Глава 2 (1/2)

Проспал почти два с половиной часа. Голова уже не такая тяжёлая, но настроение лучше не стало. Я всё-таки морально не созрел для встречи с Оливером. Нет, я не проиграл битву за завтраком, я бы даже сказал, что вышел триумфатором из утренней схватки, но почему же тогда так скверно на душе?...Наш поезд прибыл сегодня в четыре пятьдесят утра в Клузоне. Анчизе уже поджидал нас у вокзала. Сперва мы завезли Фаби, а потом поехали домой.

Мой багаж за время поездки приумножился – пришлось купить рюкзак под сувениры и покупки. Когда наш ?Fiat? подкатил к парадному входу, я закинул рюкзак за спину, взял сумку и, не глядя на maison d'h?tes, вошёл в дом. Мама уже ждала меня на втором этаже возле родительской спальни. Она порывалась приготовить кофе с сэндвичами, но я заверил её, что не голоден. В поезде мне удалось подремать, так что два часа сна до завтрака казались достаточными, чтобы выглядеть свежим.К встрече с Оливером я подготовился тщательно – принял душ, вымыл и высушил голову, сбрил двухдневную щетину под носом и с подбородка. Я продумал заранее, в чём выйду к столу - выбор пал на джинсовые шорты и белую рубашку. Я закатал рукава по локоть и расстегнул несколько пуговиц на груди с целью продемонстрировать, что на шее нет цепочки с кулоном в виде звезды Давида. В завершение, я повторил перед зеркалом в ванной комнате заготовленные для Оливера взгляды – равнодушный, недоумённый, убийственный, насмешливый, ленивый. Изображать каждый из них было сложно, даже репетируя, и я боялся, что затея провальная.

Если касаться моей внешности, мне всегда трудно судить о ней объективно. Я слыл красавчиком в школе, Фабьян периодически восторгается моими скулами и линией подбородка, считает, что у меня бездонные глаза. Он хорошо рисует, поэтому оценивает, как художник. В Генуе и Флоренции я иногда ловил на себе восхищённые взгляды - девушки улыбались мне, а парни определённого типажа подмигивали, даже слали воздушные поцелуи. Помню случай возле сувенирных лотков у собора Санта-Мария-дель-Фьоре – молодой смуглый мужчина воскликнул по-испански: “Guapo!”, а потом попытался закадрить меня на ломаном итальянском. Я сделал вид, что не понимаю его.Рассматривая себя в зеркале за несколько минут до завтрака, я размышлял, какие перемены может заметить во мне Оливер? Я стал выше - вытянулся за год на шесть сантиметров, чуть раздался в плечах, немного подкачал руки и грудные мышцы. Родители утверждают, что я повзрослел и уже не выгляжу ребёнком. Кроме того, я отрастил волосы – по форме похоже на каре, до середины шеи. Конечно, волосы мешают, но мне нравится зарываться в них пальцами, откидывать со лба, заправлять пряди за уши. Когда я играю на гитаре или фотографирую, то собираю непослушные локоны в пучок на затылке, так что мы вполне мирно сосуществуем с моей растительностью на голове.Придирчивый взгляд, брошенный в зеркало напоследок, убедил меня, что выгляжу я, как минимум, неплохо. Всё упиралось не в то, красив ли я, и насколько красив, а в то, достаточно ли я красив для Оливера?..Каюсь, это слишком по-детски – подсматривать из-за шторы в окно родительской спальни, как мама и Мафальда накрывают на стол, но для меня было жизненно важно - выйти к завтраку последним. Я сошёл вниз только тогда, когда убедился, что все в сборе. Пока я спускался по лестнице, сердце в груди бу?хало так, что закладывало уши, но я заглянул на кухню, поздоровался с Мафальдой, и напряжение ослабло.К моему вящему удовольствию, порядок расположения мест за столом был в точности таким же, как в прошлом году во время первого завтрака Оливера у нас – папа сидел напротив мамы, справа от него Оливер, мне же оставили место во главе стола.Едва я показался в дверном проёме, мама радостно произнесла: ?Элио!?, и я понял, что путь к отступлению отрезан. Оливер, сидевший спиной ко мне, вознамерился встать, чтобы поздороваться, пожать руку, но я пресёк эту попытку - дружески похлопал его по плечу, принуждая сесть, и сказал бесстрастно: ?Не вставай. Можно без церемоний. Добро пожаловать?. Потом я наклонился к отцу, поцеловал его в мохнатую бороду, обогнув стол, обнял маму и чмокнул её в щеку. Я видел боковым зрением, как Оливер наблюдает за мной, открыв рот.- Пресвятые небеса! Элио! – наконец воскликнул он. Искренний восторг в его голосе поневоле заставил меня поднять глаза…Обычно в романах пишут: ?И тут их взгляды встретились?. Да, наши с Оливером взгляды тоже встретились, и я ясно осознал, что смотрю не в глаза Оливера, а в разверзшуюся бездну, на дне которой - ад. Я знал этот ад, все его девять кругов, я погружался туда раньше, более того, тешил себя иллюзией, что выбрался из него, но ад никуда не делся.- Твои родители так часто говорили мне, что ты изменился, что я тебя не узна?ю, но, ни разу, не обмолвились, что ты стал запредельно красивым!- А был урод уродом? – я метнул в Оливера равнодушный, как мне хотелось верить, взгляд и потянулся за сыром.Оливер рассмеялся.- Ээээлио! – с укоризной нараспев произнесла мама. – Ты прекрасно знаешь, что всегда был красивым мальчиком!- Молодость до жестокости категорична, она не терпит полутонов, - сказал отец и посмотрел на Оливера, словно адресовал ему свои слова. – В возрасте Элио я признавал только два цвета – белый и чёрный.- Ты доволен поездкой, mon amour? – мама положила на мою тарелку пару кусков белого хлеба.- Мы отлично провели время! – я широко улыбнулся ей. – Флоренция меня просто потрясла.

