Глава 5 (1/2)

24 июля

День обещал быть насыщенным, поэтому я попросил маму разбудить меня в семь утра – родители обычно уже встают в это время. Благодаря раннему подъёму я успел ещё до завтрака провести музыкальное занятие – полтора часа разбирал сонату, притом последние тридцать минут в присутствии Оливера, который всё-таки добился своего. Он заявился в гостиную с тем же невинным вопросом: ?Могу я послушать??, и, в преддверие сегодняшней фотосъёмки, я не рискнул отказать ему. Чтобы не смущать меня, он расположился вне поля моего зрения. Я не видел Оливера, но ощущал спиной его взгляды.А, может, мне только казалось, что я ощущал их?...Пребывание Оливера в гостиной послужило мощным стимулом к репетиции уже разобранного материала – мои пальцы буквально порхали по клавишам, я играл с упоением, отдаваясь музыке всем своим существом, и всё потому, что Оливер слушал. Я знал, что он не заметит огрехов в моём исполнении - не было страха сфальшивить. Вряд ли ошибусь, предположив, что Оливер впитывал в себя сонату не как творение Моцарта, а как совокупность звуков, извлекаемых мной, и не важно, из какого инструмента. Сыграй я на ложках, он слушал бы с не меньшим интересом.

Откуда эта уверенность?- Ты так проникновенно играл, - произнёс Оливер, когда я убрал ноты и закрыл крышку рояля.Потому что для тебя, для тебя!..- Спасибо, - я встал. – Пора на завтрак.Оливер поднялся и посмотрел на наручные часы.- Без трёх минут девять.Я натянуто улыбнулся и поспешил в свою комнату - закинуть ноты.К столу я опять вышел последним.- Ты такой молодец, уже успел позаниматься музыкой, - констатировал отец, наблюдая, как я усаживаюсь на своё место.- Полтора часа до завтрака были единственным свободным отрезком времени на сегодня.- ? qui se lève matin, Dieu aide et prête la main, (*) - процитировала маму известную поговорку.- Tu as raison, maman, - я улыбнулся маме.- Всё без изменений? Начнём в одиннадцать? – осведомился Оливер.- Если небо не упадёт на землю, или не случится других печальных казусов, - ответил я. – Из разряда: Фаби съедет в какую-нибудь канаву, и сломает себе ногу.- Фабьян будет с нами? – в голосе Оливера было вселенское разочарование, словно мы с ним условились заняться сексом, а я сообщил, что мой друг составит нам компанию.

- С ним веселее, - невозмутимо сказал я. – Опять же, он обладает тонким художественным восприятием, для постановочной фотосъёмки это немаловажно.Родителей я ещё вчера предупредил о приезде Фаби, так что их реакции не последовало.Оливер выдавил из себя кривую улыбку.- Как скажешь, - он достал яйцо из кастрюли и поместил его в пашотницу.- Начнём снимать у бассейна.- Договорились, - сухо сказал Оливер, даже не взглянув на меня. Я понял, что испортил ему настроение, а это грозило провалом фотосессии. Требовалось спасать ситуацию! Срочно!- Я после завтрака поеду в Крема. Хочешь со мной?И тут он вскинул на меня глаза, в которых плескалась такая чистая, такая абсолютная радость, что я даже смутился. Я вдруг понял, что имею над ним власть, что могу управлять его эмоциями, что нескольких моих слов достаточно, чтобы ввергнуть в пучину уныния или вознести к вершинам блаженства. Со дня возвращения из Флоренции, с моей стороны это было первое предложение провести время вместе, только вдвоём.- Хочу! – выпалил он и ослепительно улыбнулся.

Откуда бы ему знать, что мой пряник очень скоро сменится кнутом. И кнут будет беспощаден, он оставит глубокие рубцы…- Мне только в фотомагазин заскочить. Туда и обратно, - я акцентировал, что поездка сугубо деловая.- Я помню, ты говорил об этом вчера.- Нам надо выдвигаться минут через пятнадцать. Успеешь позавтракать?- Конечно, - он отвёл взгляд и сосредоточился на еде.Примечательно, что родители молчали во время всего нашего диалога с Оливером, словно боялись сбить кого-нибудь из нас с мысли.

