Глава 8. Грубость (2/2)
В луже воды на белом полу из нескользящего кафеля, явно уберёгшего нас от падения в этом остервенелом сексе, возле наших стоп стали появляться розовые разводы - излишки акварели в баночке с водой. Я в ужасе уставилась на капли, одна за другой падающие на пол невесть откуда и молилась, чтобы это не оказалось следствием грубого контакта с моими нежными органами. Генри отпрянул, и я обернулась, замечая, как он пятится к стеклянной дверце, схватившись за голову. Из его носа снова сочилась кровь, капая на грудь, живот и побагровевший от интенсивного трения член, теперь ослаблено опущенный вниз. Привалившись к стеклу, Генри прижал костяшки пальцев к носу, рот парня исказился от острой боли, а глаза в ужасе округлились, заметив мой измученный вид и растерянно сжимающие махровую мочалку руки.
- Господи, что я наделал… - сказал он, взяв мочалку и окинув взглядом моё, а затем своё тело.- Я не знаю… - ответила я, опасливо глядя в его глаза. Промежность саднило, а ноги гудели.- Но тебе нужно к врачу. Такая….активность опасна для сосудов, а у тебя явно с ними беда. - Генри лишь согласно кивнул и опустил глаза, прижимая мочалку к носу. Странно, ночью не было никакой крови..
Потому что ночью он тебя так не трахал.
Из-за запотевшего стекла я проследила, как он медленно вышел из душа и проковылял в спальню, небрежно обмотавшись полотенцем. Пребывая в полном замешательстве от происходящего, от навязчивой ненормальности всей этой ситуации и щемящего чувства в груди, я не спеша вытерлась полотенцем и накинула халат.
Ни за что не озвучу Генри эту мысль, но зачем он так отчаянно гонится за Романом? Мне понравилась его нежность, и, несмотря на умопомрачительный утренний оргазм и неожиданность его поступка, я не просила о грубости и, откровенно говоря, не на шутку испугалась. Не побывав наедине с Романом, я отчётливо почувствовала его сейчас - стоило признать. Но Генри не должен был пытаться имитировать его поведение, потому что я сделала свой выбор и не желала замены. Неужели он так отчаянно был подавлен его авторитетом, что готов был обращаться со мной грубо, лишь бы преуспеть, лишь бы угнаться за наглостью и бесцеремонностью брата? Во что бы то ни стало покажу ему, что очарована им, таким, какой он есть, даже если он думает, что весь мир очарован Романом.Полная решимости доказать свою симпатию и бороться за нежность, которая нас объединила, я вышла в гостиную с намерением приготовить кофе и начать этот день по-новому, несмотря ни на что. Генри стоял посреди освещённой утренними лучами гостиной в джинсах и наполовину натянутой футболке, уставившись в дальний угол. Воздух звенел как обледеневшее стекло, а по моей спине прошёл холодок. Я осторожно обошла Генри и увидела траекторию пристального взгляда - на столе красовался музыкальный проигрыватель виниловых пластинок, который Роман Годфри принёс в мой дом, и, финальная улика - обложка пластинки группы “Depeche Mode”. Оправдания излишни.Края футболки упали ему на бёдра, и Генри опустил руки. Он растерянно раскрыл рот, а я - закрыла глаза, сокрушаясь от собственной тупости.- Это же наш проигрыватель… - сказал он тихо, и голос его совершенно переменился, окрасившись нотами какой-то детской растерянности и потрясённости.- Да. Я верну его, - зачем-то стала оправдываться я.- Дело не в этом. Откуда он у тебя?.. - спросил Генри, уже зная ответ: его брови приподнялись и сомкнулись в обиде, а губы поджались. Я не хотела лгать ему, не смела. Уж точно не после того, как решила доказать, что принимаю его индивидуальность.
- Его принёс Роман…- наивно полагая, что этот ответ удовлетворит Генри, я сделала паузу, но он смотрел на меня с недоверием, вызывая такое чувство вины, что я чувствовала себя раскрытой книгой, и утаивание фактов принесёт ещё больший позор и чувство вины. Генри перевёл взгляд на стройные ряды дров, которые я держала в запасе возле камина. - Он пришёл извиниться за своё поведение в баре...Ну вот. Теперь придётся рассказать ещё и про бар, где ничего криминального не произошло, но сам факт того, что я это скрыла, красноречиво указывал именно на то, чем оно и являлось - я не могла сделать выбор.- ...он заговорил со мной, но диалог вышел странный. Он насмехался надо мной.
- Ты ему нравишься, - сказал Генри, словно бы мысленно приписав меня к Роману навеки.
- Это неважно. Он извинился и вот, - я обвела комнату рукой, дрожащей. - Помог с дровами и принёс проигрыватель.
- И просто ушёл?
Нет.- Да.
- Он не мог просто уйти.
- Генри, пожалуйста…- Он не мог уйти ни с чем, - напряжённо процедил Генри с обидой, бесконечно хорошо знающий своего брата, задавая такие точные вопросы. Я облизнула губы и отвела глаза, не представляя, как признаться в том, что было.- За кого ты меня принимаешь? - не переводи стрелки, Мелисса, это мерзко. Ты целовалась с Романом. Скажи это. Сделай ему больно, идиотка.- Генри, твой брат приходил до того, как мы решили...- Я не об этом спросил, - предупредил Генри, качая головой и не сводя с меня взгляда, а глаза его, наполненные болью, раскраснелись.- Он поцеловал меня, - выдохнула я, только легче от этого выдоха не стало.
- Ну конечно же, - кивнул Генри, словно знал этот ответ заранее. Он схватил свою ветровку с крючка в прихожей и принялся спешно натягивать ботинки, лужица воды под которыми так и не просохла со вчера.
- Генри, постой. Перестань, слышишь? Останься…- он обувался, шмыгая носом и дергая шнурки в мёртвые петли и узлы. - Больше ничего не было. Я остановила его…- Только он не остановится, Лисси. Не остановится, пока не заполучит тебя и не раздавит меня. Это то, что он делает всегда. У меня никогда не было шанса…- Генри… - разумные доводы и слова покинули меня пред его непоколебимым самоуничижением, и Генри зашагал по мокрому газону, вжав голову в плечи и сунув руки в карманы, оставляя меня на крыльце наедине с омерзительным чувством вины и сожаления, что не была с ним честна с самого начала, оскорбив его искренность и чистоту, до глубочайшей, возвышенной сути которой мне предстояло идти сквозь тернии соблазнов и похоти.