- Надеюсь, ты много фотографировал? – поинтересовался отец.- Пришлось докупить ещё две кассеты на тридцать шесть кадров. Теперь провожусь с печатью, но фотографии вам понравятся.- Я никогда не был, ни во Флоренции, ни в Генуе, - вставил Оливер, словно пытаясь привлечь моё внимание.- Ты можешь съездить туда как-нибудь с женой, - невозмутимо парировал я, уставившись на Оливера ленивым взглядом.- Разумеется, - Оливер изменился в лице. Его очевидное смущение потешило мой взор, я мысленно зааплодировал себе - словесные заготовки били точно в цель. Мефистофель во мне пугающе хохотал под музыку Гуно.- Могу порекомендовать вам выставочные площадки и интересные места, которые не значатся в туристических путеводителях, - как можно более дружелюбно, но, в то же время, подчёркнуто вежливо, сказал я, не глядя на Оливера. – И адреса первоклассных кафешек у меня где-то записаны.

- Спасибо. Информация полезная, - в голосе Оливера послышалась плохо скрываемая досада. Он повернул голову в мою сторону, но я упрямо смотрел куда угодно, но только не на него. Я чувствовал, что меня начинает потряхивать. Ещё и родители, как назло, молчали, сосредоточившись на еде. А может, они просто не хотели мешать нашему с Оливером общению?- Тебе очень идут длинные волосы, Элио, - он произнёс это так, что у меня свело скулы. Наверное, если бы я был животным, то вся моя шерсть непременно бы встала дыбом. Я вскинул на него глаза и запаниковал, потому что не знал, какой взгляд изобразить! Он меня обезоружил одной незатейливой фразой! И как он смотрел… Сколько глубины, сожаления и нежности я ощутил в его взгляде… Я не мог ошибаться, потому что в те самые мгновения смотрел на него точно так же! Когда я осознал это, то ужаснулся и начал машинальнопоправлять волосы. Мне нужно было нанести ответный удар! Срочно!- Фабьян говорит то же самое, - я усмехнулся.- Тебе все это говорят! – мягко возмутилась мама.- Надеюсь, ты меня с ним познакомишь? – я вдруг почувствовал, что настроение Оливера переменилось. Он словно бросил мне вызов.