- А что с фотографиями, которые ты вчера напечатал? – наконец полюбопытствовал отец.- Bordel! Мне ещё надо фотографии снять! – я откинул волосы со лба. – В обед покажу. И Фаби как раз все посмотрит._____________________________________(*) - ? qui se lève matin, Dieu aide et prête la main,(фр.) – Кто рано встаёт, тому Бог подаёт, - процитировала маму известную поговорку.- Tu as raison, maman, (фр.) – Ты права, мама,- я улыбнулся маме.- Bordel (фр.) - Бордель - ругательство у французов._____________________________________________________Я подналёг на содержимое своей тарелки, потом выпил стакан сока и удалился в ванную комнату за фотографиями. Вместо восьмидесяти девяти штук я собрал только восемьдесят две – копилка Оливера пополнилась ещё семью снимками. Вот честно, я бы расстроился, если бы он не взял ни одной фотографии из новой партии.

Закинув плоды своих трудов в комнату, я прихватил рюкзак и спустился вниз. Оливер шёл со стороны maison d'h?tes.- Я переобулся, - сказал он, приближаясь. – Эспадрильи не самая подходящая обувь для велосипеда.- Поехали?

Вместо ответа Оливер только шире улыбнулся.Мы зашли в гараж, взяли велосипеды. Возникло ощущение déjà vu – мы снова вдвоём на пути в Крема, шуршание асфальта под шинами колёс, слепящее солнце и бездонная синева над головами. Сперва я катил впереди, но когда мы вырулили на широкий тракт, Оливер поравнялся со мной и ехал рядом уже до самого города. Я всю дорогу молчал, а он даже не пытался завести разговор, и я прекрасно понимал почему – он боялся нарушить установившееся между нами за завтраком шаткое перемирие, которое походило на некое слабое подобие дружеского общения. Он проглотил дарованный мной пряник – жадно, с аппетитом. Он насытился им. Ему было достаточно просто ехать рядом. Как и мне.Я хотел, чтобы дорога никогда не кончалась, чтобы мир вдруг стал зазеркальем, и чем ближе бы мы подъезжали к Крема, тем дальше бы от него удалялись… Конечно, я бы покривил душой, если бы написал, что других желаний в моей голове не рождалось. Если бы я мог, то спрыгнул бы с велосипеда на краю скошенного луга и потащил бы Оливера к ближайшему стогу сена. Я завалил бы его на душистое травяное ложе и зацеловал бы до полусмерти… Но, как говорится - ?видит око, да зуб неймёт?…Поскольку Оливер намеревался покурить, я оставил его с велосипедами на улице возле магазинчика. Нежность к Оливеру, угрызения совести, и прочие противоречивые чувства вынудили меня купить фотобумагу формата 15х20 см, вместо 13х18. Для комплекта Оливеру я взял стандартный размер – 10х15. Я планировал не просто отдать Оливеру его фотографии, а разложить их в альбом. У меня уже была пара подходящих экземпляров на примете, в итоге, я выбрал для подарка тот, который дороже и больше размером. Про кассеты я тоже не забыл – взял две плёнки на тридцать шесть кадров, и, засунув покупки в рюкзак, вышел из магазина.Оливер поинтересовался, всё ли я купил, что хотел, я утвердительно промычал в ответ, и мы пустились в обратный путь. Желание завалить Оливера в копну сена преследовало меня вплоть до самого дома. Я возбудился, и потом пришлось идти в душ по возвращении…Лаская себя, я воображал Оливера - абсолютно голого, распластанного в сухой траве стога… Он раскидывал руки и говорил с придыханием: ?Делай со мной всё, что угодно, Элио?… Я представлял это ?всё, что угодно?, плавно двигая рукой, и вскоре кончил.Едва я успел надеть шорты, как в комнату постучал Фаби. Мы обнялись, и друг начал выливать на меня поток разнообразной информации, но я вскоре прервал его из-за необходимости провести ?инструктаж? перед фотосъёмкой. Деликатная тема требовала не менее деликатного подхода, учитывая, что на тот момент я был не готов раскрыть Фабьяну все карты. Прежде всего, я попросил друга не обращать внимания на мои к нему прикосновения. Я заверил, что тактильные контакты будут совершенно невинные. Также я призвал его иногда на них отвечать. Затем я возложил на друга важную миссию – сфотографировать меня с Оливером вместе. Я подчеркнул, что предложение должно исходить именно от него – Фабьяна, и предупредил, что воспротивлюсь, но ему следует проявить настойчивость и, в итоге, ?уговорить? меня. Я даже продемонстрировал, как он должен нас усадить – на траву, спина к спине, и как при этом notre copain должен повернуть голову относительно объектива. В заключение я выразил желание, чтобы Фаби нарисовал Оливера для Оливера, но в двух экземплярах. Второй предназначался мне, но кроме нас двоих знать об этом никому не нужно.

