас никто не слушает, однако Мелинда пристально смотрела в мою сторону, словно бы глазами можно было услышать последние пикантные подробности. Бьюсь об заклад, она это умеет. Я склонилась над столом, чтобы никто нас не услышал:—?Роман принёс проигрыватель в качестве извинения за поведение в баре, а Генри увидел этот проигрыватель и понял, от кого он. Конец истории. Послушайте, я очень благодарна вам за помощь с залогом, но мне правда не хочется рассказывать всё.—?Каким залогом? —?переглянулись Питер и Эшли. —?Шериф сказал, за тебя внесли, и мы подумали, что это отец или мать…—?Вляпались в какие-то неприятности, детишки? —?подоспела с вопросом Мелинда, освещая заведение киловаттами улыбки. Крепко удерживая бидон кофе в руке, она стояла над душой, нависая над нами пышной грудью.—?У нас всё отлично, спасибо,?— пробормотала я, подставляя кружку для добавки. Мы разом замолкли, и она недолго оставалась у нашего столика, прежде чем пришлось уйти ни с чем. Питер снова наклонился ко мне.—?С этой семьёй, Мелисса, всё очень и очень сложно,?— тщательно подбирая слова, объяснил он, ничего при этом не объясняя.На следующий день я проснулась без похмелья, зато со стойким чувством тошноты от тайн и вопросов и решимостью покончить с этим бойкотом. Я скучала по Генри, но признание Романа, слишком пылкое и болезненное для столь легкомысленного парня, теперь тормозило всякие попытки расставить все точки над i, но я не теряла надежды разобраться, или по крайней мере наладить отношения с мальчиком, который подарил мне такую нежную ночь. Вспоминая же секс в душе, ход мыслей ломался.Пазл складывался неровно, словно я пыталась впихнуть детали из другой композиции, а по центру картины по-прежнему зияла пиксельная дыра. Маленькое, колкое опасение, что я не захочу видеть картину, когда детальки встанут на свои места, закралось в душу.Спрятав лицо в коконе высокого ворота толстовки, Генри сидел на скамейке возле мастерской, вытянув длинные ноги, а руки спрятав в большой карман на животе. Можно было бы сказать, что он замёрз, но я знала причину закрытой позы как никто другой. Пока я осторожно приближалась, парень смотрел на меня своими огромными глазами поверх воротника. Подавив в себе естественное желание подбежать и крепко обнять Генри, я присела с ним рядом. Очаровательный, чуть вздёрнутый порозовевший кончик носа показался из воротника.—?Привет.—?Привет,?— робкий ответ.Красивое лицо осунулось, а под глазами залегли тёмные круги, губы бледные, почти лишённые ровного, чёткого контура?— Генри выглядел уставшим и подавленным, скорее всего именно так себя и ощущая. Как и я.—?Как ты себя чувствуешь?—?В голове?— тишина,?— ответил он, и я отложила свои семейные вопросы подальше.—?Это можно вылечить? —?он лишь устало усмехнулся в ответ.—?У нас фамильный медицинский центр высотой с Эверест, а я по-прежнему благодарю высшие силы за периоды покоя,?— тихо ответил Генри, медленно покачивая согнутым коленом из стороны в сторону. Глаза защипало, а в горле всё свело вакуумом горечи. Чувство вины перед этим несчастным парнем разрослось до невиданных размеров. Мучаясь от постоянных нападок и давления, от чудовищных мигреней и неуверенности, он заслуживал только искренности, честности и доброты.—?Прости меня. Пожалуйста… Прости, что была к тебе так невнимательна,?— Генри взглянул на меня, а затем стыдливо опустил глаза, рассеянно облизнув губы.—?Прости за грубость, за душ… И я не должен был тебя оставлять,?— он отыскал мою руку и завёл в свой карман, где его длинные, горячие пальцы принялись ощупывать и потирать мои фаланги, нежно массируя и расслабляя этой лаской всё моё тело. Я придвинулась ближе и уткнулась носом в его шею: морской ветер, краски, мёд?— он пах так сладко, оторваться невозможно. Я хотела укутаться в него, переплестись ногами и руками, прижаться и ни за что не отпускать и самой себе пообещала быть честной перед Генри, чтобы никогда больше не видеть его таким несчастным и обиженным. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза, понимая, каким неуместным сейчас будет моё признание, но дальше тянуть было нельзя, иначе повторился бы опыт того злосчастного утра…—?Меня вчера впервые арестовали.Генри мог ничего не говорить?— его глаза становились всё больше с каждой секундой пристального взгляда в мои.—?Что ты натворила?—?Попалась шерифу Суорну с бутылкой портвейна на том озере. Мне нужно было… расслабиться после того, что случилось. Ничего лучше я придумать не смогла,?— попробовала объясниться я. Генри молча слушал, не перебивая, а я не могла не отвлекаться, рассматривая его лицо. —?Зато встретила Оливию Годфри. И Роман… тоже там был…—?Ну конечно был, иначе, что ей ещё делать в участке… —?не без раздражения отметил Генри, однако он явно старался держать себя в руках. —?И как впечатления от Оливии?—?Она…—?Высокомерная. Я знаю. Всё в порядке. Но я всё-равно хочу, чтобы ты пришла на ужин. Норман говорит, отношения могут пойти мне на пользу,?матери тоже стоит это знать,?— грустно улыбнулся Генри, словно не верил своим же словам. Я потянулась к нему и заключила в объятия, на которые он тут же ответил, окутывая меня своим теплом.—?Я тоскую по твоей нежности… —?вдруг тихонько призналась я ему прямо в губы, и Генри ласково потёрся кончиком носа о мою скулу. Губы коснулись щеки, затем уголка губ, и я трепетно втянула воздух через зубы, всем телом ощущая пенистые волны тёплого моря. Учащённое дыхание парня ласкало пуще поцелуев, но губы старательно массировали мои, за мгновение превращая поцелуи из мягких во влажные и глубокие. Парень дышал глубоко и шумно, позабыв, что мы на улице, хоть и не на виду у людей. Готовая едва ли не стонать от удовольствия, я всё же вынуждена была остановиться, обхватив его лицо обеими ладонями, с умилением замечая, как Генри машинально льнёт к моим губам, даже не успев открыть глаза.—?Господи, Генри… —?как же сильно я хочу тебя, как же сильно обожаю.—?Мы обречены, Лисси,?— мрачно прошептал он с закрытыми глазами, коснувшись моего лба своим. —?Он обо всём узнает.