- Он приедет сегодня к обеду, - к этой реплике в комплекте шли убийственный взгляд и ядовитая улыбка. Не уверен, что я идеально изобразил, и то, и другое.- О! Фабьян пожалует на нашу ?застольную барщину?! – оживился отец. – Будет кому развлечь нас рассказами о поездке!

- Думаю, у нас вдвоём лучше получится, - я мечтательно улыбнулся, глядя перед собой, как улыбнулся бы воображаемому другу, а потом запустил пальцы в волосы и откинул пряди назад. Я репетировал этот жест перед зеркалом, получалось очень эффектно. Да, забыл написать, что проделал я всё это исключительно для Оливера, который пристально на меня смотрел.

Запас фраз, заготовленных для Оливера на завтрак, был исчерпан. Выполнив программу-минимум, я попивал сок и подумывал о том, как бы мне поскорее убраться в свою комнату.- А где твоя цепочка с кулоном? – удивлённо спросила мама.

- Порвал нечаянно, - я ждал этот вопрос и потому ответил ровно, без всякой эмоциональной окраски. – Съезжу как-нибудь в город, к ювелиру.Не знаю, огорчило ли Оливера отсутствие на моей груди золотой звезды Давида, но мне очень хотелось даже такой мелочью дать понять, что нас с ним ничего не связывает. И, если раньше я носил кулон исключительно для того, чтобы чувствовать общность с Оливером, подчёркивая, как и он, своё еврейское происхождение, то в поезде на пути в Клузоне я снял цепочку, в знак отказа от этой общности.

А потом события развернулись вопреки сценарию, заранее сложившемуся у меня в голове – в дверном проёме возникла Мафальда и сообщила, что ?синьору просят к телефону?. Извинившись, мама поднялась и поспешила в дом. Через пару минут она вернулась и позвала отца. Он тоже ушёл.Мы с Оливером остались одни за столом. Ничего кошмарнее, по крайней мере, в это утро, я себе представить не мог. Разумеется, я боялся, что он начнёт извиняться за прошлое, благодарить за него же, произносить банальные фразы, которые обычно говорят друг другу бывшие любовники, но панический - леденящий, ужас сковывал меня только при одной мысли – Оливер мог предложить остаться друзьями.

Собравшись с остатками душевных сил, я сосредоточенно ковырял ножом персик и ждал возвращения родителей. Если бы я был глубоко верующим человеком, то, наверное, читал бы молитву, едва шевеля губами, и призывал на помощь всех святых, если бы я был адептом Вуду, то уже начал бы мастерить куклу Оливера из подручных средств, но меня хватало только на то, чтобы тупо резать персик. Оливер молчал. Возможно, он тоже опасался предложения дружбы с моей стороны. Напряжение за столом нарастало, и, в итоге, не придумав ничего более умного, чем уйти, я встал и двинулся к дому.Оливер остановил меня, резко схватив за руку, чуть выше запястья. Его движение – меткое и быстрое, напоминало бросок кобры. Я развернулся и посмотрел на агрессора недоумённым взглядом.- Ты считаешь приличным оставлять постояльца одного за столом? Радушные хозяева так не поступают, - несмотря на шутливость тона, Оливер был серьёзен.- А ты считаешь приличным хватать одного из хозяев за руку, словно имеешь на это право? Благонравные постояльцы так не поступают, - я отдёрнул руку.- Прости, я только хотел…- Ты ведь не собираешься подкатить ко мне, в отсутствие невесты, правда? – я чувствовал, как моё лицо начинает перекашиваться от злобы.- Элио! – голос Оливера преисполнился сдержанным, я бы даже сказал – благородным, негодованием.- Как камень с души! – я фамильярно хлопнул Оливера по плечу. – И вот ещё что, - я откинул волосы со лба и прищурился от бившего в глаза солнца. – С дружбой ко мне тоже не лезь. Друзьями мы никогда не станем.Я развернулся и ушёл в дом.Не помню, как поднялся в комнату. Упав на кровать, я прижался щекой к той части руки, которую всего лишь несколько минут назад сжимал своей ладонью Оливер, но этого было мало - я покрыл поцелуями руку выше запястья. Едва я отстранился, моё экстатическое состояние резко сменилось отвращением к самому себе. Метнувшись в ванную, я с остервенением вымыл руку по локоть и вытер рот. Проделанными манипуляциями я очистился от Оливера и даже испытал нечто похожее на удовлетворение, но длилось оно недолго - сменилось горечью.А что если это прикосновение последнее?Мысль, внезапная, как сигнал велосипедного звонка, добила меня. Я бросился на кровать и разрыдался, уткнувшись в подушку.