Фабьян недоумевал, слушая мои более чем странные просьбы. Они перемежались его возгласами: ?Mais pourquoi?? и ?? quoi bon?? (*). Я заверил друга, что обязательно объясню ему всё позже, и он пообещал выполнить мои поручения.

Мы спустились вниз, взяв с собой только самое необходимое – пару бутылок воды, фотоаппарат и небольшой экран из плотной белой ткани.- Notre copain est déjà la! (*)– сообщил Фаби, издали завидев Оливера, возлежащего в одних спортивных трусах на бортике бассейна.

- Nous pouvons toujours parler fran?ais entre nous, - предупредил я.- D’accord.- Si je te regarde bizarrement, ne t’en fais pas.- Tu me fais peur, - Фабьян недоверчиво покосился на меня.- Tout ira bien, chéri! – я положил другу руку на плечо, потому что Оливер уже повернул голову и смотрел в нашу сторону.- А вот и Фабьян! – воскликнул Оливер, вставая.

- Привет, ОливЭр! – произнёс мой друг на французский манер – делая ударение на последний слог и грассируя ?Р?.- Как дела? – Оливер протянул руку.- Всё отлЬично! – Фаби пожал ладонь. – А ты как?- Замечательно, спасибо! – Оливер перевёл взгляд на меня. – Что надо делать?- Сперва надо внимательно послушать, - сказал я сосредоточенно, чуть сдвинув брови. – Если ты хочешь, чтобы фотосессия удалась, тебе нужно раскрепоститься, максимально расслабиться. Ты должен довериться мне, полностью открыться в кадре. Считай, что я врач. Не стесняйся морально обнажиться передо мной. Я не просто фотографирую людей ?на память?, я стремлюсь запечатлеть их внутренний мир, их чувства и эмоции. Ты – красивый мужчина…- Ты, правда, так считаешь? – перебил меня Оливер, чуть прищурив глаза.- Повторюсь: ты – красивый мужчина, но тебе не следует тупо красоваться перед объективом. Эта съёмка не для рекламной компании, не для раскрутки нового бренда, она – для тебя, - я снял с шеи ?Pentax?, дав понять, что моя вступительная речь завершена.- Всё так серьёзно? – улыбка сошла с лица Оливера.- Ты не знаешь, на что подписался, - Фаби сочувственно покачал головой. – Во время моей послЬедней сессии, Эли менЬя выжал, как лимон.- Ты зовёшь его ?Эли?? Как мило!- Может, начнём уже работать? – сурово сказал я, стянув резинкой волосы на затылке.– Оливер, садись на бортик бассейна._________________________________(*) ?Mais pourquoi?? и ?? quoi bon?? (фр.) – ?Но почему?? и ?Зачем??.- Notre copain est déjà la! (фр.) – Наш приятель уже там! – сообщил Фаби…- Nous pouvons toujours parler fran?ais entre nous,(фр.) – Мы всегда можем говорить между собой по-французски, - предупредил я.- D’accord.(фр.) – Договорились!- Si je te regarde bizarrement, ne t’en fais pas.(фр.) – Если я буду странно на тебя смотреть, не обращай внимания.- Tu me fais peur, (фр.) – Ты меня пугаешь, - Фабьян недоверчиво покосился на меня.- Tout ira bien, chéri! (фр.) – Всё будет хорошо, дорогой! – я положил другу руку на плечо…_____________________________________________Он послушно сел, а я стал управлять положением его рук, ног, головы, как кукольник марионеткой. Я словно дёргал за невидимые нити. Я осознанно не прикасался к нему. Когда нужно было продемонстрировать позу, я либо изображал её сам, либо просил Фабьяна. Оливер безропотно, то погружался в бассейн, то вылезал из него и ложился на каменный бортик, то садился на него же, свесив ноги в воду. Я знал его тело, все его изгибы, мне не составляло труда придумывать наиболее эффектные ракурсы. Фаби иногда подсказывал, корректировал расстановку в кадре.

Когда я начал снимать Оливера крупными планами, мой друг, как обезьянка, принялся скакать вокруг Оливера с экраном, закрывая его от солнца. Мне нравится, когда Оливер зачёсывает мокрые волосы назад. На первом - из крупных планов – кадре я снял его лицо, ещё влажное после погружения в воду.

- Чуть поверни голову вправо. Замри вот так, – командовал я, наблюдая, как передвигается тень от экрана в объективе. – Теперь глаза на меня! – я нажал на кнопку. – Отлично!

- А может попробовать сфотографировать его свЬерху? – подбросил идею Фабьян.- Любопытная мысль, - я повернулся к другу и провёл рукой по его предплечью. – Попробуем! Allons-y! (*)- Залезай в бассейн, - обратился я к Оливеру, и тот послушно окунулся в воду. – Руки согни в локтях и положи на бортик. Теперь давай притащим сюда стол, - сказа я уже Фабьяну.Стол бы довольно большой, но лёгкий – пластмассовый, так что мы без труда перенесли его ближе к бассейну и поставили почти вплотную к бортику. Потом я забрался на стол и встал на колени - моя голова оказалась над головой Оливера. Я надел ремешок фотоаппарата на шею, чтобы не уронить чудо техники на ?модель?, и начал искать лучший ракурс, попросив Оливера задрать голову. Фаби всё это время стоял возле стола и держал на вытянутых руках экран, удачно перекрывая солнечный свет.- Глаза на меня! – чуть ли не выкрикнул я. – В душу смотри! – взгляд Оливера стал пронзительным, я щёлкнул объективом.Я слез со стола, и Фаби положил на него экран.- Хочу купаться, - заныл друг. – СдЬелаем перерыв? Je t'en prie, Eli! (*) - он обвил рукой мою шею.- А я бы перекурил пока, - добавил Оливер, не мигая уставившись на пальцы Фабьяна, зарывающиеся в мои волосы.- Хорошо, - сдался я. – Двадцать минут на отдых, потом сделаем ещё пару-тройку крупных планов и сменим дислокацию.

Мне вдруг стало смешно от ситуации - Фабьян явно перегнул палку со своим слишком откровенным прикосновением.- C’est trop,(*) - я прыснул от смеха, глядя на друга в упор. - Laisse tomber ta main, bordel…Он убрал руку и заржал, как конь. Оливер вылез из бассейна и отошёл к своему полотенцу, расстеленному неподалёку.

Мы с Фаби разделись и прыгнули в воду. У меня начался приступ гомерического хохота.Вспоминая пальцы Фаби на своей шее, я просто давился от смеха, обзывал друга идиотом, сетовал, что он чуть не сорвал мне всю фотосессию, но тот только гоготал в ответ. Напряжение, довольно ощутимое во время съёмки, вдруг исчезло. Стало хорошо и непринуждённо.

___________________________________________(*) Allons-y! (фр.) – Давай!- Je t'en prie, Eli! (фр.) – Прошу тебя, Эли! - он обвил рукой мою шею.- C’est trop, (фр.) – Это слишком, - я прыснул от смеха, глядя на друга в упор. - Laisse tomber ta main, bordel… (фр.) – Опусти свою руку, бордель…____________________________________В какой-то момент я посмотрел на Оливера – он сидел понуро, опустив голову. Сигарета в его руке слабо дымилась. Я испугался, что сейчас он встанет и уйдёт в maison d'h?tes , сославшись на плохое самочувствие, или на какие-то неотложные дела, о которых, якобы, забыл. Нужно было немедленно что-то предпринять. Оставив Фаби плескаться в бассейне, я вылез из воды и подошёл к Оливеру.- Угостишь сигаретой? - я сел на траву возле полотенца.

Он молча протянул мне пачку.- Я бываю очень жёстким, когда фотографирую, - я решил сделать вид, что не понял причину его эмоционального спада.- Ты жёсткий сам по себе, - Оливер щёлкнул зажигалкой, и я прикурил.