Не знаю, сколько бы я ещё давился слезами, если бы не стук в дверь. Наспех вытерев мокрые щёки, я сел.- Qu’est-ce qu’il y a, mon amour?(*) – мама подошла ко мне и села рядом.- Rien.

- Но что-то явно произошло между тобой и Оливером, – она перешла на английский.- С чего ты взяла? – я повернул к маме опухшее от слёз лицо.- Ты плакал! – воскликнула она, с тревогой всматриваясь в мои глаза.- А вы с отцом надеялись, что будет по-другому?В ответ она обняла меня и начала ?баюкать?, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.- Оливер сказал тебе что-то обидное?- Нет.- Тогда в чём дело? – мама погладила меня по голове.- Я надерзил ему. Надерзил намеренно.- Так вот почему он был мрачен.- Может, тебе просто показалось?- Pas du tout, (*) - мама разомкнула объятия. - Мы застали его в глубоком стопоре, когда вернулись за стол, и сразу поняли, что вы повздорили, - она взяла меня за руку. - Оливер молча выпил стакан сока, потом извинился, поблагодарил за завтрак и ушёл в maison d'h?tes. Ты расстроен потому, что нагрубил ему?- Нет. Просто перенервничал.- ?a va passer, mon amour, (*) - мама поцеловала меня в висок и вышла.Я благодарен ей за то, что она всё поняла, но сделала вид, будто мой ответ был исчерпывающим. Попытки дополнить дневниковые записи не увенчались успехом, и вскоре мне пришлось спуститься в гостиную за снотворным…__________________________________________________(*) - Qu’est-ce qu’il y a, mon amour? (фр.) - Что случилось, любовь моя? – мама подошла ко мне и села рядом.- Rien. (фр.) – Ничего.- Pas du tout,(фр.) – Вовсе нет, - мама разомкнула объятия.- ?a va passer, mon amour, (фр.) - Это пройдёт, любовь моя,- мама поцеловала меня в висок и вышла.________________________________________________Примерно через час прикатит Фаби, так что у меня ещё есть время разобрать сумку и рюкзак, разложить по пакетам подарки. Я купил их во Флоренции: папе - книгу по археологии в одной из лавок букинистов, маме – клатч местечкового производства, Мафальде - платок с видами достопримечательностей, её мужу и Анчизе по портсигару. Оливеру я тоже купил сувенир. И вовсе не потому, что это Оливер – я привёз бы подарок любому нашему постояльцу, чисто из вежливости, как знак внимания. Хотя… Зачем я вру? Я купил Оливеру не безделушку - мимоходом, случайно заметив в одной из сувенирных палаток, а нашёл, обойдя приличное количество магазинчиков, дорогой ежедневник в кожаном переплёте, на обложке которого вытеснена статуя Давида на фоне дворца Веккьо . Прежде всего, подарок функциональный, и меня греет мысль, что Оливер будет делать записи в ежедневнике, прикасаться к его страницам, но задача этой вещицы в другом – напоминать Оливеру обо мне, по крайней мере, до конца года.