- Если ты устал, можем продлить перерыв.- Я же не киркой в каменоломне махал, - он по-прежнему был без настроения.- После съёмки у бассейна буду фотографировать тебя в одежде, - сказал я, затянувшись. – Можешь надеть ту рубашку в клеточку, в которой я видел тебя на днях? Она тебе очень идёт, - я прекрасно понимал, что это уже второй комплимент за день, но я пошёл ва-банк, чтобы в очередной раз сгладить ситуацию.- Ладно. Ещё какие-то пожелания? – Оливер, наконец, посмотрел мне в глаза, и моё сердце заныло, словно от давления чьей-то невидимой руки - в его взгляде сквозила невыразимая грусть.

- Пока нет. По ходу дела сориентируемся, - я встал. – Подтягивайся к нам, - я доброжелательно улыбнулся и пошёл к бассейну.Прыгнув в воду, я продолжил резвиться с Фаби. Пришлось признаться самому себе, что моя затея с прикосновениями оказалась слишком эффективной, и, как следствие, совсем не продуктивной для фотосъёмки, поэтому я попросил друга не проявлять инициативу, а выполнять только то, что я попрошу - по-французски.Вскоре к бассейну вернулся Оливер, и мы продолжили работу. В его глазах по-прежнему была безысходная тоска и ещё что-то неуловимое, чему я не мог дать определение. Крупные планы от этого только выигрывали, а вот общение не клеилось вовсе. Фаби после моих противоречивых наставлений вообще не знал, как себя вести.- Здесь закончили, - возвестил я, когда исчерпал все задумки для кадров у бассейна. – Перебазируемся к фруктовым деревьям. Оливер, не забудь про рубашку в клеточку, и надень, пожалуйста, бежевые длинные шорты.- Те самые? – уголки губ Оливера дрогнули.- Те самые, - я уверенно кивнул, хотя на самом деле не понял, какой смысл был вложен в вопрос ?Те самые??, но Оливер заметно повеселел, и я обрадовался, что невольно, сам того не ожидая, поднял ему настроение.Фабьян, глядя в спину notre copain, поинтересовался у меня, что за шорты такие волшебные, если одно только упоминание о них на раз-два оживило Оливера. Я честно ему ответил, что не имею понятия, просто подыграл. Позже я, конечно, вспомнил, что в прошлом году как-то обмолвился Оливеру, что он ужасно сексуален в бежевых шортах…Мы с другом оделись, благо, что плавки на нас уже высохли, перетащили столик на место. ?Модель? ждать не пришлось - он облачился быстро, и наши с другом челюсти едва не отвалились, когда Оливер приблизился к нам – лучезарно улыбающийся, безупречно красивый, обворожительный. Разумеется, в клетчатой рубашке и ?тех самых? шортах.- Oh là là! – Фаби не сдержал восторженный возглас. – Ты просто ослепитЬельный!Я осознавал, что мне тоже надо что-то сказать, но язык словно прилип к нёбу.- Фотки будут улётные, - просипел я и, дабы смочить пересохшее горло, жадно глотнул воды из бутылки.- Не знаю, насколько я фотогеничен, если вообще фотогеничен, - Оливер рассмеялся, поправляя пятернёй чёлку, упавшую на лоб. Я залюбовался им беззастенчиво и совсем уж откровенно.- Куда идЬём? – голос Фаби вывел меня из оцепенения.- Вон к тем деревьям, - я махнул рукой в сторону забора. – Там как раз стремянка стоит, видишь?- У меня будет просьба, - по голосу Оливера чувствовалось, что он слегка нервничает. – Я понимаю, что это художественная фотосессия, и ты не любишь делать фото ?на память?, но я хотел бы сфотографироваться с твоими родителями и Мафальдой. Это можно как-то устроить?Написать, что мне было приятно, значило бы ничего не написать – трогательная просьба несказанно польстила. Где-то под лопаткой свело нерв, я непроизвольно дёрнул плечом.- Конечно! Думаю, родители обрадуются! И Мафальда! – я заулыбался. – Сейчас всё организуем! Не уходи никуда!Последнюю фразу я добавил исключительно в знак расположения к Оливеру, ведь это его коронный призыв.

- Я пока покурю.- Viens avec moi, chéri! (*) – обратился я к Фаби, и мы устремились к дому.