Всё, пойду разбирать вещи.***Фабьян только что уехал. Жаль, что он не остался на ужин, но тут обстоятельства были сильнее – его мама пригласила приятельницу, и мой друг обречён развлекать её. Мне кажется традиции всех семей, в которых подрастают дети-музыканты, одинаковы – услаждать слух гостей домашними концертами. И если я терзаю клавиши рояля, то Фаби дудит во флейту Бёма.Удивительно, но у меня отличное настроение. Я понимаю, что это лишь передышка, тем ценнее чистая радость, пульсирующая в венах, заставляющая сердце сладко ныть…Обед прошёл несравнимо лучше, чем я представлял.

Начну с того, что мы с Фаби спустились в сад раньше положенного времени – на столе стояли только тарелки и бокалы. Я занял своё коронное место, а друга усадил справа от себя. Оливер должен был сесть рядом с Фабьяном, поэтому именно там я и положил ежедневник.Буквально через пару минут из-за дома вывернул Оливер в клетчатой рубашке с короткими рукавами. Он смотрел по сторонам, не замечая нас с Фаби под деревьями, и я мог открыто любоваться им. В какой-то момент он увидел нас.- Это и есть тот самый Фабьян, о котором я наслышан от твоих родителей? – Оливер обворожительно улыбался, приближаясь к столу.Мы с Фабьяном встали с мест.- Chéri , permets-moi de te presenter notre vacancier Oliver,(*) - я произнёс эту фразу несколько театрально, сопроводив изящным движением руки. – Оливер, это Фабьян. Он – самый лучший.- Enchanté, - Фаби протянул узкую ладонь с длинными тонкими пальцами, и Оливер крепко пожал её.- Очень рад знакомству!

- Я хорошо понЬимаю английский, но плохо произношу, - рот Фаби скривился в гримасе сожаления.- Ты можешь говорить с ним по-английски, просто наберись терпения, - я миролюбиво улыбнулся Оливеру.- Куда мне сесть?- Рядом с Фаби, - я опустился на стул, присутствующие тоже заняли свои места.- Это твоё? – Оливер взял со стола ежедневник.- Не угадал, - я поправил волосы небрежным жестом. – Сувенир тебе, из Флоренции.- Мне? Я не ослышался?

- Нет! Точно тебЬе! – подключился к разговору Фаби.- Обрати внимание на тиснение обложки.

- Давид Микеланджело! – Оливер покрутил в руках ежедневник. - Это же натуральная кожа, - по голосу Оливера стало ясно: он понял, что вещь не из дешёвых.- Я всем привёз подарки. Ничего личного, - я постарался непринуждённо улыбнуться, но, по-моему, вышло ужасно.- НЬеправда! НЬеправда! – активно запротестовал Фабьян. – Он обошёл все сувЬенирные магазины Флоренции! Искал для тебЬя все дни!- Merde!(*) – я нервно засмеялся, пытаясь сгладить неловкость момента. - Tais-toi, salaud!

Фабьян сдал меня с потрохами!- Mais pourquoi?

Вместо ответа я несильно пнул друга ногой под столом, чтобы он помолчал.- Спасибо, Элио, - Оливер снова посмотрел в мои глаза тем пронзительным взглядом, который я чудом выдержал за завтраком. – Ты не представляешь, как мне приятно, - он заметно погрустнел и начал листать страницы ежедневника, словно потерял там какую-то важную запись. Думаю, таким образом, он хотел скрыть своё волнение.

- Рад, что тебе понравился презент, - я опять как-то криво улыбнулся.